ВОСПОМИНАНИЯ....
Воспоминания бывшего начальника штаба 31 армии, генерал-майора в отставке М.Н.Щедрина 16.04.65г.: «Войска 31 армии, где в то время я был начальником штаба армии, преследуя отступающего из под Ржева и Вязьмы противника, форсировав в районах Николо-Погорелого, Костёнки и Перстёнки вскрывшуюся реку Днепр к 22-му марта 1943 года встретили уже организованное сопротивление противника, на заранее подготовленном и сильно укрепленном рубеже по реке Царевич, севернее деревни Приселье, Княжено, Сафоново и далее по реке Вопец, до впадения её в реку Днепр. Этот рубеж немцы заранее и хорошо подготовили для длительной обороны, с хорошо развитой системой траншей и опорных пунктов, одним из сильнейших являлся Сафоново. Оборона была развита в глубину и до Ярцева имела несколько позиций, а последняя была по западному берегу реки Вопь. Перед переднем краем обороны, почти на всём его протяжении были поставлены проволочные заграждения, усиленные минными полями. Командные пункты немцев и блиндажи солдат и офицеров были хорошо оборудованы, глубоко закопанными в землю деревянными домами Сафоново и окружающих деревень. Железнодорожная ветка от Сафоново до Ярцева и Московская автострада, севернее железной дороги были тщательно прикрыты от нашего наблюдения маскировочными сетями. На каждом метре рельс, на каждом стыке и стрелки железной дороге от станции Сафоново до станции Свищёво были подвязаны толовые шашки для взрыва. Город Сафоново был сожжён ещё раньше, чем мы подошли к нему. По-видимому, это было сделано с целью расчистки обстрела, ведь он находился на самом переднем крае обороны немцев, а частично за счёт строений Сафонова немцы оборудовали блиндажи и командные пункты».
Вот как описывает события боя за Прудки и продвижение дальше наших войск Ветеран 133 стрелковой дивизии 1-го батальона пулемётчиков Михкюря Виктор Иванович: «Когда весной 1943 года мы подошли к Днепру в районе деревни Прудки, то перед нами открылась неописуемая картина. Днепр как море широкой полосой простирался от одного берега к другому. Эту широкую полосу разделяла дамба и остатки моста. Мост был разрушен отступающими на запад фашистами. Сапёры наводили переправу на нашем берегу, на склоне, идущем к мосту, скопилось много техники и солдат, ожидающих переправу.
Немецкая авиация старалась всеми силами мешать нашей переправе. Пикирующие бомбардировщики прямо нависали над Днепром, а истребители поливали нас огнём из пулемётов и пушек.
Наше подразделение получило плавучий понтон. Мы его загрузили по бортам мешками с сухарями, ящиками с патронами и установили на него пулемёты. После этого мы пустились преодолевать просторы воды, которые нам казались тогда морем. Течение весной как вы знаете, бывает весьма сильное. На самой стремнине нас подхватил поток и быстро понёс вниз от переправы. Многие из нас впервые видели такую картину с водоворотом. Ко всему кругом были разрывы. Мы, конечно, не сильно хорошо управляли этим понтоном, и нас далеко снесло течением. К счастью мы попали в такое место, где у немцев не было сильной обороны. Высадившись на правом берегу, мы забрали вооружение и часть сухарей, став продвигаться на запад. Немцы под натиском наступающих наших войск отошли на правый берег Вопца и там, в деревни Бибишки организовали крепкую оборону. Они заранее разбирали крестьянские домики и делали из них землянки и доты. Весь берег перед их траншеями был окутан колючий проволокой. Мы пытались с ходу преодолеть Вопец, но он был очень полноводным, и много наших ребят осталось в его водах.
Потеряв их, нам пришлось занять оборону по левому берегу Вопца в районе деревень Пушково и Федуркино. Штаб нашего полка располагался в районе «имения», так мы его тогда называли.
Оборону под Сафоново мы занимали несколько месяцев. В августе началось наше наступление. При переправе через Вопец меня ранило пулей в ногу, и я попал в госпиталь».
Воспоминания бывшего начальника штаба 31 армии, генерал-майора в отставке М.Н.Щедрина 16.04.65г.:«Попытка наших 252, 133 и 88 стрелковых дивизий с хода ворваться в оборону немцев севернее Сафоново 22-го марта не увенчалось успехом, требовалась хорошая подготовка, а подготовленное наступление на 31-е марта пришлось отменить, в силу того, что к этому времени весна полностью вступила в свои права. Полевые дороги и почва пришли в такое состояние, что бойцы не могли лечь на землю (сплошная вода), дороги стали совершенно не проезжие не только для автомашин, но даже и для гужевого транспорта .
Единственно проходимой остался участок автострады, хотя и сильно испорченный немцами от Вязьмы до железной дороги станций Дурово-Вадино.
Пришлось срочно, после постройки моста через Днепр у деревни Костёнки перестроить полотно железной дороги от Дурова до Вадино для автотранспорта и от этой ветки на руках доставлять все необходимое для жизни и боя до реки Вопь. Пока не подсохли дороги, и не стало возможным использовать автомобили, ни о каком наступлении не могло быть и речи. Не только продовольствие и боеприпасы, но и сено, и овёс приходилось на руках доставлять в расположение войск. Очень тяжёлое было время, но вместе с тем нужно было готовить и оборону, так как мы находились на важнейшем московском направлении, и от нашей обороны зависела безопасность столицы.
Интересными воспоминаниями одного эпизода войны во время освобождения района делится бывший курсант Асиновского военно-пехотного училища Касимов, который в то время был разведчиком 133 стрелковой дивизии 521 стрелкового полка:
В апреле 1943 года полк перешёл к обороне за Днепром, на рубеже его притока Вопец. Небольшая речка, впитав в себя внешние воды, разлилась, забурлила. Вода в ней ледяная. Пойма лишь местами поросла тальником, противнику всё видно как на ладони. В общем, довольно серьёзная преграда для разведчиков.
Командованию ещё неизвестно, какие силы фашистов сосредоточены на участке полка. В перерывах между занятиями, усевшись в землянке вокруг раскалённой железной печки и обсыхая, часто пели «Землянку» - замечательную песню, так созвучную нашему настроению. А оно, настроение, имело разные оттенки. Тут была и грусть мало что изведавшей молодости, волнение перед неизвестностью и многое другое. А главное – тревога за исход предстоящего дела.
И вот, последний инструктаж начальника разведки полка старшего лейтенанта Горлова, и мы уходим в темноту. В группе захвата – Курбатов, Чернов, Афанасьев и я. В группу прикрытия входят Ярков и ещё трое. Все товарищи из группы прикрытия и я – курсанты АВПУ. Мы разбиты на пары для взаимоподдержки. Я в паре с Курбатовым, бывалым разведчиком, сносно владеющим немецким языком. Каждый из нас вооружён автоматом ППШ , парой гранат. Кое-кто имеет нож или трофейный пистолет.
В окопах на передовой к нам присоединяются два сапёра, теперь можно двигаться дальше.
Незаметно для противника на лодке переплываем речку, протекающую по «нейтральной полосе». Со всеми предосторожностями по-пластунски ползём вперёд. Сердце стучит так сильно, что его удары звоном отдаются в голове. Во рту становится сухо, тело наливается противной тяжестью. Но удивительная штука! Это состояние постепенно проходит и сменяется какой-то необыкновенной лёгкостью, когда почти перестаёшь ощущать своё тело, словно остаются только зрение, слух и руки, сжимающие оружие.
Сейчас наша цель – преодолеть проволочное заграждение, к которому уже подползли, блокировать ДЗОТ , что находится правее нас и выше по склону. Временами из его амбразуры вылетает святящейся сноп пулемётной очереди. Мимо нас уползают назад сапёры, успевшие бесшумно перерезать проволоку.
Оставив группу прикрытия у прохода в проволочном заграждении, вчетвером по-пластунски огибаем ДЗОТ и оказываемся в сотни метров у него в тылу. Здесь Афанасьев остаётся для прикрытия с тыла, а Курбатов, Чернов и я в полный рост направляемся к дзоту, как ходят к нему ночью сами немцы. Это был заранее продуманный психологический приём, правда, не полностью оправдавший себя.
Когда мы приблизились к дзоту, часовой заметил нас и окликнул. Курбатов на ходу что-то ответил, но лязгнул затвор и раздался выстрел. Пуля вскользь задела Чернова.
Теперь быстрота решала всё! Уложив часового автоматной очередью (это сделал Чернов), подскочили к дзоту. И тут откуда-то выскочил немец в одной нательной рубахе и набросился на Курбатова. Они схватились врукопашную. Сапёрной лопатой немец нанёс Курбатову удар по руке и вышиб автомат. Мне, как оказавшегося рядом только и оставалось, что «полоснуть» очередью по ногам немца. Тот упал, и Курбатов навалился на него. В это время я увидел вспышку выстрела из дзота и вмиг оказался у него на крыше. Выдернул чеку и опустил в печную трубу гранату Ф-1 и тут же следом кинул противотанковую в открытый дверной проём. От взрыва яркая вспышка резанула по глазам, а взрывная волна отбросила меня назад и слегка оглушила.
Когда глаза привыкли к темноте, рядом никого не обнаружил. А по позиции где стоял дзот и за ним рвались мины. Наши минометчики ставили так называемую огневую завесу. Я бросился к проволочному заграждению и встретил Курбатова. Недалеко от нас вспыхивали выстрелы из немецких автоматов, то справа, то слева рвались вражеские мины, застучали пулемёты. Вскоре мы добрались до реки и укрылись под обрывом.
С другого берега Чернов окликнул нас и сказал, что все уже перешли на ту сторону, но лодка наша изрешечена. Пришлось вплавь пересечь Вопец.
Позже выяснилось, что тот немец, который был в «неглиже» разведчики доставили в штаб. Им оказался офицер, от которого командование получило сведения. Курбатова и меня после этого задания наградили орденами Красной звезды, остальные были награждены медалями «За отвагу». Так мы почти юными становились настоящими солдатами на Смоленской земле».
8 августа 1943 года после усиленной артиллерийской подготовки войска 31 армии пошли на штурм Сафоново и близлежащих деревень.
В различных архивных документах - журналах боевых действий, политдонесениях, печатных заметках, газетах - указывается, что августовские бои 1943 года изобилуют многочисленными примерами геройства и мужества, проявленными личным составом наступающих полков за освобождение района.
Интересны в этот период воспоминания бывшего бойца 251 стрелковой дивизии Валентина Катаева: «В июле 1943 года я снова оказался на Смоленщине. Неподалёку от поселка Сафоново 251 стрелковая дивизия в тот момент занимала оборону по реке Вопец от деревни Васильевское до деревни Тимошино. Утром 8 августа дивизия начала бои с противником, которые продолжались, целую неделю. Противник подтянул сюда большие резервы и перегруппировал войска. С 1 по 18 августа он перебросил сюда много дивизий. Успех в боях, которые вели войны 31 армии, наметились лишь только в конце августа. 31 августа подразделениями нашей дивизии были освобождены от оккупантов посёлок Сафоново и станция Дорогобуж».
Командир дивизии Болотов и капитан Чагин выбрали высоту и установили, на ней наблюдательный пункт, чтобы оттуда можно было лучше управлять боем.
« - Владислав Чагин был у меня помощником в тот момент, - начинает свой рассказ майор Гардер. – еще в ноябре 1942 года, когда я подбирал себе помощника, я встретился с Чагиным. И скажу сразу, мне понравился его энергичный вид, расторопность, культура в штатной работе. Я ему предложил, он согласился, и стал работать в моем отделении - в штабе 88-й стрелковой дивизии. Мы с ним проработали, вплоть до этого трагического случая. Я не имел к нему никаких претензий. Он работал честно и добросовестно, неоднократно во всех наступательных операциях выполнял вполне ответственно поручения старших командиров, как подобает советскому офицеру. В августе наша дивизия вновь перешла в наступление и погнала оккупантов на запад. Ломая сопротивление врага, бойцы и офицеры уверенно продвигались вперед.
Немцы предпринимали частые контратаки. Бросали вперед авиацию, танки и самоходные пушки. Завязались тяжелые, кровавые бои на подступах к деревни Рыбки. Командир дивизии Болотов взял с собой Чагина и ушел на наблюдательный пункт, чтобы оттуда все видеть и лично самому управлять боем.
Капитан Чагин должен был ему помогать, передовая приказы комдива по радио и телефону. К обеду 9 августа наши полки продвинулись вперед. Капитан Чагин по телефону предупредил меня о том, что командир дивизии идет вперед и что он идет вместе с ним.
Через некоторое время связь с ним опять была восстановлена. Как выяснилось, они находились на новом месте, на высоте, откуда было видно все как на ладони.
Через некоторое время Чагин передал мне, что видит 15 танков противника, которые двигаются к высоте как раз той, где они находились в тот момент.
В дальнейшем я слышал его команды, которые он передавал от имени командира дивизии к нашим артиллеристам. Потом он передал мне, что немецкие танки начинают разворачиваться в боевой порядок, и начинают вести сильный огонь по высоте, где они располагаются. Спустя пару минут танки противника пошли в атаку на эту высоту. Помню как Чагин в перерывах между командами, передаваемыми артиллеристам, несколько раз сообщал мне, шутя, что у него и у комдива в ушах и за воротником полно земли, что они уже хорошо все засыпаны землею.
Эта была работа немецких снарядов, которые рвались вблизи высоты, на которой находились Болотов и Чагин. Но, несмотря на это оба они не ушли со своего пункта наблюдения и продолжали вести борьбу с танками. Вызванный капитаном Чагиным артиллерийский огонь, остановил атаку танков. Три танки неприятеля были подбиты и уже горели на подступах к высоте, остальные остановились и открыли интенсивный огонь по наблюдательному пункту, где находились два офицера. Было предложено им сменить пункт и перейти на другое место, но они остались на месте, так как эта позиция была наиболее выгодна для нанесения контратак по противнику.
При очередном разговоре с капитаном Чагиным внезапно прервалась связь. Я долго вызывал по телефону Владислава, но все попытки были тщетны. Связь не работала. Через некоторое время с одного из наблюдательного пункта соседнего полка мне позвонили, что во время прямого попадания снаряда убиты командир дивизии Болотов Андрей Филлипович и капитан Чагин Владислав Анатольевич. Мы все кто остался жив после войны, и кто погиб тогда за рыбковские высоты помним этих двух офицеров, как храбрых, честных и преданных своей Родине погибших на своем боевом посту».
Интересными воспоминаниями о боях в этих местах делится капитан Непийпа из 919 стрелкового полка:
"Мне запомнились эти места, где несколько недель дивизия вела тяжелые бои. Запомнить название этих мест действительно трудно было, потому что нас часто перебрасывали с одного участка на другой, и на каждом из них дивизия принимала на себя тяжелые удары немцев. Один из них запомнился и на всю жизнь. Был он, кажется, в районе Квадратной рощи, что была на рыбковской земле. Ветераны 919-го полка вспоминали эту Квадратную рощу до конца войны. В этом бою был убит командир батареи 120-ти миллиметровых минометов капитан Хорошилов Н.А. в возрасте 21 год. На батарею позвонил начальник артиллерии полка майор Жуков, приказал принять батарею и срочно отправиться на КП комбата Полторака. Дважды пытался пройти через "долину смерти" и дважды возвращался с раненым ординарцем на руках. Только при третьей попытке и с третьим ординарцем удалось проскочить это заколдованное место. Сделав несколько контрольных выстрелов, открыл огонь батареей по переднему краю немцев. После короткого огневого налета пехота поднялась в атаку и оседлала шоссейную дорогу. В течение нескольких дней немцы непрерывно атаковали батальон Полторака, пытаясь отвоевать занятый участок дороги и высоту, но каждый раз откатывались на исходные позиции, оставляя на поле боя множество трупов. Дорога и высота остались в наших руках, а "долина смерти" стала тихим и неопасным для перехода местом. В этом бою я впервые увидел страшную силу огня своей батареи. Мощные взрывы 16-ти килограммовых мин в клочья разносили плотные цепи наступающего противника. При прямом попадании даже пушки летели вверх, как щепки".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев