Дурочка

Захар решил пойти босиком по песку. – Горячо! – вскрикнул он, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. Тая разулась, приподнялась на носочки, как балерина, вскинула руки, закружилась, засмеялась: «Щекотно». Грация и пластика ее движений напомнили мне грациозную девочку на шаре Пикассо, что мило улыбается в тот миг, когда найдено равновесие. Но у Таи стеснительная полуулыбка и особенный взгляд – наивный и удивленный. – Ну, ты даешь, Тайка. Как терпишь? – крикнул ей Захар. Добавил какое-то слово так тихо, что могла услышать только она. Грубое, судя по выражению его лица. Девочка не ответила, улыбнулась и побежала к воде. Ветер поднимал с плеч темные волосы, играл легким платьем – она казалась взлетающей птицей. Море схватилось с небом в страстных объятиях, бликами отражая взаимные поцелуи. Глядя на это Божеское природное единение, думаю о том, что в человеке также слито земное и духовное. Но в равной ли мере? И не от этого ли зависят наши поступки и судьбы? Белый пар скрывает линию горизонта. Как в детстве жду, что из марева проявится нечто сказочное и доброе. Тая, словно прочитав мои мысли, говорит: – Сейчас покажется волшебник. Захар громко засмеялся: – Дурочка… верит в волшебников. Все остальное произошло за секунды. Андрей ударил его. Захар стал падать, но Андрей подхватил, чтобы тот не стукнулся о камни. Со стороны казалось, что он бережно уложил обидчика. Захар очнулся, вскочил и бросился на Андрея. Но девочка встала между ними, потянулась к вихрам своего обидчика. – Перо. Чайка, – улыбнулась она ему, вынимая из волос невесомую пушинку. – Дурочка, – прошипел Захар, потирая покрасневшую щеку. Тая и на этот раз не обратила внимания, взглянула удивленно, словно подумала: «Ну и что? Это же просто слово». Андрей встрепенулся, вновь сжал кулаки, но Тая взяла его за руку, и он остановился. Я отвела Захара в сторону – он все еще не мог успокоиться: – Да ее же с первого класса все дурочкой называют, – возмущенно начал Захар. – Она же отсталая. Плохо соображает. Смотрите, ищет раковину с жемчужиной. Да здесь нет таких. Тысячу раз ей говорил. А этот новенький!.. Ну, что он в ней нашел? Я увидела, как Тая шла вдоль берега, что-то поднимала, показывала Андрею. Волна пенилась белым ожерельем у ее загорелых ног и отбегала, оставляя камушки и ракушки. Андрей следовал за ней, как верный слуга. Он крупный и рослый, она легкая и тонкая, словно художник рисовал ее одной непрерывной линией. Когда Андрей с Таей подошли, мы уже все обустроили для пикника. Слушали музыку, наблюдали за морем, солнцем, что опускалось все ниже и придавало пространству ореол таинственности. С этого дня Таю никто не называл дурочкой. На следующий день в школе мои пятиклассники писали стихи, рассказы, зарисовки о море. Андрей сидит на последней парте. Тая – на первой. Я замечаю, что у него нет ни строчки. Тая поворачивается в его сторону, он ловит ее взгляд и смущенно склоняется над тетрадью. Андрей посвятил свой этюд пелене белого тумана над Каспием, что скрывает горизонт. Ошибок на двойку. Но я поставила пять, прочитав в конце: «Но горизонт там есть, надо только дождаться. Или научиться видеть сквозь туман. Так и люди не всегда замечают в других хорошее и красивое». У Таи только две строчки о том, что она когда-нибудь найдет жемчужину. Ни по одному предмету Тая не справлялась с заданиями, но она не расстраивалась: «Двойка? Это же просто оценка». Странно, что ни один учитель не сердился на нее, не ругал. Они давали ей возможность получить заветную оценку: на перемене или после уроков помогали с домашним заданием, объясняли в который раз тему. Когда она отвечала, одноклассникам не всегда удавалось сдержать смех от ее наивных, иногда нелепых ответов. А она смеялась вместе со всеми. – Один дяденька сделал крылья себе и сыну. Он был старый и тяжелый. Трудно бедненькому летать, – пересказывала она. Учитель подсказывал, девочка повторяла: – Да, не дяденька – его звали Дедал. Казалось, иногда педагоги теряли терпение, но ее доверчивая полуулыбка обезоруживала. Я нередко присутствовала на уроках других учителей. И однажды я еле сдержала смех, когда Тая во время контрольной, желая что-то спросить у математика, встала из-за парты, подошла к нему, потянула за рукав и обратилась: «Дяденька…» Ей долго не удавалось запомнить имена и отчества учителей. Андрей помогал ей справиться с этим. Он всегда находился рядом в нужную минуту. Когда она заплакала, жалея Му-му, мальчишка метался за своей партой. И вдруг не выдержал, подбежал, присел на корточки и успокаивал Таю. Я наблюдала за этой необычной девочкой и думала о том, как удается ей держать такое хрупкое равновесие между миром реальным и тем, что в ней – отличным от других. Тая тонко чувствовала грань между добром и злом, но не всегда верно оценивала литературных героев и окружающих людей, в каждом находила что-то особенное. Встречаясь с такими людьми, заглядываешь в себя и понимаешь, что твоя доброта не такая искренняя, а раздражение не столь безобидное. Зато на уроках домоводства Тая блистала. Ей не удавалось усвоить формы на математике, но здесь это не вызывало затруднений. Она с легкостью кроила прямоугольные фартуки, треугольные карманы, рисовала рукав-фонарик, юбку-трапецию. Ум ее казался непрочно сшитым разноцветными лоскутками, где частицы ее небольших знаний не складывались в логические связи, не соединялись в слаженную картину мира. Но это полотно было прочно окантовано дорогой тесьмой – добротой и искренностью. Однажды во время урока Тая закричала, что проглотила иголку. Поднялась паника. Я вызвала скорую. Прибежал Андрей из столярной мастерской, где у мальчиков был урок, успокаивал ее. Он то бледнел, то краснел. Голос его дрожал: – Тая, не шевелись, а то игла будет гулять по телу. Ехать с ней в больницу ему не позволили врачи. Я сидела с Таей в палате, ждала хирурга. Вдруг она мило улыбается и говорит: – Я нашла иголку. Вот, – и показывает подол платья с изнанки, где она закрепила иглу двумя стежками. – Я ее держала во рту, и думала, что проглотила. Когда мы вышли из клиники, на ступеньках увидели Андрея в рабочем фартуке. Он бросился к Тае. – Я ее сам домой провожу, – его широкое лицо сияло, как солнышко. – Хорошо, только не забудь фартук снять, – улыбнулась я. Все в школе привыкли, что у Таи есть Андрей – заботливый и внимательный. Странно, но их никто не дразнил женихом и невестой, как это было с другими. Она принимала его опеку, как если бы это был брат. Помню, в сочинении по картине В. Васнецова она написала: «Андрей тоже богатырь. Только он похож не на Илью, а на того, который добрый». Тая не отделялась от одноклассников, но была далека от некоторых тем их разговоров. Удивлялась, говорила часто невпопад, иногда так метко и значительно, что к ее словам прислушивались. Оставаясь одна, Тая возвращалась в свой мир – и трогательная полуулыбка расцветала на ее лице. Она не умела обижаться, злиться, обманывать, поэтому к ней интуитивно тянулись, словно хотели получить частицу ее искренности и душевной щедрости. Ее обожали дети младших классов. На перемене они мчались к ней, и она играла с ними, что-то рассказывала. Она бывала на их внеклассных занятиях, помогала готовиться к праздникам: вырезала, клеила, шила. Конечно, Андрей находился рядом, и малыши относились к нему как к доброму умелому великану. Тая и в десятом классе еще не понимала всей глубины чувств Андрея, хотя про любовь литературных героев судила необычно и тонко. Она единственная жалела Каренина, считая, что он по-настоящему любит Анну и ничего плохого ей не сделал. Я думала о том, как тяжело ей придется во взрослом мире с ее хрустальным и чистым пониманием жизни. Если, конечно, рядом не будет Андрея. *** Спустя десять лет в 2007 году я приехала на Мангышлак. Тая все эти годы присылала открытки на праздники. О себе ничего не писала. Но от других учеников я знала, что она шесть лет замужем, счастлива, муж ее любит и балует, они воспитывают четверых детей. Я скучала по морю и в первый же день гуляла по набережной. Красивая улыбающаяся девушка шла мне навстречу. Тая! Та же полуулыбка и смущенный взгляд. Она почти не изменилась и выглядела такой же юной. Тоненькая, хрупкая, в яркой желтой юбке и черной блузке с золотистой вышивкой по краю, с широким золотым браслетом и серьгами-кольцами она напомнила девушку из восточных сказок. Тая пригласила зайти к ней домой. Я отказывалась, но потом согласилась, когда она сказала, что хочет познакомить меня с детьми. Кольнула мысль, что они должны были родиться у Таи с Андреем. Но Андрей погиб в феврале двухтысячного в Аргунском ущелье!.. Пятикомнатная квартира Таи и ее мужа уютна и говорит о достатке. – Дети в школе. Вот-вот вернутся. Муж на работе. Я приготовлю чай. Или вы любите кофе? Она быстро и ловко накрыла стол, принесла кофейник, села напротив. Я знала, что она работает няней в детском саду. – Я не смогла поступить в училище. Вы же знаете, я… В общем, завалила экзамены. Андрей тогда так расстроился, – она грустно улыбнулась. – Да, Тая, помню, как за тобой бегали первоклассники. Они тебя очень любили. – Муж говорит, что мне необязательно работать. Да, у нас все есть. Но мне нравится возиться с малышами. Я вам покажу наших детей. Она принесла из спальни несколько фото в рамках. Села рядом. Я удивленно смотрю на троих детей – они старшеклассники. Младшему лет шесть. Двое мальчиков и девочка смуглые, темноволосые, а маленький… Он похож на Андрея – светловолосый и сероглазый. Видя мое изумление, Тая рассказывает: – Андрей после выпускного сделал мне предложение. Решили пожениться после армии. Но… – Тая, Таечка, я так потрясена его гибелью. Мы заплакали. Она уткнулась мне в плечо, я обняла ее. – Уже семь лет без Андрея, – прошептала моя девочка.