Брат

Мать сказала дочери, что приедет ее брат, то есть сын от предыдущего брака. Двадцать пять лет назад развелись, и первый муж забрал мальчика с собой – так получилось. С тех пор не виделись. Дочь разволновалась, потому что ничего хорошего. Нужно притворяться, лгать себе и ему, что рада. Ничего общего. Только называется братом, на самом деле – чужой человек. И зачем все это нужно? Жил бы своей жизнью, и всем было бы хорошо. Мать попросила «не дергаться»: «Я тоже волнуюсь, эгоисткой не будь. Придется пережить, никуда не денешься». И отцу не по себе, не каждый мужчина обрадуется такому событию. Позвонил начальству и попросил, чтобы отправили в длительную командировку. Мать и дочь ждали

Незаметная Алевтина

Он заключил договор с одной фирмой, чтобы продавать продукцию. У мужа большая клиентская база, которая постоянно расширяется. Между прочим, хорошие деньги получает. Алевтина может не работать и заниматься домашним хозяйством. И сын изумительный. Другое слово вряд ли найдешь. Вроде был обыкновенным мальчиком, и неожиданно талант проявился. Была Алевтина на родительском собрании и встретилась с учительницей английского языка. Учительница сама подошла и сказала: «Ваш сын меня удивил. Смотрю, чем-то занят на уроке, меня не слушает. Оказалось, что переводит стихи ан

Мать

Крест переплёта оконной рамы. За ним лицо матери, измождённое долгим ожиданием. Она ждала уже несколько лет, ждала терпеливо. Её освещало то заходящее, то восходящее солнце, дважды в сутки, заглядывая в окно, оно как бы проверяло – живая ли ещё старушка. Заглядывала и ночь, будто соседка наведывалась поболтать перед сном. Мать каждое утро пекла блинчики или оладушки, накрывала их чистеньким рушником, чтоб до времени не остыли, и опять садилась к окну ждать. Сын не возвращался. Заплутал, закружил где-то по чужим дорогам. Белый материнский платок светился в окошке, как огонёк маяка, показывающий путнику верный путь к дому. Сын пришёл. Изба стояла, скривившись, как от зубной боли, одна ста

Рассказ Аграфены Кондратьевны

- Ой, внучатки, да отвяжитесь вы, Христа ради! Кой уж раз сказываю вам про детство моё! Никак, по третьему кругу... - Ну, бабушка… ну, бабусечка… ну, пожалуйста…ещё разочек… - Дайте хошь заделье какое-никакое взясти, грех ведь руки в праздности-то держать. Никитка, а неси-ка мне прялку. Где-где? Вона в углу-то стоит, не видишь чо ли? А ты, Полинка, неси пошено, в буфете туесок стоит внизу. Вот переберёте всё, каши на молоке сварим, масличком заправим. Ах, как вкусно, язык проглотишь! Ну, вот и ладно. Теперь слушайте Родилась я ещё до революции в селе под Тобольском. Родители мои были совсем не грамотные. Жили мы очень бедно. Летом-то мама с отцом поедут в

Кукушка

Когда Генка перешел во второй класс, его мать окончила вечерний институт и получила направление на стройку. Но сразу взять Генку с собой она не могла: еще неизвестно, где первое время жить придется. И в городе оставлять его было не с кем. Они жили вдвоем, в маленькой комнате городской коммунальной квартиры. Мать отвезла Генку в деревню к тетке. Побыла с ним три дня и уехала, пообещав, что вернется за ним, как на новом месте устроится. Через неделю пришло от нее письмо, в котором она писала, что работу ей дали хорошую и, что скоро приедет за Генкой. Но прошла еще неделя, потом еще две, а матери все не было. Не было от нее и вестей. И тоска по ней все чаще стала навещать Генкино сер

Младшенький

Был февраль... Холода стояли лютые, казалось, им не будет конца. Птицы замерзали на лету и, словно мертвые звезды с неба, падали в хрусткие сугробы, покрытые настом. В один из таких дней у Веры начались схватки. Мать побежала в магазин, единственное место в деревне, кроме поселкового совета, где был телефон. До ближнего городка, где рожали все жительницы деревни, было километров семь, и "скорая" приехала быстро. Но ребенок рвался на свет еще быстрее - едва "скорая" отъехала от дома, как начались роды. Врач приняла ребенка в свое пальто с постеленным белым халатом. Пришлось вернуться домой, чтобы наскоро перепеленать младенца. Это был мальчик. Ребенок родился крупным и удивительн

Пасынок

Людочка не испытывала к новорожденному малышу никаких материнских чувств. Говорили, что чувства должны проснуться после того, как младенец впервые приложится к материнской груди. Но и этого не произошло: малыш так больно кусал дёсенками сосок, что у Людки выступали на глазах слёзы. Тем более,что этот не вовремя появившийся младенец просто мешал молодой женщине. Он не пускал её на фронт, туда, где, быть может, сейчас умирал её любимый. Или, что было ещё хуже, возможно, наслаждался ласками с какой-нибудь медсестричкой. Людка даже вздрагивала от такой мысли. Но Вовка этого, конечно же, не понимал, противно вопил во всю глотку, когда хотел есть или был мокрым. И тогда, с трудом преодо