Предыдущая публикация
Ленка - педагог
Лев Григорьевич был активным человеком. Это теперь он давно на пенсии, и понуро сидел на скамейке у подъезда, вспоминая свою молодость. Работал он долгие годы на заводе начальником отдела кадров, ходил на работу при костюме и галстуке. А по вечерам пел в самодеятельном коллективе заводского клуба романсы. Нет, сильным и красивым голосом Лев Григорьевич не обладал, но умел себя подать, любил аплодисменты и сцену, к тому же ему нравилось быть участником всех концертов. Жена его, Нина, трудилась на том же производстве на складе. Была скромной, незаметной, в отличие от мужа и примерной труженицей как на работе, так и дома. Она относилась к той категории женщин, которые всё хозяйство держат на своих плечах. Квартира была всегда идеально чистой, готовила Нина превосходно, словно была профессиональным поваром, и ухаживала за мужем, как за ребёнком. Он не знал, где носки его лежат, и какую рубашку он завтра наденет на работу, с каким галстуком – за всем следила Ниночка, верная жена и подруга. Их единственный сын Слава давно выучился на юриста, и служил в адвокатской конторе. Он был женат и имел двух дочерей, к отцу и матери наведывался не так часто, разве что по выходным и праздникам, если не уезжал с семьёй на отдых. Казалось бы, когда супруги Лев и Нина стали пенсионерами, то и можно было бы пожить в своё удовольствие – ездить в санатории или вести активный образ жизни. Но Лев Григорьевич был так избалован женой, что в санаториях ему не нравилась кухня и постели, он начинал придираться к официанткам, поднимая шум на всю столовую, и требуя жалобную книгу, или докучать завхозу насчёт неудобной кровати. Поэтому в санатории супруги не ездили, как и в остальные путешествия – весь уклад семейной жизни был направлен на здоровье Лёвушки, как его ласково называла супруга. А он так привык к своему комфорту, что даже и не очень любил, когда приходили в гости внучки. Дед быстро уставал от их игр и смеха, уходил в свою комнату и просил не шуметь. Нина безумно любила своих внучек. Она покупала им подарки, гостинца, каждый раз предусмотрительно скрывая от мужа настоящую цену, срезая этикетки и выбрасывая чеки. На замечание приятелей и соседей о том, что она балует мужа, Ниночка всегда отвечала, что Лев – её «первый ребёнок», он и по гороскопу тоже Лев, очень строгий и властный тип, и от её такта и мудрости и длится их семейное счастье… Она тщательно следила за режимом мужа, во сколько ему вставать, что покушать и какие таблетки принять в какое время. Наверное, поэтому и выглядел Лев Григорьевич моложе своего возраста, чего нельзя было сказать и его жене, хотя она была младше его на четыре года, а в зрелые годы – это ощутимая разница. И вот, когда Льву Григорьевичу было семьдесят восемь, Ниночка ушла на тот свет. Инфаркт случился утром, дома, и «Скорая» не успела довести женщину до больницы. Лев Григорьевич был настолько поражён внезапным уходом жены, что не мог вначале внутренне смириться с этим. - И на кого же ты меня оставила, Нина? – шептал он каждое утро, глядя на портрет жены. Конечно, сын первое время часто приезжал к отцу, но не мог заменить мать даже на половину процентов. - Папа, ты должен научиться жить один и самостоятельно, понимаешь? – говорил он отцу и учил его как запустить стиральную машинку, как заменить фильтр на пылесосе. - Боже ты мой, он словно большой и старый ребёнок… - жаловался Слава своей жене дома, - и как с ним мама нянчилась всю жизнь? - Да, убраться в квартире, это тебе не романсы петь, - соглашалась жена Галина, - но мы не можем взять на себя полный уход за ним, как это делала твоя мама. К тому же он не инвалид, а совершенно нормальный мужчина в годах. Он не парализованный, с вполне хорошим аппетитом, для своего возраста даже очень хорошо выглядит. Молодец. Вот только никто его уже так обхаживать не будет. Он скоро это поймёт… Так и случилось. Первое время Лев Григорьевич не мог найти себе места. Младшая внучка Лена пришла пару раз помочь с уборкой, и уехала в институт на учёбу. Старшая внучка была тоже занята – воспитывала двух малышей-двойняшек, была в декретном отпуске. Сын Слава слишком много работал, а сноха Галина преподавала в техникуме, и ещё успевала навещать двойняшек-внучат, и дома у себя навести порядок. Дела дома сами не делались у Льва Григорьевича, он плохо готовил, редко стирал, начал питаться сухомяткой. От этого настроение становилось всё хуже. Он обижался на сына и сноху, на внучек, на всех и вся, считая, что никому нет до него дела. А ещё мужчина страдал от того, что не мог как раньше выговариваться перед женой за обедом и ужином. Ниночка его всегда выслушивала и соглашалась, кивая и одобряя все его выводы и суждения. - Не грусти ты папа, - однажды посоветовал ему сын, - найди себе товарищей для прогулок по парку и бесед. Много ли вам, старикам, надо? Прогулялись, наговорились, можете и чая вместе выпить, и телевизор посмотреть. А квартиру убрать можно и нанять человека. Вот хотя бы кого-то из соседок. Хваткая женщина быстро и чисто уберётся, и суп тебе сварит между делом, правда, надо платить за эти услуги. Вроде как жена на час. Но ведь это в твоих интересах. - Дорого, небось? – поинтересовался отец, и решил заняться этим вопросом. Через несколько дней он уговорил соседку Антонину, приятельницу его покойной жены, помогать с уборкой. - Только ради светлой памяти нашей Нины… - согласилась та, и то на время, пока Лев Григорьевич не найдёт постоянного человека. - Мне уже скоро семьдесят девять, а через год, если доживу, будет социальный работник. Вот её и буду просить, и доплачивать… - сказал Лев Григорьевич. Тоня начала убираться, готовить супы, и настроение Льва Григорьевича стало улучшаться. Женщине было шестьдесят пять, она хорошо справлялась с уборкой, и супы, по которым уже так соскучился сосед, были вкусными. Прошло около двух месяцев, и Тоня собралась уехать к сестре в деревню. Лев Григорьевич расстроился. Он несколько раз поил Тоню чаем, а потом вдруг заговорил с ней о совместном проживании. - Ты, конечно, понимаешь, что мне одиноко. И сама тоже живёшь одна, Тонечка. А если нам сойтись? Неофициально, а так, по дружбе. Всё будет легче и веселее жить. И в парке будем гулять, и в магазины ходить вместе… Можно жить на моей территории. Всё будем пополам делить. И квартплату, и на еду сбрасываться. Я на твою спину не сяду. У меня своя пенсия… Глаза Тони широко раскрылись. Она еле сдержала удивление. - Я вижу: тебе моё предложение надо обдумать, - улыбнулся Лев Григорьевич, - ты не спеши, посоветуйся с родными, а в следующий раз и обговорим всё. Тоня встала и пошла в прихожую, собираясь уходить, однако, остановилась у двери и обернулась: - Мне ни с кем советоваться не надо, Лев Григорьевич, я сразу и отвечу вам. Нет, ни с кем жить я не планировала, и не буду. Я давно одна, в таком возрасте замуж не выходят. Да вы, как я поняла, замуж-то меня и не зовёте… А так, в уборщицы бесплатные приглашаете. Вам нужно и коммунальные себе облегчить, и супы вкусные есть… Жену надо было беречь, когда она жива была! Такой второй не найти. Светлая ей память… Извините, я уезжаю, ищите себе помощницу. Сын поможет. Есть службы такие. И всё хорошо, профессионально сделают… Тоня ушла, а Лев Григорьевич, поджав губы, стоял в прихожей и сердился. - Вот что этим бабам надо? – недоумевал он, - замуж она захотела! Как бы не так! Чтобы потом меня из моей же квартиры в дом престарелых сдать? Ну, и не надо твоих супов. Есть службы, значит, найдём. Славе позвонила вторая соседка отца Вера Сергеевна. - Послушай, Славочка, тут твой отец уже совсем ополоумел. Делает предложения сожительства соседкам. Тоне предлагал на той неделе, а вчера мне, когда я сидела на лавочке. Представляешь? Анекдоты уже скоро про него рассказывать будут. Надо бы его вразумить, что это, по крайней мере, неприлично… В его-то возрасте. Да и в нашем. Мне семьдесят. Слава приехал к отцу, помог убраться у него в квартире, купил продукты. А потом спросил как бы между прочим, не желает ли отец жениться? - А что, почему ты спрашиваешь? – удивился Лев Григорьевич. - А потому, что уже вся улица говорит о твоём поведении. Ты бы не позорил мать и меня тоже, - напрямую выпалил сын, - если тебе нужен уход, то я подберу персонал, у тебя пенсия приличная, тебе хватит на раз в неделю уборщицу. Слава сказал цену услуги. - Что? – чуть не закричал отец, - это за два часа работы? Обдираловка! Не нужно мне такой чистоты. Сам убираться буду. - А за присмотр за человеком порой наследуют квартиру. Ты бы не искал таких людей, а то и без жилья остаться можно, и моя профессия не поможет, - сказал сын, - к тому же у нас младшая – Ленка, в этом году заканчивает институт. Хорошо, что старшая дочка имеет жилплощадь, а Лене тоже надо где-то самостоятельно жить. Почему бы тебе не обратиться к ней? Живите вместе. А там, видно будет. Лев Григорьевич сник. - Вот соседки! Сороки-белобоки, сплетни разносят. К ним с душой, а они за спиной смеются… Действительно, лучше с внучкой жить. Я себе маленькую комнату возьму, а она пусть в большой живёт… - начал рассуждать Лев Григорьевич. - Это я так, от себя сказал, - предупредил Слава, - надо ещё, чтобы дочка согласилась! И запомни, Ленка - не наша мать, она не будет так за тобой носки подбирать, и ноги тебе мыть. Учти. У неё не забалуешь. Но и в обиду она тебя никому не даст. Это я тоже знаю. Думай, папа. И больше не тащи в дом чужих. Сын ушёл, а Лев Григорьевич подошёл к портрету Нины и вздыхал, прося прощения. Лена летом закончила институт и переехала к деду. - Попробуем, дед. Этот месяц для нас с тобой двоих – испытательный. Хоть мы и родные люди, но мучиться я с тобой не собираюсь, и тебя не желаю стеснять, если что не так – говори. Разъедемся тогда, квартиру снимать буду. Я ведь на работу устроилась в школу. У меня будет куча учеников и мало свободного времени. Но имей ввиду, если ты меня к себе зовёшь жить, то не командуй мной. Я свободная и творческая личность. Будем жить рядом, не стесняя друг друга. Хорошо? - Ну, хорошо, хорошо… - улыбнулся дед, - Пока, правда, не всё понимаю, что я должен, и как всё сложится… Но буду со своей стороны стараться… как могу, конечно. В меру сил. Ленка переехала с чемоданом вещей. Она вышла на работу в августе, а до этого сумела уговорить деда на санаторий, в который поехала и сама, так как он был на море. Они здорово отдохнули, а осенью началась работа в школе. Лена была отчасти похожа характером на деда, и вскоре он под её чутким руководством начал чистить овощи к её приходу из школы, стирал своё бельё сам и раскладывал потом сухое в порядке по полочкам. - Ты самый лучший дед в мире! – Ленка считала самым действенным средством воспитания похвалу. Лев Григорьевич по выходным сам пылесосил всю квартиру, а Лена следом мыла полы и приговаривала: - Всем двигаться полезно. А мы сейчас уберёмся и пойдём на прогулку, а окошки оставим открытыми – пусть проветривается наш дом. Соседи видели, как внучка ведёт деда гулять, как сидят они на солнышке, на одной скамейке в парке. Старик читает журналы, а Лена с книгами - готовится к урокам. Через два года у Лены появился жених, готовились к свадьбе. Дед умолял внучку не бросать его. - Если же твой муж будет такой, как и я, во всём станет помогать, и не командовать, то представляешь, как тебе легко с нами станет! В два раза легче прежнего! – говорил он Лене, - только детишек рожай и рожай! Лена и её Виталий смеялись, и конечно, не собирались покидать деда. Жизнь меняет людей, даже таких избалованных, как Лев Григорьевич. А Лена – настоящий педагог. От Бога. Автор Елена Шаламонова
Следующая публикация
Комментарии 3