Предыдущая публикация
СВАРЛИВАЯ ЖЕНА
Моего отца все звали Лео. Просто Лео. Хотя его настоящее имя - Леонид, а по отчеству - Гаврилович. Вёл он уроки физкультуры в школе, где учились я с братом, и завучем младших классов являлась наша мама. Как-то осенью ему предложили "горящую" путевку в крымский санаторий.
На самом деле, папу ничего не беспокоило, а лечиться надлежало учительнице английского языка, отказавшейся в последний момент. Так как никто другой не захотел воспользоваться профсоюзной бесплатной путевкой, упросили моего батю, преподавателя не очень важной дисциплины.
Ему состряпали в районной поликлинике несуществующий диагноз. Мы проводили отпускника на самолет и принялись ждать известий. Через непродолжительное время доходит послание, в котором глава нашего семейства описывает житье - бытье в здравнице. Он, подвижный и деятельный, страдает от безделья.
"В воскресенье дома отправились бы за грибами, шиповником и облепихой в соседний лесочек, а вообще-то надобно еще капусты бочоночек заквасить, да на старом диване обивку поменять", -- сетовал отец, по простоте душевной, согласившийся на авантюру.
В весточке, по счету второй, пришедшей следом за первой, он рассказал о соседях по обеденному столику. Двое из них бывшие фронтовики.
Они с удовольствием вспоминали о былых заслугах, один - защите Сталинграда, другой - Одессы. Третьим оказалась девочка подросткового возраста из Сибири, больше года мыкающаяся по больницам после несчастного случая во время трюка -- разрыва страховочного троса. Передвигалась та на костылях.
Сердце учителя физкультуры не выдержало, и занялся он инвалидом. Помимо грязевых аппликаций и ванн, массажа, лечебной физкультуры, предписанных юной пациентке, наставник принуждал Жанну (так звали циркачку) ползать часами по накрытому тяжелыми матрасами полу, разрабатывал ей суставы, и уже, спустя неделю, обозначился явный прогресс.
За день до его возвращения мы получаем телеграмму с убивающим наповал текстом:
«Я не приеду. Ждите подробности».
Позже доходит письмо, адресованное лично мне, двенадцатилетней. Как оказалось, великодушный Леонид Гаврилович все дни проводил с сибирской акробаткой, бывшей воспитанницей детдома. По окончании циркового училища её ждали успех и слава.
Неудачное падение изменило жизнь на сто восемьдесят градусов. Гимнастке сделали несколько операций. Но движения в позвоночнике оставались ещё ограниченными.
Спортсменка превратилась в калеку. Ничего личного в их отношениях отец не усмотрел - по его мнению. За день до отъезда он предупредил, что занятия окончены и сейчас ей придется самостоятельно выкарабкиваться из болячек - много ходить, приседать, наклоняться. Обнадежил её тем, что молодой организм должен справиться.
***
Накануне папиного отбытия домой, в Кишинев, подопечная на обед не явилась. После трапезы Лео отправился в Ялту за подарками для нашей семьи. Он, двигаясь вдоль шоссе к остановке, неожиданно увидел человека в море. А на дворе - поздняя осень. Люди кутались в пальто и куртки. Отец со всех ног бросился туда. По мере приближения, разглядел Жанну, стоящую по пояс в ледяной воде. Физкультурник вытащил девушку на берег. Взгляд у той - невменяемый. Она сильно переохладилась. В санатории её осмотрели, оказали помощь.
Придя в себя, девушка заявила, что без Лео её жизнь бессмысленна. Взрослого мужчину поставили перед выбором -- предать семью, любимую работу и посвятить жизнь больному человеку или оставить всё, как есть -- вернуться к нам и жить с мыслью, что на этом свете есть брошенная им одинокая девочка, почти ребенок.
"Мы должны, оказывается, нести ответственность перед теми, к кому близко подошли и однажды сделали добро, -- писал мой отец. - С мамой, как вы знаете, у нас отношения сложные, -- продолжал он. - Не может человек жить без любви и уважения".
Как я уже говорила, мои родители -- учителя. Но мама, по природе своей, далека от педагогики. Частенько мы, дети, слышали одну и ту же историю про знакомство с папой. Байка всегда травмировала мою душу.
Она оканчивала институт и проходила стажировку в школе, где физруком работал Лео. Последний влюбился в практикантку и, с её слов, прицепился, словно банный лист. Маме он совершенно не нравился.
Подкарауливал её, дарил цветы, приглашал в театр. В конце концов, они поженились. Как молодые специалисты получили квартиру, правда, в старом жилом фонде -- две комнаты с верандой; служившей одновременно кухней, столовой и прихожей.
Из удобств -- лишь умывальник. Печку топили дровами и углём, а купаться ходили в городскую общественную баню. В нашем дворе насчитывалось десять таких же примерно квартир.
С самого детства слышались бесконечные придирки к отцу. Мама постоянно выказывала недовольство. То сквозит, то вермишель недоварена, то слишком громко включен телевизор, то порог грязный и т.д. и т.п. Больше всего доставалось главе семьи, когда у нас бывали гости.
Дом наш все любили. И в праздники, и в дни рождения приходили мамины подруги с мужьями. В нашей семье готовил папа. От борща до калачей. Мама никогда плитой не интересовалась. К праздничному столу подавались на закуску собственного посола рыбка с вареной в мундире картошкой и соленья -- огурцы, помидоры, лесные грибы.
А на горячее две курицы -- одна в сметанном белом соусе, другая -- в красном томатном. Пили наливки: вишневую, земляничную, ежевичную. Десерт, незабываемый десерт, который никто не мог повторить!
Торт из ореховых коржей без муки с заварным и шоколадным кремом.
Вечеринки удавались на славу. Отец играл на гармошке, рассказывал смешные истории, танцевал по очереди со всеми женщинами. И в течение вечера не раз натыкался на взгляд супруги, полный осуждения. Когда же гости уходили, начинался один и тот же разговор, будто записанный на пленку:
«Разве не понимаешь, что так нельзя накрывать стол? Где ты видел, чтобы в праздники ели селедку с картошкой? Да еще с неочищенной?
А грибы -- ими же можно отравиться! И что это за деревенщина -- наливка? Не мог купить шампанское и водку? А твои речи? Плоские шутки. Это же примитивизм! Смеются из деликатности. И играть ты не умеешь. Стыд и позор.
Запомни, ты - физкультурник, человек малообразованный, дикий, неразвитый, не читаешь книг, ни одного писателя не знаешь, с тобой же не о чем говорить».
Отец никогда не возражал, только обещал: «Ниночка, исправлюсь!»
Но друзья, наоборот, восхищались: «Лео, мы так соскучились по твоим закускам, наливкам, выпечке. Ты -- неповторим!»
Действительно, у маминых товарок столы накрывались по общепринятому стандарту -- "оливье", колбаса и сыр, шпроты, магазинный торт, вино, коньяк. Когда у мамы случалось плохое настроение, она заводила песню о том, что совершила ошибку, связав жизнь с таким неудачником как наш папа. Вот её подруги - умные.
Одна, жена стоматолога, меняет шубы, как перчатки. А летом отправляется с семьёй в круизы то по Волге, то по Чёрному морю. Другая замужем за литератором, так живёт в приличном доме с централизованной подачей газа и отопления, а недавно отдыхали аж в Венгрии.
У третьей муж кинорежиссер; у них дома бывают знаменитости, ездят те в Москву на фестивали.
На самом деле, наш папа слыл многоуважаемым человеком. К нему хорошо относились все, кто его знал. Особенно ученики нашей школы. Тот, кому грозила двойка в четверти, мог запросто подойти к Лео, и тот всё улаживал. Отец мог договориться и переубедить любого преподавателя.
Такого дипломата еще надо поискать! Он шёл с этим бедолагой на задний двор школы и выслушивал целую исповедь - почему и как получилось, что его знания по тому или другому предмету низко оценены.
Потом грозился, дескать, если двоечник не подтянется в следующей четверти, то больше никогда и никому Лео не возьмётся помогать. Ни разу никто папу не подвёл. Это был замечательнейший приём -- оказывать доверие авансом.
Отец хоть и зарабатывал денег не вагон и маленькую тележку, но, благодаря его хозяйственности, мы жили неплохо. Во -первых, он делал многое своими руками. Ему по плечу было всё: ремонт квартиры, мебели, сломавшейся техники, обуви, консервация продуктов на зиму, шитье пододеяльников.
Летом, когда многие тратили деньги, сэкономленные в течение года, на отпуск, папа работал в пионерском лагере, совмещая должность физрука и массовика—затейника, пополняя тем самым домашний бюджет.
Зря, конечно, наша мама корила мужа. А соседи, те, что пожилые и одинокие, всегда обращались к отцу. То лампочка перегорела, то утюг сломался, то замок надо поменять, то дверь скрипит. Никогда папа никому не отказывал. Мама, как правило, ворчала: «Пусть вызовут слесаря-плотника - электрика».
На маёвку Лео водил соседских детей к озеру, что недалеко от города. Разбивался лагерь, натягивались сетки, устраивались состязания, вечером собирались у костра, пели, читали стихи. Да, наш глава семейства не знаком с произведениями Бунина, Гумилева, Паустовского, описывающих чьи-то судьбы. Но сам проживал интереснейшую жизнь, что и не снилась тем авторам.
"Рано или поздно каждый человек столкнется с тем, что надо решиться на какой-то значительный поступок, -- писал он в том письме, -- в основе которого лежит благородство и рыцарство, ничего более.
Это, скорее, обществом не будет одобрено, а наоборот -- осуждено. Но от этого поступка может измениться смысл жизни, осознание своего предназначения.
Не совершается такое сгоряча, а после длительного осмысления, потому, чтобы на это пойти, человеку придется многим пожертвовать, и на это не все способны. Я всю ночь раздумывал над тем, как я не вернусь к вам, моим детям.
Дочурка, я жил без любви. А теперь передо мной открывается перспектива стать любимым, нужным, единственным. Будущее этой девочки зависит от меня, от моего решения.
А я дал вам жизнь, и это — самое главное. Вы с братом выросли хорошими людьми. Я никогда от вас не отрекусь и всегда буду помогать. Не рви это письмо, дочка. Оставь его и прочти, когда станешь взрослой.
Как бы твоя жизнь ни сложилась, никогда не повторяй маминой ошибки -- не ругай человека, с которым свяжешь жизнь. Не ищи недостатков. Всегда благодари Всевышнего за то, что есть сегодня. А если человек не по душе, не мучай себя и его -- расстаньтесь".
Наша мама после того известия три дня не вставала с постели. Немало времени с тех пор минуло. Она так и не нашла себе пару. Её подруги тоже разошлись с мужьями. Стоматолог женился на медсестре, известный литератор -- на корректоре, талантливый режиссер переехал в Москву, не взяв с собой вторую половину. Худо-бедно мама научилась готовить. Жизнь наладилась.
Только ещё долгое время все -- соседи, школьники, учителя - спрашивали, где Лео и когда он вернётся.
Обычно мы отвечали, как учила нас бабушка:
"Уехал в Сибирь. Как заработает много денег, так сразу и назад".
Мы подросли. С папой и его второй женой увиделись спустя много лет. Он выглядел счастливым человеком.
(записано со слов случайной попутчицы)
Автор Светлана Юшко #опусыирассказы
Следующая публикация
Комментарии 6