Знакомые с детства, родные ромашки… Вот легкий «поповник» у нашей реки. Вот белые звезды средь розовой кашки, В букете сияют его лепестки. . Он «любит – не любит» ответить нам может И глянет приветливо желтым глазком. Вот эта ромашка знакома нам тоже – Её мы «лекарственным другом» зовём. . И если случится тебе простудиться, Привяжется кашель, поднимется жар, Подвинь к себе кружку, в которой дымится Слегка горьковатый, душистый отвар.
А счастье боялось меня, как огня, Боялось оно молодую меня. Оно мне, как звёздочка, всюду мигало, Но что-то во мне его страшно пугало. Наверно, пугал мой тогдашний минор, Унылый мой вид и печальный мой взор. И вместо того, чтобы сделать мне взбучку, Оно, огорчённое, скрылось за тучку. Но я постарела и стала умней, И стало мне жаль тех безрадостных дней, И я попросила: «Вернись, если можно», И счастье, - сначала весьма осторожно, - А после смелее ко мне подошло, И наше свиданье прекрасно прошло. И с этой поры я души в нём не чаю, И, коль временами его огорчаю, То через минуту прощенья прошу И, чтоб не серчало, в объятьях душу. Лариса Миллер
Комментарии 23
Вот легкий «поповник» у нашей реки.
Вот белые звезды средь розовой кашки,
В букете сияют его лепестки.
.
Он «любит – не любит» ответить нам может
И глянет приветливо желтым глазком.
Вот эта ромашка знакома нам тоже –
Её мы «лекарственным другом» зовём.
.
И если случится тебе простудиться,
Привяжется кашель, поднимется жар,
Подвинь к себе кружку, в которой дымится
Слегка горьковатый, душистый отвар.
Боялось оно молодую меня.
Оно мне, как звёздочка, всюду мигало,
Но что-то во мне его страшно пугало.
Наверно, пугал мой тогдашний минор,
Унылый мой вид и печальный мой взор.
И вместо того, чтобы сделать мне взбучку,
Оно, огорчённое, скрылось за тучку.
Но я постарела и стала умней,
И стало мне жаль тех безрадостных дней,
И я попросила: «Вернись, если можно»,
И счастье, - сначала весьма осторожно, -
А после смелее ко мне подошло,
И наше свиданье прекрасно прошло.
И с этой поры я души в нём не чаю,
И, коль временами его огорчаю,
То через минуту прощенья прошу
И, чтоб не серчало, в объятьях душу.
Лариса Миллер