Предыдущая публикация
Барская дочка.
1908 год.- Тяжелая я, барин, - Наталья стояла перед Петром Каминским и была бледной от страха и своего состояния.
А он вдруг вздрогнул и поднял на неё глаза, посмотрев на прислугу растерянно.
- Что ты сказала?
- Ребенок у нас будет, Петр Андреевич, - губы её задрожали.
Петр Андреевич опустил голову и устало провёл рукой по лицу. Вот уж наворотил он делов!
Наталья - дочь бывших крепостных крестьян, которые были во владении его отца. После отмены крепостного права немногие покинули усадьбу Каминских. Мать Натальи была дочерью кухарки, потом и сама на кухню пришла работать. Вышла замуж за конюха, родила Наталью, а когда девица подросла, она стала мыть полы и прибирать в барском доме. Ей семнадцать лет было, когда молодой, но уже женатый барин приглядел девушку. Он был женат на Ольге, растил двух мальчишек погодок - Андрея и Владимира. Сейчас, пока его жена третьего носит, Наталья рядышком греет душу и тело. И вдруг такая новость!
- Делать что, барин? Ольга Васильевна со свету меня сживёт! А уж что матушка на это скажет? Ой, боюсь даже представить, - молодая глупенькая девушка залилась слезами. - Что же я натворила? Что же мы с вами сделали....
- Тише, Наташа, не лей слёзы. Дай подумать до вечера, а там уж решим.
Пока Наташа скребла полы и думала горькие думы, Петр Андреевич тоже не сидел сложа руки. Он отправился к мельнику Дмитрию и вызвал того на разговор.
Шушукались они не долго, не прошло и часа, как ударили по рукам. А потом Петр Андреевич позвал Наталью.
- Слушай меня... Ты не маленькая девочка и понимаешь, что признать ребенка не смогу. И тебе будет худо, мать уж точно с рук такое не спустит. Честно, тётку Маню я и сам побаиваюсь, - он усмехнулся, представив, как обозлится его кухарка. Чего доброго ядку в суп подбросит.
- И что же делать? - спросила, дрожа от страха, Наташа.
- Тебе надобно замуж пойти. - Петр Андреевич обошел стол и взял за плечи Наталью. - Вот тогда и стыд прикрыть можно и никто ничего не узнает. Приданое за тебя дам хорошее, помогать стану, но правду будем знать только ты, я и твой будущий супруг.
Она кивнула, понимая, что это единственный выход. Не в речку же идти топиться... Хотя такие мысли были.
- Вы уже присмотрели кого-то?
- Дмитрий. Наш мельник. Парень он хороший, рукастый. Главное, что добрый и готов жениться на тебе. Я с ним всё обсудил. А ещё он сирота, никто не будет тебе в спину плевать и дни беременности считать. Ты же знакома с ним?
- Знакома, - кивнула Наталья. - Раз уж другого выхода нет, так значит, за Дмитрия замуж пойду... Всё равно, если откажусь, другого не найду. Кому я порченая буду нужна?
****
- Что за нужда так скоро жениться? - возмущалась мать Натальи. - Ещё вчера не собиралась, а уж сегодня ты как обухом по голове о венчании мне толкуешь.
- Любовь это, маменька. С первого взгляду. И Петр Андреевич не против, обещался сам венчание организовать, приданое даёт за мной.
- С чего такая щедрость? - прищурилась мать.
- Говорит, в благодарность. Он ведь ещё не родился, когда ты тут девчонкой на кухне посуду мыла. А потом уж он и не помнит никакой другой стряпни, кроме твоей. И я с детства в барском доме - то убираю, то няньке с детьми помогаю. Так ты даёшь согласие? - Наталья волновалась. - Ответишь положительно Дмитрию? Он ведь за этим к тебе приходил?
- Даю, даю... Только вот удивительно это всё... Хотя, с другой стороны, мельник наш мне по душе, парень он хороший, головастый. Такой хорошим мужем будет. Да и раз барин за тебя приданое дает, так отчего мне быть против?
****
Их обвенчали через неделю после того разговора. А уж от приданого, которое ей организовал Петр Андреевич и вовсе Наталья в восторге была - самая настоящая швейная машина Зингера! О таком она даже мечтать не могла! А ещё четыре червонца, корову и коня. Это было поистине богатое приданое от барина!
Через два месяца в доме Каминских пополнение было - родилась дочь Елена. А еще через несколько месяцев и Наталья родила.
- Рано что-то,- качала головой повариха, качая на руках внучку. - Даже со дня свадьбы месяц бы еще ходить, само малое...
Наталья покраснела, как вдруг услышала:
- Или вы раньше согрешили? А я всё голову ломала, отчего так спешно? - мать поджала губы и сердито посмотрела на дочь и зятя.
Дмитрий и Наталья переглянулись испуганно, а новоиспеченная бабушка вздохнула, закатила глаза и прошептала:
- Эх, молодежь, молодежь, всё бездумно делаете, всё неправильно. Нагрешили, но благо Господь от вас не отвернулся, какую чудную девочку послал вам...
****
1925 год.
За шестнадцать лет случилось очень много событий не только в стране, но и в семье Дмитрия и Натальи...
Революция перемолола через жернова жизнь многих людей, вот и Каминские не стали исключением. Еще в 1918 году Каминские бежали в Вильно, собрав семью и ценности. Их успели предупредить свои же крестьяне. Молодых помещиков любили, оттого предупредили, что придут к ним жечь барский дом. Не так далеко, в Сосновке, был сформирован ревкомитет. Вот оттуда и пришла информация. Ночью, собравшись наскоро, Каминские отбыли насовсем.
Наталья не тосковала по барину, она уже давно не служила в его доме, после родов так туда и не вернулась. А потом у Дмитрия и Наташи еще родились дети - сын Коля и дочь Варя. Но и Машеньку, старшую дочь своей жены он не обижал и любил, как родную.
Еще до революции умерла мать Натальи и в доме Каминских стали служить другие люди. Так что Наталья уже вот много лет на ступала в дом, где согрешила и понесла свою первую дочь.
Но всё же ей было жаль Петра Андреевича и Ольгу Васильевну, когда они с детьми наспех покидали свою усадьбу, а на следующий день прискакали семеро молодцов и, разграбив её, подожгли со всех сторон. Вместе с дымом в небо уходило и прошлое...
Наталья и Дмитрий жили ладно, растили детей, вели совместное хозяйство и принимали новую реальность и новую власть. И жили бы дальше душа в душу, но в 1920 году скончался отец семейства - Дмитрий угодил в капкан и у него начался сепсис. Спасти не удалось...
Когда Дмитрия схоронили, Наталья решилась открыть дочери правду. Может быть и молчала бы, но ей передали через одного из городских родственников Каминского, что служил в театре, письмо от барина.
- Дочка, поговорить с тобой надобно, - Наталья не знала, как сказать и с чего начать.
- Сейчас, Коленьке рубаху дошью, - ответила дочь, сидя возле машинки. - А вообще, это просто чудо, что у нас сокровище такое есть. Ни у кого нет подобной в нашей деревне. Мы вообще ото всех отличаемся. Будто баринами не Каминские были, а мы. Ты вот говорила всегда, что поломойкой служила у них, а бабушка Маня поварихой. Так откуда такие щедрости? Ни за что не поверю, что прислугам такое добро за просто так раздавали.
- Вот как раз об этом я и хотела поговорить, - вздохнув, Наталья присела рядом с дочерью, подвинув стул. - Барин не просто давал нам работу и платил за это, их семья многое дала нам. Вот когда я маленькой была, отец Петра Андреевича велел мне посещать уроки вместе с его дочкой Марфой. Той не стало потом в десятилетнем возрасте, а я всё на уроки бегала. Читать и писать научилась, считать тоже маленько умею. Книги могла брать из библиотеки сколько хотела. По вечерам, когда с работой управлюсь, мне было дозволено сидеть в читальном зале, только если в это время никого из хозяев там не было. Понимаешь, мы с Петром Андреевичем любили одни и те же книги, на этом и сблизились.
Мария замерла и посмотрела на мать:
- Это как же?
- Я не стану ходить вокруг да около... Ты дочь Петра Андреевича. Он об этом знает, и замуж меня выдал за Дмитрия, который согласился принять беременную невесту с хорошим приданым. А может барину перечить не смел.
- Зачем ты сейчас решила мне об этом сказать? - прошептала пораженная дочь.
- Потому что письмо получила от Петра Андреевича. Они с супругой сейчас в Вильно. Он рассказал жене и дочери правду, покаялся перед ними. И теперь хочет, чтобы ты, если у тебя вдруг возникнет желание, перебралась к ним.
Конечно, не скрою, я не хочу тебя отпускать в чужие земли, но знаю, что так для тебя будет лучше. Слышала я вчера, как ты подружке своей Татьяне говорила про то, что в город поехать хочешь, что заработать желаешь. Да, у нас нет уже того достатка, что был раньше, до революции. Да и мужчины взрослого теперь нет, но я уверена, что проживем, что сможем всё преодолеть. Только вот у тебя сейчас возможность есть с отцом родным жить, гроши не считать и не гнуть спину на заводах.
Мария не могла ничего ответить матери. Что тут скажешь? Весь мир её сейчас перевернулся. И вот так, не обдумав, нельзя действовать сгоряча.
А уже через год, оббив пороги кабинетов, правдами и неправдами смогла получить документы Мария и отправиться в Вильно навстречу к своему отцу и его семье. Раз письмо прислал и к себе позвал, знать, обговорено всё с домочадцами и её там ждут...
Не знала только она, что в действительности её там ждет.
#
Путь Марии в Вильно был длинным и трудным, но наконец она добралась. Только вот вместо дома по указанному адресу было лишь пепелище...
Она пыталась хоть что-то узнать о том, что случилось с домом, и Каминские ли тут жили, но все проходили мимо, качая головой или пожимая плечами, не зная русских слов. И вдруг из соседнего деревянного дома вышла женщина, кутаясь в шаль.
- Кто ты, милая? - она говорила на русском, но с акцентом.
- Меня Марией зовут. Приехала к Ольге Васильевне и Петру Андреевичу Каминским. Только вот не пойму - неужто адрес перепутала?
- Не перепутала ты ничего, - вздохнула женщина. - Только вот ни дома, ни самих хозяев больше нет. Эх, а ведь хорошими людьми они были. А кем ты приходишься?
- Родственница. Племянница я Петра Андреевича, из бедной семьи, эмигрантка из Советов. Меня вот дядюшка приютить хотел, - солгала Мария.
- Долго же ты добиралась, родственница. Уж три месяца как дом сгорел, а хозяева на кладбище. Почти все угорели, только вот дочь Елены, внучка Петра Андреевича уцелела. Ей несколько месяцев было.
- А где она? - вздрогнула Мария, стараясь держать себя в руках. Она не знала семью родного отца, только по рассказам матери, но всё же жаль их. И выходит, племянница её выжила.
- Неведомо мне. Зять Петра Андреевича вынес дочку, да сам в госпиталь попал. Я уж судьбой ребенка не интересовалась, видимо, в приют какой отнесли девчонку.
- Вы говорите, зять вынес. А он, значит, выжил...
- Нет, не прожил в госпитале и двух дней, - покачала головой женщина. - Да что мы тут стоим, ты с дороги, замерзла, наверное, да голодная. Пойдем, покормлю и расскажу тебе всё. Меня Алантой звать.
- Мария, - протянула ей руку девушка.
***
Уже через час Мария знала некоторые факты о жизни её отца.
Петр Андреевич с супругой Ольгой Васильевной обосновались в Вильно, купили тут дом. Двое их старших сыновей уехали во Францию, дочь Елена в шестнадцать лет замуж вышла, а уж через год родила девочку Агнию.
Зять жил в доме Каминских, жили дружно и хорошо. Лишь чуть больше года назад, еще до рождения внучки, Аланта заметила, что соседка стала какой-то грустной. Однажды она набралась смелости и спросила, в чем причина её печали. Неужто тоска по Родине?
- Тоска есть по Родине. Но по той, которая прежде была. По новой - нет. Призраки из прошлого объявились, а мне мириться с ними.
Ничего больше Ольга Васильевна не сказала, а Аланта не лезла с расспросами. У каждого есть свой скелет в шкафу. А потом уж как внучка родилась, так и повеселела женщина. А три месяца назад беда случилась, которая унесла жизни четверых взрослых, оставив малютку в одиночестве в этом мире.
- Вы не искали девочку?
- Не искали. Думаю, может быть сыновья Петра Андреевича нашли и забрали её? Они приехали, когда уж девять дней было. Помянули, да в гостиницу отправились. Говорила я им про девочку, может и искали они её, да только я больше не видела ни Андрея, ни Владимира. Больше сюда они не приезжали, да и зачем? Горе еще раз пережить? Никого у них больше нет.
Повисло молчание, Мария сидела, опустив голову.
- Такой долгий путь, столько было всего сделано для того, чтобы я смогла сюда приехать и всё зазря... - она заплакала. - Куда мне теперь? Опять обратно возвращаться? Как мне быть одной на чужбине?
- Переночуй здесь, а наутро что-то решим, - ласково и участливо произнесла Аланта.
А наутро она вдруг сказала Марии:
- На пекарне, где я работаю, уборщица нужна. Если договорюсь, пойдешь?
- Мне жить негде, - покачала головой Мария. - А так бы с радостью, у меня ведь даже на обратную дорогу денег нет.
- А у меня поживи, всё равно одна в четырех стенах. Мужа в Первой Мировой не стало, а больше я замуж не вышла. Детей родить не успели, так что не стеснишь, наоборот, мне хоть не тоскливо будет.
****
И Мария осталась в Вильно, начала учить местный язык, а Аланта совершенствовала русский.
Работала она уборщицей на пекарне, жила у этой доброй женщины и... ходила по приютам городским, но никого похожего на племянницу по возрасту и причине попадания в заведения не было.
Когда Аланта у неё спросила, зачем она ищет девочку, Мария прямо ответила:
- Дедушка этой девочки - мой отец. Хоть и не знала я его. Но он многое сделал для моей семьи, и он, и его отец. Пусть моя матушка с ним согрешила, но ведь он устроил её жизнь, а мог бы просто за порог выставить... Я буду рада, если малышку забрали мои братья по отцу и увезли во Францию. А если нет? А если ей помощь моя нужна?
Вдруг через полгода, идя по рынку, Мария услышала крики мальчишки. Его поймали за воровство, а он отчаянно сопротивлялся, крича что-то про приют и костел.
- Костел? Это же церковь, правильно? А там тоже есть приют разве? - спросила Мария стоявшую рядом Аланту.
- Наверное, есть. Я точно не знаю, - пожала плечами Аланта. - А пойдем спросим.
Они подошли к мальчику и договорились со взрослыми, чтобы его отпустили. Он ведь попался, так что хозяин не успел лишиться своего кошелька.
- Как зовут тебя? - по-литовски спросила Мария.
- Марюс, - шмыгая носом, произнес мальчишка.
- Марюс, ты что-то говорил про костел, про приют. Может отвести меня туда?
- Зачем вам, тётя? Отцу-настоятелю про меня расскажете? Так разве же от хорошей жизни я воровать пошел? В приюте голодно, у нас животы сводят, а сам настоятель как тень ходит.
- Я девочку ищу. Месяцев девять назад её могли в ваш приют доставить после пожара.
- А, Агнийка! - мальчик встал, как вкопанный. - Санитарка из госпиталя принесла её. Имя знала, вроде отец так её называл. Она единственная такая маленькая. Отец-настоятель под опеку взял, но еды у нас всё меньше и меньше, всё труднее стало. И девчонка уж на ладан дышит.
- Веди скорее! - поторопила его Мария.
Костел находился на другом конце города, дорога была не близкая, но Мария не замечала ни усталости, ни то, что много времени потратила. Если правду Марюс сказал. то девочку надо взять. Хоть и не знала она родни своей, но племянница она ей, родная по крови. И спасать её надо из голодного приюта.
****
Прошёл ещё год. Жизнь в Вильно становилась всё сложнее и денег, которые Мария получала за мытьё полов, уже не хватало. Да и Аланта стала меньше зарабатывать. А тут еще и маленькая Агния, которую надо было кормить правильно, молоком и овощами, а не кашей на воде и пустым супом.
Мария стала замечать, что Аланта от них уже устала, что в тягость они ей.
- Аланта, мне бы скопить хоть немного на обратную дорогу и попробую вернуться в Советы.
- А кто тебя с девчонкой пропустит? Кто она тебе? - вздохнула Аланта. - Слушай, я попробую выправить документы, всё же знакомства у меня кое-какие есть среди местных властей. Сделаем так, будто она твоя дочь.
- И во сколько же я её родила? Едва семнадцать исполнилось? - удивилась Мария.
- А что такого? Твоя сестра Елена её в 17 лет и родила, - усмехнулась Аланта. - А у вас с ней всего полгода разницы. Только так ты сможешь привезти дочь на свою Родину.
***
А через несколько месяцев Мария возвращалась опять же сложным и трудным путём к себе на Родину к маме и брату. Только уже не одна, а со своей племянницей, которая по документам дочкой ей стала. И имя этой девочки теперь - Анна.
Думала девушка, что жизнь больше не будет испытывать её на прочность, но не знала она, что приключения в Вильно - это только начало всех её бед...
***
Когда Мария вернулась в родные земли с Агатой, которую теперь называли Анюткой, то узнала, что многое изменилось за то время, которое она провела в Вильно. Прежде всего женился её младший брат-погодка, а скоро и сестренка замуж подалась.
- Они же молодые совсем! - восклицала Маша. - Кольке едва девятнадцатый год пошел, а Варе и того меньше - семнадцать только справила.
- Любовь, - развела руками Наталья. - Захар, ну ты его помнишь, он в армии отслужил, а вернулся сюда и решил пойти дальше по службе. Поехал в комиссариат, подписи свои поставил и был направлен на Дальний Восток. И Варю с собой взял, любовь у них случилась. А я и не против, Захар хороший парнишка.
- А как Колю угораздило на Зине жениться? - понизив голос, спросила Маша. - Невоспитанная и дерзкая девица, об которую отец не одну лозину сломал.
- И тут любовь. Согрешили они на сеновале, а отец Зины их застукал, вот и велел Коле жениться. Даже обрадовался - дочку пристроил.
- Дела, - покачала головой Мария. - Мама, а что с тобой? Глаза у тебя вдруг стали какими-то бесцветными, будто жизнь из них уходит. Похудела вся, осунулась. Неужто из-за меня? Из-за того, что я уехала?
- Хвораю я, Машенька. А лекарь лишь глаза отводит, да в город посылает. А толку вот нет. Худею, болит в животе всё. Знаешь, если я вдруг помру, то не плачьте по мне - пожила я жизнь хорошую. И мужа любила, и детей каких славных вырастила. Одного за другим родила, все дружно росли и друг за другом глядели. Вот ещё тебя замуж выдам и тогда вообще спокойна буду.
Мама с пониманием отнеслась к тому, что Мария привезла племянницу в деревню. Она бы поступила так же. По щеке сползла слеза от воспоминаний. Пусть был совершен грех, но она ни разу ни о чем не жалеет. У неё славная дочь. А еще, в память о барине она примет его внучку и будет с ней рядом, пока Господь к себе не приберет. Скоро уж...
****
А на следующее утро Мария услышала, как мама ругается с невесткой.
- В школу иди, учись! Вот же, недавно класс открыли! Может там тебя счету научат.
- А для того, чтобы всё понять, учеба и не нужна. Нагуляла ваша Машка в Вильно ребятенка, вот и приехала сюда, как собака побитая.
- Язык свой прикуси, что же ты им несёшь? - голос матери стал ещё выше. - По твоему, она сразу большенького родила? Когда Маша в Вильно приехала, девочку уж больше года было. Небось, уже по селу разнесла? Надеюсь, таких же неумёх посчитать здесь мало. Ох, и правда, пошла бы учиться уже.
- Шибко вы грамотные с дочкой. Вечно за книжечками просиживаете. Знаю, знаю, рассказал мне Колька, чьей дочкой является ваша Маша. Нагуляли вы её от барина. А интересно, прознает кто?
- Не сметь! Своими руками задушу, - голос матери был уже громче, она вошла в дом, оставив неразумную невестку во дворе.
- Мама, это что она болтает? В самом деле так глупа? - нахмурилась Маша.
- Ума уж не достает, это правда, - кивнула Наталья. - Да вот до недавнего времени она сидела тише воды и ниже травы, боялась слова поперёк сказать, уважение проявляла, да и я её приняла. А как вы с Аней появились, будто с цепи сорвалась. Думается мне, смертушки моей дожидалась, чтобы быть тут единой хозяйкой. А тут ты... но ничего, ты тоже не робкого десятка, вместе Зинку на место поставим!
***
Но не успели они поставить на место неразумную невестку - несмотря на то, что Маша затаскала мать по врачам, через два месяца её не стало.
Не прошло и девяти дней, как за Машей пришли.
- Вы арестованы, собирайте вещи! - крикнул взрослый тучный офицер.
- Я? Да за что? - Маша испуганно прижимала к себе девочку.
- Бумага на вас поступила с интересной информацией, - он поглаживал усы, глядя на листок, лежавший перед ним на кухонном столе. - Тут написано, что вы дочка барина Каминского, а вот его письмо. А еще тут указано, что вы смогли каким-то путём уехать в Вильно, а затем так же вернуться, да не одна, а с девочкой по имени Анна, которую родители нарекли Агнией.
Маша с ненавистью посмотрела на невестку. Только она могла написать такой донос... И письмо это от отца. Маша хранила его, не поднялась рука уничтожить. Видимо, выкрала его Зина и понесла в органы.
- Как ты могла? - сквозь слёзы, спросила она невестку, а брат пытался заступиться за жену:
- Машенька, почему ты на неё думаешь?
- А кто? Ты, что ли? Только в нашей семье знали о том, кто мой родной отец. А письмо? Ты его выкрал?
- Не я, Маша, не я! - он замахал руками.
- Значит, женушка твоя разлюбезная, - процедила она сквозь зубы.
Николай поник, а Зина сразу в защитную позу встала:
- Беременная я, ребеночка жду, так что Колька выбирай - или я, или сестрица твоя.
- Хватит пререкаться! - грохнул по столу офицер. - Руки за спину и на выход!
Ей дали семь лет из-за этой поездки в Вильно. Как говорили товарки, она еще легко отделалась.
Только вот права переписки у Марии не было, поэтому не знала она, что с Анечкой. Брат ли её воспитывает и живет она у них с Зиной злобной, али в детский дом сдали сиротку.
Прошло три года...
Кашель душил её и вместо слов из горла доносились хрипы. В бреду от жара её доставили в медпункт.
- Эх, милочка, как же вас угораздило? - молодой врач Кирилл Степанович сочувственно посмотрел на Марию.
Он единственный из персонала лагеря относился к другим по-человечески и, казалось, даже сочувствовал лагерным.
- Ничего, вылечу, поставлю на ноги. Я и не таких поднимал...
В лазарете она провела три дня, молодой доктор и правда ставил её на ноги. А еще.. Однажды, на вторые сутки пребывания в лечебном корпусе они разговорились и ему вдруг стало любопытно узнать её историю.
- Зачем вам? - тихо спросила она.
- Пишу дневники, собираю разные истории. Знаете, иногда сюда попадают удивительные люди.
- Я обычная.
- И всё же... Я видел ваше дело. Что за история с Вильно?
Маша вдруг поняла, что ему можно доверять. Вот этот ласковый голос и внимательный взгляд.. Она рассказала ему свою историю и видела, каким задумчивым он стал.
- Вы знаете, похожую историю я знаю. - Медленно начал он. - Мой любимый дядя, фамилии его называть не стану, тоже был вынужден бежать из страны. А вот дочь его не пожелала и осталась на Родине. Она думала, что здесь она в покое и безопасности, ведь у них и так забрали, всё, что можно. Устроилась в госпиталь сестрой медицинской, но всё же не избежала участки быть арестованной. Моя двоюродная сестра год доказывала, что она истинная патриотка своей страны и не променяет её ни на какие Европы. В конце концов она вернулась в госпиталь, но теперь за ней пристально наблюдают. Сейчас, глядя на вас, я будто вижу её. Только вот для вас всё обернулось куда хуже.
- Ничего, я вытерплю и вернусь домой. Лишь бы Анечка смогла вынести все трудности. Я даже не знаю, где она, - Мария заплакала, закрыв глаза руками. - Ну за что ребенку с младенчества такие испытания.
- Маша, я вижу, как вам тяжело, - он положил руку ей на плечо. - Не один месяц наблюдаю за вами. На свободу вам надо. Такие, как вы, не должны сидеть в лагере. Вы ведь не своровали ничего, никого жизни не лишили. Вам просто не повезло родиться у барина Каминского внебрачной дочкой. Это грех, но не ваш, а вашей мамы. Простите, - он смутился, вспомнив, что она говорила про маму.
- Но тем не менее я здесь, - тихо промолвила она. - И мне здесь быть четыре года ещё.
- Нет. Я придумал план... - он шепотом произнес её на ухо: - Я напишу, что у вас чахотка, открытая форма последней стадии. Таких домой отпускают умирать, никто не будет рисковать.
- Я боюсь, - она сжалась. - Ежели кто обман прознает, вам не поздоровится.
- Никто не узнает, если вы не расскажете. Кашляете вы давно, так что всё должно получиться. Продолжайте надрывно кашлять, а еще лучше, если вы немного будете царапать кожу и тряпочку кровью пропитывать. Когда вернётесь домой, добудете те микстуры, название которых я напишу вам на бумаге.
****
Она не думала, что эта авантюра удастся. Но у них с Кириллом Степановичем всё получилось. Сперва её поместили в отдельное помещение, а по сути - карцер. Но она знала, ради чего надо потерпеть.
А затем отправили домой.
Она не могла поблагодарить врача, не выдалось минутки, чтобы наедине сказать слова, идущие от сердца. Но, уходя, она обернулась и губами прошептала:
- Спасибо...
Теперь путь её лежал в родные земли. Да вот только ждут ли её там? Три года лагеря остались позади и это были самые худшие годы её жизни. Побои, голод, холод порой казались такими невыносимыми, что она удивлялась, как вообще смогла выжить... Но она падала и опять вставала на ноги, потому что только от неё зависело, какой будет жизнь у маленькой Анечки. Именно этот ребенок волею судьбы стал смыслом в её жизни.
****
Зина смотрела во все глаза на Машу и будто пряталась за двухлетнего ребенка.
- Ты? - она испуганно распахнула глаза. - Но ведь тебе сидеть ещё четыре года!
- А вот, выпустили, - Маша сделала шаг и, сцепив зубы, чтобы не наговорить лишнего, спросила тихо: - Где моя дочь?
- Твоя дочь? - Зина удивленно посмотрела на неё. - Какая? У тебя разве дочь была?
- Ты знаешь, о ком я говорю! Где Аня?
- Ах, Нюрка! Так она с Колей ушла к реке.
- Никакая она не Нюрка, - рассердилась Маша. - Её Анной звать.
- Так если подумать, то не Анна она вовсе, а Агния, - осмелела Зина, видя, что Маша с порога ей в волосы не вцепилась.
- Думать - это не про тебя, - усмехнулась Мария.
Маша подошла к крыльцу, положила котомку с вещами и направилась к реке. Там сидел и удил рыбу её брат, а рядом с ним что-то мило щебетала девочка с рыженькими волосами.
- Коля, Аня! - комок в горле мешал ей крикнуть, получилось хрипло.
Они обернулись и брат с радостью и удивлением посмотрел на сестру.
- Дядя Коля, а кто это? - спросила малышка.
- Это мама твоя! - подхватив девочку на руки и забыв про удочки в воде, Коля пошел навстречу к сестре.
- А тётя Зина сказала, что мама не вернётся, что непременно её в лагере убьют, либо сама помрёт. И что не мама она мне вовсе, а тётя.
- Не слушай тётю Зину, - подходя ближе и беря на руки племянницу, произнесла Маша и зарылась лицом в её волнистые кудряшки. Как же долго она этого ждала, как же скучала она по девочке!
- Маша, - брат тоже обнял её и так они стояли несколько мгновений.
- Я боялась, что не найду Аню здесь.
- Слушай, она хоть и не племянница мне по крови, но ведь и не чужой человек. Это ни в чем не повинный ребенок. - вздохнул Николай. - Зина пыталась настоять, чтобы я её в детский дом отвез, но я прошелся по спине вожжами и притихла она. А, чтобы девчонку не шпыняла, её с собой таскаю везде. Вот так и прожили эти три года.
- Коля, если бы ты знал, как я благодарна тебе. - Маша заплакала, на этот раз от счастья.
****
- Я не буду при ней говорить, - шепнула Маша своему брату и тот, прикрикнув на Зину, велел ей штопать рубаху в комнате. Плотно закрыв дверь, брат и сестра говорили шепотом. Маша рассказала, как оказалась на свободе и кто ей помог.
- Чудеса... Машка, ты не переживай, Зинке я периодично напоминаю о том, что она сделала, уму-разуму учу. Никогда ей не прощу этого, но у нас ребенок, - виновато произнёс он.
- Не нужно, не обижай жену. Знаешь, я её простила. Ну не виновата она, что Бог умом обделил. Зато сынок у тебя какой славный, Антошка на тебя похож, те же глаза и тот же носик. Не стоит из-за меня превращать жизнь с женой в кошмар.
- Если она ещё раз посмеет, я лично, своими руками... Вот увидишь... - пригрозил Коля.
- Не посмеет и ничего не сделает. Я здесь не останусь.
- А куда ты денешься? - удивился брат. - Что значит - не останусь? Тут твой дом.
- Нет, Коля, - покачала она головой. - Это дом твоего отца. Ты единственный сын и ты будешь тут хозяином. А я найду своё счастье в другом месте.
- Ты уже что-то решила? - брат был огорчён.
- Решила. Тут недалеко, километрах в тридцати, ведут торфоразработки. По дороге в нашу деревню я была в этом месте и уже обо всём договорилась. Нам с Аней дадут комнату в бараке.
- А как же... Они не видели справку?
- А что там написано? - усмехнулась Мария. - Что амнистирована по состоянию здоровья? Так я уже подлечилась, по дороге сюда пила микстуры. Да ты не переживай, там в начальниках хороший человек, он даже смотреть её не стал, рукой махнул и сказал, что будет меня ждать. Рук не хватает, поэтому рад любому человеку. Так что завтра утром, пока Зина на меня не написала очередной донос или не пустила слух, что я сбежала, мы уедем. А ей скажешь, что моё дело пересмотрели и амнистировали.
ЭПИЛОГ
Мария и Аня уехали в поселок за тридцать километров от родного села. Больше она не появлялась в доме, в котором родилась и выросла. С сестрой Варей она общалась лишь в письмах, а брат Коля сам приезжал и её проведывал, рассказывал новости из дома. Через два года у него родилась дочь, которую назвали Натальей, потихоньку Зина взрослела и умнела, в доме "потеплело". Но лично приехать и попросить прощения она не пожелала - либо гордой была, либо стыдно было. Но Машу это не заботило. Куда больше она беспокоилась за ту, которая дочкой ей стала.
Она работала, хоть и сложно было. Сырость, вредность, условия были порой невыносимыми, но она терпела. В лагере терпению научилась. Зато здесь никто ни на кого не доносил, никто не строил козни и не пытался сжить со свету.
А еще, спустя четыре года она вышла замуж за Евгения, начальника их бригады. Он был очень удивлен, когда понял, что жена ему невинная досталась. Ведь дочь у неё есть. Но она всё ему рассказала, не таясь. Он лишь кивнул и сказал, что сделал бы тоже самое. Маша была счастлива, у неё наконец была своя семья, свой дом, муж любимый.
В 1941 году его призвали. Это была осень. А в декабре Мария родила сына Илюшу.
Мужа она дождалась, но после Ильи детей у них не было. Аню она считает своей дочерью, выстраданной и близкой не только по крови, но и по духу. Ведь ей ребенком предстояло вынести много трудностей, а в то же время Маша преодолевала свои, чтобы они были вместе.
О своих братьях из Франции она так ничего и не узнала, да и они никогда не интересовались ни ей, ни своей племянницей.
Благодарю подписчицу за историю.
Автор Хельга
источник изображения канал Хельга
Следующая публикация
Комментарии 3