Предыдущая публикация
ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ
(театральное)
В далеких 70-х работал я в одном театре Завмузом (была такая должность, не знаю, сохранилась ли сейчас). Был у нас ведущий старейший актер Лев Николаевич С., частенько шутивший на тему своего великого тезки.
Лев Николаевич был то, что называют «человеком старой школы». Ему было уже прилично за 70. Коренной петербуржец, он помнил Революцию, Есенина, Маяковского, Мейерхольда, Горького.
Лев Николаевич был на редкость элегантен. Он гордо нес свою красиво уложенную гриву седых волос, всегда благоухал старомодным, но приличным одеколоном и постоянно носил костюм-тройку с неизменной бабочкой. Никто и никогда не видел его плохо выбритым. Худощавый, под два метра росту, он был похож на артиста Черкасова с которым, кстати, был знаком в своей Петербургско-Ленинградской юности.
В нашем театре Лев Николаевич играл Короля Лира, Каренина и все остальные роли, входящие в пакет актеров его возраста, таланта и фактуры. Разговаривал он вычурно-старомодно, отчасти даже высокомерно, медленно и весомо, опуская мягкие шипящие и заменяя «я» на «а» в конце слов: он говорил «свалилса», «договорилса», «отчаялас», «виделас»… Мата от него я не слышал ни разу.
История появления Льва Николаевича в том городском театре была известна всем актерам. Он сам себя называл «половым диверсантом». Сразу после войны, вернувшись с фронта, где пробыл все четыре года в составе фронтовой агитбригады, Лев Николаевич завел стремительную интрижку с женой какого-то инструктора горкома. История, естественно, стала темой разговоров во всем Ленинграде, и, как результат, ЛН получил 15 лет как шпион некоей страшно вражеской державы, не помню уж точно его «преступную специальность». Историю эту старик рассказывал нам со смехом, отчасти даже соглашаясь с тем, что получил срок за дело. Для группы опусы и рассказы Отсидел он лет шесть и по амнистии был отправлен на «химию» в Омск, в Ленинград ему вернуться не светило. В Омске он проработал пару лет в качестве библиотекаря, т.к. свободной ставки актера в театре не было. Но ЛН твердо решил вернуться к своей профессии и начал звонить во все небольшие театры. Так он связался с дирекцией нашего театра и получил работу, устроившись на должность актера 2 категории. Дело было в конце 50-х. Наверное, он планировал вернуться в Ленинград, но, по каким-то одному ему ведомым причинам, ЛН задержался на полтора десятка лет в этом городском театре. Уезжать в Ленинград он уже не собирался
Лев Николаевич был интереснейшим собеседником. На гастролях мне дважды пришлось жить с ним в одном номере и я слушал его рассказы как завороженный. Он был полон актерских историй, баек, крылатых фраз и выражений. Когда кто-то в его присутствии рассказывал театральный анекдот, Лев Николаевич нередко поправлял или дополнял рассказ своими комментариями, ибо знал происхождения всех этих историй, а некоторые из них даже случались в его присутствии.
К колегам-актерам ЛН относился с приличной долей иронии, не раз повторяя слова Охлопкова о том, что «актеры – это те же дети, но у них только член потолще». В то время был очень популярен на ТВ Ираклий Андроников. ЛН был с ним знаком с довоенных времен, всегда смотрел его передачи с джокондовской тенью улыбки на своем благородном лице и, время от времени, ворчал вслух: «вот ведь врет, шельмец!». Это не было критикой, скорее, так он выражал свой восторг. Он понимал, что рассказы Андроникова по миллиону причин не могли быть на 100% правдивыми.
Льва Николаевича очень любили актеры, и уважало начальство. Все было бы ничего, но была одна проблема: примерно раз в год ЛН уходил в глухой запой на пару недель. Он закрывался у себя дома, отключал телефон, не подходил к двери, и просто пил водку и читал Шекспира в голос. Запои эти случались, как я уже сказал, не чаще одного раза в год, но предвидеть время наступления этих его срывов было невозможно. Это всегда случалось совершенно неожиданно. Наверное, было что-то, что толкало ЛН на эти «сезонные отклонения», но для нас они всегда были нежданны, как землетрясения.
Запои начинались по одному и тому же сценарию: в один день, без всяких объяснений и предупреждений, ЛН не являлся на спектакль. Помреж бежал к нему домой, стучался в дверь, но ее никто не собирался открывать. Постояв в коридоре и послушав мерный бубнеж ЛН из-за двери, помреж устанавливал диагноз – опять запой!
В театре срочно вводили замены ЛН на пару недель вперед, и жизнь нормализовывалась. Об увольнении старика речи не шло: он был талантлив, и достойной замены ему в театре не было. Запои эти просто воспринимали как внеочередной отпуск, да и всем было понятно, что через пару недель все вернется на круги своя. Провинциальные театры во времена моей молодости актерами не разбрасывались и прощали им гораздо худшее, чем двухнедельный запой.
Случилось так, что в тот далекий 1973 год, в момент очередного запоя Льва Николаевича, наш театр должна была посетить делегация местного начальства с каким-то высоким гостем, типа инструктора ЦК или что-то в этом роде. Из отдела культуры позвонили с утра пораньше и попросили отменить запланированный в месячном репертуаре спектакль и заменить его на «Короля Лира» с участием Льва Николаевича. Директор театра, отлично зная, что старик в запое, не смог отказаться, ибо наложил в штаны не отходя от телефона и решительно и бескомпромиссно отрапортовал «будьсделано»!
Как вы, наверное, догадались, в планы Льва Николаевича играть в спектакле в этот вечер не входило. Он, как всегда в моменты запоев, встав с утра пораньше, тщательно побрился, одел домашний халат, выпил первые 150 гр. водочки и принялся за своего любимого Шекспира. Ни на какие стуки в дверь, как положено, он не реагировал. Для разрешения проблемы и предотвращения вечернего скандала к Льву Николаевичу было сделано три похода: сначала приходил помреж, затем — помреж в компании с директором, и еще раз – отдельно, к нему пыталась достучаться группа сочувствующих Мастеру актеров. Успеха никому добиться так и не удалось.
Вечером давали Короля Лира, но с дублером в главной роли. Дублер был не так уж плох, но талантишко его отставал на пару световых лет от игры ЛН. Столичное начальство, я думаю, так и не заметило подмены; банкет с армянским коньяком и балыками серьезно нивелировал восприятие действительности этого заезжего вождя 3-й категории. Зато местный культурный царек был в ярости и, проходя мимо склонившегося до земли испуганного театрального руководства, успел прошипеть директору: «завтра в 8 утра ко мне в кабинет с этим старым сссукой-уголовником»! Биографии актеров всегда были известны тем, кому следовало их знать.
Директор театра непрерывно пил валерьянку, тяжело и отчаянно вздыхал; он знал, что завтра Лев Николаевич еще и «на ковер» не явится, а такое неповиновение уже и ему самому грозило увольнением.
Уж не знаю, кто из актеров смог пробиться к ЛН и рассказать обо всем, но на следующий день старик явился в театр в половине восьмого, как всегда элегантный, благоухающий, выбритый, со слегка запудренными запойными синяками вокруг глаз. Зайдя в кабинет директора, он величественным жестом остановил гневный монолог руководителя, сказав единственную фразу: «Замолчите, или вам придется идти в горком сольным номером!»
Сникший директор, на ватных ногах, в компании Главрежа и секретаря парткома молча последовал за ЛН. Тот шел впереди с гордо поднятой головой, оставляя за собой шлейф пугающей независимости.
В отделе культуры их уже ждала комиссия из начальника и двух каких-то шавок-инструкторов. Все расселись по обеим сторонам Т-образного стола и стали слушать гневный вступительный монолог красномордого бога местной культуры. Для группы опусы и рассказы Начальник был, как водилось в те времена, «брошен на культуру» с предыдущей должности заведующего идеологией в райкоме комсомола, поэтому подо всё подводил серьезную контрреволюционную базу.
Присутствующие на том собрании сотрудники театра сразу же, решительно и бесповоротно, намочили свои подгузники. Было ясно, что Лев Николаевич должен биться в одиночку, и что он идет «навылет». Единственная мысль, мучившая всех остальных членов театральной делегации, была предельно простой: «И меня тоже?»
Монолог «культурного фюрера» длился минут десять при полном молчании присутствующих и почти неуловимой улыбке на лице ЛН. Последний вопрос оратора звучал эпически грандиозно:
- Ну, и как вы же теперь будете смотреть в глаза своим товарищам?
В густом облаке тягостного молчания театральной делегации ЛН начал свою ответную речь:
- Если вы, уважаемый, перестанете орать на меня как на мальчишку с Лиговки, я смогу ответить вам весьма подробно. Но прежде, я хочу задать вопрос людям из вашей массовки:
- Вы, милостивые государи, когда последний раз в гастроном ходили?
Один из присутствующих горкомовских хорьков бодро ответил:
- Вчера, например. А какое отношение это имеет к вашему пьянству?
- А что вы там кроме «Завтрака туриста» видели? – ответил ЛН вопросом на вопрос.
- Ну… нормальный набор продуктов. Без излишеств, конечно, но нам хватает.
- Вам хватает потому, что вы здесь, в своем ведомственном буфете, добираете до вашей нормы, — многозначительно изрек ЛН., – а меня туда никто не приглашал, да и при зарплате в 70 рублей в месяц, что я там смогу купить? Вот и получается, что выпить я еще как-то могу, но закусывать мне приходится всякой дрянью, а потому я, человек уже не молодой, без хорошей закуски пьянею быстро и остановиться не могу.
- И что вы этим хотите сказать? – наливаясь пунцом, вмешался Самый Главный Культурный Начальник.
- А вот что, — ЛН поднялся, собираясь уходить, — пьянство наше – не проблема. Проблема в том, что Закуска при советской власти всегда ху-ё-ва-я!
И, гордо подняв голову, Лев Николаевич покинул кабинет, оставив всех в немом изумлении.
Уж не знаю, что там было потом, но ЛН не уволили, хотя ему и директору влепили по выговору.
А в труппе нашей с того дня на долгие годы, на каждой выпивке, кто-нибудь обязательно задавал всем участникам сакраментальный вопрос – «А какая у нас сегодня закуска?».
И все присутствующие хором цитировали ставшую классической фразу Льва Николаевича.
Умер Мастер в тот же год, на дневной репетиции. Вдруг схватило сердце, он присел на стул и, пока звонили в Скорую, тихо прислонив голову к стене, ушел из нашего бренного мира. Прибывшая машина Скорой отвезла ЛН уже в морг.
Хоронили Льва Николаевича всем театром вскладчину, ибо денег покойный за всю жизнь так и не нажил, а местком театра выделил на похороны всего 50 рублей…
ОПУСЫ И РАССКАЗЫ
Лит-журнал
Следующая публикация
Комментарии 2