Ксения Куприна предала своих родителей, а перед смертью просила: «Оденьте меня хорошо, за мной пришли родители» и соединилась с ними

В конце шестидесятых в доме на Фрунзенской набережной поселилась одинокая женщина. Ее звали Ксения Александровна Куприна. Дочь великого писателя до 1956 года жила в Париже, где ее знали, как КиссУ Куприну, кинозвезду и бывшую манекенщицу Дома Поля Пуаре. Когда-то Франция от нее млела — русская красавица, блистающая на экране, сводила с ума любителей кинематографа. Она снималась в успешных фильмах, она играла в «Комеди Франсез», она водила дружбу со знаменитостями, она жила на Елисейских полях, ее фото постоянно появлялись на обложках журналов. Но было ли в ее жизни счастье? Как случилось, что в 18 лет Ксения во Франции стала популярной актрисой? Почему она не помогала родителям в трудную минуту, когда семья неделями сидела без света и газа? По какой причине Ксения после сорока лет пребывания во Франции вернулась в СССР?
Ксения появилась на свет в 1908 году во втором браке писателя Александра Куприна и Елизаветы Гейнрих. Родители души не чаяли в своей ненаглядной дочери. Киса, как ее прозвали в семье, росла избалованным ребенком, ни в чем не знающим отказа. Супругам Куприным пришлось пережить смерть второй дочери Зины в трехлетнем возрасте. На Кису обрушилась вся их безоглядная любовь. В 1911 преуспевающий писатель Александр Куприн покупает в Гатчине в кредит «зеленый пятикомнатный домик». В разговоре с женой он радовался по-детски: «Представляешь, Лизонька, у нас будет дом на улице, которая названа в твою честь!»
К Куприну в Гатчину часто приезжали гости-писатели, и некоторые оставили заметки о его дочери. Писатель и поэт Саша Черный подарил ей книгу со своим автографом «Мрачной девочке Ксении». Фёдор Фидлер, переводчик, в своем дневнике записал: «В комнату вошла Ксюша, дочь Куприна, и стала кричать на отца за то, что он не купил ей куклу, — магазины в воскресенье были закрыты. Затем она демонстративно вышла. Дерзкое, с холодным эгоистическим взглядом, неприятное четырехлетнее существо!» Однажды пятилетняя Ксюша потребовала, чтобы после Рождества елку оставили в доме. Иголки давно осыпались, елочка порыжела, но слово, данное ребенку выполнялось неукоснительно.Когда Куприну показалось, что Ксюша совершенно забыла о елочке, он вынес ее во двор, где стал рубить на дрова. Словно маленькая фурия, девочка накинулась на отца, молотя по его спине кулаками и размазывая злые слезы по лицу: "Не смей трогать мою елку! Не смей!» Александр Иванович, испугавшись, чтобы дочка не угодила под пилу или топор, впервые в жизни легонько оттолкнул Ксюшу. И обожаемый ребенок, на которого голоса не повышали стал тихонько мстить. Из её воспоминаний: "Ссора с отцом длилась несколько месяцев. Я спрятала пилу и топор в отцовском кабинете, но так, что он никак не мог их найти. Собрав жалкие остатки моей елочки - иглы, я упрямо ходила по дому и посыпала ими все, что могла: рукопись, чернильницу, тарелки, стаканы, папин диван, постель. И никто мне не сказал ни слова. Никогда, никогда отец не поднял на меня руки, хотя я часто заслуживала наказания.»
В зеленом доме он встретил Первую мировую войну, и две революции за ней. В годы Первой мировой войны, когда отец отдал дом под госпиталь, а мать ухаживала за ранеными, для 6-летней Ксении сшили форму сестры милосердия, и она читала раненым солдатам книжки. Так и жили бы они счастливо, если бы не случилась революция в стране. К дому Романовых Александр Иванович относился с антипатией, о свержении Николая II не жалел. Но голод и разруха, наступившие вслед за революцией, заставили его задуматься. Началась борьба за выживание. Октябрьская революция тоже не принесла народу избавления ни от голода, ни от холода, ни от болезней. Все это коснулось и семьи Куприна. Счастливое детство Ксении кончилось в 1917 году Поэт Демьян Бедный напишет: «Из всей... истории Куприн сделал единственно правильный вывод – сбежал вместе с Юденичем...» Но прежде, чем он сбежит, большевики все-таки арестуют Куприна и он просидит в знаменитых Крестах три дня. После освобождения Гатчины войсками Юденича он узнает, что был одним из первых «в числе кандидатов... для показательных расстрелов». В 1919, когда Юденича отбросят и начнутся бои за Гатчину, Куприн, отправив семью подальше от линии фронта, возьмет с собой томик Пушкина, надписанные фотографии Толстого и Чехова, и навсегда уйдет из «зеленого домика». Уйдет, оставив распахнутой, незапертой дверь. Словно знал – вернется.
Последнее, что помнила Ксения из жизни в России — голод, быстрые сборы в дорогу на встречу с отцом, оставление дома и всего, что в нём было: мебель, одежда, игрушки, книги, архив отца. Жизнь её окончательно перевернулась и прежней уже не станет. Летом 1920 Куприны прибыли в Париж.
Итак, в 11 лет Ксения оказалась в эмиграции, где и проведет почти сорок лет своей жизни. Едва ли не в первый же вечер в этом городе семью Куприных выставили за дверь в одном ресторане, потому что хозяин терпеть не мог иностранцев. Отложенные на жизнь деньги уже заканчивались, а новые произведения Куприна почти не приносили доходов. Куприным не хватало средств на пропитание, школу для дочери и оплату коммунальных счетов — иногда они неделями сидели в квартире без света и отопления. Ксению устроили в закрытый католический пансион при монастыре под Парижем. В этом интернате уровень образования не имел большого значения. Важнее были уроки морали, хороших манер, шитья и пение псалмов. «Ванну мы могли принимать только раз в месяц — в длинной ночной рубашке. Снимать ее запрещалось, чтобы не оскорбить взоры всевышнего обнаженным телом», — вспоминала Ксения. Девочка впервые оказалась оторванной от родителей и очень тосковала по родителям и по оставленной Гатчине. Её запись в дневнике: «По ночам я молюсь за Россию, золотую нашу». Мать и отец писали ей ласковые письма: «Мой идол, с разбега и с размаха целую в милую мордашку, наугад… Один добрый, старый папа». Детство Ксении во Франции было все же безоблачно. Постепенно она обжилась среди французских детей, стала свободно говорить на французском языке. Писатель как всегда обожал свою дочь и очень гордился её успехами. Когда она тяжело заболела и потребовались деньги на её лечение в Швейцарии, Куприн продал самые дорогие для себя вещи: подаренный портрет Льва Толстого и рисунок Ильи Репина с их автографами. После её продолжительной болезни и лечения в санатории отец так описывал Ксению в письме своему другу: «Выросла, похудела, забронзовела. Все говорят, что хороша собой. Но ангел небесный! Какой же в этом толк, если нет в виду американца (не знаешь ли ты, где их достают?) Научилась дурочка краситься, и ничем её не убедишь, что к её, хотя и тонкой, но очень русской лупетке, это вовсе не идёт». Прошли годы. Ксения превратилась в молодую красивую девушку с артистическими способностями.
В неполные 18 лет она стала манекенщицей в модном доме «Поль Пуаро».У Ксении был так называемый русский стиль красоты - очень модный в двадцатые-тридцатые годы прошлого века.
В то время профессия манекенщицы не была немой, как сейчас. Таких показов, как дефиле на подиуме, не существовало, обычно все показы проводились в великосветских салонах или в самих модных домах. Приходила клиентка, и специально для нее устраивали демонстрацию нарядов. Обычно такие показы происходили дважды в день и это было тяжелой работой. По воспоминаниям Ксении Куприной: «Новые модели создавали каждые 6 месяцев и приходилось часами стоять на помосте, модельеры на нас драпировали ткани, кружева, ленты, кроили и закалывали как на деревянных манекенах. Многие девушки не выдерживали этого и падали в обморок».
Модельное ремесло в те времена оплачивалось не особенно щедро, однако Ксения ценила эту работу за возможность знакомиться с влиятельными людьми. Вскоре ее расчет оправдался, и на одном из светских приемов девушку заметил именитый режиссер Марсель ЛербьЕ. Первый же фильм с участием Куприной под названием «С дьяволом в сердце» стал хитом французского кинопроката. И на волне этой славы новообращенная актриса снялась в одиннадцати фильмах подряд. Вскоре ей поступило предложение из Голливуда, но Куприна отказалась. Пресса называла её новой ослепительной звездой.
Однажды великого русского писателя Александра Куприна подвозил таксист. Услышав его фамилию, он очень обрадовался и спросил: «Вы не отец ли знаменитой Кисы Куприной?» Да, Киса Куприна в тогдашнем Париже была намного известнее своего отца. Ее партнерами по съемочной площадке становились самые известные французские актеры, такие как Жан Маре и Жан Габен. Ее трогательный роман юности с Жаном Маре закончился грустно… они расстались. Молодой английский лорд влюбляется в нее и просит ее руки. Из воспоминаний Ксении: «Мне он не понравился с самого начала. Он был слишком чопорным. И плюс к этому — длинный нос! А я, конечно, была легкомысленной девчонкой, мне казалось тогда, что весь мир у моих ног! Но чтобы он утешился… я познакомила его с моей подругой из Брюсселя. Вскоре они поженились и уехали в Англию. После войны я узнала, что бедняжки оба погибли в его лондонском доме, во время бомбежки. Вот такая судьба». Будучи известной актрисой, Ксения придумала себе звучный псевдоним - КиссА Куприна. Псевдоним она взяла из детства - так ее очень часто называл отец. Только она немного изменила свое детское прозвище на французский манер, удвоила согласные и поменяла ударение, которое приходилось теперь на последний слог. Русские называли ее просто КИсой. В это время отец пишет ей шутливые записки:«Моей Красавице. Ах! Нет другого мнения: всех краше в мире Ксения: твердят кинематографы и разные фотографы, а также господин А.Куприн». В ее отношении к родителям стали проявляться снисходительность и превосходство.
Про жизнь Куприна в Париже можно сказать его же словами: «Видели ли вы, как лошадь подымают на пароход, на конце парового крана? Лишенная земли, она плывет в воздухе, бессильная, сразу потерявшая всю красоту, со сведенными ногами, с опущенной тонкой головой... Это – я…» Куприн тогда так много пил, что врач, осмотревший его, сказал: «Если пить не бросит, жить ему осталось не больше шести месяцев». Он не бросил и прожил еще лет пятнадцать. Про себя он сам напишет: «Дела мои – бамбук, не поется и не свищется». Оттого он всё чаще подрабатывал простым корректором в газете «Парижский вестник». А про жену Лизу писал, что ей приходится «столько бегать, хлопотать и разрываться на части, что не хватило бы и лошадиной силы». Не смотря на их бедность, Лиза из сострадания «опекала двух-трех калек или неудачников», беременных женщин, больных детей, никогда не отказывала в хлебе даже человеку с улицы. А вот их дочери Ксюше никого не было жаль, даже отца, который для неё никогда ничего не жалел.
Продолжение читайте в следующем посте…
Источник:Коллекция заблуждений