Высокие дверцы лифта плавно разъехались в стороны. Анна Михайловна боязливо шагнула внутрь. Лифт такой просторный, кнопочки светятся. Боже, как много кнопочек! На какую нажать? Это так хорошо, что следом за Анной Михайловной в лифт вошла женщина в белом халате.
-Мне на первый, - сказала пожилая женщина и выдохнула, когда женщина из медперсонала кивнула головой.
Ну слава Богу, не придется самой разбираться в этих кнопках. Вот сколько раз уже Анна Михайловна лежала в этой современной, сверкающей кафелем больнице, а никак не могла научиться. Да и с одной стороны, к чему уж ей теперь такие вещи запоминать? Ей бы, в ее семьдесят шесть, вспомнить где очки лежат и какие таблетки выпить, когда давление скаканет.
С давлением совсем беда. Вот и положили пожилую женщину в больницу неделю назад. Немного подлечили, выписывают, аккурат под Новый год. Оно и понятно, на новогодние праздники больница почти закрывает свои двери. В ней остаются только самые тяжелые больные и дежурный персонал. Никому не хочется в Новый год торчать на работе. Анна Михайловна этому только рада. Вроде прокапали её, полегчало. Пора домой.
Старушка вышла из лифта и засеменила по блестящему полу коридора, удивляясь. Как же так получается, что здесь всегда так чисто? Вроде и не видно, как моют, а чистота будто стерильная.
Анна Михайловна немного стеснялась своих пушистых тапочек с мордочкой зайца на носах. Вот сноха Наталья дает! Нашла, что ей в больницу положить. Такие тапочки внучкам впору носить, но уж никак не ей. Вспоминая сноху недобрым словом Анна Михайловна повернула за угол и вышла в общий коридор, где ее должны были встречать.
Своих она увидела сразу. Вот же она, Наталья, стоит рядом с Ваней, сыном Анны Михайловны. Оба высокие, красивые, статные, как думала про себя Анна Михайловна. Увидела она их и заулыбалась. Ждут, глазами шарят. В руках пакеты с вещами мамиными. У Анны Михайловны на душе потеплело. Поругивалась она иногда на сноху, но любила. Любила так же, как и сына своего, Ваньку.
Стоят они, значит такие - Наталья в норковой шубке, Ваня в красивой дубленке. И в жизнь не подумаешь, что деревенские. Вот как их можно не любить? Увидели маму, разулыбались, кинулись к ней. На ходу из пакета одежду достают.
-Ну, наконец-то, мама! А мы уже заждались тут, - тарахтит Наталья, вытаскивая из пакета любимые бурки Анны Михайловны. - А мы у тебя ёлку поставили и нарядили уже. На Новый год ведь Андрей приедет, правнучку тебе показывать.
Анна Михайловна что-то бурчала, позволяя сыну одевать на себя пальто. Но душа её тихо радовалась. Значит, опять на Новый год будет полон дом народу!
Дети все обещались быть, внуки само собой. И правнучку привезут, которую Анна Михайловна еще не видела. Детей у нее было трое и только Иван, последыш, как она его называла, остался жить в деревне. Остальные в город перебрались, но маму не забывали. С тех пор, как не стало мужа Анны Михайловны, еще чаще приезжать начали. Боятся за нее, переживают. Дружная у них семья, несмотря на то, что дети росли, "как в поле сорная трава". Не было никогда времени особое внимание им уделять. Анна Михайловна с мужем всю жизнь в работе. Он тракторист, она на ферме. Домой придут, тут скотина и огород. Старались, как могли, чтобы дети были обуты, одеты. И не до изысков всяких было. Не то что у соседей!
В соседнем доме жил агроном с женой Катериной. И вот где была "полная чаша". Дочка у них была всего одна и родилась поздно, когда родителям было уже под сорок. Любочкой её назвали, Любовью. Всю любовь и душу в неё вкладывали, но больше денег. У девочки было всё, что только можно было позволить себе в те времена. Избалованная Люба росла, капризная. Двадцать два года ей было, когда купили родители квартиру в городе для неё. С тех пор девчонка в родной деревне считанные разы была.
Анна Михайловна ехала в тёплом салоне автомобиля сына в свою деревню и думала о соседке Кате, Катерине Степановне, своей ровеснице. Десять лет назад похоронила Катерина Степановна мужа и с тех пор чахнет на глазах, а от Любы
ни слуха, ни духа. Да чего уж там говорить, Любовь даже на похороны отца не приезжала.
-Как там подружка-то моя, Катерина? - перебила Анна Михайловна щебечущую что-то сноху. - Вы к ней заходили, как я просила?
Наталья запнулась, оглянулась на заднее сиденье, где сидела свекровь. Новости неутешительные, говорить не хотелось. Но, как ты тут утаишь? Приедут в деревню, Анна Михайловна первым делом кинется подругу навещать.
-Помирать Катерина Степановна собралась, - вздохнула Наташа. - Легла и с кровати не встает. Говорит, к мужу хочет.
-Понятно, - нахмурилась Анна Михайловна. - Вот ведь, Любка проклятая! Хоть бы на Новый год мать навестила! У Кати, может, второе дыхание открылось бы. А ведь какие раньше праздники дочке Катя с мужем устраивали!
-Помню я, помню, как же, - блеснул глазами в зеркальце заднего вида Иван, сидевший за рулем. - Такие подарки у Любочки были, мы слюнями обтекались.
-А знаешь что, Ваня, - решительно заявила Анна Михайловна, - разворачивай-ка ты машину. Навестить я Любу хочу, поговорить с ней по душам.
-Да ты что, мама? - растерялся мужчина. - Разве станет она тебя слушать? Да и адреса я не знаю.
-Зато я знаю. Мы с Катей, когда помоложе были, вместе в город приезжали и к дочери ее заглядывали. Разворачивайся, Ваня, не в ту сторону едем.
Тяжело шаркая промокшими бурками Анна Михайловна поднималась на второй этаж. Лестница здесь не то, что в больнице. Сто лет не мытая, мокрая от растаявшего снега, что принесли на обуви жильцы. Да и бурки, честно говоря, не по погоде. Несмотря на наступающий Новый год, на улице слякотно. Снег валит мокрый, больше похожий на дождь. Правильно ей Наталья говорила, сапоги сейчас нужно было в больницу везти, а не бурки. Зря Анна Михайловна настояла на том, чтобы привезли её любимую обувь.
Каждая ступенька подъёма давалась пожилой женщине всё тяжелее. Но её решимость не угасала. Лишь бы только застать Любу дома, она ей всё выскажет! Заставит навестить мать.
Сына со снохой Анна Михайловна оставила сидеть в машине, хоть Наталья и рвалась подняться с ней вместе. Ни к чему это. Уж на второй-то этаж она пока еще и сама в состоянии подняться. Вот она, знакомая дверь, все еще оббитая дермантином. Ничего не изменилось с тех пор, как Катя с мужем купили эту квартиру. Хотя у других соседей по лестничной клетке давно стоят железные двери, блестящие. Видимо Люба живёт не шибко богато, а может уже и продала квартиру. Вот откроет сейчас Анне Михайловне кто-то незнакомый дверь, и что тогда?
В первые секунды, когда дверь распахнулась, пожилая женщина так и подумала. Эта фигуристая, ярко накрашенная особа, с огненно рыжими волосами ей незнакома. Анна Михайловна уже хотела было извиниться, но Люба сама узнала бывшую соседку.
-Тетя Ань? Ты что ли? Тебя каким ветром сюда занесло? Что-то с мамой?
Удивляясь, как сильно изменилась Любовь, Анна Михайловна решительно оттеснила ее с проема двери и шагнула в коридор.
-Да, с мамой. Помирать мамка твоя собралась. А что ей ещё делать? Мужа нет. Родная, единственная дочь носа к ней не кажет.
Анна Михайловна говорила, а сама осматривалась. В квартире, по крайней мере, в коридоре точно, почти ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь последний раз, много лет назад. Нет никакого намёка на присутствие детей. Зато аккуратно стоят на коврике мужские ботинки с непросохшими еще капельками воды от растаявшего снега. А ведь Люба, вроде бы, дважды как в разводе!
Люба, тем временем, хмурила свои ярко накрашенные брови.
-Не понимаю, теть Ань, что значит, помирать собралась? Болеет она, что ли? Ну, если что, ты мне сообщи.
-Что значит, если что?!! - взорвалась Анна Михайловна. - Если помрет, имеешь ввиду? Что же ты такая бессовестная выросла, Люба? Ведь родители всё для тебя! На себе постоянно экономили, чтобы тебе эту квартиру купить. Поехали с нами, навестишь мать. Встретишь с ней Новый год. Катерина, глядишь, духом воспрянет.
-Да не могу я, вы что? - ужаснулась Любовь. - У меня же личная жизнь, и я собираюсь Новый год встретить со своей мужчиной.
-Которым по счёту мужчиной? - вскинула седые, редкие бровки Анна Михайловна. - Мужиков-то ты, Любка, меняешь, как перчатки, а мать у тебя одна.
-Не понял, кто это тут мужиков как перчатки меняет? - высунулся из комнаты крупногабаритный мужик с неприятным лицом, выдающим вредные пристрастия.
-Ой, да не слушай ты эту старую дуру, - заявила Любовь мужчине. - Сама не понимает, что говорит. Она же меня знать не знает.
Люба умасливала своего нового мужчину, но было видно, что ему по большему счету все равно, что она говорит. Он удовлетворенно хрюкнул и ушел в комнату, а Любовь накинулась на Анну Михайловну.
-Вот ты чего приперлась, тётя Ань? Жизнь мне испортить хочешь? К матери я всё равно не поеду. Не до неё мне сейчас. Давай иди, сообщишь, если что.
Женщина буквально вытолкнула Анну Михайловну на лестничную площадку и захлопнула перед ней оббитую дерматином дверь. Анна Михайловна грустно вздохнула и начала потихоньку спускаться по лестнице. Хотелось плакать от обиды за свою старую подружку, лежащую сейчас там, в деревне, и тоскующую по дочери.
Пожилая женщина села в машину к терпеливо ожидавшим ее сыну и снохе. Вот ей повезло, дети у нее просто замечательные! И сыновья, и дочка, и снохи, одна лучше другой. Наташа, пожалуй, самая любимая сноха, но это только потому, что живет рядом и заботится о ней, как о родной маме.
Иван вел машину, набирая скорость, но Анна Михайловна попросила его не торопиться. Она сидела буквально прильнув к окну машины и, по старчески щурясь, пыталась что-то рассмотреть в мутное от налипшего снега стекло.
-Вот, вот, Ваня, остановись здесь! - вскрикнула она, увидев витрину какого-то магазина.
В огромной, стеклянной во всю стену витрине стояли манекены с накинутыми на плечи платками и шалями. Анна Михайловна вошла в магазин, попросив на этот раз сноху пойти с ней. Наталья ничего не понимала.
-Мам, ты что, хочешь купить себе шаль? У тебя ведь их две. Одна почти новая. И платок пуховый есть, который тебе на юбилей дарили.
-Вот, - подняла палец в воздух Анна Михайловна, - вот такой же я и хочу найти.
Но только это не для меня. Вон смотри, какой!
Пожилая женщина решительно направилась к манекену, стоящему в центре зала. На плечи этого манекена был накинут очень красивый, ажурный, почти невесомый платок. К Анне Михайловне заспешила продавщица, молоденькая девочка в короткой юбке.
-Прекрасный выбор. Это настоящий пуховый платок. Он согреет вас в любые морозы. А посмотрите, какой он красивый.
-Вижу я все, - улыбнулась Анна Михайловна. - И ценник ваш конский тоже вижу.
-Уже по одной цене становится понятно, что вещь хорошая. У нас есть и подешевле, - поморщилась молоденькая продавщица. - Пройдёмте, я вам покажу.
-Не надо нам дешевле, - высокомерно заявила Наталья. - Мама хочет эту. Правда, мама?
-Правда, Наташ. Не доставай свой кошелёк. Я куплю её сама. Я куплю, а ты забудешь, что это я её покупала.
Вечером того же дня Анна Михайловна, с красиво упакованным свёртком подмышкой, входила в дом своей соседки и подруги одновременно. В доме было темно. На кухонном столе в тарелке засыхала каша. Екатерина Степановна лежала на кровати, отвернувшись к стенке. На пришедшую подругу она отреагировала вяло и даже не встала с постели.
-Выписали тебя, значит, из больницы. Хорошо.
-Выписали, выписали, - весело махнула рукой Анна Михайловна. - А знаешь, кого я в городе встретила? Дочь твою - Любу. Она так обрадовалась, о тебе расспрашивала. Говорила, что собиралась к тебе на Новый год, да никак не получается. Работа у нее сейчас такая, что не вырваться никак. Но сказала, что скоро обязательно приедет. И еще подарок тебе передала.
-Подарок? - оживились глаза Екатерины Степановны. - Правда, ты видела Любу? И она спрашивала обо мне?
-Да говорю же тебе, видела. Люба твоя молодец, красавица просто. Затащила меня в магазин и вот.... На распаковывай...
Екатерина Степановна неуклюже спустила на пол непослушные ноги протянула за свёртком сухонькие, похожие на тонкие веточки, руки. Очень осторожно, стараясь не порвать упаковочную бумагу, раскрыла и ахнула. Не решаясь взять в руки платок, погладила ажурные узоры.
-Это что? - засияли ее глаза.
-Платок. Люба выбрала настоящий пуховый платок. Она купила самый дорогой, самый лучший. Сказала, чтобы он согревал тебя в морозы и напоминал о ней.
Осторожно держась за спинку кровати Екатерина Степановна встала на ноги и нерешительно укутала платком плечи.
-Да ты посмотри, какая красота, - восхищенно цокала языком Анна Михайловна.
- Тебе очень идет. Не зря твоя дочка так придирчиво выбирала. Ну, теперь будет тебе в чем встречать Новый год. Ко мне придешь. Слышь, Катерина, обязательно придешь.
Тридцать первого декабря в доме Анны Михайловны было очень шумно. Дети, внуки, правнуки, но гвоздем программы была недавно родившаяся правнучка и, конечно же, соседка - Екатерина Степановна в новом пуховом платке. Она поглаживала его на своем предплечье и каждому рассказывала, какой подарок на Новый год сделала ей дочка Люба. И глаза сияли у старушки, и будто помолодела она на несколько лет. Не узнать было в этой бойкой бабушке ту, что еще несколько дней назад лежала на кровати и собиралась помирать.
Улучшив момент сноха обняла Анну Михайловну за плечи и прошептала ей на ухо:
-Тетя Катя начала в гости ходить, подарком хвастаться. Почти всех деревенских обошла. Платок показывает, про Любу говорит. Все ей поддакивают, но никто не верит. Ну, не верит, что это на самом деле Люба купила.
-Ну и пусть не верят, - так же, шепотом, ответила Анна Михайловна. - Главное, что сама Катерина верит. Верит и хочет жить.
Автор: Ирина Ас
Комментарии 1