Предыдущая публикация
Материнский наказ.
Клава чувствовала, что умирает.. Затянувшаяся болезнь, отняла у неё последние силы, а осенняя слякоть и серость за окном и вовсе тепла не дарили ей в душу.
Нынче вот, улетели журавли, Клава слышала, как поднялись с ближнего болота они и печально закурлыкали.
Отдёрнула оконную занавеску, но промозглая и туманная мгла, не позволила увидеть журавлиный клин, только гортанные крики вожака ещё долго слышались тревожно вдали, будто - то звали её за собой.
Едва забрезжил рассвет и она увидела, как с берёзок, отяжелевших от дождя, позолота стекает.
Серое и безучастное небо исходило холодным дождём.
Клава даже поёжилась, хотя в доме, было тепло.
Леший рано печку истопил и, не боясь угара, на печь забрался.
Отправляясь в школу, зашли попрощаться с ней мальчишки, она каждого перекрестила и поцеловала, так она делала, каждое утро, не зная уже, доживёт ли до обеда.
Наказала им слушаться учительницу и отца, потом посмотрела, как бегут они по тропинке через поле и как скрываются в перелеске.
,, Что - то Варька не едет, давно ничего о ней не слыхать, а ну, как письмо пропало дорогой, надоть было телеграмму ей послать " - с отчаянием подумала она.
Варька, старшая дочка, уже не первый год в городе жила, домой редко приезжала и Клава, все эти годы, с предчувствием беды жила.
Что - то ей подсказывало, что не всё у дочери ладно.
Побыть бы с ней наедине, вместе у печки посидеть, одним одеялом укрывшись, поплакать, поговорить, как бывало раньше..
Варька приехала к обеду и слушая её щебет, Клава будто задремала, уносясь мыслями в свою собственную молодость, в которой она, юная и тоненькая, словно веточка берёзовая, только - только окончившая техникум приехала сюда, на участок и сразу на квартиру встала..
И, однажды, зимней порой, возвращаясь ночью из клуба, Клава остановилась посреди посёлка и замерла..
Ночь звенела на разные голоса, откликалась на лай собак и на хруст снега под чьими - то торопливыми шагами.
Очерченная радужным кругом луна многообещающе подмигивала а дорога, позёмкой лёгкой змеилась.
И тут, среди этого заколдованного молчания, она услышала:
- Стоишь, ждёшь кого - то, а не боишься???
Клава резко повернулась:
- А кого мне бояться, уж не тебя ли?
- А хоть бы и меня!
Что, старый я что ли, что и бояться уж нечего?
- Да я и не говорю, что старый..
- Вот и не говори, а то, и пожалеешь потом..
Ночной собеседник зашагал дальше, и только тут, Клава догадалась, что это лесник.
В деревне ему дали странное прозвище - Леший.
А что, вполне похож, лохматый, кряжистый, молчаливый..
Клава тогда сразу вспомнила, что он в последнее время, часто забегал к ним в контору: подцепит было из ведра ковшик холодной воды и прямо с льдинками, хлобыстнёт её залпом,
а потом оглядит всех исподлобья и, ни слова не говоря, уйдёт.
А ещё был с ним случай: на охоте медведицу он убил, ошкурил и посадил в снег, как человека.
Все бегали дивиться, и Клава тоже бегала.
Чудной..
Но после этой тропинки завьюженной, после этой радужной луны, что - то переменилось в Клавиной судьбе.
Словно до тех пор незрячее её сердце, вдруг прозрело, застучало и начало твердить:
..Леший, Леший..
Клава знала, что он женат и у них с женой подрастали дети..
Кажется, двое..
И что жена его, Нюра, опять ходила на сносях.
Теперь Клава прислушивалась ко всему, что говорили о нём в посёлке, а говорили разное.
Из всего, что было говорено, было понятно, что не ладится у него что - то с женой, раз то и дело уходит он к матери ночевать.
А однажды, Клава помнила тот день, как сейчас, привезли в поселковый магазин ситец..
Она с трудом открыла тяжёлую, уколоченную фанерками дверь магазина и сразу увидела его жену.
Разрешившись от бремени, Нюра похорошела на лицо, но осталась всё такой же маленькой и толстенькой.
,, Ну и лепёха", - как - то вскользь подумала Клава и протиснулась между бабами, пристраиваясь в самый хвост очереди.
От Нюры, однако, не ускользнул её насмешливый взгляд.
Всё, о чём она только догадывалась, коротая ночи в холодной одинокой постели около детской колыбели, вдруг стало для неё непреложной явью.
Почти в бреду, выхватив у продавщицы нож, которым та кромсала глыбу маргарина, Нюрка ринулась в мешанину очереди.
Завизжали бабы, тычась в углы, смерть расправила крылья и заметалась по залу..
И в этот миг, Клава обеими руками схватилась за лезвие ножа.
Сейчас, спустя столько лет, ей уже трудно было вспомнить, что почувствовала она, когда Нюрка дёрнула нож на себя..
Вроде и больно не было, только ойкнули и прижались к стенам бабы, а она выскочила из магазина и, прижимая окровавленные руки к груди, помчалась к медичке.
Та, подружка с детских лет, всё сразу поняла и обещала хода делу не давать.
Тем же вечером, Клава сидела на кровати прям в подшитых валенках и, укачивая, словно дитя, туго - натуго забинтованные руки - куклы, безутешно плакала.
За стеной гремела ухватами хозяйка, и Клаве чудилось, что та ворчит и ругает именно её..
Раздался стук в окно, а затем, голоса в коридоре, визгливый - хозяйкин, другой - охрипший, низкий, тот, который она не спутала бы ни с каким другим.
Леший ввалился в её комнату, раскрасневшийся, холодный, заснеженный.
Подошёл, накинул на её плечи пальтишко, укутал голову шалью и увлёк за собой.
Клава и не сопротивлялась и ни о чём не спрашивала, она уже знала, сердце ей подсказало, что Леший за ней приедет.
За углом дома стояла запряжённая лошадь, он посадил её рядом с собой на охапку сена и погнал, погнал в свою родную деревню, на позор и на прощение.
А через месяц, когда её ладошки, едва - едва покрылись розовой, нежной кожицей, они сыграли свадьбу.
Это было в деревне, на втором этаже его просторного дома.
У неё свидетельницей была, всё та же фельдшерица, а у него свидетеля не было совсем.
И Леший шутил, что в этом деле, сам Господь ему свидетель.
В разгар торжества, Клава на миг вывернулась из кольца его рук и шмыгнула вниз, на первый этаж, чтобы остыть, опомниться от счастья и причесать растрепавшиеся волосы.
Как вдруг, она увидела на скамеечке, под лестницей маленькую девочку лет пяти в большом платке, повязаном вокруг шеи, в длинном, на вырост, пальто и в старых изношенных валенках..
Это была его дочь.
Мелькнуло на минуту в голове:
,, Господи, да как же это она добрела - то, через заснеженное поле и как только волки не тронули её..? "
Девчушка поправила платок и поднялась ей навстречу:
- Тётенька, позовите папу.
Клава поперхнулась хлынувшим в горло холодным воздухом:
- Сейчас..
Я сейчас его позову..
Клава взбежала по лестнице наверх и, пока #опусы Леший, ничего не заметил, подошла к матери и только рукой ей махнула:
- Там..
Мать всё поняла, засеменила вниз по лестнице.
Потом вернулась, положила в передник несколько кусков пирога. карамелек, каких - то петушков, напечённых из теста и опять поспешила вниз.
Свадьба ещё долго пела и плясала, а у Клавы, перед глазами, всё та девочка стояла..
Уже тогда она поняла, что чуда не произойдёт и что семейного счастья у неё никогда не будет.
Нет, конечно же были, у них с Лешим и счастливые дни и жаркие ночи, но только прогорело всё быстро очень.
Да и Господь им посылал, одно испытание, за другим.
Первая дочь умерла от воспаления лёгких, сгорела как свечечка.
Клава, сидя на самом краю больничной койки, долго отогревала своими губами остывающие пальчики ручонок дочурки..
А потом, она несла её домой через лес, положив маленькое тельце в полотенце, перевязанное через плечо.
Горькая ноша камнем давила на грудь.
Солнышко сияло, птицы кричали, готовясь к отлёту, а у неё перед глазами вилась та тропинка под радужной луной, где она встретила все свои настоящие и грядущие несчастья.
Второго ребёнка погубили глисты.
Они горлом пошли и, как сказала ей бабка, задушили младенца.
Клава верила во всё это и не верила, считая всё, что происходит с ней, божьей карой.
Третья доченька сгорела в лесу.
Леший взял её с собой за черникой, уставшую посадил на моховую кочку, нарвал ей веток прямо с ягодами и развёл костёр от комаров, а сам, медленно удаляясь от огня, продолжил ягоды собирать.
Когда услышал крик, побежал на голос и вдруг понял, что ушёл слишком далеко.
Издали увидев катящийся ему навстречу клубок пламени, Леший закричал:
- Падай, падай на землю, катайся по ней, катайсяяяя..!
Но обезумевший от боли ребёнок не слышал его и всё бежал и бежал, пока были силы..
Почти безжизненное тельце принёс Леший в деревню.
А к вечеру, доченька умерла.
За одну ночь, Леший превратился в дряхлого старика.
Колючий иней выбелил его голову, походка стала тяжёлой, шаркающей.
Он всё реже уходил в лес и возвращался почти без добычи.
Удача покинула его.
К следующей весне, Клава опять родила девочку, ту самую Варьку, которая и положила конец их несчастьям.
Но Леший, привыкший жить в ожидании беды, так и не оправился.
Он всё чаще забирался на печку и лежал там целыми днями вниз лицом.
Тревожить его в эти минуты было бесполезно.
Сверкнёт было глазами, полными ненависти, и опять укроется полушубком поплотней, будто и летом ему было зябко.
Клава же, продолжала рожать ему детей, теперь уже мальчишек.
Она не успевала поправляться и со временем совсем высохла и стала напоминать сама себе драную кошку с беззубым ртом.
Она начала всего бояться, в зеркало глядеться и видеть своё отражение в глазах Лешего.
А ещё боялась она самого главного, что не сумеет поднять детей.
Душа её ещё сопротивлялась наступающей болезни и она твердила себе:
,, Живи, не сдавайся! "
Но плоть всё чаше отзывалась нестерпимой болью.
Она перестала вставать и от жизни уже ничего не ждать.
Только вот Варьку, её она ждала, чтобы оставить ей свой, материнский наказ: никогда не любить женатого и не отнимать у деток отца.
Но сказать ей это, Клава, так и не успела, умерла к утру, не приходя в сознание.
На похороны приехал и Варькин хахаль и глядя, как он увивается вокруг здоровой и молодой Варвары, Леший спросил у него напрямик:
- У тебя - то, семья своя есть?
И когда он увидел, как воровато забегали хахаля глазки, обречённо махнул рукой.
Автор Валентина Гусева
Следующая публикация
Нет комментариев