Предыдущая публикация
Сталин прочёл донос, что на шашках написано:
«За Веру, Царя и Отечество» - выдохнул.
Такого ответа Вождя не ждали даже доносчики!
Годы правления Сталина считаются «эпохой лагерей ГУЛАГа», в которых сидели люди, по большей части, ни в чём не виноватые.
Но мы знаем об этом с хрущёвских, солженицынских и горбачёвских слов. Если же почитать воспоминания непосредственных участников событий тех лет – картина получается не столь однозначная.
Сесть всерьёз и надолго при Сталине действительно мог любой человек, невзирая на его заслуги, должности и высокое положение. У маршалов – и то летели головы с плеч. Один из самых главных творцов нашей Победы – Константин Рокоссовский – отсидел 2,5 года. Но в итоге был выпущен, причём к тому времени все, кто на него написал доносы, были расстреляны. Тем не менее, пострадавший от сталинских репрессий маршал Рокоссовский при Хрущёве категорически отказался присоединяться к «разоблачителям культа личности». Хотя и понимал, что поплатится дальнейшей карьерой за этот отказ.
Был у нас и другой маршал с точно такой же принципиальной жизненной позицией. Это маршал артиллерии Николай Яковлев. Тоже сидевший, он не стал после смерти Сталина причислять себя к невинным жертвам. А неожиданно сказал: «Сталин правильно сделал, что посадил нас» (имеется в виду, высокопоставленных чинов Главного артиллерийского управления и Министерства вооружений СССР).
«Не выполнил государственную задачу – ответишь за это»
Логика Николая Яковлева звучала так. Суды, тюрьмы и зоны есть в любом государстве, вопрос в том, в чьих интересах они работают.
Когда власти лояльны - ни лагерей нет, ни расстрелов - люди, занимающие ответственные государственные должности, разлагаются: не выполняют поставленных задач, изображают лишь видимость «бурной деятельности», разворовывают бюджетные средства. И эта лояльность по отношению к горстке «избранных» - она оборачивается колоссальным вредом для государства и его граждан.
А вот при Сталине недобросовестные госслужащие и военные всех уровней как раз и были целевыми «клиентами» тюрем и лагерей. Всё было просто: если ты занимаешь ответственную государственную должность, если перед тобой стоят ответственные задачи государственной важности - ты обязан их выполнять. Если ты не приложил необходимых усилий, если ты навредил или украл - ты ответишь за это. Будь ты хоть тысячу раз «заслуженный» и «уважаемый».
Вот за что в первую очередь сажали при Сталине – за то, что ты не выполнил важную государственную задачу: не успел, не захотел, не смог. А не только за рассказывание политических анекдотов.
«Дай им Бог - и за Веру, и за Царя, и за Отечество», - сказал Сталин
В воспоминаниях Николая Дмитриевича Яковлева есть такой интересный момент (из 1942 года). Сталин возмущённо потряс подсунутой ему бумагой, в которой была жалоба какого-то начальника, что вновь формируемой кавалерийской дивизии выданы шашки, с гравировкой на эфесе: «За Веру, Царя и Отечество».
Логика Николая Яковлева звучала так. Суды, тюрьмы и зоны есть в любом государстве, вопрос в том, в чьих интересах они работают.
Когда власти лояльны - ни лагерей нет, ни расстрелов - люди, занимающие ответственные государственные должности, разлагаются: не выполняют поставленных задач, изображают лишь видимость «бурной деятельности», разворовывают бюджетные средства. И эта лояльность по отношению к горстке «избранных» - она оборачивается колоссальным вредом для государства и его граждан.
А вот при Сталине недобросовестные госслужащие и военные всех уровней как раз и были целевыми «клиентами» тюрем и лагерей. Всё было просто: если ты занимаешь ответственную государственную должность, если перед тобой стоят ответственные задачи государственной важности - ты обязан их выполнять. Если ты не приложил необходимых усилий, если ты навредил или украл - ты ответишь за это. Будь ты хоть тысячу раз «заслуженный» и «уважаемый».
Вот за что в первую очередь сажали при Сталине – за то, что ты не выполнил важную государственную задачу: не успел, не захотел, не смог. А не только за рассказывание политических анекдотов.
«Дай им Бог - и за Веру, и за Царя, и за Отечество», - сказал Сталин
В воспоминаниях Николая Дмитриевича Яковлева есть такой интересный момент (из 1942 года). Сталин возмущённо потряс подсунутой ему бумагой, в которой была жалоба какого-то начальника, что вновь формируемой кавалерийской дивизии выданы шашки, с гравировкой на эфесе: «За Веру, Царя и Отечество».
Николай Дмитриевич Яковлев. Фото в свободном доступе.
Эта реакция вождя была принята за серьёзный упрек, поэтому пошли оправдания: ошиблись, мол, не успели; у нас шашки не производятся, и мы пользуемся запасами ещё царского времени… когда мы выдаём формируемым дивизиям эти шашки, стираем эту надпись, ну а здесь пропустили...
Сталин остановил эти речи: «Шашкой с такой надписью фашисту голову срубить можно?» - «Конечно, можно». Сталин: «Тогда дай им Бог - и за Веру, и за Царя, и за Отечество. А с такими дураками, как этот, который жалуется, — будьте осторожны: эти формалисты очень опасные люди». Вождь дал понять, что больше не нужно ему подсовывать подобные пасквили: он не хочет тратить на них время.
Работу в Ставке отличала простота. Никаких пафосных речей, повышения тона, разговоры вполголоса. Сталин не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов, поворотов, отрывистых ответов и т.п. солдафонства, - отмечает Яковлев.
«Даже «разносы» нас Верховным носили отеческий характер. Не могу не припомнить одну комическую сцену. Сталин, держа потухшую трубку в руке (верный признак дурного настроения), прохаживается перед нами… Верховный непреклонен, сурово смотрит перед собой на уровне груди высокого Воронова. И в поле его зрения попадают ордена начарта - пишет маршал Яковлев, -изливая раздражение, Верховный возмутился: «Зазнались, орденов нахватали!» — Последовала короткая пауза, после которой он, уже успокаиваясь, добавил: «Да ведь я сам награждал!»
Эта реакция вождя была принята за серьёзный упрек, поэтому пошли оправдания: ошиблись, мол, не успели; у нас шашки не производятся, и мы пользуемся запасами ещё царского времени… когда мы выдаём формируемым дивизиям эти шашки, стираем эту надпись, ну а здесь пропустили...
Сталин остановил эти речи: «Шашкой с такой надписью фашисту голову срубить можно?» - «Конечно, можно». Сталин: «Тогда дай им Бог - и за Веру, и за Царя, и за Отечество. А с такими дураками, как этот, который жалуется, — будьте осторожны: эти формалисты очень опасные люди». Вождь дал понять, что больше не нужно ему подсовывать подобные пасквили: он не хочет тратить на них время.
Работу в Ставке отличала простота. Никаких пафосных речей, повышения тона, разговоры вполголоса. Сталин не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов, поворотов, отрывистых ответов и т.п. солдафонства, - отмечает Яковлев.
«Даже «разносы» нас Верховным носили отеческий характер. Не могу не припомнить одну комическую сцену. Сталин, держа потухшую трубку в руке (верный признак дурного настроения), прохаживается перед нами… Верховный непреклонен, сурово смотрит перед собой на уровне груди высокого Воронова. И в поле его зрения попадают ордена начарта - пишет маршал Яковлев, -изливая раздражение, Верховный возмутился: «Зазнались, орденов нахватали!» — Последовала короткая пауза, после которой он, уже успокаиваясь, добавил: «Да ведь я сам награждал!»
Следующая публикация
Комментарии 16
Это статья для тех ограниченных выпердышей, что постоянно порочат имя Сталина!
Ну и для тех, кто слушал и слушает этих выпердышей...