Предыдущая публикация
У меня есть друг.
Два метра в разобранном виде. В церкви стоит пригнувшись. Если разгибается, бьется головой о купол с неприятным звуком. И по горизонтали у него порядок. Плечи. Пассажиры на переднее рядом не садятся. Когда садятся, правая часть задницы выпадает и трется об асфальт. Неудобно. Полуторная простыня для него – шарфик. Колени прикрыть. Еще имеется голос. Романтический голос стартующей ракеты. Он в усадьбе цветы, виноград не поливает. Он на них кричит. Выйдет утром на крыльцо, рыкнет, и цветы так растут.
Страшно им не расти.
Зовут его Олег.
И вот жена Олега принесла в дом маленькую собачку. Я читал в интернете рассказы о любви десантника к котенку. Так, то котенок. Котенка можно полюбить и без травмы ВДВ. Это естественное чувство привязанности к прекрасному. Но маленькая собачка... Гибрид стельки рваного тапка и укушенного яблока, которое на позапрошлый Новый год закатилось за диван. Маленькая собачка – пыльное, сморщенное существо, которое все время забывает, где у нее перед. И вертится с утра до ночи в бестолковых поисках. Оно путается в лапах, ножках табуретки и пылинках на ковре. Оно участвует в любом событии вокруг. Корчуете ли вы пенек, или выдаете сестру замуж. И везде оно... не знаю, как сказать... пищит, что ли. Жалобно. Это понятно. С ростом и фигурой как у часовой отвертки ни хрена ведь не видно. Кроме пяток. А хочется. На ручки. И находятся такие, что берут. Собачку поднимают и сажают в президиум. Бывает смотришь на некого политика и думаешь, как такое маленькое говно могло стать центром средней европейской страны? Потом вспоминаешь собачку и становится ясно – оно пищало, кто-то пожалел, взял на руки и поднял...
- Гудвин, Гудвин, – закричал Олег, – ты куда? Там мокро!
Я когда услышал, думал, мой приятель подвесной шкаф себе на половые признаки уронил. Голос тонкий и дрожащий. В высшей степени эмоционально окрашенный. Я перепугался. Через секунду разозлился. Жена Олега Света мыла чашку в мойке и пару капель брызнули на пол. Существо породы «подушечный мелкожоп» бросилось на капли. Драться. (Вы заметили, чем меньше зверь, тем охотнее он делает грудь колесом?) Олег бросился наперерез, взял существо ладонью под животик, прижал к груди, свободной рукой нащупал тряпку, вытер пол и аккуратно поставил Гудвина на место. Собачка в ответ преданно запрыгал. Сначала с задних лап на передние, потом с левых на правые, потом упал. Олег охнул, подхватил, и причитая «мая-ты-пися», почесал носом ему лоб. Мы со Светой переглянулись и вышли в другую комнату.
- Задалбал, – сказала Света, – Прикинь, он его на работу с собой два раза возил. Не в силах расстаться. Он ему утром тушенку разжевывает. – Света вздохнула, – сделал стульчик. Мою шапку вязанную, еще хорошую, пополам разрезал. Одну часть собаке под жопу кладет, второй накрывает. Попонка. Ладно, стульчик возле кровати стоит. Он ему еще полочки сделал. «Может Гудвин сверху полежать захочет». Фоткает собаку 20 раз в час и детям шлет. Те говорят, папа, хватит собаку, маму пришли. Так он дал мне Гудвина в руки и с ним сфоткал. Света снова вздохнула. Из-за двери доносился писк и нежный голос Олега «мая-ты-пися-мая-ты-сися-мая-ты-ммм».
- И так с марта, – сказала Света. – Розовые сопли под каждой ногой, ходить страшно. Боюсь придется кого-то усыплять. И это будет не Гудвин. Он причем?
© Boris Sav
Следующая публикация
Комментарии 1