РАЗ МЫ ЕЩЕ ЖИВЫ, ГОСПОДЬ НАМ ЕЩЕ ОСТАВИЛ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ, ЗНАЧИТ ОН НАДЕЕТСЯ, ЧТО МЫ СМОЖЕМ

ИСПРАВИТЬСЯ. ВАЖНЫЕ НАСТАВЛЕНИЯ БАТЮШКИ. ЗАДУМАЕМСЯ...ДОРОГИЕ МОИ! ОТКРОЙТЕ ВСЮ ТЕМУ.

Когда мы с вами умрем, до Страшного суда у нас еще останется время. И если за нас будут молиться, то по молитве Церкви наша участь может измениться. Но после Страшного суда ничто не изменится, поэтому он и называется страшным – потому что он окончательный. Поэтому если за нас некому молиться, надо нам вот что сделать: найти какого-то человека и облагодетельствовать его так, чтобы он всю жизнь о нас помнил. Мы всё на сына, на дочь, на племянника, на внука надеемся, а Господь сказал: тот, кто слушает слово Божие, тот Мне и сестра, и брат, и мать. Поэтому мы и обращаемся к церковным людям: братья и сестры. Хотя по крови-то мы все разные, по крови мы не родственники, но у нас есть нечто общее – дух. Это же гораздо важней. И на наших деточек мы не можем положиться именно потому, что по телу мы родственники, а по духу – чужие люди. Поэтому любой верующий человек нам часто гораздо ближе, чем эти самые родственники. Значит, когда мы так о деточках да о внучках излишне печемся, мы делаем величайшую глупость. Лучше бы мы больше пеклись о братьях по вере. Тогда, может быть, они за нас и помолились бы. Как в притче о домоправителе, который мудро поступил – вот так же и мы можем найти себе друзей "богатством неправедным", чем-то человека отблагодарить, как-то ему помочь. Поэтому если у нас молитва плохая, если мы не способны вникнуть в заповеди Божии, мы можем делать добро. Каждая собака и кошка чувствует, что такое добро, и каждый человек это понимает. И надо нам стараться как можно больше делать добра, чтобы, когда мы умрем, как можно больше людей о нас вздохнуло: Господи, какой хороший человек умер! И вспомнили нас добром, и помолились о нас хотя бы один разочек. Представляете, если за нас один разочек помолятся десять человек? Как хорошо! А если за нас два разочка помолятся сто человек? А если в течение пяти лет на каждой родительской нас будут поминать тысяча человек? Неужели тысяча человек не умолят Бога за одну душу? Умолят, упросят. Скажут: он, может, и нагрешил, но Ты его прости, ведь сколько же он добра сделал: и мне, и тому, и тому... Поэтому, пока у нас еще есть такая возможность, пока время есть, надо стараться все время добро делать, да так обильно, чтобы у человека, которому мы его делаем, аж дух захватывало, чтобы он никогда в жизни этого не забыл, чтобы его это ошеломило, чтобы он всю жизнь нас как благодетелей вспоминал. Недаром мы молимся о родителях, о духовном отце, наставниках и благодетелях. Хотя мы люди грешные, и мало чего понимаем, и многие уже к учению и не способны, но у нас остается вот это великое дело – будем стараться делать добро, чтобы через это приобретать себе молитвенников. Иначе жуткая участь нас ждет, просто жуткая. Недаром Господь такие слова подбирал: геенна огненная, огнь неугасимый, червь неусыпающий, – чтобы мы поняли, что это все не шуточки, это все очень серьезно. Пройдет еще немножко времени, несколько лет, и мы в этом убедимся на сто процентов. Так что, если у нас есть хоть какая-то вера, надо обязательно к жизни своей относиться очень серьезно. А мы все порхаем, все телевизор смотрим, все стираем, все готовим, как будто это самое главное. Нет, обязательно надо задумываться. Голова дана не чтобы шапку носить или платок, а чтобы думать: вот я сейчас живу – а вдруг завтра умру, и что потом? И каждый день надо так задумываться: с чем я к Богу пойду? на что я жизнь свою потратил? Да, вспомнил, какое-то добро я сделал. А зла сколько? Недаром картина Страшного суда изображается в виде весов. Конечно, весов никаких не будет, но пусть каждый подумает: что на этом суде перевесит: то зло, которое он натворил в мире, или добро? Допустим, мы облагодетельствовали сто человек – и в своем чреве убили одного ребеночка. Вот это убийство перевесит то добро, которое мы сделали, или нет? Сколько нужно детей из детского дома взять и воспитать, чтобы перевесить ту кровь, которую мы пролили? Кто это взвесит? Ведь сколько бы ты добра ни сделал, мертвого-то уже не воскресишь. Так как же нам нужно молиться, как же нам нужно просить, как же нам нужно умолять, сколько нужно в церковь ходить, как нам нужно грехи смывать! А мы всё спим, всё спим, а время-то идет, каждый день мы всё старимся, сосуды наши ветшают, сердце становится все более восприимчивым к болезням. Еще немножко, и мы умрем, душа отлетит. И что начнется? Поэтому хорошо, что мы пришли за родственников помолиться, но нужно подумать и о себе, ведь о нас думать никто не будет. Будем молиться, будем задумываться, будем почаще в храм ходить. И если кто еще способен, его здесь научат, в чем заключается православная вера, как нужно верить правильно, что такое: православная. Верующих-то много. У любого на улице спроси: Бог есть? Есть. Но это ничего не значит, потому что спроси у сатаны: Бог есть? – он тоже скажет: есть. Сатана, значит, тоже верующий, и любой бес тоже верующий. Но бесы и сатана Царствия Божия не достигнут. Поэтому все эти верующие, которые веруют в душе, никогда в Царствие Божие не войдут, ни один. Придут, а им скажут: мы вас даже и не знаем. Вы в душе веровали – вот так в душе в Царствие Небесное и войдете, а на самом-то деле нет. Потому что на работу ходите не в душе, зарплату получаете не в душе, обедаете не в душе. Вот возьми и недельку в душе покушай. Или захотел поспать – в душе поспал, а сам сидишь и работаешь. Нет, мало, надо поспать, надо поесть, надо попить. А Бог – это, значит, так, это можно в душе? Поэтому надо ходить в храм почаще и учиться православной вере. Еще не поздно. Раз мы живы, значит, Господь не потерял надежду. Потому что человек умирает в самый благоприятный момент своей жизни: либо он уже достиг самой большой благодати, которой мог, и тогда Господь его прибирает, либо Господь просто останавливает этого человека, потому что видит, что дальше будет хуже. Поэтому раз мы еще живы, Господь нам оставил еще какое-то время, значит, Он надеется, что мы сможем исправиться. Поэтому надо стараться времени не терять. Надо бросить все и заниматься только своей душой, а всем остальным – постольку-поскольку, если у нас останутся на то силы. Потому что ну будешь ты академиком, будешь министром, детям по машине купишь – и что толку, если самого главного-то нет? Машина есть, а веры нет, любви нет, исполнения заповедей Божиих нет. Спрашивается, зачем все это железо? Удобно, конечно, и на рынок съездить, и на работу, но это ведь не главное. К машине неплохо бы еще веру иметь. Сама машина не грех, но, когда она идет впереди заповедей Божиих, это уже плохо. Значит, не о том человек думает. СТРАШНЫЙ СУД. КАКИМ ОН БУДЕТ? Страшный суд - это не будет, как иногда рисуют: весы, на одной чашке весов все твои хорошие поступки, а на другой – все плохие. Нет. Это совсем неправильно. Будут судить по результату. Вот, дорогой, глубокоуважаемый человечек, тебе дана была такая жизнь. Тебе дана была такая национальность, ты был существом вот такого пола. Тебе был дан определённый запас разума, речи, у тебя была семья, у тебя была школа, у тебя были друзья – разные с точки зрения христианства. Были хорошие, были похуже, были – совсем дрянь. Но ты сам выбирал, с какими тебе играть, а с какими тебе не дружить. Ты выбирал сам. Родители на что-то указывали, на твои ошибки, на что-то спустя рукава смотрели. Родители тоже, как правило, очень неудачные существа, потому что свои родительские функции они выполняют очень скверно. Потому что им важнее какие-то собственные представления о жизни. Каждый себе строит какой-то собственный комфорт. А Христос хочет настроить человека на подвиг. Христос, когда пришёл на землю, был совершенный Человек. Он что-нибудь за Свою жизнь для Себя сделал? Нет. Даже не стремился. Даже не имел места, где приклонить голову (см. Мф., 8, 20). Вся Его деятельность заключалась в непрестанном служении человеку: просвещать, лечить, кормить, вплоть до воскрешения. Воскрешал, многих людей избавил от смерти. А взамен? Ну, взамен как всегда – распяли. Предварительно поиздевались. Люди-то есть люди. Что они могут предложить? Люди – они же неблагодарные, злые, как собаки. Добра они не помнят. Какой ребёнок помнит добро, которое ему сделали родители? Какой ребёнок помнит, что мать на протяжении нескольких лет вставала к нему, желая спать, и его пеленала насухо или искала бутылочку, чтобы дать ему что-то съесть? Он что, за это испытывает к ней какую-то благодарность? Да нет. Он считает, что так и должно быть. И он вообще тут главный – такое маленькое хамло. Или ребёнок кем-то усыновлённый. Посмотришь, как он относится. Родители забрали его чуть ли не на помойке. А он что? Он что, благодарит, что он сыт, обут, что его стараются научить чему-то, беспокоятся о нём, думают, молятся? Да нет. Он только: "Дай! Дай! Дай! Дай!" Но даже, когда "дай" – "ну, да, спасибо". Научили его, как обезьянку, повторять. А в сердце-то благодарности нет. Вот что для человека ни делай, он остаётся неблагодарной скотиной. А Христос хочет, чтобы человек был благодарным существом. Поэтому даже главную службу назвал "Евхаристия", то есть "благодарение", чтобы люди всё время приучались к тому, что нужно за всё благодарить Бога, который нам жизнь подаёт. Создал воздух, создал воду, создал растения, создал животных и рыб, которых мы употребляем в пищу. Создал прекрасную землю, которую мы могли бы, если бы захотели, превратить в рай. А мы сами превращаем её в ад. И самый сгусток этого ада – наши семейные отношения, где все ненавидят всех. А нужно наоборот. Я был болен – ты меня посетил. Я в темнице был – ты ко мне пришёл. Я был голоден – ты меня накормил. Я был наг – ты меня одел. То есть поступил с человеком так, как бы ты хотел, чтобы поступили с тобой. Всё очень просто. Просто, как тульский пряник. Совершенно просто, но – неохота, времени нет, "потом" и так далее. Потом. Или: "Почему я должен? А я вчера ходил". И так без конца. Протоиерей Димитрий Смирнов.