Предыдущая публикация
Рулева Анна Михайловна.
- "Жизнь прожить - что море переплыть"
(из открытого письма В.П.Астафьеву) (содержится рассказ о её жизни в Южно-Александровке)
В последние годы из почты, мне присылаемой, я близко к сердцу воспринимаю письма-повествования о своей жизни наших простых людей. У них и рассказы просты, безыскусны, и жизни-то у всех похожие, драматичные, часто трагичные, а ни стона, ни жалобы, лишь в самой тональности письма, коли не глух, услышишь тоску и печаль русского человека, тоску по настоящей жизни, печаль о напрасно прожитых днях.
Но нет, жизни эти, потери, горе, страдания были не напрасны, коли они не сломали человека и сделали его душу еще добрее, еще отзывчивей. Не оставил их Бог среди бед и несчастий одинокими, укреплял их дух, давал неимоверную силу и терпение перенести все тяготы жизни.
Страданиями и испытаниями Создатель не обделил человека, это удел не только россиян или так называемого советского человека. Почти шесть столетий назад итальянский поэт изрек: «И жизни нет конца, и мукам краю».
Очень много в моей почте стихов от людей, которые вроде бы и не подозревают, что в России существует Великая поэзия, и они никогда не читали ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Есенина
И еще очень много проклятий времени и современным правителям, которых вроде бы хуже и не было. Были, были, уверяю вас, кто хоть маленько знает историю России, а если реденько объявлялся разумный, людям добра желающий и добро делающий человек или царь, его убивали беспощадно. Примеры? Пожалуйста! Царь Александр, освободивший народ от крепостного права; великий реформатор Столыпин, и далее, далее в глубь годов российских смотрите.
Жизнь тяжела, что и говорить, и люди, доведенные до крайности, просят помощи где могут и у кого могут, в том числе и у меня. Но я живу с женой и внуками на пенсию по инвалидности и на редкие, случайные гонорары, что еще платят некоторые издательства. У меня есть полубезработный сын с семьей, множество родни и людей, которым я по Божьему веленью обязан помогать, и, увы, всем бедствующим людям помочь не в силах, хотя и желал бы.
Что касается просьбы автора письма встретиться и поговорить — милости прошу. Телефон 43-78-10, жену мою зовут Мария Семеновна, и она скажет, где я есть.
Виктор Астафьев
---------------------------------------------------------------------
Здравствуйте, уважаемый Виктор Петрович!
Пишет вам землячка, сибирячка, проживавшая до 1946 года возле села Базаиха по ул.Саянской.
Во-первых, поздравляю вас с днем рождения, с наградой от нашего президента орденом и хочу пожелать вам здоровья и долгих лет жизни и творческой работы. Узнала я о вас, о прекрасном человеке-писателе, когда прочитала ваши книги «Последний поклон» и «Царь-рыба». Прочитала, и во мне все всколыхнулось. Вы написали и о нашем детстве, и о сиротстве, нет ни одной странички, чтоб не совпадало с нашей сиротской жизнью.
Я помню себя с трех лет, и так все подробно, до мелочей. В Красноярске мы оказались в 1932 году. Дедушка наш и мы все жили в Читинской области, д.Менза. Во время коллективизации у дедушки все отобрали, так как он считался кулаком, в колхоз бабушка запротивилась, не пошла, а бабушка наша была в семье главная. И вот всех выслали. Помню, как они рассказывали, выезжали верхом на лошадях, дорог не было, семья была большая, 10 человек. Обосновались на правом берегу Енисея, в ДОКе работали. Своими руками построили домишко из досок, набивной землей, и стали жить. Мой папа Михаил был третьим сыном, он был, женат на маме, ее звали Ириной. Помню, как папа работал в ДОКе, а вечерами ходил в школу. Потом нам дали комнату в доме, и мы жили там — три семьи вместе. Папе и маме еще не было 30 лет, а нас, детей, уже было четверо, да еще двое умерло.
В 1937 году я пошла в первый класс. В 1938-м, в феврале, забрали папу. Забирали ночью, помню страшный стук в двери, спросили фамилию, «одевайся», и больше ни одного слова. Четверо здоровых мужчин, одетых в военную форму, и все с наганами. Мы все проснулись и ревели, перепутанные, папа пытался узнать, что случилось — куда? за что? — но с ним и с нами никто не говорил. Маме только сказали: все узнаете на заводе завтра. На заводе никто и говорить с мамой не стал. Я так была перепугана, что с тех пор всю жизнь боялась милиционеров.
Весной 1938 года нас выслали в Залидеевский район, там строили кирпичный завод. Помню открытое поле, речку и землянки, в которых жили люди. И нам дали землянку, в ней было одно маленькое окошечко, столик и топчан. Пол, лестница — все земляное, было очень холодно, отопления не было.
Вот и началась наша жизнь и мытарство. Мама была больная, а работать надо было, делали кирпичи, и мы маме помогали. К зиме нам разрешили вернуться в Красноярск, комнату нашу уже отдали, жили мы немного у дедушки, но у них своя семья, 10 человек. Скитались мы по квартирам, голодали, мама болела. В январе 1939 г. умер младший братик, ему было 11 месяцев. В апреле 1939 г. умерла мама, почки отказали. Нас хотели всех троих отдать в детдом, но папа наш все время писал и просил не отдавать нас, надеялся, что, может, его отпустят. Находился папа в Архангельской области, возле г.Молотова, работал плотником, строил плотину, его не судили, ничего даже не говорили, писал, что ходят слухи, что мы враги народа и вроде бы всем по 10 лет (58-я статья). Протянул наш папа шесть лет и в 1943 году умер от туберкулеза.
Мы с сестрой пошли работать в 15 лет, я окончила курсы поваров, а сестра — ФЗО на бракера. Учась еще в школе, я помню, мы переживали унижения, не столько от детей, сколько от учителей, что наш отец — враг народа. Особенно мне запомнилась учительница по русскому языку.
Мы были самые бедные, одевались плохо, на ногах носили ичиги-бродни, дедушка сам кожу выделывал и сам шил. Бывало, сидишь за партой и никуда на переменке не выходишь, стыдно. Бабушка у нас была суровая, никогда не жалела и к себе не приголубила. Но ответственность за нас держала, учила все делать, чтоб мы не болахрысничали, не зубоскалили. Это значит — не смеялись попусту. Да нам и некогда было, все домашние дела были на нас, детях. Пасли коз людям, рвали на зиму траву, была у нас небольшая коровенка, но мы с бабушкой все лето жили на покосе. Покос брали с половины, бабушка договаривалась с объездчиком, и каждое лето мы жили на покосе. В выходные дни кто-нибудь приходил на помощь — или тетя, или дядя Федя, один он уж был. Кто на фронте погиб, кто был в трудармии, а дедушка был уже больной и немощный, сидел только дома. Бабушка была главная в семье, и все ее слушались. На ваше село — Овсянку мы всегда смотрели с благоговением, нам с сестрой казалось, что там все живут зажиточно, потому что всегда пели петухи, шел дым из труб и даже пахло хлебом. Мы в разговорах завидовали, почему там не родились.
После 7-го класса я окончила школу поваров и одно лето работала в доме отдыха на левом берегу. Это начиналось мое становление. Дома еще было голодно, хлебные карточки, и я уже помогала семье своей пайкой. В выходные дни шла на станцию, ехала домой, несла хлеб. Дома уже ждали, бабушка радостно встречала и говорила похвальные слова: вот уже Нюра нам помогает. Потом еще лето работала в пионерлагере крайкома, работа была тяжелая, детей было 400-450 человек, готовить надо было много, бачки тяжелые, вот я там и надорвалась. Работников на кухне было всего — я, шеф-повар (пожилая женщина) и кухонная работница Маша. Считай, мы вдвоем с Машей все на себе и везли, спали по 3-4 часа. Зато в это лето я подкармливала брата, он пас коз и приходил ко мне на обед, и сестра иногда приходила. Покормлю их — и так мне радостно на душе. До начала моей работы я жила в няньках, в домработницах, была сторожем.
В 1947 году моя тетя окончила медицинский институт и взяла меня к себе в деревню, куда ее направили работать. Ей там одной было трудно, надо было печь топить, хлеб печь (давали мукой). Деревня эта называется Южно-Александровка, в Иланском районе. Мне очень нравилась профессия медсестры, тетя меня поучила и взяла медсестрой в больницу. Это были, наверное, самые лучшие годы моей жизни.
Сельский клуб, танцы, комсомол. Работа меня не тяготила никакая, был огород, я даже держала поросенка. Здесь я замуж вышла в 1949 году за моего мужа, Рулева Леонида Николаевича. Леня после окончания техникума работал механиком в МТС, считался в селе специалистом. Поженились мы молодые, Лене было 20 лет, а мне 19 с половиной. Через 2,5 месяца его взяли в армию, а вроде была бронь, сняли и забрали в военное училище, авиационно-техническое, двухгодичное. Я жила в семье со свекровью и свекром, с деверем и двумя золовками. Всего нас было 7 человек, еще была бабушка Саша, свекровина мама. Очень добрая старушка, сразу меня полюбила, и мы с ней, считай, вели хозяйство.
В 1951 году у меня родилась дочь, назвали в честь мамы Ириной. Потом почти 10 лет жили на Украине (муж там служил), потом в 1959 году родился сын. В 1961 году мужа перевели на Кавказ, в г.Моздок. В 1978 г. муж демобилизовался. Сын тогда же поступил в Минский радиотехнический институт, и мы за сыном поехали в Минск на постоянное место жительства. Вскоре получили двухкомнатную квартиру, радость была неописуемая: имеем крышу над головой, сын рядом. Привезли в Минск и мою свекровь, маму Лени.
Но счастье наше было недолгое. В 1991 году умерла от инсульта мама. А через полгода трагически погиб наш сын Андрюша 32 лет в автомобильной аварии. Как я могла это перенести? Сын был прекрасный человек, отец, муж и сын. Жизнь потеряла смысл, но остались сироты — внучка Настя и внук Антон. Нас с мужем сразу сразили болезни, из больницы и госпиталя не выписывались, то один, то другой. Получили оба инвалидность. Прожили, вернее, просуществовали еще три года в Минске и решили переехать к дочери. Дочь закончила Ростовский педагогический институт и еще с 1972 года по распределению работала преподавателем в педучилище в Омутнинске Кировской области. Мой муж не прожил здесь и трех лет, год уже, как нет моего дорогого, с кем я прожила 49 лет. Умер скоропостижно, вышел на улицу, упал и все — отказало сердце.
Дочь моя живет своей семьей, я живу отдельно, отношение ко мне хорошее, но радости уже нет в жизни. Я всю жизнь работала, имею 40 лет стажа, ветеран труда, инвалид. А вот теперь выпала из упряжки, и мне очень тяжело.
Несколько лет после смерти сына я не могла ничего читать. А вот сейчас я с наслаждением читаю-перечитываю ваши книги. Но жаль, не имею остальных ваших произведений, а библиотека очень бедненькая. Если вас это не обидит и не затруднит, напишите мне, какие еще есть ваши книги, кроме «Царь-рыбы» и «Последнего поклона», и как их приобрести.
И еще, Виктор Петрович. В Красноярске у меня есть родня, двоюродные сестры. Я, возможно, еще соберусь приехать к ним. Можно ли будет тогда приехать к вам в Овсянку? Просто поговорить, изложить о себе и о нашем поколении историю. Ведь такого поколения уже не будет никогда.
С уважением Рулева Анна Михайловна
Адрес: Кировская обл., г.Омутнинск, ул.Володарского, 51, кв.71
«Красноярский рабочий», 20.07.1999 г.
Следующая публикация
Комментарии 1