Предыдущая публикация
Меня петух клюнул, не помню в какое место.
Но я орала как сумасшедшая. Мне было года два, но запомнила это на всю жизнь.
Войну очень хорошо помню, я была в блокадном Ленинграде, голод, холод и самое страшное - это замерзшие трупы людей. Которые как хворост лежали на улице. Слава Богу, что морозы были под 40 градусов, и не было никакой заразы, никакой эпидемии. Голод в генах остался навсегда. Я всегда все доедаю. Кусочек хлеба не могу выбросить.
Хорошо помню, с мамой вывозили нас по Ладоге на одной из последних машин. Мы ехали стоя, без остановок, и люди все свои "дела" делали прямо в машине. Помню как перед нами машина ушла в полынью, тот крик людской и сейчас стоит у меня в ушах. Мама меня прижимала костями к кабине, у нее остались к тому времени кожа и кости. Вот так мы ехали до Вологодской области.
Война очень рано сделала меня взрослой и научила ценить жизнь. Я убеждена, что те, кто пережил блокаду, жизнь ценят по-особому.
Я ленинградка, санкт-петербурженкой так и не стала. Мне мой Ленинград дал очень многое. Понимать прекрасное научилась благодаря этому городу и его людям. Люди там были интеллигентные, бесхитростные и незлобные.
Черная тарелка репродуктора приносила в мое детство оперы из Большого театра. Не будь той тарелки, еще вопрос, что бы получилось из нашего поколения. Благодаря репродуктору я и поступила учиться в консерваторию.
Моя педадогиня всегда говорила: "У меня никогда не было такой талантливой и такой бездарной ученицы как ты". Почему? Ну, мне Боженька много дал, но я никогда не хотела учиться, как кто-то мне велел. Я всегда пела и пою, как хочу, а не как велели. Никогда не понимала, чего от меня хочет педагог. Помню, поехала на конкурс и спела так, как сочла нужным, и был успех. Потом у меня появились глубокие грудные ноты, мне говорили: это опасно, ты потеряешь голос, пой как все. Не послушала, и, слава Богу, не потеряла ни ноты, ни голос.
Елена Образцова
Следующая публикация
Нет комментариев