Свободные птахи

- Женись, папа. Мама уехала к себе на родину в Эстонию. Мы с мужем у неё бываем, но реже. Далеко… И я скучаю. Но она там хорошо устроилась. Со своими родителями, и даже сожителя себе нашла из своего села. - Ну, и флаг ей в руки, - сердито отвечал Роман, - мне-то что от этого? Я разве её жду? Сама захотела – сама уехала. Мы уже ничем не связаны давно, да и жили скучно, без огонька… Словно вдвоём лямку тянули и тер

Мать

– Киса-киса, – звала бабка Пелагея. – Куда же ты опять запропастилась? Маленькая сухонькая старушка в белом платочке стояла на деревянном крылечке с тремя покосившимися ступенями и глядела окрест. Её дом на окраине села, был самым обветшалым. Редко, где проглядывала ещё не до конца облупившаяся зелёная краска, крошился и просел фундамент, покосились оконные рамы. Внук – сын покойной дочки, как наведывался – всё предлагал ремонт сделать. Как-то рабочих привёз, в день крышу починили, крылечко подремонтировали, но Пелагея просила больше не затеваться. Уж больно ей утомительно всё это было. «Дай мне, внучек, спокойно дожить, как есть», – просила она. Он возражал, заботясь о бабке, в го

Мунька

Гришаня сидел под деревом и горько плакал. Сидел один, а вокруг ни души, только птицы тихонько перекликались, да жучки ползали в зеленой травке. Ноги были искусаны комарами. Он грязной ручонкой провёл по ногам, убирая капельки крови после укусов. Было больно. Но боль терпима – не впервой царапать ноги и сбивать колени. Но вот жуткий страх намертво пригвоздил Гришаню к дереву… Да так пригвоздил, что уж и не было сил у него на ножки покусанные подняться. А был тот страх оттого, что пытался он вспомнить, как оказался здесь в этом темном лесу. Хотел вспомнить, да не мог!.. Почему так тихо? Где мама его, сестра Люська и бабуля Пелагея? Где все люди из их села? Но как только в гол

Жена невоспитанная..

Или увлечется творчеством известного режиссера, и то же самое. За таким всплеском, как правило, возвращалась тихая спокойная жизнь. И вот что-то новенькое – решил поиграть в аристократа – в его понимании, разумеется. И случилось это тогда, когда на пенсию вышел. Отпустил острую бородку, купил шляпу, брал в руки пилочку для ногтей, часто бывал в парикмахерской. Отказался от джинсов и толстовок и начал носить костюм с галстуком. Жена наблюдала с иронией, но не осуждала: обязательно дурь рано или поздно вылетит из головы. Внешний вид –

Исповедь

— Можно присесть с вами рядом, прекрасная незн

Он сам пришёл ко мне.

Свет горел во всей квартире. Телевизоры тоже были включены и в обеих комнатах, и на кухне. Вера Матвеевна всегда так вечерами делала. Тогда ей сразу казалось, что она дома не одна. Тем более, что последний месяц года самый мрачный и тёмный обычно. Можно весь день свет не выключать. Этот месяц она особенно не любила, у Веры Матвеевны были на это свои причины. Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Вера Матвеевна подошла и открыла не спрашивая даже, кто там. Уверена была, что это соседка, к ней больше никто и не заходит. Да и вообще бояться ей в её шестьдесят один уже нечего. Богатств она не нажила, всю жизнь на швейной фабрике работала и отложить почти ничего не удалос

Сестричка-лисичка

– Оксана, у тебя совесть есть? – Алла перебила сестру мужа, поскольку больше не хотела слушать ее надуманных оправданий. – Ты же уверена, что нет, – отозвалась та, – зачем спрашивать? – Оно и видно! – Ты просто не туда смотришь. Совесть здесь ни при чем. У меня дети есть – это главное! Вот появятся у тебя свои, тогда ты меня поймешь, – в голосе Оксаны послышались назидательные нотки. – Твоими стараниями у меня не то, что детей, семьи скоро не будет! – Знаешь, Аллочка, не вали с больной головы на здоровую. Если ваш брак трещит по швам, то в этом вы с моим братом сами виноваты. – Ну, конечно! – возмутилась Алла, – ты тут ‒ никаким местом! Ты просто живешь в нашей кварти