Предыдущая публикация
Шуршали голуби на крыше.
Часть третья. Повороты судьбы
Глава шестая. Свадьба
Второй раз в жизни Зина видела своего мужа в военной форме. Она ему очень шла. Делала его заметным в любой толпе людской. Шаг у него был четкий, вид он имел бравый, а на лице было просто написано, а вот он я, а вот это – моя жена, и кто скажет, что она не хороша, тот и дня в покое не проживет. А кто обидеть вздумает, тому и вовсе не поздоровится.
Салон для новобрачных был за углом дома. Одежду там продавали только по специальным приглашениям, но он прошел в кабинет к заведующей, показал свидетельство о заключении брака, и им было разрешено сделать покупки.
Невесту нельзя в подвенечном наряде до свадьбы видеть, а жену – никто не запретит. Юра сам выбирал своей супруге платье. Она примеряла без всяких возражений. На шестой примерке муж остановил свой выбор.
В деревню Зина позвонила раньше, почти на рассвете. Трубку взяла Анечка. Она поздравила Зину и сказала, что свадьбу ей устроят небывалую к шести часам вечера. Пусть она ни о чем не беспокоится.
Зина и оглянуться не успела, как уже сидела в автобусе, который мчался в деревню, а за рулем автобуса был старый знакомый Иван Захарович. Родственников и знакомых набралось больше двадцати человек. Все они были представлены Зиночке, и она боялась, что перепутает их имена.
Всю дорогу ехали с шутками-прибаутками и песнями. Светлана Андреевна сидела рядом со своим старшим братом и потихонечку рассказывала историю Юрочкиной любви. Сам Юрочка сидел рядом с Зиной и всю дорогу беспокоился о том, чтобы она не замерзла. Он то просил её пересесть к окну, то решал, что от окна очень дует, и просил Зиночку пересесть обратно, то трогал её руки, проверяя, не холодны ли они, то укутывал её своим теплым шарфом, несмотря на протесты молодой жены. Он был на посту. Он нес ответственность за свою семью.
– Пограничный пост, проверка документов!
В автобус вошли те же пограничники, которые были в наряде в новогоднюю ночь. Документы были не у всех.
– Ребята! Это мои гости! Мы едем на свадьбу, я вчера замуж вышла. Зиночку они узнали.
– Замуж вышла? А я надеялся продлить наше знакомство!
Фраза выглядела, как шутка, но глаза у молодого пограничника были грустными и тоскливыми. Видно, на него произвели впечатление не только новогодние гостинцы, но его мальчишеским мечтам не дано было сбыться. Всех гостей переписали в особую книгу и сказали, что когда они поедут назад, пусть сошлются на эту запись. Конфликт был исчерпан. Автобус поехал дальше по сельским дорогам.
Оказывается, что пограничный пост был не единственной преградой на пути. На въезде в Кудринку была сделан еще один пост – свадебный! Дорогу перегородили валежником, а позади баррикады стояли почти все кудринцы. Некоторые были ряжеными. Они изображали светлые и темные силы жизни.
Зина хотела выйти из автобуса, но её не пустили. Не хватало ещё, чтобы невесту украли ещё до свадьбы! Из автобуса вышел Юра с другом детства Мишей.
– В чем дело?
– А ни в чем! Откупись вначале от нас, потом, может быть, и пустим тебя в нашу Куд-ринку. А то ишь, какой! Явился тут! Самую красивую девушку в селе увел, осиротил нас, бедных, да еще и не подсластил нам утрату. Понесешь наказание?
– Понесу, если виноват!
– Испытание первое. Для разогрева проскочи с другом верхом на кривых палках вокруг автобуса.
В автобусе стоял громкий хохот, когда Юра с Мишей скакали вокруг автобуса верхом на палках. Юра делал это с преувеличенным энтузиазмом, а Миша скакал уныло, как будто и в самом деле был виноват и отбывал наказание. Потом нечистые заставили всех гостей выйти из автобуса и сплясать русский танец под притопы и прихлопы толпы.
Потом всем загадали три непростые загадки. Первую отгадали легко, потому что слышали когда-то в детстве. Со второй тоже справились, а вот третью не отгадали и откупились коробкой шоколадных конфет и бутылкой шампанского.
Когда все три задания были выполнены, нечистые сошли с дороги. Они признали свое поражение!
Вперед вышли женщины, попросили выйти из автобуса молодую, и красиво и слаженно запели обрядовую свадебную песню про то, что горлица одна жила и не было голубка рядом. Она ждала и томилась в одиночестве, но «вот свет воссиял, голубок прилетал, прилетал голу-бок, за собою манил, отказать голубку не хватило сил! Не хватило сил ему „нет“ сказать, и при-шлось на пир гостей созывать, гостей созывать, да свадьбу играть!»
С поклоном молодым вручили хлебный каравай на расшитом полотенце. И когда только успели выпечь именно такой, свадебный? По русским традициям на нем были и голубки – сим-волы любви, и лебеди плыли по его краю – как символ верности, и искусно была сделана гроздь винограда – символ материального благополучия, а гроздь калины просто положили сверху, для того, чтобы семья молодая разрасталась, чтобы детки были красивыми и здоровыми.
А потом молодых пропустили через коридор из сельчан. Над головами держали гости нарядные ленты, каждую из них они клали перед молодыми, а когда они ступали на неё, им желали и мудрости и богатства, и тепла и уюта.
Так молодожены подошли к дому Зины. Перед самым входом в него Юру с Зиной заставили спеть дуэтом, чтобы проверить, а спелись ли они уже? Потом заставили потанцевать, чтобы определить, станцевались ли? А когда молодые в дом вошли, на самом пороге их ждала чаша пшеницы с подмешанным рисом. Нужно было разделить смесь. И тут на помощь молодым пришли все, кто был с ними рядом!
Возле дома молодых встречали Прасковья Терентьевна и Мария Ивановна. Они обняли Зиночку, потом Юру и прослезились, как водится, и пригласили всех к праздничному столу.
Юра одел праздничный костюм, Зина – белоснежное гипюровое свадебное платье, причесала волосы, одела венок и фату. Она стала похожа на принцессу из сказки. Зина на всех произвела впечатление, а у Юры в глазах появилось какое-то особенное выражение. В его взгляде можно было прочесть, что вот полюбуйтесь, люди добрые, какая красавица меня выбрала! И я её достоин! Чем мы не пара!
Столы были накрыты в доме у Прасковьи Терентьевны, в котором была такая просторная горница, что могла вместить пятьдесят человек. Матвей Иванович предлагал сыграть свадьбу в клубе, но все отвергли его предложение. Свадьба должна быть в чистом месте, в жилом.
К праздничному столы молодые пошли по живому коридору. Их осыпали зернами пшеницы и хором желали многие лета дружной и счастливой жизни.
Свадебный пир удался на славу. Деревенские хозяева ждали пьющих гостей и припасли градусные напитки, среди которых почетное место занимал и самогон.
Городские гости ждали встречи с пьющей деревней, и тоже привезли градусные напитки, среди которых почетное место занимал марочный коньяк. Но каково же было удивление и тех, и других, когда выяснилось, что за свадебным столом собрались почти непьющие люди.
Выпили шампанское, выпили марочные вина, а крепкие напитки отвергли, и они стояли в сторонке рядом: мутноватая самогонка в банках, и коньяк в красивых бутылках с медалями на этикетках. Ждали лучших для них времен.
Иван Захарович рассказал гостям сказку про царевну-лягушку.
– Жила—была девица и думала она, что лягушка, а на самом деле была заколдованной царевной. Ходила лягушка в стареньких шортах и брюках, в маечках и шлепанцах на босу ногу. Голову повязывала платком по-старушечьи.
Встретила она своего суженого, но он не сразу узнал её. Потому что она все время была в лягушачьей шкурке. Она однажды вообще предстала перед ним вся испачканная глиной, в старом колхозном плаще, в одном сапоге и со спасенным петухом в руках. Изумился суженый. Настоящее чучело! Но отмыл он её самостоятельно и увидел, какая она красавица. Влюбился и женился на ней.
Мой тебе совет, Юрочка, не давай ей больше в речку за петухами нырять! Горько!
Не все гости поняли смысл рассказанной сказки, но Юра с Зиной так над ней смеялись, что было понятно, что в сказке был прозрачный намек на какие-то, известные только им, события.
Бабушка Флёнушка очень гордилась тем, что была приглашена на свадьбу почетным гостем. Она держала марку перед городскими гостями, и когда говорила тост, всегда начинала его одинаково.
– Мы, конечно, люди деревенские, но и мы можем слово сказать. Желаю молодым с людьми мириться, а с грехами браниться! Помните, что все посеянное – взойдет, а чего не ищешь, то и не найдется! Совет вам и любовь! Горько!
А баба Варя говорила о том, что свадьбы сейчас стали играть не такие шумные, как прежде. А зря. Потому что свадьба – радость для всех! Семья родилась, а в семье детки пойдут, и потечет река жизни дальше. Она пожелала молодым хороших, здоровых, умных и крепких детей.
Дед Черемисин не был речистым человеком, но от имени стариков пожелал молодым счастья и благополучия, а Юре он почему-то погрозил пальцем довольно сердито.
– Смотри у меня, девочку нашу не обижай! Мы всей деревней за неё пойдем! Она у нас золотая!
А Юра клятвенно заверил всех, что будет беречь жену свою, как зеницу ока!
Все гости, приглашенные на свадьбу, вели себя достойно. Только баба Маша разговорившись с городским соседом по столу, вдруг узнала, что тот – заядлый рыбак. Тогда они стали горячо обсуждать способы ловли рыбы, повадки разных рыб, подледную зимнюю ловлю и летнюю.
Баба Маша вначале осторожно разводила руками, показывая размеры самой большой рыбы, которую ей удалось поймать, но после каждого тоста, который она активно поддержи-вала, она, припоминая былое, разводила руки все шире и шире до тех пор, пока своим необъятным размахом не сшибла со стола несколько рюмок и тарелок с закуской. Рюмки разбились, тарелки уцелели, но закуска пропала. Под гневным взглядом Прасковьи Терентьевны баба Маша смирно села на своем месте, и стала застенчиво разглаживать руками белоснежную свадебную скатерть.
Зиночка знала, почему у неё всё время слегка кружилась голова. Юра всю долгую свадьбу держал её маленькую ладошку в своей большой мужской ладони, не выпуская ни на минуту, как будто боялся потерять.
Было уже за полночь, когда на пороге дома простелили овчинную шубу, вывернутую наизнанку, и самые почетные гости садились на порог спиной к выходу и «гладили» молодым дорожку. Первой усадили Светлану Андреевну, и она со словами «гладкой вам дороги, дети» выпила полную рюмку вина. Потом сел посаженный отец жениха и сделал то же самое. Потом гладкой дорожки пожелали посаженные родители невесты, потом по очереди все желающие, и только после этого, ступая на шубу, молодые перешли через порог, а шубу подняли гости, завернули особым способом мехом внутрь, и велели молодым забрать её с собой. На счастье.
Ночевали городские гости в домах у Матвея Ивановича и соседок Зины. Молодых никто не беспокоил до утра. А утром раздался за окном шум и звон, и пение, и радостные крики! К Зиночкиному дому подкатили розвальни. Первыми санями правила Надежда Степановна. Она была в шубе и в цветастой цыганской шале и так улыбалась, что глядя на неё все улыбались в ответ. Вторыми санями правил сам Матвей Иванович, третьими – Прасковья Терентьевна. В гривы коней были заплетены ленты, к дугам подвешены колокольчики. Свадьба продолжалась. В первые сани усадили молодых и их близких, во вторые сани – городских гостей, в третьи сели все желающие. Гармонист развел меха гармони, и свадебный поезд покатился по селу, потом выехал за его околицу.
Природа пожелала предстать перед людьми в лучшем своем виде. И хотя вокруг было очень много белого цвета, на его фоне ярко зеленел сосновый лесок, янтарем светились неопадающие на зиму листья маньчжурского дуба, светлокоричневые бархатистые верхушки камыша над маленьким болотцем в стороне от дороги были трогательно беззащитными, над деревней стояли столбы серого дыма, а голубизна чистого неба слепила глаза.
Только сугробы на опушке соснового леса напоминали о том, что недавно падал снег, и была жестокая метель, которая пыталась все перемешать и опрокинуть, но мир устоял под её натиском! Гостей проводили домой шумно. Автобус уехал, а Зина с Юрой остались наконец одни.
Юра был очень доволен, а Зина знала, что не все гости радовались искренне на их свадьбе. Она случайно услышала громкий разговор. В комнатке за перегородкой перед отъездом разговаривали две разряженные девицы. #опусы Они совершенно не боялись быть случайно услышанными. Наоборот, они говорили нарочито громко.
– Ну, Юра! Ну, удивил! Женился на простушке! Она – сельский почтальон! Почтарка! Ходит, как гренадер, а ногти! Ты заметила, какие у неё ногти? Коротко острижены, как у ребенка, и не покрыты лаком. А свадьба какая убогая! Старичье какое-то собралось, речи говорят, как топором рубят! Из всех гостей только учительница эта Вера Васильевна с мужем – интеллигентные люди, а остальные – темнота. У них в деревне даже свой дурачок есть. Эта беременная своего дурачка на свадьбу привела! Постыдилась бы! Никогда не думала, что наш Юрочка так женится! Я думала, что банкет будет в ресторане, что тамада будет вести свадьбу, что гости будут именитые. Они не долго проживут вместе, вот увидишь! Юра рассмотрит её получше, без розовых очков, и поймет, что она гроша ломаного не стоит! Ему нужна женщина умная, образованная, чтобы в обществе могла показаться. Она симпатичная, даже красивая, но это молодость её украшает. А если внимательно к ней присмотреться, она ни слова сказать умного не может, ни дела деликатного сделать. Деревня деревней и останется!
Зина уже хотела сказать этим дамам пару «ласковых» слов, но в дом вошел Юра, разговор в комнате прекратился. Он посмотрел на Зину, заглянул ей в глаза.
– Что-то не так?
– Все так! Что может быть не так, если ты рядом!
Зина произнесла эти слова очень громко. Так громко, чтобы за перегородкой её услышали.
Через несколько дней Зиночке пришел перевод от родителей на очень большую сумму. Вслед за ним Зина получила письмо, в котором была красивая поздравительная открытка.
«Дорогая Зиночка! Спасибо тебе, что известила нас о свадьбе. Посылаем тебе деньги на свадебный подарок. С нетерпением ждем в гости.
Желаем тебе в жизни в трудах и заботах о муже и о детях, которые у тебя будут, не потерять свою любовь, бережно пронести её через все испытания! Не забывай добрые слова и произноси их в семье почаще!
Зятю мы желаем беречь нашу Зиночку, заботиться о ней, прощать ей слабости, восторгаться достоинствами, которых у неё много!
Совет вам, дети, да любовь и наше родительское благословение! Весной ждем вас в гости!
Свет мой, девочка моя, когда же я обниму тебя и прижму к своему сердцу и вымолю у тебя прощение?
Твои навсегда виноватые родители».
Зина с Юрой перечитали поздравление несколько раз. – У тебя когда отпуск?
– В марте. – Поедешь?
– Собиралась, а теперь не знаю. Мало ли что? – А ты обещала?
– Обещала.
– Тогда вспомни пословицу: «Не дал слово – крепись, а дал слово – держись!» Поедем вместе! Я успеваю. Мне все равно в Москву лететь на освидетельствование после периода реабилитации. Полетим вместе. Я оставлю тебя у родителей на недельку, а сам в госпиталь отправлюсь, потом ты в Москву приедешь, и мы вместе вернемся домой. Пойдет такое дело?
– Пойдет!
– Тогда готовься к отпуску понемногу. Да и к переезду готовься. – А почему ты настаиваешь на переезде?
– Ты же знаешь, что я в часть вернусь, а тебе туда пока нельзя. Будешь у мамы меня ждать, тебе будет не так одиноко.
– А нельзя мне здесь тебя ждать, в деревне. Боюсь, что в городе мне будет одиноко, а здесь у меня столько друзей, что не соскучишься!
– Нет, я настаиваю на переезде. Рано или поздно, все равно с Кудринкой нужно расставаться. И не возражай мне! Если ты уедешь отсюда, это совсем не значит, что ты расстанешься с деревней навсегда. Мы будем приезжать сюда летом, мы будем навещать твоих друзей, мы будем ухаживать за могилками. Да и в мыслях своих ты будешь постоянно возвращаться сюда. Здесь твое детство прошло, здесь мы встретились, здесь ты дорогу в жизни выбирала. Мы даже дом твой продавать не будем. Закроем ставнями оконца, двери замкнем, огород поделим между соседками, козу подарим Марии Ивановне, кур – Прасковье Терентьевне, Полкана заберет Аня, а кота возьмем с собой.
– Легко сказать, да трудно сделать!
– Знаю, что трудно! Но ты же у меня храбрая! Ты у меня мудрая! Ты справишься! После этого разговора Зина вечером долго не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок
и вздыхала. Ей казалось, что и дом чувствует её беспокойство. В нем слышались разные звуки. То на крыше что-то шелестело, и раздавался чуть слышный топот. Наверное, приблудный кот общался с друзьями.
То тоненько и жалобно звенело стекло на веранде от сильного ветра. То чуть громыхало кровельное железо, то поскрипывали старые половицы и им подпевали ставенки на окнах. Привычные звуки. Мелодия старого деревянного дома была нежной и убаюкивающей. Теперь Зине предстояло привыкать к другим звукам: хлопанью дверей в подъезде, звукам работающих моторов автомобилей, гудению ветра в водосточных трубах, детскому гомону в подъезде по вечерам.
А если Юра уедет и оставит её одну, ей не с кем будет общаться, и вся её жизнь превратится в томительное ожидание. Хорошо, что он рядом!
Юра почувствовал, что жена не спит. Он встревожился. – Ты почему не спишь? Тебя что-то беспокоит?
– Скажи мне, Юра, ты почему женился на мне. Ответь один раз серьезно, и я больше не буду тебя спрашивать. Честное слово!
– Потому что ты меня очаровала! Ты сама для себя подарок, не то что для окружающих! – А ты не разочаруешься?
– Разочаруюсь, если ты по ночам будешь вести серьезные разговоры. Ночи совсем для другого дела предназначены!
Ровно через недельку после этого разговора Зина поняла, для чего предназначены ночи. Она окончательно убедилась в том, что в скором времени они с Юрой станут родителями. Она все ждала удобного момента, чтобы сказать Юре об этом, но почему-то стеснялась.
Когда-то она прочитала в книге о том, как красиво иностранная героиня сказала мужу о прибавлении в семье. Она стала накрывать к ужину стол на троих. Первый раз муж не обратил внимание на дополнительный прибор, во второй – тоже, а в третий вечер он спросил жену, кого она ждет к ужину, на что жена ответила, что теперь они с мужем оба в ожидании самого дорогого гостя. И муж догадался, и был на седьмом небе от счастья.
Зина все придумывала и придумывала, как признаться Юре красиво и торжественно. А произошло все прозаически. Пошла Зина утром козу доить, а та развредничалась и никак не шла в сарай из пригона. Зина её шлепнула, коза в отместку вознамерилась боднуть хозяйку в живот. Зина страшно испугалась, обхватила низ живота двумя руками и согнулась. На крики прибежал Юра, и когда он увидел, что Зина защищает живот двумя руками, а коза смотрит на хозяйку в полной растерянности своими круглыми желтоватыми глазками, он все понял.
– Зина! Почему ты мне ничего не сказала? Я не знал, Зина! Так! Марш домой, я сам подою эту красавицу.
– А ты умеешь?
– Теоретически да! – Ну, ладно!
Зина ушла в дом, а Юра стал доить козу с такой силой, что чуть не выдоил молоко вместе с выменем.
А Зина думала о том, что у неё все получилось так, как всегда. Она хотела романтично и торжественно объявить Юрочке о том, что он станет скоро папашей, а вышло все обыденно и нелепо.
Потом выяснилось, что лучше бы Зина подольше не говорила Юрочке об ожидании ребенка. Теперь Зиночке все стало нельзя. Юра и раньше делал по дому всю тяжелую работу, а теперь он совсем не давал Зиночке даже полено поднять. Хуже того – он принес речного песка, посыпал им все дорожки вокруг, чтобы Зиночка случайно не подскользнулась.
– Хорошо я придумал? – Очень хорошо!
Песок за ногами носился в дом, нужно было подметать пол на кухоньке по три—четыре раза в день, но разве можно сказать мужу все, что Зиночка думала о такой заботе? Зиночке очень хотелось высказаться, но она благоразумно молчала.
Эти «нельзя» встали стеной. Нельзя было ходить на лыжные прогулки по берегу реки, нельзя было кататься с горки, не только потому, что это несерьезно, а потому что можно было повредить ребенку. Нельзя было доставать воду из колодца, нельзя было бегать по селу во время доставки почты, а нужно было ходить медленным шагом и смотреть себе под ноги, чтобы не подскользнуться. Нельзя было смотреть грустные фильмы, нельзя было читать фантастику, наконец, нельзя было есть все, что хочется, а нужно было соблюдать диету.
А когда о том, что скоро она станет бабушкой, узнала Светлана Андреевна, у Зиночки появилось такое чувство, что они будут вынашивать ребенка втроем: она, Юра и Светлана Андреевна. К услугам Зиночки были все лучшие умы города, все медицинские светила, которые прямо или косвенно касались этого праздника ожидания ребенка.
Беременность протекала легко, у Зины не было никакого недомогания, только появились причудливые желания. Она то питалась несколько дней одним свежим творогом, то переходила на картошку с огурцами, то в двенадцать часов ночи гоняла Юрочку в погреб за солеными груздями, потому что до утра она подождать не могла. Даже получасовое промедление казалось пыткой.
– Теперь нужно от поездки отказаться!
– Ты же сам мне говорил про слово, которое, если дал, то нужно держать! – А как ты теперь эту поездку себе представляешь?
– В подробностях не знаю, но сяду на самолет и полечу! – Я настаиваю на том, чтобы ты от поездки отказалась!
– Почему? Не делай из меня больную! Беременность – это не болезнь! Я чувствую себя хорошо и даже очень хорошо! У меня ничего не болит, у меня все нормально. Если я не поеду, то рискую никогда не увидеть свою маму. Ведь я у неё – поздний ребенок, а она уже не молоденькая, а с ребенком маленьким еще труднее будет предпринять это путешествие. Я хочу мир увидеть, я ведь нигде дальше областного центра не была. Ты за границей был, ты в Москве, как у себя дома! А я тоже хочу посмотреть! Я хочу увидеть своих родственников, понять, где мои корни, я настаиваю на поездке!
– Тогда увольняйся, мы поедем через неделю, пока срок небольшой. Мама говорит, что иногда сильный токсикоз начинается во второй половине беременности, даже если первый был вполне благополучный.
Зине посоветовали не увольняться, а взять на два месяца отпуск без содержания по семейным обстоятельствам, а затем уйти в очередной отпуск за проработанное время, и потом – в декретный. Зина послушалась умного совета и так и поступила. Дела свои почтовые она передала молоденькой девушке Ирочке, которая не поступила в институт в прошлом году и осталась в деревне. Она работала разнорабочей, и на предложение стать почтальоном согласилась охотно. Зина учила её две недели и поняла, что Ирочка с делами справится, потому что она девушка умная и трудолюбивая.
Флигель во дворе оставили под почтовое отделение, а дом опустел. В деревне были квартиры получше. Желающих поселиться в старом доме не было. Все было собрано и упаковано. Вещей набралось немало. Только содержимое погреба заняло несколько ящиков. Книги уложили в старый сундук. Посуду раздарили добрым соседям. Инвентарь оставили в сенях. Кота Проньку взяли с собой. Ему приготовили большую коробку. Кур и козу забрали соседки. Пол-кан ушел на подворье управляющего.
В доме осталась кое-какая старая мебель: тумбочка, табуретки, потертый диван. Утром должна была приехать грузовая машина и увезти Зиночку и Юру в город. Улеглись они спать пораньше, сиротливо, как чужие, на старом продавленном диване. Зина долго не могла уснуть, она все всматривалась в темноту ночи. Как странно, что дом, который был свидетелем всей её жизни до сегодняшнего дня, останется пустым и заброшенным, и её уже не будет в нем. В дальнем углу на стене в детстве она ручкой нарисовала какую-то принцессу из сказки, а потом рису-нок не смылся, и принцесса с выпученными глазами и кудряшками уже воспринималась критически, но всякий раз, когда Зина мыла полы и наклонялась к рисунку, она подмигивала ему.
– Привет, красавица!
Над её кроваткой в детстве висел ковер, на котором была изображена Красная площадь в Москве, а Зина думала, что на нем нарисовано сказочное королевство. Иногда, когда Зина в детстве болела, она поднимала ковер, а под ним была стена дома вся в мелких трещинках.
В воображении маленькой Зиночки из этих трещинок – черточек то складывался берег моря, то ковер-самолет, то страшный дракон, то богатырь с огромным мечом в руках, то заросли дикого леса.
В этом доме Зина знала каждый гвоздик, каждую половицу, каждое бревнышко. Она здесь прожила много счастливых дней. Найдет ли её счастье в новых краях? А что, если эти кумушки, перемывавшие её косточки, правы?
Зина с завтрашнего дня ступала на зыбкую почву неизведанного, неясного и немного непонятного. Как можно прожить жизнь без козы и без огорода? Где все брать? Спросить у Юры об этом она не решалась. Наверное, ей в этом городе еще и голодно будет. Однако живет же Юра, живет же Светлана Андреевна, значит, проживет и она.
Продолжение следует… #ШуршалиГолуби_опусы
Валентина Телухова
#опусыИрассказы
Следующая публикация
Комментарии 5