Таловая. О земле мне милой и любимой.

Свое имя Красновка получила в годы революции

с. Красновка

До 1917 года поселок звался Тишанскими отрубами В этом месте проходило жестокое сражение белогвардейских и красноармейских отрядов. После него все поле возле поселка было усеяно телами погибших и полито их кровью. Отсюда и пошло название - Красновка. КАК ПОЯВИЛСЯ ПОСЕЛОК Первые поселенцы приехали сюда в 1906 году. Это были выходцы из соседней и густонаселенной Тишанки. Угодий там на всех не хватало, и зажиточные крестьяне, отделяя женатых сыновей, отправляли их на свободные графские земли - отруба. Богатые сразу могли выкупить их. Те, у кого не было столько денег, платили за пользование ими трехрублевый годовой налог в казну государства. Наделы нарезали по обе стороны проходящей здесь лощины. Потом по ней поставили плотины, сделали пруды. Ехали сюда уже со срубами домов, так как вокруг на многие километры - ни деревца. Да и в самой Тишанке лес появился не сразу. Когда-то здесь были зыбучие пески. Старожилы рассказывали, как один богатый человек завез сюда саженцы красного хвороста. Он, подобно сорняку, разросся быстро и укрепил своими корнями песчаную почву. На ней потом посадили лес. А из хвороста того плели мебель, корзины. Строили даже хаты, покрывая плетневые стены толстым слоем глины. Крытые камышом или соломой, они хорошо сохраняли тепло. Такие мазанки были и у части жителей вновь образованного поселка. Все переехавшие испытывали большую нужду в дровах. Печи топили соломой, бурьяном, сделанными из навоза и высушенными за лето кизяками. Те, у кого были лошади, отправлялись за сухостоем в тишанский лес. Зимы были снежные, холодные, отмечали даже 43-градусные морозы. Так и жили, замерзая, пока не вырастили свои рощи и сады. В ЧИСЛЕ НОВОСЕЛОВ БЫЛА И АВДОТЬЯ БЛИНОВА С девяти лет, живя еще в Тишанке, девочка нанялась в няньки к богатым соседям. То время, по словам внуков, вспоминала всегда с теплотой. Привычная смалу к любой работе, она не только занималась с детьми, но и управлялась по дому, по хозяйству, помогала на кухне. Нередко во время уборки комнат находила на полу монетки и всегда отдавала их хозяйке. Та, растроганная честностью маленькой крестьянской девочки, однажды призналась ей: - Это я нарочно подбрасывала денежки. Хотела проверить тебя. Теперь вижу, что ты не позарилась на чужое добро. С тех пор в доме больше не прятали драгоценности. Кольца, серьги, бусы, браслеты и бумажники с деньгами лежали на виду. Дуняша и без хозяйских пятачков была счастлива, что получала хорошее жалованье и питалась с барского стола. Еще она научилась там многим премудростям и неизвестным в ее доме кулинарным рецептам. Все они потом пригодились ей в семейной жизни. - Бабушка очень вкусно готовила, - вспоминала внучка Валентина. - Особенно ей удавался рождественский гусь. Его она делала строго по барыниному рецепту. Нижнюю часть тушки чуть обваривала, затем всю ее натирала солью, усаживала на глубокую сковородку, смазывала яичными желтками и отправляла в русскую печь. Запеченная дичь с расправленными крыльями и румяной корочкой очень красиво смотрелась на праздничном столе, а мясо было нежное и сочное на вкус. Еще она учила нас различать пасху и кулич. Для первой делали массу из творога, сахара, изюма и масла, укладывали в самодельную деревянную форму, выносили на холод. Второй выпекали в печи из сдобного дрожжевого теста. Когда господские дети подросли, Дуня устроилась щипалыцицей пуха к другому богатому человеку. Тот держал у себя стада гусей и индюков и возил их на продажу в столицу. По утрам у его дома собирался бедный люд. Для них это было чем- то вроде «биржи труда». Здесь почти для каждого находилась пусть разовая, но оплачиваемая деньгами работа. Чтобы занять очередь и получить наряд на щипку птицы, Дуняша и ее сестра Хавронья вставали в три-четыре утра. За день обе получали по 50 копеек. Это были хорошие деньги, если учесть, что взрослые мужики зарабатывали по 70, кто с лошадью - по рублю. Счет вели по вырванным птичьим язычкам. Раз приключилась здесь смешная история. Приготовили как- то хозяева брагу на ягодах. Готовый напиток слили, а гущу вывалили за двор. Утром в загоне обнаружили с десяток павших индюков. Те были еще теплые. Перед тем, как выбросить птицу, решили хотя бы ощипать ее. Дуняша с подружками ободрали только пух, а перья на хвосте и крыльях не тронули. Так и снесли в яр. Когда индюки протрезвели от склеванных хмельных ягод и октябрьской стужи, то вернулись в таком виде домой, важно прошествовав через все село. ПРИДАНОЕ НЕВЕСТЫ ГОТОВИЛИ САМИ Вот так, где со слезами, а где и со смехом, девушки сами зарабатывали себе на приданое. У каждой из сестер было по сундуку, куда они складывали юбки, сарафаны, сорочки, скатерти, полотенца. Их шили из домотканого конопляного полотна. Культура эта возделывалась тогда на всех крестьянских наделах. Из ее семян били масло, а из самих растений делали холсты. Сначала стебли вымачивали в пруду, потом сушили и мяли. Полученное волокно чесали, пряли и ткали на самодельных станках долгими зимними вечерами. Крестьяне, наверняка, не знали, что это двудомная культура, зато безошибочно определяли, где мужское, а где женское растение. Особенно ценилось первое. Ткань из него отливала блеском и имела свое название - поскань. Она шла на праздничные мужские рубахи. Искусно выполненные (порой со сложным рисунком) и отбеленные полотна не потеряли своего вида и сейчас. Изделиям этим более 100 лет, а они до сих пор поражают воображение тонким узором кружев, мережки и красотой вышивок, на обратной стороне которых нет ни одного узелка. Валентина хранит у себя более десятка таких раритетов своей бабушки и других близких родственниц: Марфы и Марии Мельниковых, Анны Городецкой, Екатерины Морозовой. Так вышло, что сестра Дуняши сильно простудилась на ощипке поздней осенью и умерла, а приданое Хавроньи досталось ей. Она выходила замуж за своего Ивана с двумя сундуками. Мужу от его родителей досталась корова, пара лошадей и сруб дома. С этим богатством молодые переехали на свой отруб в Красновку. Освоение тех земель шло очень активно. Были среди новоселов и очень зажиточные люди. Напротив того места, где сейчас магазин, жила богатая семья Тихона Афанасьевича Мельникова. У них была мельница, трактор, а поросят там кормили молочной кашей. По соседству стояла изба его двоюродного брата Тихона Дмитриевича. Он рано умер, оставив 36-летнюю вдову с четырьмя ребятишками. Но богатый родственник помогал им, никогда не обносил детей куском хлеба, особенно в голодные годы. Старший племянник Гриша даже запечатлен на одной фотографии с дядей и его семьей. Снимок был сделан незадолго до их раскулачивания. - Видать, Тихон знал, что к нему придут с обыском, и разбросал по огороду мешки с мукой, - вспоминала при жизни Авдотья. - Соседи видели, но никто не взял. Собрал их потом хозяин и забрал с собой в Сибирь. В их хоромах потом школа была. Отобрали тогда дом и у другого красновца, Тимофея. Разместили в нем правление колхоза. Сам хозяин никуда не уехал, а вырыл в своем дворе землянку и жил в ней с семьей до самой смерти. КЛАДЫ ПРЯТАЛИ С ФАНТАЗИЕЙ Богатые люди понимали, что с нажитым состоянием им далеко не уехать, и припрятывали свои сокровища на месте в надежде забрать их потом. Ходила легенда, что один из них, по фамилии Грачев, пригласил к себе в гости под предлогом именин жены работников сельсовета. Накормил и напоил их так, что те заснули прямо за столом. Достал хозяин из их портфеля бланки, печати и сделал себе новые документы со статусом бедняка. Лошади стояли запряженные, проснулась местная власть, а Грачевых и след простыл. В их особняке открыли клуб для молодежи, и никто не обратил внимания на неподъемную, забетонированную внутри бочку у порога. Думали, попала, мол, случайно вода и испортила насыпанный туда цемент. А спустя время увидели эту глыбу разбитой. В центре ее была полость в виде большой бутыли. Рядом нашли золотую монетку. Живший в соседнем Сергиевском богач Резцов облюбовал тогда местечко под усадьбу сыну недалеко от Красновки. Заложил фундамент, завез стройматериалы, посадил сад. Деревья в нем располагались в форме полумесяца. После революции хозяева уехали. Говорили, что они перешли на сторону советской власти и жили в Москве. С усадьбы народ растащил все до камушка. В 50-е годы Резцов-старший объявился здесь, нашел в Красновке бывшего садовника Осипа Кузьмича и повез его в то место, которое и сейчас зовут Резцовым кустом. А после их посещения жители увидели здесь выкопанную с корнем и лежащую на боку грушу. Видать, клад был под ней.