Предыдущая публикация
Пастухи
– Аленька, вставай… – наклонившись, мама тихонько будит меня. Немного погодя, уже громче и настойчивее: – Вставай, доча! Фоняжиха уже выгнала своих коров, и Ахат тоже готов, кобылу привёл.
– Ма-а- м, сколько времени? – Глаза не открываются, тело спит.
– Пора, пора, пятый час.
– Боже мой, не спится этой Фоняжихе с её коровами!
Как же не хочется вставать. Соображаю: мы сегодня пасём коров, наша очередь и завтра... Подташнивает. Полусонная, надеваю с вечера приготовленную одежду, кручу портянки, натягиваю кирзачи, нехотя пью молоко, выхожу на улицу. У калитки меня «ждёт» хлыст – «рабочий инструмент». Жулик ластится, но мне не до него. Вот уж точно: поднять – подняли, но не разбудили.
Солнце ещё не вышло из-за горы, холодно и сыро.
– Ну что, пошли? – Мама провожает меня и, пока нет поезда, помогает перегнать коров по переезду через линию. – Счастливо, доча, будь осторожна, не забывай про бодучего быка. – И, перекрестив меня, спешно уходит домой. Дома Славка спит, не дай бог проснётся, вылезет из кроватки, упадёт.
Отец верхом на коне уже за переездом встречает скот всего посёлка, шутит с женщинами, каждой найдёт что сказать:
– Ну, бабоньки, какие-то вы невесёлые сегодня, не выспались? Хвосты ваши я принял. Идите, досыпайте, погрейтесь, пока мужики ещё тёпленькие, в постели.
– Да где ты нонича мужиков-то видал, Ахат? Вон они… спят.
– А я?
–Ты у нас один такой, больше нету.
– Ладно прибедняться-то.
– Ахат, посмотри, погуляет моя Зорька, нет?
– Я чё тебе бык чё ли?
– Ну тебя, охальник! – Хи-хи...
Ахат хохочет, оскалив тридцать два белых, здоровых зуба; усы и зубы – его особая гордость, охотно и регулярно посещает стоматолога. Собрав всех коров, телят, отец едет впереди стада. Моя задача – подгонять.
– Ну, обжора, пошла, пошла! Куда, куда ты попёрлась!? А ты, малыш, зачем залез в кусты? – На простоявших ночь в стайке без еды, на животных нападает такой жор, что с места не сгонишь, хрумкают.
Побегав туда-сюда по сырой траве, через кусты и ерник, я умылась росой с ног до головы. Вот и проснулась, окончательно проснулась. Мокрая одежда прилипла к телу, вода по штанам просачивается в сапоги: уже намокли портянки, чавкают, мешают шагать.
Представляю, как восхищаются и завидуют мне современные городские бабушки – любительницы здорового образа жизни, читательницы «ЗОЖ»: «Надо же, умыться всем телом в росе?! Это же благодать-то какая! Это ж как полезно для здоровья!» Да, и вот так «умываются» деревенские дети.
Ахат на коне гарцует впереди стада, не оглядываясь, забыл и про меня, и про стадо. Думает, что коровы за ним, как солдаты за командиром, выстроились и маршируют.
Я понимаю, голова его занята новыми заботами: пора начинать сенокос, трава нынче хорошая; всё ли готово: косилка, грабли, вилы…
Фоняжихина корова, словно танк, обгоняет ездока, напролом прёт вперёд, пастух ей не мешает. И так всегда: первая на пастбище и первая домой. Вся в Фоняжиху: кубанская казачка славится в посёлке трудолюбием, крутым нравом, лужёным горлом, скандальным характером и вкуснейшей стряпнёй! Тетя Дуся угощала меня булочками пышными, румяными – вкуснятина! А с молоком... можно и язык проглотить.
Наконец, Ахат обернулся, оценил обстановку и погарцевал за отбившимся телёнком.
– Ах, ёк-макарёк, ну, пошёл, не отставай! Аля, сейчас вон на том лугу привал сделаем.
Я знаю, всегда на этом лугу первый привал.
Отец слезает с коня, стелет на землю брезент, седло и ватник кладёт в сторонке; ведёт Нюшку к реке, поит и привязывает в тени густой вербы. Разводит дымокур. Набирает в котелок воды для чая, потом моет лицо, руки, при этом шумно фыркает, как конь. Он всегда, умываясь, фыркает и, если мне приходится поливать ему из ковша, всегда норовит обрызгать меня. Я знаю его фокусы и подыгрываю, будто не ожидала.
Возвратившись, отец разжигает небольшой костерок. А я достаю из рюкзака наш деревенский скарб: хлеб, молоко, сало, яйца, зелёный лук и, конечно, конфеты «дунькина радость» – и моя радость тоже! И Ахат с удовольствием лопает их: ест, как семечки, одну за другой, хрум-хрум, запивая чаем. А какой чай на костре он готовит!..
Пламя быстро разгорается, и в котелке закипает вода. Ну вот, коровы наелись, легли; можно и нам чайку пошвыркать.
– Аля, съешь яичко, на конфеты-то сильно не налегай, а то все мухи и комары твои будут, – смеётся. Комары действительно уже проснулись, только у костра и спасение.
Над рекой туман ещё не рассеялся. Пахнет травами и, конечно, коровьим навозом. Скажу, запах очень даже приятный.
Луг – словно разноцветный ковёр, каких только цветов нет: саранки, колокольчики, ирисы, у речки – жарки!
Лето в Забайкалье короткое, как у нас говорят: «Девять месяцев зима, остальное – лето». Да и не лето вовсе, а сразу всё: весна, лето, осень. И за эти три месяца зеленеют деревья, трава, зацветают цветы, созревают грибы и ягоды, удивляя и радуя душу и глаз. И – о, чудо! – сентябрь. Начинается листопад. Волшебное время! Обожаю осень! «Прекрасная пора – очей очарованье!»
Выглянуло солнце, золотом окрасило верхушки деревьев дальней сопки. За рекой проснулась кукушка.
– Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить?
– Сто лет, – говорит отец.
– Откуда ты знаешь?
– Кукушка только что сказала.
–Ты её перебил, она не успела сказать.
– Ска-за-ла, сказала, ты не поняла, она по-татарски сказала: сто лет, – шутит отец и уже серьёзно: – Живи, Аленька, долго и счастливо.
– Ага... А тебе сколько? Спроси её.
– Она мне уже давно сказала: – «Долго».
– Тогда хорошо, я рада.
Отставив в сторону кружку, отец ложится на спину, подложив под голову скомканный рюкзак и вытянув свои длинные ноги.
– Аля, я покемарю, последи за стадом. – Отец сегодня с ночного дежурства.
Наевшись, животные тоже легли, прищурившись, жуют жвачку. Надо же, коровы похожи на своих хозяек не только внешне, но и характером. Я уже говорила про Фоняжихину. А вот корова – вылитая тётя Настя, ухоженная, скромная, симпатичная. Лидина – сытая, породистая, гордая, как и хозяйка. Ну, а бык, что с доской на рогах? Этот – точно Шурка, задиристый, наглый, хулиган, одним словом. И за что его оставили производителем? Бодается, поэтому и повесили ему доску на лоб, закрыв глаза. Видит он только боковым зрением. Всё равно надо быть начеку.
Пока у отца и у скота сон-час, схожу к речке. Берега её абсолютно пологие, на одном уровне с водой. На дне – мельчайший жёлтый песочек. Так и манит к себе, но не искупаешься – вода очень холодная, даже коровы с берега пьют, а в воду не заходят.
Отдохнув, складываем вещи в рюкзак.
– Па, а чей это телёночек корову сосёт?
– Ермолаев, поздний, недавно в стаде; видишь, от матери не отходит. Он и травку не щиплет. Зачем ему травка, когда рядом мама. Надо сказать хозяйке, чтобы подержала с недельку в пригоне; отвыкнет сосать, тогда в стадо, иначе корова идет домой без молока.
Становится жарко. Гоним коров в березнячок, где прохладней. Пауты жалят беспощадно. Стоит одной корове поднять хвост трубой и побежать, как за ней последуют другие. Но гнать домой на дойку ещё рано. Порядок такой – не раньше десяти часов.
Время пришло, тут и погонять не надо.
– Зоря, Зоря… Ждана, Ждана… – зовут хозяйки, каждая свою коровушку, поощрив кусочком хлеба. И пока не легли, надо подоить, потом пусть отдыхают. Спадёт жара, утихнут пауты - снова на луг.
С чувством собственной значимости шагаю домой, сбрасываю в коридоре лишнее, босиком бегу на речку, с разбегу плюхаюсь в воду. Купаюсь до мурашек на теле. Дома пью молоко, есть не хочется. Коротенько делюсь с мамой впечатлениями.
– Ложись, Аленька, поспи, я постель твою не заправила.
Окна в комнате закрыты ставнями, в доме уютно и прохладно. Пахнет чем-то вкусным – стряпнёй по-моему. Как хорошо! Моментально отключаюсь.
– Вавай, вавай! – Чувствую, что-то тяжёлое давит меня и толкает.
– Славик, перестань, – грозно говорю ему, – не дёргай за волосы!
– Аля, вавай, вавай! – Продолжает толкать и тянуть за косы.
– Ах! Он ещё и кусается! Ма-а-м, забери его, пока я не нашлёпала его по толстой попе! Уходи! Ах, так?! Вот я сейчас тебе!..
Заливаясь смехом, словно валдайский колокольчик, Славка, пятясь задом, шустро сползает с кровати, бежит и прячется за мамин подол.
– Вставай, доча, обедать пора, хватит спать, хорошо отдохнула! Да и Славик соскучился по тебе. Это наш по-мо-щни-чек растёт, – ласково трогает его пухлую щёчку, – скоро стадо с тобой пасти будет, на сенокосе помогать.
– Угу, порадовала.
Заходит отец.
– Какая вкуснятина! Так и знал, что моя Залёточка стряпает. – Заигрывая, кладёт в рот остаток пирожка, взятого в летней кухне. Славка тянет к отцу руки: «Мама тяпала петенье».
– Не печенье, а пирожки. – Отец берёт сына на руки и громко чмокает в щёчку.
– Как это ты знал, интересно? – Спрашивает мама, улыбаясь.
– Как, как, как всегда! Вон у Марты вся морда в тесте!
Да, так и есть. Собрав со стола остатки муки и, очистив от теста кастрюлю, мама высыпает всё в ведро с помоями и выставляет на улицу козе. И действительно, у козы морда в муке. Всегда, когда в доме стряпня, у Марты тоже праздник.
Залёточка парирует:
– Хочется же и козе вкусненького! Мойте руки, обедать пора.
Альбина Кирсанова Закусова
Иллюстрация: художник Владимир Жданов
Следующая публикация
Комментарии 84