Предыдущая публикация
Вдовы
Однажды за ужином, поставив чай на стол, бабушка тихонько сказала (видно, долго обдумывала, прежде чем решилась):
- Ваня (так она называла зятя), Анна, я созову старух?
Бабушка сама редко куда ходила, да и много гостей почти никогда у неё не бывало. А тут… Мои родители переглянулись и, не сговариваясь, в один голос ответили:
- Конечно, зови!
Отец вдруг спросил:
- А кого, мамаша, ты хочешь пригласить?
Бабушка, не задумываясь, начала перечислять:
- Ну вот, Глашу с Машой, наших Орину, Овдокию, Евленью, куму Марию Орефьевну с Натальёй Орефьевной, Наталью Григорьевну. Ну дак и всё!
- Чем угощать будем? – поинтересовалась мама.
- А вот кралёк на ейсах испеку, пирожков-ягодников настряпаю, пельменей нашшиплём с робятами. Редькю с квасом излажу. Огурщиков, капустки достанём из ямы. Всё!
Мы, конечно, давно бы вышли из-за стола, но мирно сидели и слушали, увлечённые разговором взрослых. И уже ждали это событие.
На другой день отец и дядя поехали по делам в Курган. Вернулись через два дня. Прямо с автобусной остановки зашли и, доставая гостинцы, дядя сказал:
- У тебя, мать, видно, съезжий праздник намечается? Вот тебе… Мы с Иваном решили и винца взять: рябину на коньяке.
Бабушка захлопала руками:
- Дак чё ето вы! Я бы тут купила красинького… А то кондяк, крепкой жё ведь шибко!
- Так вы ничё, крепкие старухи!..
Всю неделю отец вечерами задерживался в школьной мастерской. Накануне бабушкиных посиделок вечером он принёс в мешке скалки и деревянные пестики. Открыл мешок – запахло обработанным деревом.
- Смотри, мамаша, принимай работу!
Бабушка начала извлекать из мешка такие аккуратные, гладкие скалки! По краям – украшения: и на скалках, и на ручках пестиков. Бабушка заулыбалась:
- Ой, Ваня, угодил! Каки славны, гладиньки, ровниньки! Шибко поглянутса!
На следующий день бабушка с утра пекла пироги. Пельмени стряпали вечером накануне. Застывали они плохо, уже были тёплые дни. Но испортиться не успеют! Настряпали и мясных, и капустных, и творожных. Перед приходом гостей, а они должны были прийти к двенадцати, накрыли стол. Нас накормили, и мы были свободны до вечера. Брат сразу убежал, взяв санки, кататься на большие угоры. Сестра тоже ушла к подружке через дорогу, прихватив с собой куклу и кучу всяких тряпочек, якобы куклиных нарядов. Ну а мне позволили остаться дома. Я забралась на полати и тихонько устроилась там с книжкой.
Стали подходить гости. Первыми пришли тётя Орина – сестра деда Ивана, маминого и дядиного отца, бабушкиного мужа; тётя Евдокия – мамина крёстная, жена брата деда Ивана, убитого на фронте; тётя Евгения – жена другого дедушкиного брата, тоже убитого на фронте. Сразу начались разговоры. Я чувствовала, как взрослые были рады гостям и радушно их принимали. Мама достала всем с печки теплые валенки, приготовленные для этой цели. По полу было прохладно. Жáра сильного в комнате не было: под полом стояли пчелиные ульи. Если было теплее обычного, то пчёлы начинали вылетать. А обратно не посадишь – гибнут.
Тётя Орина принесла стряпню. Заговорила:
- Катерина, по-твоему заварнушки состряпала, ничё, хороши получилися. Нюра, пробуй, скажёшь: таки - не таки мать-та стряпат?
Мама попробовала каральку:
- Ой, тётя Орина, во рту тают!
Тётя Евдокия тоже со своими гостинцами: у неё черёмушники!
- Поди-ка не будете едаки-те пирожки ись, а я люблю, робетишки хорошо едят! Давай, Нюра, попробуй пирожков моих!
В разговор вступила тётя Евгения:
- А я вот вас попотчую вишнёвой наливочкёй! Долго стояла! Скусная! Ваня, ташши стопку!
Бабушка перебила разговор на правах хозяйки, да и старшая она в семье.
- Давайте все ко столу, и всё пробовать станём! Толькё вот всё ишшё нет Натальи Григорьёвны, Натальи Орефьёвны, кумы Марии, Глаша с Машой чёй-то не идут?
- Да вон идут все!
Зашла первой тётя Глаша, она жила рядом с нами, бывала у нас ежедневно. Приходила с утра, иногда до самого вечера у нас находилась. У неё нет никого, спешить никуда не надо, всё поправно. Курам с утра даст мешанки или зерна - и свободна весь денёк! Муж тёти Глаши ещё в войну ушёл к другой женщине, детей у неё не было. Замуж она больше не вышла. Были только племянники, которые навещали её изредка.
Пришла тётя Маша, она жила с сыном и снохой, муж её тоже погиб на фронте. У тёти Маши, как и у нашей бабушки, всегда полно работы и хлопот. Сын со снохой работают, а на её попечении внуки и дом. А дел дома, как известно, всегда хватает!
Наталья Григорьевна – тётя и крёстная отца. Единственная её дочь Лида жила в городе, и лёля частенько к нам похаживала, видно, скучала и, чтобы скрасить одиночество, приходила к нам. С бабушкой вели долгие разговоры, а если были дома родители, то, конечно, разговоры были повеселей. Наталья Григорьевна была сестрой Степана Григорьевича – папиного отца, вернувшегося из госпиталя с тяжёлым ранением и скоро умершего. Всё говорила, что Степан хоть перед смертью робят повидал! Умер дед Степан тридцатого апреля, хоронили его первого мая. Могилу ему копала сестра. Копала и ревела голосом, выговаривая брату за ранний уход из жизни. За то, что остались три сиротки и молодая жена, да старенькая мать. Муж лёли, Андрей Климов, тоже погиб на фронте, как и его брат – Павел. Жена Павла – Наталья Арефьевна. А Семён Андреевич, муж Марии Арефьевны, вернулся с фронта весь израненный. И Марию Арефьевну с большущей семьёй жизнь не баловала. Вот такие гостьи собрались…
***
Судьбы какие у всех! Вдовы. Войну на себе вывезли. Вся колхозная работа на них. Мужиков-то вот всех война прибрала. Поэтому не зря частушка бытовала:
Я и лошадь, я и бык,
Я и баба, и мужик!
Поля засевали, урожай выращивали, убирали. Скотину колхозную под нож не пустили, выдержали сущий ад, голодали, какую только траву не ели! Только лишь линия фронта здесь, в Зауралье, не проходила, не бомбили фашисты зауральские деревни! А горя хлебнули, но не сдались. Мужиков своих поддерживали. И днём, и ночью на работе, ещё своё хозяйство - как без него! Без него не выжить. Коровушка-кормилица, если есть, да огород. А когда на нём, на огороде-то работать? Хорошо, что ребятишки да старухи могли обрабатывать огород. Вот и вытянули войну-то, вот и вывезли. Вот почему-то этим скромным труженицам тыла ни памятников, ни почестей никаких не было, как будто они не победили тоже. Да как фронт без тыла!? Ведь невозможной была бы победа без этих милых женщин, которые встали на место мужчин, не знали отдыха те же самые 1418 дней и даже больше. А сколько пережить выпало каждой! Какое надо было сердце иметь, чтобы оно выдержало всё это. Всё уходит в прошлое, и со дня победы уже больше 70 лет, а мы не имеем морального права что-то забыть, что-то упустить! Не и-м-е-е-м! Нельзя! Иначе кто мы после этого будем? Иваны, не помнящие родства. Мы просто обязаны сохранить это в своей памяти, рассказать об этом детям и внукам. Пусть имена этих людей войдут в наши сердца и навсегда останутся там. Они это заслужили.
***
Все разместились за столом. Мама варила пельмени, отец ухаживал за гостьями. Он обожал этих много испытавших в жизни женщин, был им признателен. Поэтому, когда они собрались за праздничным столом у нас дома, все были очень рады. Отец взял слово, чтобы поздравить всех женщин с Международным женским днём. И начал с бабушки. Сказал ей слова благодарности, слова благодарности прозвучали в адрес каждой из сидящих за столом. Он подарил каждой скалку и пестик.
- Спасибо, Ваня! Как это ты узнал, что у нас нехватка эдаких вещиц-то! Наверно, Катя подсказала?
- Да сам он, девки, догадалса! Ей-богу! Оне с Анной сами вон придумали.
Мама тоже со своими подарками вышла: всем по платку!
Уже слёзы навернулись, голос задрожал от волнения.
- Ой, девки, какой у нас сёдне празник!
- Давно так не было хорошо нá серсэ!
- А я похвастаюся, мне на платьё подарили Ваня с Анной.
- Ну-ко, кажи, Катя!
- Да опосле, ладно, покажу!
- Да давай щас кажи!
- Кажи-кажи, Катя!
Бабушка поднялась и сходила в чулан. Шерстяной отрез на платье все начали рассматривать и трогать, хвалить. Бабушке и самой очень понравилась ткань, когда утром ей мама с отцом вручали подарок в честь праздника.
Все сидели в платочках. Весёлые, улыбались. Говорили. Вдруг Наталья Арефьевна предложила:
- А давайте, девки, писню споём! Давай для тибя, Иван Степанович, споём «Как родная меня мать провожала…» Давай, Григорьёвна, зачинай!
- Дак постой, девка, спомню сперва, тожно защну.
Через минуту звонкий сильный голос завёл:
Как родная меня мать провожала-а-а,
Тут и вся моя родня набежала-а-а-а.
И дружно, уверенно все подхватили:
Ой, куда ты, паренёк, ой, куда ты-ы-ы?
Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты-ы-ы.
В Красной Армии штыки, чай, найдутса-а-а,
Без тебя большевики обойдутса-а-а-а.
Отец был взволнован таким поворотом событий. Ему было приятно, радостно слушать и осознавать, что песня звучит для него. Потом прозвучала песня для мамы «Под окном черёмуха колышется», дальше «Расцвела под окошком белоснежная вишня», «Вот кто-то с горочки спустился», «Белым снегом…», «Называют меня некрасивою» и другие задушевные песни, какие певали мои родители. Вдруг бабушка предложила:
- А давайте споём нашу с Иваном. И она затянула:
На Муромской дорожке стояли три сосны,
Прощался со мной милый до будущей весны.
Прощался он и клялся одну меня любить,
На дальней на сторонке меня не позабыть…
В тот день прозвучало много песен, которые тронули моё сердце.
Гостьи вспоминали каждая о своём… Разговор не утихал, все знали друг о друге всё, да и судьбы были похожи одна на другую… Похоронка… Работа… Дети…
- А помнишь, Маша, как ты корову свела в Уксянку, чтобы налоги заплатить?
- Ой, девки, как тако забудёшь? Я по сю пору, чё где скрипнёт ночью, просыпаюся в холодном поту. Шуркý так и не сказывливала. Всё боялась: вдруг чё в голову збредёт, молодой, горячой, а опосле отвичать придётса. И счас тожё ничё не говорю. Всё прошло, хоть и не забылось.
- Девки, а когда Ондрий от миня к Лизовете ушёл – думала, руки на сибя наложу. Спасибо Марфе Егоровне, она миня разгадала сразу, айда провожать, да и осталася у миня, мы с ей выпили, навылися досыта, наговорилися… У йё ека жё беда была. Ну, она не одна – робята, а у миня нековó ить не было и счас нет…
- Да вот, рассуждам теперича, а тогда всё как гром среди яснова неба, как снег на голову, та жё война вот…
- Осиротила скольких…
- Матерям-то сколь горя-то принесла…
- Да чё говорить… мы вот с вами тожё сúроты. Без мужиков осталися все еки молодиньки…
- Тибе, Евленья, сколь было?
- Дак уж забыла…но молодая была. Мне мамонькя говорит: «Енькя, выходи взамуж, Василка-то не воротишь уж… А ты еть ишшо молодинькя. Ну, вот я и вышла».
-А чё жё, Евленья, кабы Василей воротился, родила бы ты ишшё али нет?
- Дак кто ево знат? Родила бы, наверно… Я ево, девки, шибко любела.
- Ой, девки, я бы тожё родила бы ишшё. Была бы у Шурка сестра али брат бы. Шибко охота было понянькяться! Рима когда Наташку родила, я остануся с ей одна, солýю и солýю йё, всиё оближу. Радовалась шибко! Така милая, така баска!
- А чё Олёшку ли чё ли не любишь?
- Да ты чё?! Он жё на Максима находит! По ему овсё с ума схожу! Римма к матере с имя уежжала, дак я Шурка кажной день по их посылала. А ему любо! Говорит: «Соскучилась?» - «Да не соскучилась, а истосковалась вся, поежжай!»
- Ой, девки, а, правда, внучата-те таки милы! У миня редко ездят – тоскую! А Лидка говорит: «Приезжай, водись!» А я как избу брошу… Кате с Машой хорошо, с имя внучата живут!
- Дак, девки, я глежу, им с робятами-то чижало. Приду коёй раз: шум-гам! Скажу: «Как вы с имя?» А оне толькё улыбаютса! У миня не бывало, дак мне бы не вынести!
- Да вынесла бы, Главдия Яколевна, кабы были дак! Оне свои, родны, дак не мешают, я и шум-гам не замичаю, лишь бы пчёлы не вылетали. А не вылетают – значит не шумно, нормально! Ой, я ить вам всем по баночке вот, для здоровья…
В дверь постучали. Все хором:
- Да-а-а!
- Можно? У-у, какое у вас тут веселье! Иван, ты в малиннике!
- Да, в малиннике он, счас и ты в малиннике будёшь!
- Давайте проходите, Мария Степановна, Михаил Иванович!
- Маруся, раздевайся, иди вот тут, место есть, садись! Михаил, и ты иди суда, рядом с Марусёй! Как-то вы долго!? Я думала пораньше придитé!
- Весело у вас тут!
- Ну-ко, штрафную им налить надо!
- Ну, с праздником, дорогие наши! Здоровья вам! Да собирайтесь почаще! Радуйтесь жизни!
- Спасибо, Миша!
- Спасибо, Михаил Иванович!
- Как хорошо, Михалко, сказал! Мы вот сёдне сидим, радуёмса, смиёмса, ревём, писни поём!
- А вы каждый день радуйтесь!
- Вот мы и радуёмса, кондячок вот попивам!
- Ага, попивам кондячок, скусной, но шибко крепкой! Как водка!
А вы водку-то пьёте?
- Ну а как, конечно!
Раздался дружный смех! Вот, тоже мне, «пьяницы» собрались! Жизнью, горем опьянённые!
- Пьём горькюю, как и жись наша!
Опять все смелись. Настроение у всех было праздничное. Я уже смело выглядывала из-за занавески, смотрела на говорящих, на поющих. Какая тётя Маша седая, прямо белые волосы! А бабушка говорила, что они у неё были, как вороново крыло, чёрные-чёрные! А вот теперь белые! Тётя Глаша в своём любимом фартуке-запоне, (как она его называет): на красном поле такие завитушки. Тоже седая. Тётя Евдокия улыбается, сидит рядом с моей бабушкой, о чём-то тихонько разговаривают. Рядом – тётя Орина. Они с тётей Евдокией маленького росточка. Такие милые, симпатичные. Как тётя Орина с трактором справлялась? А вот справлялась ведь! Всю войну трактористкой работала. Тётя Евгения – самая весёлая, так и помоложе многих. Озорная, наверное, была молодая. Обе Натальи улыбаются, разговаривают с тётей Марусей, что-то у неё спрашивают, согласно кивают головами. Мария Арефьевна предлагает спеть песню «Чёрный ворон».
- Семьён уж шибко любел эту писню, уважьте, девки!
Наталья Григорьевна и бабушка начали:
Чёрный ворон, что ж ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не добьёшься,
Чёрный ворон, я не твой!
Как здорово поют! Какие голоса! Какая песня! Снова полились разговоры! Всем хотелось о чём-то своём поделиться. Над рассказами или смеялись, или плакали. Потихоньку спускались сумерки. Все начали собираться по домам. По-русски выпили на посошок, тётя Евгения спела несколько частушек:
Не ругай меня, мамаша,
Что я замуж выхожу.
Зять дрова тебе исколет,
А я внуков нарожу.
О-о-о-ох, о-о-о-ох!
Девки, я ишшё сарамские частушки-те знаю, да ладно не буду – тут Михаил, Ваня, Нюра с Марусёй. А то бы спела!
- Так пой!
- Ни-и-и…
***
Вот закончился праздник, ушли гости. Мама начала убирать со стола, мыть посуду. Отец пошёл давать корове сена и поить её.
Сразу же прибежала Еленка, смеётся:
- Тётя Евгенья частушки поёт и приплясывает прямо на дороге!
- Садись есть!
- Не хочу, мы у Нинки ели!
- Тогда за дровами иди!
- А где Андрюшка, он не пришёл ещё? Придёт когда, тогда я с ним пойду.
- Иди, там отец, он тибе накладёт на санки, ты прикатишь ко крылечку и стаскашь тут, добра деушка! Айда, Лена!
Ленка нехотя начала одеваться.
- Я только половину стаскаю, пусть кто-нибудь мне помогать идёт!
- Да Ондрейко придёт счас и поможет тибе!
- Его нет ещё. Я подожду его. Вон кто-то идёт, он, наверное!
Дверь открылась, и на пороге показался действительно Андрей с охапкой дров.
- А где гости? Уже разошлись? Чё так быстро?
Он положил дрова к печке и пошёл снова на улицу, чтобы принести дрова и в камин. Еленка устремилась за ним. Скоро вернулась с двумя поленьями, вся в снегу, ворча:
- Не пойду больше, Андрюшка меня в снег толкнул! Пусть сам носит свои дрова!
Мама с бабушкой засмеялись!
- Он с тобой поиграть хотел!
- Чё со мной играть, мы с Нинкой в куклы наигрались!
- Ну пошутить!
- Ага! Снег-от ать холодный! Я замёрзла! Полезу на печь!
- Да когда замёрзнуть-то успела! Две минуты была на улице-то! Давай мой руки и есть будете!
- Не буду я ись!
- А тётя Орина принесла кралек – такие вкусные! Будешь?
- Ага! Кральки буду! А баба маковики стряпала?
- Да нет, не стряпала маковики сёдни. На тот выходной Галинка приедёт, дак настряпаю маковиков!
- И блинов!
- И блинов настряпаю!
- Баба, а как ты знашь, што она приедет?
- Да тётя Маруся сказала, они письмо получили.
Я наносила в бак воды, разделась, села за стол.
- Чё, баушки так здорово песни пели, нам у Нинки слышно было!
- Ага, рассказывай, может, вы с Нинкой слышали, как они ревели?
- Они, баушки, ревели? А из-за чё они ревели? Их кто-то обидел?
- Война их обидела! Вдовы они!
- Мамка, а чё такое «вдовы»?
- Мужья у них погибли на фронте, а они вот стали вдовы…
- И чё они ревут?
- Вот и ревут, что они одни, без мужей…
- Худо…
- Да, Лена, худо им, а теперь и дети все выросли, разъехались, а они одни.
- Дак им скучно? Пусть к нам ходят, у нас не скучно! Сёдни будете с папкой книжку вслух читать?
- Не знаю! Может быть, будем! Ты слушать будешь?
- Буду, конечно, я вчера уснула. На чём вчера закончилось?
Пришли отец и Андрюха. С дровами.
- Ну, Елена, мы тебя ждали, думали, придёшь ещё, а тебя нет и нет!
- В снег толкнул Андрюшка, больше не буду ему помогать!
- Помогла! Два полешка принесла всего!
- А ты не толкайся! Я бы больше принесла, если бы ты не толкал меня в снег!
- Хватит вам спорить! Давайте садитесь есть!
***
- Ну, мамаша, довольна ты?
- Очень довольна, робята! А девки-те как довольны! Хорошо посидели! Душевно! Спасибо вам с Анной!
- Нам за что, твоя идея! А я тоже доволен, мы ведь перед вашим поколением в долгу! Ничем не восполнить утрат! Так хоть порадовать вас иногда должны!
- Да всё хорошо! Как-нибудь ишшё соберёмса, живы будём дак…
***
Нет давно ни моей любимой бабушки, ни её задушевных подруг, ни мамы с папой, ни дяди с тётей…
Светлая им память…
Татьяна Паюсова
Следующая публикация
Комментарии 8