Предыдущая публикация
НЕЛЮБИМЫЕ
Часть 3
—О-о-о-о! – одобрил Аркадий, —а ты молодец. Не из робких. Люблю таких.
К счастью для Маши, или же к великой беде, ванная оказалась свободна.
В тесном помещении, под шум воды, она жарко обнимала и шептала слова, каких раньше никогда вслух не произносила. Говорила ему девица о любви своей несбыточной, а руки ее порхали с восторгом по молодому крепкому телу. Каждый сантиметр создания этого ею давно желанного, поцеловала Машенька. Аркадий позволил новой любовнице насладиться собой в полной мере, а затем повернул ее спиной и пристроился сзади, обхватив обнаженные ее бедра ладонями. Отдавалась она страстно и отчаянно как в последний раз. Истекала сладким медом и стонала так томно, так сладостно и искренне, что не ответить на столь откровенный призыв, мог разве что деревянный чурбан. Аркадию понравилось, и он девицу эту на заметку взял.
Время от времени он приглашал ее в гости то к одному приятелю, то к другому, когда никого денежного, а, следовательно, более важного, не намечалось. Свободное временя у Аркадия случалось не так чтобы часто, а потому приходилось Марии частенько томиться в ожидании. Тем не менее, чувствовала себя Мария на седьмом небе от неожиданного, непостижимого, космически нереального счастья.
"Иногда мечты сбываются, – думала Маша, —никогда бы не поверила"…
Всякий раз, оказавшись рядом, под ним или как угодно с ним, Маша умирала. Аркадий принимал восторги ее как должное, значения их связи не придавал ни малейшего. Так, за неимением, на вечерок, на недельку, на месяц. Тем более что девка хороша, горяча и безотказна, а радости плоти лишними для Аркадия никогда не бывали. Идиллия длилась недолго, не прошло и месяца, как Маша возлюбленному шагу ступить не давала, встречала, провожала, по сто раз на дню звонила и писала записки недвусмысленного содержания. К этому Аркадий как-то не подготовился.
Ранее в его жизни подобных проблем не возникало. Машенька обрушила на него любовь, по силе подобную урагану. Поначалу, Аркадию все это представлялось очень романтичным и даже трогательным, а может быть он и вовсе воспринимал поклонение Машино как шутку, немного невсерьез. Но любовь была для него понятием абстрактным, он не умел отдавать, мог только потреблять. Мария же стала вдруг буквально требовать, настаивать на взаимности. Она не давала ему вздохнуть, являлась повсюду, от нее спасу не было. Вскоре Аркадий ею пресытился до такой степени, что не желал ни видеть, ни слышать.
—ВСЕ! – без обиняков заявил он однажды, —поиграли, побегали и будет. Я больше не хочу тебя. Роман окончен, финал, – он улыбнулся бесхитростно и развел широко руками.
—Что? Как ты сказал? – дрожащими губами переспросила ошарашенная, раздавленная Маша.
—Ты отлично меня слышала, Маша. Я больше не хочу спать с тобой. Ты мне надоела. Прощай!
Далее Аркадий вынужден был стать свидетелем такой истерики, что чуть было умом не тронулся. Мария скулила, валялась в ногах и умоляла не бросать ее:
—Аркашенька, миленький, родной мой! Я же без тебя пропаду-у-у! Я с собой покончу! Слышишь?! Ну, пожа-а-алуйста, умоляю тебя, не броса-а-ай меня! Не уходи! Ну, хочешь, я на колени встану? Я рабой твоей буду, скажи только!
Испуганный невиданным напором, польщенный и слегка озадаченный, Аркадий сдался, и некоторое время связь еще теплилась. Однако очень скоро Аркадий откровенно заскучал.
—Слушай, ну хватит. Хватит уже, – лениво отталкивал он Марию, стоило ей попытаться обнять его.
Мария исполняла все его прихоти, унижалась так, как и вообразить себе сложно, но сердцу, как известно, не прикажешь, особенно когда его нет. Аркаша не проникся и назойливую девицу все-таки прогнал.
—Пошла вон! Задолбала! Видеть тебя не могу больше! Отцепи-и-иись! – заорал он как-то раз. На ровном месте, как показалось помертвевшей от ужаса Марии. Все ее попытки удержаться в жизни Аркадия в любом угодном ему качестве, ни к чему не привели.
Пару недель спустя, опухшая, изрядно подурневшая от обильных слез и бессонных ночей, Мария предстала пред пустыми синими очами с известием о беременности:
—Вот так-то, любимый мой, доигрались мы с тобой… Че теперь делать-то? Может, все-таки вернешься, а? Нам же так хорошо было вместе? Помнишь? Ребеночек появится, заживем семьей.
Аркашу передернуло, он сразу же предложил денег на аборт и стал совать ей в руку скомканные купюры, в глаза не глядя.
—На, вот…реши как-то проблему. И пожалуйста, не суйся ко мне. Все кончено. Ясно? ВСЕ.
Мария деньги взяла, но аборт делать не стала, втайне надеялась все же, поймать его на живца.
Надежду эту ей позволил питать его вид преступника, пожелавшего избежать заслуженного наказания. Скрывался Аркадий довольно успешно, избегал, увиливал, ускользал и не видел, как растет живот, какой неуклюжей стала Мария. Но сколько веревочке ни виться… столкнулись-таки в институтском коридоре, когда положение ее стало очевидным для всех и каждого. Фактически Маня перегородила ему дорогу огромным своим пузом, деваться было некуда, Аркаша поник, загрустил.
—Ну чего тебе? Что еще? Я же просил…ну? Чего ты хочешь от меня? Кто ты мне? Хватит таскаться за мной! Ничего серьезного между нами никогда не было! Оставь меня в покое! Видеть тебя не могу!
Машенька смотрела на него с немым укором, ловила взгляд, но не добилась ничего. Подлец не только предложение делать не собирался, но вообще вид соорудил, будто знакомство их шапочное. Затем и вовсе, неожиданно мягко отстранил ее и ушел, ни разу не обернувшись.
Мария, вопреки очевидному, поверить не могла что ТАКОЕ возможно, что он вычеркнул из жизни их месяцы счастья и своего ребенка заодно. Все было зря, Аркадий удрал и не вернется. Несколько позже до нее дошли слухи о том, что он женился на шведке преклонного возраста и укатил в Стокгольм. Больше она его не видела и как именно сложилась его жизнь, Мария так никогда и не узнала. Он поманил ее, использовал и выбросил за ненадобностью, как бросают дети надоевшую игрушку.
Мария люто невзлюбила ребенка в утробе, направив на него свою боль и отчаянье безжалостно отвергнутой женщины. Для нее не имело значения то, что он и не манил ее вовсе, и то, что она его себе придумала. В воображении Мани он коварно соблазнил ее, завлек и неожиданно бросил. Она рассказала себе ту историю, которую хотела, и поверила в нее всем своим существом. А что еще оставалось?
С первого дня в институте, у Марии Федорович, нашей Машеньки, имелся верный воздыхатель - Захар. Девушка знала о его существовании, догадывалась, что нравится ему, но никогда не задумывалась, а как могло бы быть? Захар в ее глазах ценности не представлял хотя бы потому, что одет был более чем скромно, машины не имел, внешностью обладал самой обыкновенной. Не герой ее романа. Марии думалось, что настоящие москвичи, те, что могли бы составить ей партию, совсем другие, иные, особенные.
Как подлец Воронин.
За ней пытались ухаживать, но Машенька всех отвергала, не видела среди претендентов достойного. В отличие от тех, кто, потеряв надежду, давно уже обзавелся подружкой, Захар терпеливо ждал. Некое чувство, сродни интуиции, подсказывало – рано или поздно Мария станет его женой. Надо просто пережить, переждать. Захар томился и ждал, пока предмет обожания опомнится, пока раскроются ее прекрасные очи и обратит она внимания на то, как её избранник Аркадий жесток и слеп. Захар понимал, Маня не нужна Аркаше надолго, он поиграет ею и отдаст. Влюбленному же она требовалась любой, только бы рядом, вместе. И вот, терпение его было вознаграждено. Незадолго до родов случился на его улице праздник:
- Манечка, не грусти. Выходи за меня. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. А ребенка своим признаю, и упрекать тебя не буду. Слышишь? Никогда, никогда не буду.
Загнанная в угол, отчаявшаяся, разочарованная Мария, дала согласие на брак:
—Спасибо тебе, Захар, - сквозь слезы произнесла Мария, —ты настоящий рыцарь. Я согласна. Давай попробуем, – она взяла его за руку и слегка пожала ее.
Захар ощутил, как жаркая волна окатила его от одного лишь прикосновения любимой. Он прикрыл глаза и улыбнулся блаженно в сладком предвкушении.
—Но смотри, Захар, как бы не пожалел потом… спасибо тебе. Спасибо, – прошептала Мария и нежно погладила Захара по щеке. От первой этой, легкой, ничего не значащей ласки, зашлось у Захара сердце, заплясала душа, и снова кинуло его в жар, будто в печь угодил.
—Не сомневайся, я не пожалею, – совершенно искренне ответил он, недоумевая, как можно пожалеть о том, о чем столь долго лишь мечтал?
Их расписали без всякой помпы, через день после подачи заявления. Она стала Марией Петровной Кровиц, законной женой. Захар почувствовал себя счастливым, Мария же спасенной от верного позора и осуждения, от незавидной участи матери-одиночки. Она испытывала благодарность и злость, радость и разочарование, то было смятение, смешение, буйство чувств. Мария находилась в сомнениях и не смогла бы точно определить, что именно испытывает, даже если бы захотела. А она не хотела, не привыкла копать и анализировать.
Все, однако, складывалось. В лице неприметного Захара, красавица Мария нежданно-негаданно обрела защиту и надежное плечо. Кто бы мог подумать! И почему злодейка, насмешница любовь не указала тонким пальчиком на него, во всех отношениях достойного и порядочного? А ведь ничто не говорило, он был таким… таким… обыкновенным.
—Чудеса! - удивлялась Машенька.
Кроме того, в наследство от прабабки Захар еще три года назад получил прекрасную четырехкомнатную квартиру в старом кирпичном доме в районе Фили. Набивать себе цену Захар не стремился, о том, что является владельцем прекрасной квартиры, никому сообщить не посчитал нужным. О нем вообще мало что знали. Впрочем, сей факт, скорее всего не изменил бы ход вещей. Могла ли Мария мечтать о большем? Ведь вот оно, ТО самое, зачем и приехала, собственно, Мария Петровна в Москву.
Сбываются мечты, сбываются. Во всяком случае, теща новоиспеченная, Бранислава Ермолаевна, даже всплакнула от облегчения и счастья. Захара она приняла безоговорочно и сразу, с благодарностью и бесконечной материнской нежностью.
—Ты, доча, должна ему ноги мыть и воду пить, – наставляла она Марию, —он без преувеличенья спас тебя, дорогая ты моя, дуреха. Именно что спас. Душа-человек.
—Знаю, мама, знаю… - соглашалась Мария и принималась вдруг рыдать отчаянно и жалко, оплакивая несостоявшуюся свою Великую любовь.
Особенно тяжко приходилось Марии ночами. Захар жаждал ласки, обнимал ее, щупал, касался везде и всюду сухими своими, жадными, горячими ладонями. Машенька закрывала глаза и пыталась представить себе Аркадия, но не получалось. Другим было все, и Мария едва сдерживалась, чтобы не оттолкнуть Захара, не закричать от нежелания. Однако разум все же брал верх, и она терпела, надеясь со временем прикипеть.
Захар хотел ее каждую ночь, шумно дыша, не скрывал восторга и не замечая состояния жены, он не видел, не чувствовал. По мере того, как приближались роды, Мария стала все чаще отказывать мужу в близости. Захар дождаться не мог, когда любимая будет принадлежать ему безраздельно. О том, что ребенок может отнять ее, Захар не помышлял, подобный сценарий не приходил ему в голову.
Надежда Ровицкая
Продолжение следует
#НадеждаРовицкая_опусыИрассказы
Следующая публикация
Комментарии 6