Предыдущая публикация
- Приедешь?..
Когда?.. Завтра уже?.. – кричит в трубку мобильного телефона очень немолодой уже, но всё ещё крепкий человек. – Хорошо-то как! А завтра как раз суббота, я баню истоплю к твоему приезду! Давай, обнимаю, до завтра! Пойду, матери скажу, чтобы начинала готовиться…
Нажал отбой и несколько мгновений похлопывал себя по ладони телефоном, о чём-то размышляя. А потом крикнул жене в соседнюю комнату:
- Лёль! Витька звонил. Завтра, говорит, приезжает…
На пороге, словно по мановению фокусника, возникла полная, но румяная и пригожая супруга в платке, завязанном кончиками на лбу, и с руками, перепачканными мукой.
- Один? Или с Леночкой? Как сказал? – спросила, точно спела по нотам какую-то сложнейшую оперную арию.
- Да я не спросил чё-то… Но кажется, - один… - ответил муж всё так же в раздумье.
Радость на Лёлином лице чуть помутнела, смешалась с каплей грусти и недоумения. И всё читалось в её глазах: почему сын один приезжает? А Лена там как же одна в городе останется? Уж не случилось у них там чего-то? Вслух же сказала:
- Ладно, гадать-предугадывать не будем. Приедет – всё и узнаем. А я, Лёш, как знала, как чуяла: пироги вот насторожила. Ты, вот чего, полезай-ка в погреб, достань банки. Огурцы там, помидоры и капусты в ведёрко набери. Только гляди, банки бери лишь те, у которых крестик на крышке!..
- Я пойду лучше к завтрашней бане дров наколю. А банки? Чё их сёдня тягать? В избе согреются, да ещё стрельнут, не дай бог, ночью. Ты ж тогда неделю спать не будешь и мне не дашь.
- Это почему же не дам? Да когда я тебя среди ночи-то тревожила?
- Когда? Забыла? А когда Ероха помер, и ты свою солонину на поминки давала? А? Не вспомнила? Как они ночью-то накануне все четыре и стрельнули в сенях. А ты потом всё среди ночи в бок меня пихала и причитала всё: «Это я, Лёшенька, хрену в них мало положила…»
- От какой же, Алексей, вы недобрый мужчина,- чуть улыбаясь, ответствовала супруга.- Я бы даже сказала, что – злой! Больше тебе скажу: злющий!! И – злопамятный!!! Это когда было-то? В позапрошлом годе ещё. А ты всё помнишь этот факт моей страшной бесхозяйственности и, можно сказать, мотовства семейного имущества. Я ж после того у бабы Шуры новый рецепт взяла. С тех пор банки у меня не взрываются. Да и сапёр ты, что ли, чтобы взрывов бояться?..
Теперь Лёля улыбается во весь рот, открывая на обозрение мужу свои крепкие, как миндальные орехи, зубы. И он самой лучшей в мире «стряпухе и консервистке» тоже улыбается в ответ, идёт к дверям и, словно стараясь отодвинуть её со своего пути, крепко сжимает в объятиях и неожиданно, целует, в губы целует. Как в кино, прям!..
Она сопротивляется, но так, чтобы подольше не выпускал, ещё чуть постоял, её к груди прижавши. Потом притворно ворчит на него:
- Иди уж, пили свои дрова, Ромео плешивый! Только берёзовые поленья выбирай, чтобы жар давали.
- Ещё ты меня не учила, какие дрова для бани больше сгодятся! От порода!! И мать у тебя такая же досужая была!!!
- Чё это мать-то мою вспомнил?..
- Так я и не забуду никогда, как она отца твоего, Иван Алексеича, покойника, царство ему небесное, учила стенку из кирпича класть. И как он за это материл её на всю деревню. В другом конце люди слышали, как они ругаются. Только и говорили: «Ну, Потаповы опять чего-нибудь мастерить взялись!..»
И чтобы не услышать, что ответит жена, тут же выскочил в сенцы. Она, конечно, в долгу не осталась. Что-то там про его родню говорила. И про дядю, кажется, Михаила, который пьяным замёрз в лесу зимой, когда пошёл детишкам ёлку к новому году выбирать.
Но этого Алексей Иванович уже не слышал, потому что топор его, раскалывая сухие поленья, звенел громко и часто.
Витька, сын, приехал, как и обещал, на трёхчасовой электричке. Просил, чтобы отец его не встречал, но тот не утерпел и выехал на своём «Урале» с люлькой, чтобы хоть с полдороги от станции перехватить сына. Он его издалека ещё заметил, а потому свернул в сторону и заглушил мотор.
Когда сын с ним поровнялся и окликнул, Алексей Иванович почти натурально удивился и, прежде чем поздороваться, сказал:
- О! А я тут кроликам хотел травы нарвать. Вот и ты кстати подвернулся.
- Травы? Кроликам? А не далековато, пап, от деревни ты за травой поехал? – улыбается Витька. Улыбается, потому что всё понимает.
Отец как будто бы недовольно бурчит:
- Ещё ты меня не учил, какая трава для кроликов слаще! Весь в мать – такой же досужий…
Но видит сын, что хочет обнять его отец, хотя сам ни в жись в этом не признается. Поэтому к нему первым подходит и обнимает старика. По тому, как спина у отца обмякла, понимает, что рад он такой скупой ласке со стороны сына.
- Здравствуй, папа,- Виктор ему шепчет в заросшее волосами ухо. Хочет разжать объятия, а старик не пускает, продолжает прижимать к себе дитятко свое родное и в ухо же ему шепчет так, чтобы никто, даже трава для кроликов, не услышал:
- Здравствуй, сынушка, родной ты мой… Потом поговорим, в бане… Матери сразу всего не говори, не пугай ты её. Она же у нас, сам знаешь, какая… впечатлительная.
Только потом отпускает сына. Сажает его в люльку, кидает в ноги нарванную траву, и мотоцикл, круто развернувшись, пылит всеми тремя своими древними колёсами к селу.
Мать, Елена Ивановна, ждёт мужчин своих на пороге в новом крепдешиновом платье. И брошку из красных камней, которую сын привёз ей ещё в прошлом году, нацепила. С крыльца не спускается, дожидается, пока мужики распахнут ворота и загонят мотоцикл во двор. Идёт теперь к ним и на ходу распахивает руки, чтобы прижать к груди сына. Муж распоряжается:
- Так, быстро, давай, целуй Витьку, и к столу. Я сегодня и позавтракать забыл…
И сам мимо жены, ставшей с сыном вдруг единым целым, идёт в дом. Понимает старик, что и им есть о чём пошептаться наедине. А в том, что Витька сделает так, как он ему ещё в поле приказал, и не сомневается.
Дальше как всё было – сами, небось знаете. Не раз сиживали, думаю, в русском застолье. Начали по-семейному, втроём. Ближе к вечеру уже был полон дом соседей, ближних и дальних. Витькины одноклассники тоже пришли. Ещё кто-то…
Одним словом, в баню Виктор с отцом пошли уже ближе к полуночи, когда последние из гостей, горланя песни на всю улицу, решили, что пора бы и честь знать…
Говорить сразу не стали. Парились долго, по несколько раз. Выходили на воздух и обливались ледяной водой из кадки. Потом снова шли в баню. И снова выходили. Когда отец сказал «хорош», Виктор встал с полкА и направился следом за ним к выходу.
На высоком пороге бани сели рядом двое мужчин, старый и молодой, отец и сын. И оба стали курить и на луну, круглую да белую, смотреть.
- Ну, что же случилось, сынок? – начал отец.
Виктор ответил не сразу, но как-то неожиданно зло:
- Выгнал я, пап, Ленку! Знаешь, она такая!..
Отец приобнял его за плечи, словно бы придавил чуть к земле. И сын понял, что замолчать нужно. А старик сам продолжил, но удивительно
мирно и ласково:
- Знаю, что дальше скажешь… Плохая, да? Так ведь, когда брал ты её, Витя, в жёны, она же хорошая была… В нашем роду, сынок, всем мужикам с жёнами везёт: только хорошие и достаются...
#опусыирассказы
Автор: Олег Букач
00:21
Следующая публикация
Комментарии 2