ПЕРВЫЙ СНЕГ

Зимним холодом пахнуло
На поля и на леса.
Ярким пурпуром зажглися
Пред закатом небеса.
Ночью буря бушевала,
А с рассветом на село,
На пруды, на сад пустынный
Первым снегом понесло.
И сегодня над широкой
Белой скатертью полей
Мы простились с запоздалой
Вереницею гусей.
1891

ЖУРАВЛИ

Ясный и холодный день поздней осени, еду ровной рысцой по большой дороге. Блеск низкого солнца и пустых полей, осеннее безмолвное ожидание чего-то. Но вот вдали, за мной, слышен треск колёс.
Прислушиваюсь - треск мелкий, быстрый, треск беговых дорожек. Оборачиваюсь - кто-то нагоняет. Этот кто-то всё ближе, ближе - уже хорошо видна его во весь дух летящая лошадь, затем он сам, то и дело выглядывающий из-за неё и покрывающий её то кнутом, то вожжами... Что такое? А он уж вот он, настигает - сквозь треск слышно мощное лошадиное дыхание, слышен отчаянный крик: "Барин, сторонись!"
В страхе и недоуменье виляю с дороги - и тотчас же мимо мелькает сперва чудесная, гнедая кобыла, её глаз,

СКВОЗЬ ВЕТВИ

Осень листья тёмной краской метит:
Не уйти им от своей судьбы!
Но светло и нежно небо светит
Сквозь нагие чёрные дубы,
Что-то неземное обещает,
К тишине уводит от забот -
И опять, опять душа прощает
Промелькнувший, обманувший год!
Не позднее 1905

АСТРЫ

Из Адама Асныка
Перевод Ивана Бунина
Всё поблекло... Только астры
Серебристые остались, -
Под холодным, синим небом
Замечтались...
Грустно я встречаю осень...
Ах, не так, как в дни былые!
Так же вянут, блекнут листья
Золотые,
Так же месячные ночи
Веют кроткой тишиною,
И шумит в аллеях ветер
Надо мною...
Но уж нет в душе печальной
Тех восторгов, тех волнений,
Что, как солнце, озаряли
День осенний.
Помню милый, бледный облик,
Локон нежный и волнистый,
В чёрных косах - венчик астры
Серебристый...
Помню очи... Вижу снова
Эти ласковые очи...
Всё воскресло в лунном, блеске, -
В блеске ночи!
1893

ВЕЧЕР

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе лёгким белым краем
Встаёт, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне…
Я вижу, слышу, счастлив. Всё во мне.
1909

СОБАКА

Мечтай, мечтай. Всё у́же и тусклей
Ты смотришь золотистыми глазами
На вьюжный двор, на снег, прилипший к раме,
На метлы гулких, дымных тополей.
Вздыхая, ты свернулась потеплей
У ног моих - и думаешь... Мы сами
Томим себя - тоской иных полей,
Иных пустынь... за пермскими горами.
Ты вспоминаешь то, что чуждо мне:
Седое небо, тундры, льды и чумы
В твоей студёной дикой стороне.
Но я всегда делю с тобою думы:
Я человек: как бог, я обречён
Познать тоску всех стран и всех времён.
1909

МОРЕ, СТЕПЬ И ЮЖНЫЙ АВГУСТ...

Море, степь и южный август, ослепительный и жаркий.
Море плавится в заливе драгоценной синевой.
Вниз бегу. Обрыв за мною против солнца желтый, яркий,
А холмистое прибрежье блещет высохшей травой.
Вниз сбежавши, отдыхаю. И лежу, и слышу, лежа,
Несказанное безмолвье. Лишь кузнечики сипят
Да печёт нещадно солнце. И горит, чернеет кожа.
Сонным хмелем входит в тело огневой полдневный яд.
Вспоминаю летний полдень, небо светлое... В просторе
Света, воздуха и зноя, стройно, молодо, легко
Ты выходишь из кабинки. Под тобою, в сваях, море.
Под ногой горячий мостик... Этот полдень далеко...
Вот опять я молод, волен, - миновало наше лето...
Мотыльки горячим

ЛЮБИЛ Я В ДЕТСТВЕ СУМРАК В ХРАМЕ...

Любил я в детстве сумрак в храме,
Любил вечернею порой
Его, сияющий огнями,
Перед молящейся толпой;
Любил я всенощное бденье,
Когда в напевах и словах
Звучит покорное смиренье
И покаяние в грехах.
Безмолвно, где-нибудь в притворе,
Я становился за толпой;
Я приносил туда с собой
В душе и радости и горе;
И в час, когда хор тихо пел
О "Свете Тихом", - в умиленье
Я забывал свои волненья
И сердцем радостно светлел...
1888

ЧУЖАЯ

Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.
Ты покорно и скромно
Шла за ним от венца.
Но лицо ты склонила -
Он не видел лица.
Ты с ним женщиной стала,
Но не девушка ль ты?
Сколько в каждом движенье
Простоты, красоты!
Будут снова измены...
Но один только раз
Так застенчиво светит
Нежность любящих глаз.
Ты и скрыть не умеешь,
Что ему ты чужда...
Ты меня не забудешь
Никогда, никогда!
1906

КАК ДЫМ ПОЖАРА, ТУЧА ШЛА...

Как дым пожара, туча шла.
Молчала старая дорога.
Такая тишина была,
Что в ней был слышен голос Бога,
Великий, жуткий для земли
И внятный не земному слуху,
А только внемлющему духу.
Жгло солнце. Блёклые, в пыли,
Серели травы. Степь роняла
Беззвучно зёрна - рожь текла
Как бы крупинками стекла
В суглинок жаркий. Тонко, вяло,
Седые крылья распустив,
Птенцы грачей во ржи кричали.
Но в духоте песчаных нив
Терялся крик. И вырастали
На юге тучи. И листва
Ветлы, склонённой к их подножью,
Вся серебристой млела дрожью -
В грядущем страхе божества.
1912