Офицеры ВМФ около Серафимовского кладбища перед началом гражданской панихиды и похорон моряков-подводников.
На дорожках возле Аллеи Героев на Серафимовском кладбище в Петербурге, там, где похоронены моряки с «Курска», утром 6 июля появились патрули Росгвардии и военной полиции.
Минобороны предупреждало накануне: церемония прощания с моряками, погибшими 1 июля в Баренцевом море, пройдет тайно, присутствовать смогут только родственники.
Поэтому патрули выглядели логично. Но люди с букетами шли и шли. Кто-то нес венки с лентами «от одноклассников» и «от друзей», кто-то — охапку роз или пару гвоздичек. Старушка с растрепанными седыми волосами шаркала по плитам пыльными ботинками, сжав в кулаке пучок васильков.
Росгвардейцы никому не мешали пройти. Останавливали только тех, у кого были большие сумки. Спрашивали, нет ли видеокамер. Кивали и пропускали. На месте прощания собралось очень много народа. Пара тысяч человек точно пришла. Морякам, гибель которых покрыта массой гостайн, дали уйти в последний путь по-человечески. Более того — так, как должны уходить герои: со всеми воинскими почестями. — Вся «секретность» была в том, чтобы просто немного ограничить доступ, — объяснил «Новой» председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников, капитан 1 ранга запаса, участвовавший в организации похорон, Игорь Курдин. — Чтобы пришли действительно близкие люди. Чтобы просто не было совсем посторонних.
Военный оркестр играл «Журавлей». Медленно и непрерывно заканчивал куплет — и начинал сначала. На площадке стояли 14 открытых гробов. На каждом — табличка с именем и званием. Эти 14 имен мы узнали на третий день после аварии. К их гробам тянулась очередь — прощаться. В ней было много моряков со значками «Дальний поход». Среди них — много тех, у кого значок изображал подлодку. Еще больше было гражданских. Спустя час после начала прощания их попросили подождать. Очередь расступилась, и к телам подводников пошли их родные. Оркестр замолчал. Стало очень-очень тихо. Мерный стук на стройке далеко за кладбищем был похож на звуки метронома. У одного гроба плакала пожилая женщина. У другого закрывал рукавом лицо старый моряк в погонах контр-адмирала. С третьим прощались три поколения мужчин в черных морских мундирах. Старшему, совсем старенькому, принесли табуретку. У еще одного гроба мальчишка лет пятнадцати глотал слезы и шевелил губами так, что ясно читалось: «Папа, папа…».