Предыдущая публикация
Но, перезимовав, заскучала.
Ну как-то же надо оправдать свое намерение, вот и пожаловалась давней знакомой из соседнего села на слабость.
Карповна, стараясь не показывать излишнего любопытства, поинтересовалась: – Слышь, Тома, вроде как у вас дедок одинокий есть, ты мне в прошлом году про него рассказывала.
Тамара Тимофеевна сощурилась, будто хотела что-то разглядеть в своей памяти, хотя про тот разговор хорошо помнила.
- Ну да, есть. Только не дедок он вовсе, ну так, лет на пять тебя старше будет, один живет. Николай Лукьяныч зовут.
- И что, хозяйство у него?
- Да как сказать, не особо разживешься, не держит он хозяйство. Домишко тоже маленький… зато сам вроде неплохой…
- Ну-ну, неплохой, только бедный и глухой, - усмехнулась Карповна. – Ты скажи, проходимец или нет?
Тамара развела руки в стороны, в глазах застыло удивление: - Откуда же мне знать? Вот как я вижу – так вовсе не проходимец. А дальше не знаю, вроде тихий дяденька. Да-да, Маша, не дедок он, а дяденька, как ты и хотела.
- Вези! – Распорядилась Карповна.
- Куда?
- Ко мне.
- Помилуй, Маша, как же я его привезу? Это же не мешок картошки.
- Тома, ну пригласи его в гости, как будто от меня, уж найди, чего сказать. А я тут, дома-то, и разгляжу, годится ли он мне… в помощники… а то вдруг проходимец…
- Маша, так тебе может нанять какой раз… ну картошку там выкопать, уголь стаскать…
- Вот еще, нанимать! Мне надо, чтобы под боком был, если понадобится.
- Ладно, поговорю с Николаем Лукьяновичем. Про тебя-то как сказать?
Марья Карповна приосанилась, грудь еще пышнее стала. – Сама, что ли не знаешь, что сказать? У меня всё есть, дом - полная чаща, жить можно на всём готовом. И хозяйство – полный двор. Неужто на такое добро не захочет пойти? Да только свистни: сразу прибегут. Ну и лицом не корявая и всем остальным, - она провела рукой по своей внушительной фигуре.
- Ладно, попробую, - согласилась Тамара, - хоть погуляю потом, когда сойдетесь. Отблагодаришь за труды? – смеясь, спросила она.
Карповна хлопнула ладонью по столу, на котором лежала новенькая клеёнка в розах, встала, открыла буфет, и вскоре на столе уже были и напитки, и еда.
Николай Лукьянович, услышав предложение Тамары, своей односельчанки, задумался. – Не знаю, Тамара Тимофеевна, это ведь дело ответственное. Я ведь поначалу вообще ни с кем сходиться не хотел, а теперь уж два года прошло, думаю, что одному тяжко.
- Ну вот и собирайся в воскресенье, поедем в соседнюю Михайловку к Марии Карповне. Такая женщина, ох, такая женщина, у нее в руках любая работа спорится…
- А человек-то… человек она какой? – интересовался Николай Лукьянович.
- Да золотой человек, душа широкая, дом – полная чаша.
Николай Лукьянович задумался: - Да вот чашу-то я и не ищу… не это главное.
- Ну это я так к слову сказала, свидится вам надо. А так-то чего попусту говорить?
- Твоя правда, Тамара. Надо ехать.
Жигуленок у Лукьяныча был стареньким, и он его время от времени налаживал. Тамара села к нему в машину и осторожно прикрыла дверцу, чтобы не хлопать со всей силы. – Это меня муж научил, - сказала она с улыбкой. Всегда говорит, чтобы не хлопала.
Водитель виновато отвел взгляд и как бы в оправдание произнес: - Старая машинка, но на ходу…
- Да ладно, не в машине дело, - подбадривала Тамара.
Осторожно ехали все десять километров по гравийной дороге, и когда показалось село, свернули в его сторону.
- Вот ее дом, - указала Тамара, - ишь какой высокий, хороший дом, крепкий.
Марья Карповна как раз была во дворе и без всякого смущения приняла гостей. Лукьяныча она разглядывала, как новый сервиз, только что в руках не вертела, как кружечку.
- Милости просим, - она показала на дом с высоким крыльцом. Но до крыльца не успели дойти, Карповна «зарулила» в сарайку.
- А вот гляньте сразу, тут у меня поросята, там куры, а вон там утки. Ну и в огород заглянем.
Лукьяныч старался держаться просто, но стеснение сказывалось. Хозяйство Карповны разглядывал только из уважения к хозяйке.
- Большой у тебя огород, Маша, - заметила Тамара, - и уже прибрать всё успела.
Карповна рассмеялась. – Знала бы, что помощника привезешь, - она показала на Лукьяныча, - не торопилась бы.
Лукьяныч неуверенно кашлянул.
- Ну пойдем в дом, - Мария повела гостей, и сама шла впереди. – Дом еще отец мой строил, хороший дом получился, крыльцо, глянь, какое, - обратилась она к Лукьянычу. - А у тебя как? – спросила она. - Какая усадьба?
Лукьяныч стеснительно пожал плечами. – Да у меня всё скромно, дом поменьше, хозяйство не держу. Да и огород зачем мне большой.
- О-оо, ну это зря, - Карповна подозрительно взглянула на гостя, - я вот люблю, когда много и чтобы хозяйство большое…
Войдя в дом, Лукьяныч, наконец, растерянно передал хозяйке подарок: коробку конфет и одну «красненькую».
- Ну вот и "раскраснеемся", - рассмеялась Карповна и достала посуду.
- Маша, вот Николай Лукьянович один… один как перст… и ты одна, может подумать вам, как дальше жить, - начала Тамара, решив подвести двух взрослых людей ближе к делу.
- Подумаем, - тихо сказал Лукьяныч.
Карповна же, напротив, нисколько не смутившись, уверенно кивнула. – Мне лишь бы не проходимец, - сказала она открыто.
- Как? – переспросил Лукьяныч.
- Я говорю: проходимцев мне не надо. – повторила хозяйка. – А то был тут один, решил на все готовое, да чтобы на печи лежать, да в потолок плевать. А мне зачем? У меня дом, хозяйство, мне помощник нужен…
- Так вы насчет переезда… - заикнулся гость.
- Какой переезд? – удивилась Карповна. – Вези свой скарб ко мне… машинка, правда, у тебя старовата, но ничего, на наш век хватит.
Карповна тараторила уверенно, чувствуя себя, если не царицей, то столбовой дворянкой. Даже Тамара опешила, не ожидала, что Мария сразу в оборот ситуацию возьмет. Бедный Лукьяныч совсем съежился, и видно было, что неуютно ему в чужом доме.
- Ничего, обвыкнешься, - Карповна хлопнула мужчину по плечу, - мы оба одинокие, договоримся.
Лукьяныч помалкивал. Углы в доме не разглядывал, а сидел тихо и скромно.
Прошло чуть больше часа. Он вдруг поднялся. – Ну пора и честь знать.
- Тамара взглядом показала, что рано еще, но гость засобирался.
Выйдя за ворота, подошел к машине, стал протирать зеркала.
- Ну сразу видно, хороший ты, Николай Лукьяныч, - одобрительно сказала Карповна.
- Да откуда «хороший»? – спросил он. – Проходимец я.
Тамара и Карповна переглянулись.
- Ага, так и есть: проходимец, - повторил он. – Извиняй, хозяйка, не ко двору я тебе. И прости за беспокойство.
Тамара, оглушенная признанием Лукьяныча, села в машину.
- Какая муха тебя укусила? – спросила она. – Все же хорошо было. И зачем наговаривать на себя? Ну какой ты проходимец?
Лукьяныч, выруливая на гравийку, виновато улыбнулся. – Прости, Тамара Матвеевна, подвел тебя. Не проходимец, конечно, будем считать, что просто мимо проходил… Тут дело в том, что твоей знакомой надо, чтобы прибыль к прибыли. А у меня ее нет. Так что пусть простит меня Мария Карповна, не богат я, нечем мне похвастаться.
Тамара, закусив с досады губу, расстроилась, что не удалось знакомство. И хотя молчала всю дорогу, в душе она злилась на Лукьяныча.
А он привез Тамару до самого дома и поехал к себе.
Загнал Жигуленок во двор, открыл капот, вздохнул, вспомнив, что надо уже стартер поменять, иначе плохо дело.
Домик его маленький, но им с покойной женой хватало. А когда заболела супруга, он все деньги с книжки спустил на ее лечение, а потом и машину продал почти новую и купил подешевле, чтобы еще денег выгадать для жены. И хозяйства у него нет. И заводить не собирается.
Вздохнул, войдя в дом, совсем не жалея, что не дал никаких надежд чужой женщине. «Дурак, позарился, на новую жизнь», - подумал он, ругая себя.
Потом убрал старую наволочку с гармошки, сел у окна, растянул меха и запел любимую песню своей покойной жены:
«Домик стоит над рекою.
Пристань у самой реки. Парень девчонку целует,
Просит от папы руки».
В горле у него запершило, он прервался, прокашлялся и продолжил: «Верила, верила, верю,
Верила, верила я!
Но никогда не поверю,
Что ты разлюбишь меня!»
Следующая публикация
Нет комментариев