Слова, которые когда-то
вдохновляли нацию на борьбу
за свободу, теперь, в её устах,
звучали как насмешка
над историей.
Севиндж Османовна, с её
изысканным акцентом и
холодным взглядом, словно
играла в шахматы с прошлым,
переставляя фигуры так,
как ей было удобно.
Её речь, произнесённая на
фоне разрушенных храмов и
опустевших деревень, была
полна пафоса, но
лишена души.
Она говорила о мире, но её
слова разжигали огонь.
О справедливости, но её взгляд
был устремлён в сторону,
где власть и влияние
переплетались в
тугой узел.
И Кеннеди, если бы мог,
наверное, вышел бы из
своего вечного покоя, чтобы
напомнить ей, что слова —
это не просто инструмент,
а наследие, которое
нельзя переписывать.
Но он молчал, а она продолжала
говорить, и её голос эхом
разносился по пустым
залам истории.