Предыдущая публикация
Аааа, ты же не местная, а так -то об этом ещё тридцать лет назад, свекровушка моя, Аполинария Дормидонтовна, а в быту Полина Сергеевна, прямо на свадебном торжестве нашем с Петром четвёртым и заявила об этом.
-С каким Петром четвёртым, Тань? У тебя разве Петька не первый муж?
-С чего бы это? Первый, единственный и неповторимый. А почему четвёртый?
-Ну?
-Как Полина Сергеевна боролась за наследника своего, не иначе как за наследника престола какого -нибудь.
Ну, а так, как наследник Пётр, то делаем выводы…Пётр Первый был, Пётр второй был, даже Пётр третий был, упокой его душеньку, ну а мой, а на тот момент Полины Сергеевны, Петенька, знать четвёртым стал.
Так с чего ты взяла, что солнышко моё яснобокое, красномордое не пьёт?
-Ну дак, Тань, смотрю давеча, а вы под ручку под вётлами гуляете…
-Аааа, это…так мы вопросы важные решали, Надя…депутат я теперь или не депутат?
Он же мне говорит, мол, депутат ты Танюха не всамделишный, дрянной, говорит депутат какой-то. Вот ежели бы ты от посёлка была депутатом, так бы я признал твоё превосходство, а с улицы, тьфу…
Дебаты у нас были, с Петром Яковичем.
-Да ну тебя.
-Чего, не веришь что ли? Идём чай пить.
-Да неее, некогда мне.
-Ну конечно, полчаса стоим, языками зацепились, есть когда, а тут враз некогда стало, идём я сотами тебя свежими угощу.
-Ну идём…
Включив в розетку самовар, а Таня пила чай только из самовара, заварной, без всяких добавок, чёрный, крупнолистовой чай, могла выпить десять чашек подряд.
Женщины тихонечко болтали, соседка уже и забыла зачем она пришла к Татьяне, вот так всегда, придёшь к ней по делу, нахохочешься и забудешь зачем приходила.
-А помнишь, Танюха, как вы со Светкой Спиридоновой пообещали мне семян квашеной капусты и рассады солёных огурцов, а ты ещё сказала, что к бабушке своей в Монголию съездишь и отростков квашеных яблок попросишь?
-Ахахаха, а ты тогда поверила, что ли?
-А то, я ж городская, блин, была. Попросила Федю ящиков под рассаду сколотить, побольше, подлиннее, ну чтобы значит свекрови нос утереть, а то всё городская, да городская… ну тот колотит, а вы же ещё…сказали, что не меньше метра, потому что я и пелюски хотела вырастить, квашеные…
Ну тот колотит, ему то что.
Свекровь пришла, спрашивает, для кого гробы колотим?
А у нас как раз Пальма ощенилась и кошка окотилась, та в слёзы, оёёёй, мол, уже котят всех разобрали заочно и щенят, как же мол, эта городская не уследила…
Ну я, то есть.
Я понять ничего не могу, Федька тоже, показываем ей приплод, теперь та понять ничего не может.
Опять про гробики.
Ну я -то уже тёртый калач, меня -то уже две, кхм…хозяйки обучили, я ей так пренебрежительно, мол семян дадут, квашеной капусты, рассады солёных огурцов, а Таня от бабушки из Монголии, отростки от яблок мочёных привезёт…
Свекровка аж зазаикалась…Она, аж присела, а Федя так ржал, что соседняя кобыла отозвалась…
Танюха, они же меня потом пару лет за булками с маком в огород посылали, просили, если в город еду, морковки варёной, семян купить, они же меня селёдку солёную ловить с собой брали…
-Ну весело же, Надюха.
-Ага, весело…весельчаки, блин, Толик, Федькин младший брат, пошли как -то с ним за коровами, он так смотрит, зас***нец, сосредоточенно, а потом руками всплеснул и выругался.
Я на него пришикнула, а он мне, мол, бабки Юдихи козёл, опять нашу корову п о к р ы л, смотри у неё какие бока, опять придётся топить этих козлобыков…ты, мол, поругайся на пастуха, ты же взрослая, тебя послушает…Он не доглядел…
Хорошо, что я того пастуха не увидела.
Я домой пришла и так значимо говорю своему, мол бабки Юдихи козёл, корову нашу покрыл, а сама краснею, ну стыдно мне было такое говорить, ну кого я там, девчончишка…Мол, Толик сказал, что надо пастуху высказать.
-Ах, он, паразиииит, – закричала свекровка и побежала вон из хаты за живот держась, я думала пастуха ругать рванула, ну.
А мой ничего, держится, спрашивает, что делать будем.
Я ему в ответ, мол Толик сказал, топить будем…
Он красный весь сидит, трясётся видно топить не хочет, спрашивает кого топить? Пастуха?
Я ему чуть не плача отвечаю, что козлобыков, Федька упал, трясётся гад, в окно смотрю, свекровь моя, Таисья Павловна, Толика по двору гоняет, орёт на него, сама красная, смеётся, слёзы вытирает…
-Надюх, ты что? в школе не училась, что ли?
-С чего бы это, училась, я и ПТУ закончила, я же швея, чего ты.
-Закончила она, ПТУ закончила, на швею, а вот не знаешь, Надюха, что корова от козла – козерога принесёт…
-Да иди ты…
Смеются соседки.
-Вот до каких времён дожили, Танюха…
-До каких? Хорошие времена, гласность, перестройка. Всё отлично, Надюха, главное, что не тридцать седьмой год…
-Да где же нормально, Тань…Давеча Ирка моя, с о п л я зелёная, смотрю, прячет м о р д у, что такое? А она накрасилась, Таня…накрасила ресницы, губы намазала…
-Сколько ей? Шестнадцать?
-Да каких шестнадцать, Таня. Пятнадцать лет и девять ой, нет…десять месяцев, ну…
Я её отшлёпала, иди, сейчас же умойся, говорю, пока отец такого срама не увидал…
Они ведь сейчас смотри какие, грамотные, Тань, они же песни какие слушают, а там всё про этот про *экс…Господи, мы раньше и не знали этого, а они сейчас что творят…Это в деревнях, а в городах, что?
Сестра говорит, страсть господня, то волосья вот так вот, начешут, то цепями обмотаются…
Вот Таня, смех смехом, а бабку Федину то и вспомнишь, она говорила, что время анчихриста придёт…вот оно к тому всё и идёт…
-Да ладно тебе, Надь, чего жути -то нагоняешь, ты лучше, вот что мне скажи, у тебя бабки знакомой нет, чтобы испуг лечила?
-Бабки? Так Колываниха же, я помню, Ирка тогда, вот такую грыжу наорала…
-Да нееее, мне надо, чтобы у животных испуг лечила.
-Как это?
Да так, Луис Альберто, чёрт плешивый, попёрся вчера на речку, батя пошёл рыбки поймать с утреца, ну этот увязался за ним…
-Кто?- в ступоре сидит Надежда.
-Да говорю же тебе, Луис Альберто, ну кот наш старый, с отмороженными ушами и хвостом переломанным, ну что Васькой раньше был-то…он же по молодости завсегда с батей на рыбалку ходил, ну по своей молодости и по батиной тоже…
А теперь оба не молодые, попёрлись, батя червей дома оставил, решил колбасы на крючок нанизать, у него с собой завсегда бутерброд с докторской.
А Луис Альберто, ну Васька – то бывший, тоже докторскую любит, батя вытащил из кармана, тот и вцепился в кусок, с разбега, да промахнулся и бате в палец, как… тот со страху мотанул рукой и бедный Луис в воду отлетел, а там ондатра сидела…
Вот мы с Петей и искали нашего гурмана.
Он там со страху все камыши обделал, в дупле застрял, еле нашли, он головой туда застрял, туда и орал, пока не охрип…
Бате -то что, ему водки на палец, самогона внутрь и всё…А Луису Альберто плохо, страх у него теперь.
Надюха смеётся вытирая слёзы…
-Ой, Танюха, ну я не могу…Как ты так живёшь? Ведь у тебя всегда смех, где бы ты не появилась, всё, все животы рвут.
-Я же недаром в Культпросвете училась…Меня же в артистки не взяли, сказали, учёного учить, только портить.
Ты, что думаешь, меня из-за хромой ноги не взяли, что ли? Да прям…меня сам… Чарли Чаплин, вот так, по голове погладил и сказал мне, чтобы ехала домой и никогда не грустила…
Мол все артистки мира, тебе Таньющка и в подметки не годьятся. Так и сказал, да, Надь…Он же мне завсегда с экрана подмигивает, мол, как ты там Танюха, не грустишь?
Я вот и выполняю его завет.
-Какой Чарли Чаплин, Тань?Тот самый?
-А то…Он к нам приезжал как раз, вот я и хотела в артистки попасть…А попала вон, в училище…Мда…Ой, Декольте, а ты чего вылезла, чего детей бросила? Ах, ты, кися моя, Декольтешечка, иди, иди сюда, я тебе молочка налью…
-Танюха…А как у тебя собаку зовут?
-Этого что ли?- Таня показала на маленькую кудлатую собачонку, что спала на веранде под столом, – этого Бобик, иногда Жорик, иногда Свитер…
-Ахахаха, да не…На цепи который, по проволоке бегает, вс забываю.
-Ааа, так Кабысдох.
-Почему? Он вон какой, упитанный.
-Не знаю…я его люблю, мясо на холодец сварю, косточки разберу, пойду ему вынесу, мелкому то что, кину чуток, тот и доволен, грызёт, урчит, а Кабыздошеку своему, я собственноручно даю.
Кашку варю своему старичку.
Сяду около него, на пенёчке, он знаешь, аккуратно так берёт, пока не разрешу, не возьмёт.
Уж мы с ним всё обсудим…
-С кем, Танюх, с собаааакооой?
-Ну, не с пеньком же.
Он знаешь какой ко мне попал, с обрывком верёвки на шее, его Юрка мой, тогда мальцом ещё был, в лесу нашёл, к дереву привязанным.
Истощал весь, щенком был, зубки махонькие, грыз верёвку, не Юрка, щенок.
Мой рыдал, ножичком перочинным старался перерезать, с Витькой Евдохиным, потом бутылку разбили, из-под воды, с собой брали, вот осколками и перепилили.
Он следом плёлся, щенок, а Витька Юрку на себе тащил, пока верёвку резали, распластал себе руку сынок наш, сознание потерял…
Выбежала, Витька ревёт в голосину, на себе Юрку прёт, следом собачёныш ковыляет…
Ох…У Юрки шрам на руке, с Витькой друзья такие, что я те дам…а мне вот, латка на голове седая, да Кабысдох в придачу….
-Да ну тебя, что-то я исплакалась вся…
-Ууу, Надюха, если я тебе расскажу, как с Полиной Сергеевной за Петеньку моего воевали, ты бы там слезами умылась…
Я тебе потом, как нибудь расскажу.
-Ой, а что это мы засиделись побегу я, Таня…
-А чего приходила -то, – уже закрывая калитку за гостьей, спрашивает Татьяна.
-Да я уже и забыла, так видимо, поболтать…с тобой же поговоришь, будто в речке с крещенской водой умоешься, жить хочется.
-Ну да…ты свекрови моей это как – нибудь намекни, а то все тридцать лет я у неё ведьма, да баба Яга, любит меня старая…
И чего приходила, от дел только отрвала, тааак, что я хотела сделать? А, точно, надо Петечке задание дать…пол чтобы перестелил, а я его синей краской покрашу, пол -то…Красота…
-Мамммааа, – в калитке качается здоровый, пьяный мужик.
Тьфу ты чёрт, опять нажрался, -думает Таня про себя, а потом ковыляет ему на встречу, улыбается и протягивает руки.
-Папа наш вернулся.
-Мамма…я немноггго, ик, пьян…
-Мальчики, помогите занести моего ясноокого в дом, мне одной не справиться, – обращается Таня, к переминающимся с ноги на ногу мужикам, что обмывали аванс…
Они ещё не знают, что скоро обмывать будет нечего и нечем, а пока…
Осторожно взяв своего бригадира под ручки, нечсут его в дом, переговариваясь между собой, как же повезло Петру Яковлевичу с женой, им то дома концерт обеспечен.
-Кладите, кладите, от сюда…
-Мамма, – мычит Пётр четвёртый.
-Ну что тебе, что тебе, папа…
Утром Пётр Яковлевич пьёт крепкий чай с сахаром.
-Ничего не понимаю, мать.
-Что такое, Петруша?
-Да спокойно сидели, не дрались, а всё тело болит…неужто мужикик меня за что, отвалтузили?
-Да не, Петя, они тебя привезли, на диван положили, раздеть помгли, всё с уважением, нее, зря ты на ребят нагвориваешь.
Возможно болезнь у тебя, Петя.
-Какая, мать?- выпучил глаза Пётр.
-Набутылочная, скрытая, утюжная волчанка.
-Что это? Разве есть такая болезнь?
-Есть, Петя…ты только не говори никому, у тебя уже какой раз так, как выпьешь, так…
-Ну…точно. А почто не гворить -то?
-Она заразная, Петя, хочешь чтобы все от тебя отвернулись?
-Ох, ёёёёперный тиятр.
-Угу, ты чего думаешь, Колька Пастухов пить бросил резко?
-Неужто и у него?
-А то, только тссс, мне Лизка по секретуту сказала, тот вообще, чуть не того…
-Кого, того? Танюха?
-А то ты не понимаешь. Молчи смотри и Кольке не дай знать, что ты тайну его знаешь, про себя он смолчит, а про тебя всем растреплет…
В зарплату Петя пришёл трезвый, принёс конфет, “Мишка на севере”.
Итак, на неделе три прздника было, Пётр ни-ни, трезвенник. Сидят с Колькой Пастуховым, делают вид, что им и не хочется совсем…
-Мать, а что это у нас утюг старый, чугунный, в пиме моём старом лежит.
-Ааа, это… да бабка Ковалиха сказала, мол, чтобы мыши ушли из дома, надо так сделать.
-Ха, ха, ха и ты поверила?
-Ну помогло ведь, Петя, помогло…
Утюг спрячу, валенок на крышу унесу, мало ли..надеюсь не понадобится больше, ну свекровушка…могла ведь раньше сказать, что своего старика так вылечила, нет же, молчала столько лет.
Даст бог, Юра пить не будет, а если что, сразу Насте рецепт расскажу… и утюг по наследству передам, отходит хорошенько валенком с утюгом внутри, авось поможет, тьфу, тьфу, тьфу, хоть бы не пригодилось
Кабыздооох, Кабыздошенька, иди мой милый, иди, Таня тебе кашки с варила, со шкурочками куринными…
автор: Мавридика де Монбазон
Следующая публикация
Комментарии 4