Маршал Василевский: "Сталин не прощал нечёткость в работе".

Товарищ Сталин, как известно, был требовательным человеком. Людей, не справлявшихся со своими обязанностями, он снимал с занимаемых должностей и понижал в званиях безо всяких сожалений. Маршал Василевский подтверждает это в своих мемуарах. Более того, он пишет, что в случае непрофессионализма подчиненных резкость и суровость Сталина «не имели границ». В качестве примера маршал рассказывает о судьбе генерала В.Д. Иванова, который из-за своей халатности предоставил Сталину ложную информацию, и это имело для него весьма неприятные последствия. Итак, слово автору воспоминаний: «Составной частью стиля работы И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего являлась его высокая требовательность. Причем она была не только суровой, что, собственно, оправданно, особенно в условиях войны. Он никогда не прощал нечеткость в работе, неумение довести дело до конца, пусть даже это допустит и очень нужный и не имевший до того ни одного замечания товарищ. В подтверждение этого позволю себе привести один пример — о серьезной неприятности, которую пришлось пережить одному из опытнейших работников Оперативного управления Генерального штаба, В. Д. Иванову. Во время событий на Халхин-Голе в 1939 году, как известно, советским командованием из советских и монгольских войск была создана 1-я армейская группа под управлением комкора Г. К. Жукова, а для координации действий этих войск на базе Забайкальского округа была образована фронтовая группа под командованием командарма 2-го ранга Г. М. Штерна. Своевременному прибытию его из Москвы в Монголию — в район боевых действий — правительством и наркомом обороны придавалось большое значение. Организация перелета была возложена на Генеральный штаб, а непосредственное и ежечасное наблюдение за перелетом было поручено начальником Генштаба временно исполнявшему должность начальника Оперативного управления В. Д. Иванову. Пользуясь информацией Иванова, Б. М. Шапошников периодически докладывал о ходе полета правительству и И. В. Сталину. В назначенный день и час Штерн долетел до Читы, с тем, чтобы сразу же перелететь в конечный пункт, для чего требовалось всего лишь менее часа времени. На следующее утро Б. М. Шапошников, когда ему позвонил Сталин, доложил, что Штерн уже находится на месте, то есть доложил то, что ему только что было доложено Ивановым. Прошло какое-то время, и снова Сталин звонит Шапошникову и начинает гневно выговаривать: — Ваши люди лгут. У меня в руках телеграмма от Штерна, он еще в Чите. Разберитесь, и виновного под трибунал. В. Д. Иванов был уверен, что пустячный по расстоянию перелет от Читы в Монголию совершен, не проверил этого, тогда как разыгравшаяся в Чите и на трассе буря задержала самолет. В трибунал В. Д. Иванова все же не передали, судили судом чести и отчислили из Генштаба, а в дальнейшем он был назначен начальником штаба одной из дальневосточных армий. С началом войны он сразу же обратился к начальнику Генштаба с настойчивой просьбой перевести его для работы на фронт. В зиму 1941/42 года, когда Генштаб и особенно Оперативное управление испытывали очень острую нужду в опытных штабных работниках, я, посоветовавшись с некоторыми членами Политбюро ЦК партии, возвратил его для работы в Генштаб. Все шло нормально, и работал он хорошо. Но однажды, перед тем как ехать к Сталину, я взял Иванова с собой и по прибытии в Кремль сам отправился в кабинет Сталина, а его попросил побыть в комнате телеграфных переговоров Ставки и установить связь с командованием Южного фронта, но никого к аппарату не вызывать до моих указаний. У Сталина я получил, как это и частенько бывало, нагоняй, в данном случае за тяжелое положение на юге и указания немедленно связаться по телеграфу с командующим Южного фронта — генерал-лейтенантом Р. Я. Малиновским... Во время моей беседы с Малиновским, при которой тут же присутствовал и В. Д. Иванов, в переговорную вошел Сталин в сопровождении некоторых из членов Политбюро. Послушав мой разговор, Сталин рукой отстранил меня от аппарата и, не говоря о себе, сам повел разговор с Малиновским, и разговор куда более внушительный и доходчивый, чем мой. Малиновский потом делился со мной, что он сразу не мог понять, что к чему, но очень быстро до него дошло, что отчитывает его не Василевский, а сам Сталин. Закончив свой разговор с Малиновским, Сталин вернулся в кабинет, а я продолжал говорить с Родионом Яковлевичем. Когда я вошел затем к Сталину, он строго спросил меня: — Это тот самый Иванов, который солгал нам о Штерне? Он опять на своем тепленьком местечке. Выгнать его немедленно! Я стал упрашивать оставить его в аппарате Оперуправления, так как работы уйма, а квалифицированных работников мало. Сталин помолчал-помолчал, потом ответил: — Ну черт с вами, только чтобы здесь я его больше не видел. Владимир Дмитриевич хорошо работал и помогал мне. В период Сталинградской операции и операций на Верхнем Дону он был со мной на фронте и в период борьбы за Харьков был тяжело ранен и эвакуирован. По излечении он продолжал отлично нести ответственную работу на фронте, в частности, при проведении Дальневосточной кампании в 1945 году в роли заместителя командующего Забайкальского фронта он выполнил ряд сугубо важных заданий. После войны он до самой смерти также отлично работал на весьма важных постах в Вооруженных Силах — первого заместителя начальника Генерального штаба и затем начальника Академии Генерального штаба. Я привел этот случай с В. Д. Ивановым, чтобы еще раз показать, насколько был нетерпим Сталин к малейшей неаккуратности при исполнении служебных заданий и как трудно было к нему вновь войти в доверие. Резкость и суровость Сталина в таких случаях не знали пределов». Сталин действительно поступил сурово - Иванов был отчислен из Генштаба и в дальнейшем не приглашался в Кремль. Тем не менее, не смотря на случившееся, он до конца жизни занимал ответственные должности, получал многочисленные награды и рос в званиях. И мне кажется, не так уж и страшно он отделался, учитывая свой крайне непрофессиональный поступок. Во время военных действий «прикидывать по времени» и предоставлять непроверенную информацию наверх - как минимум несерьезно. P.S. Если вы грешным делом подумали, что «беспредельная суровость и резкость Сталина» должны была означать для В. Д. Иванова лагеря или расстрел, читайте меньше Солженицына. Всем добра. Автор: Дмитрий Голубов.