РЕБЁНОК ОБРЕЧЁННОЙ ЖЕНЩИНЫ ....😔🌿🧕
— Марина, ты куда это в такую рань? — спросила пожилая соседка. Сама она, несмотря на то, что на часах не было еще и пяти утра, уже дежурила возле подъезда.
Если рассказать тете Любе, как обстоят мои дела на самом деле, и объяснить причину моего раннего пробуждения, к обеду весь дом будет судачить только обо мне. Такие уж любопытные жители населяют наш подъезд. Оно и понятно, городок небольшой, заняться особо нечем.
— Опаздываю, тетя Люба, потом поговорим, — загадочно ответила я и невольно улыбнулась. Тоже неплохое развлечение для местных бабулек сидеть на лавочке и гадать, куда это Марина Смирнова из шестнадцатой квартиры, что на четвертом этаже, направилась ранним утром с довольно-таки объемной сумкой на плече. Вариантов тут может быть немало, так что досуг старушек как минимум на несколько дней был обеспечен.
А вот то, как обстоят мои дела на самом деле и куда я в это утро направлялась, было неведомо никому. Даже моему мужу, что еще несколько дней назад казалось бы просто немыслимым. Потому что мы с Егором были словно две ноги, правая и левая, и всегда шагали в унисон. То есть в одном направлении мы двигались, и никто бы из нас не подумал, что наши пути могут когда-то разойтись.
С Егором, моим мужем, мы были знакомы с самого детства. Даже ходили в один детский сад, только в разные группы, так как Егор был старше меня на два года. Потом мы учились в одной школе, и примерно с того времени, когда я училась в восьмом классе, нас стали уже считать парой. Мы с будущим мужем на самом деле были, как говорится, не разлей вода и не мыслили жизни друг без друга.
Никто из наших близких знакомых и друзей не удивился, когда мы сыграли свадьбу. Это было как бы само собой разумеющимся фактом. А после свадьбы, как это полагается, наши друзья вместе с нами стали ожидать появления в нашей семье третьего ее члена. Вот только время шло, а у нас все никак не получалось стать родителями.
Кто пережил это, тот понимает, о чем я говорю. Каждый месяц ты с надеждой ждешь, что наконец, произойдет чудо. Ненавидишь свои месячные, когда они в очередной раз приходят, и боишься смотреть в глаза мужа, сообщая ему о том, что у нас снова не получилось.
Вот уже семь лет мы с Егором были женаты, и все это время оба не теряли надежды. Тем более что врачи, сколько бы клиник мы не обошли, говорили одно и тоже. Мы оба здоровы, нужно просто подождать...
И вот буквально недавно случилась очень странная вещь. Моему мужу пришло сообщение в социальных сетях от одной женщины, которая являлась подругой некоей Оксаны Ткаченко. Женщина писала, что эта самая Оксана недавно умерла, и у нее осталась пятилетняя дочь. Девочку звали Катя, ее фото прилагались к посланию. А далее в письме было написано то, что отцом малышки является мой муж Егор!
Когда пришло сообщение, мы с Егором вместе сидели возле его ноутбука и выбирали на сайте мебельной компании новый диван. Как я и говорила, наши отношения с мужем очень близкие и доверительные, так, по крайней мере, мне казалось до этого письма. Поэтому-то мы и читали послание сообща, и наши лица вытянулись одновременно. На моем лице было написано недоумение и растерянность, а на лице мужа все то же самое, но все же с едва заметным нотками испуга.
— Егорка, ну-ка признавайся, когда это ты так сходил налево? — полу смехом спросила я.
Муж покрутил головой из стороны в сторону, но с ответом замешкался, поэтому я снова спросила:
— А что это тогда? Не может же эта женщина написать совершенно незнакомому человеку подобное. Ты знаешь, о ком идет речь?
Егор сдвинул брови. Подобный жест у него означал не процесс задумчивости, как у других людей, а то, что он про себя пытается подобрать слова, прежде чем ответить.
— Егор, я жду, — я скрестила руки на груди и посмотрела прямо в глаза мужа.
— Я знаю..., знал Оксану. Но не так чтобы у нас с ней мог быть ребенок, — выдавил наконец муж.
— Когда это ты ее знал?
Я ничего не понимала. Все знакомые у нас были общие. Коллег по работе Егора я тоже знала. Кого-то заочно, а кого-то даже в лицо. Мы постоянно разговаривали друг с другом, считая это залогом семейного счастья и дружбы, и не любили секретов. Это было нашим общим желанием поскорее прийти домой и рассказать друг другу, что с нами произошло за этот день. А ни о какой Оксане Ткаченко я слыхом не слыхала!
Я попыталась вспомнить события, что происходили с нами примерно шесть лет назад, когда, по логике, Егор мог стать отцом этой девочки. И тут, конечно же, на память мне пришел один случай. Один единственный раз, когда мы с Егором расставались на целую неделю!
— И? — спросила я, желая услышать все из уст самого мужа.
Егор вздохнул, прежде чем посмотреть мне в глаза и подтвердить мою догадку.
— Помнишь, я уезжал к другу моего отца, Степану Ильичу?
Я кивнула. Сердце как-то нехорошо подпрыгнуло в груди, страшась услышать продолжение рассказа Егора.
— Эта Оксана его приемная дочь.
— И что, у вас случился кратковременный роман?
Я еле выдавила эти слова, не желая даже произносить вслух подобное предположение.
— Нет. Но она крайне этого желала. Я и уехал оттуда раньше, чем собирался, потому что устал от ее домогательств.
— Каких домогательств?
— Марина! Ну каких? Обычных. Лезла ко мне эта Оксана, чуть ли не подкарауливала на каждом шагу.
— У нее что, болезнь какая-то? Типа нимфомании?
— Я не знаю. У меня, знаешь ли, не было желания выяснять.
— Егорка, ты у меня, конечно, супер мага, красавчик и все такое, но я все равно не понимаю, как такое может быть, если только ты сам не давал ей повода для такого поведения.
— Не давал я никакого повода! Мы с тобой были женаты всего год, и я, знаешь ли, как-то еще даже не успел в полной мере насытиться всеми прелестями семейной жизни!
— А теперь значит уже насытился? — усмехнулась я.
— Марина, хватит!
Егор укоризненно посмотрел на меня.
— Я думаю, что как раз то, что я так отзывался о тебе и о нашей счастливой жизни, и сыграло злую шутку. Девушка просто позавидовала тебе.
— Ух ты! Не знала, что ты у меня такой красноречивый! Ладно. И что было дальше?
— Ничего. Я выполнил просьбу своего отца, передал письма, что папа оставил для Степана Ильича перед своей смертью, и уехал. Хотя Степан Ильич просил погостить у него подольше, чтобы иметь возможность расспросить меня о моем папе. Ты знаешь, что они долгое время были в ссоре.
— Хорошо, Егор. Допустим, ты говоришь правду. Но зачем тогда Оксана выдает свою дочь за твоего ребенка? Выдавала, — поправила я себя, вспомнив о том, что человека уже нет в живых.
— Этого я не знаю. Мало ли, что у нее там в голове.
— И что же ты собираешься делать со всем этим? И, кстати, почему ты не рассказал мне про эту Оксану и о том, как она воспылала к тебе такой страстью?
Муж опять вздохнул, но на этот раз не смотрел на меня, опустив взгляд куда-то в пол.
— Я подумал, что это тебя может расстроить. Мы так мало времени были женаты на тот момент, что я не хотел ничем омрачать наши светлые отношения.
— Что-то скрывая от меня, ты уж точно не сделал лучше для наших отношений. Расскажи ты об этом тогда, мы бы вместе посмеялись над этим сейчас и все. А теперь...
— А теперь я считаю, что тоже нужно просто посмеяться и все.
Егор уже начал строчить обратное сообщение, и я невольно наблюдала за тем, как на экране появляются строчки. «Добрый день! — писал Егор. — Боюсь, вы что-то напутали или стали жертвой того, что Оксана говорила вам неправду обо мне. У нас с ней не было никаких отношений, и я физически не могу быть отцом девочки. Мне крайне жаль, что малышка осталась без матери, но я уверяю вас, что отцом ребенка является другой человек». Егор, не задумываясь и не перечитывая напечатанный текст, щелкнул по кнопке «отправить» и с довольным видом скрестил руки на груди.
Ответное сообщение пришло буквально сразу, как будто та женщина уже заготовила его заранее. «Оксана говорила, что вы будете все отрицать, и поэтому я сейчас не удивлена, — писала женщина, которую звали Анна. — Хочу сказать вам только одно, если в вас есть хоть капля человечности, подумайте о том, что ждет ребенка. Катю отправят в детский дом. И это при живом отце, который к тому же, судя по фотографиям в соцсетях, сделанным в разных частях света, вовсе не бедствует!». Это Анна намекала на то, что мы с Егором много путешествуем, что было на самом деле правдой. Детей у нас не было, вот мы и скрашивали свой досуг. Целый год копили деньги на то, чтобы отправиться куда-то, где мы еще не были.
Далее наша собеседница писала, что родители Оксаны, то есть ее мать и отчим Степан Ильич, старинный друг папы моего мужа, умерли во время вспышки эпидемии ковида, изрядно покосившей ряды людей их возраста. Таким образом, у ребенка не было живых родственников, способных позаботиться о ней.
Егор, несмотря на все мои увещевания, отказался что-либо еще отвечать на это. Написал только еще раз, что ему очень жаль, но добавить к выше сказанному ему нечего. После этого муж захлопнул крышку ноутбука и категорично заявил, что тема закрыта. В мире, мол, немало сумасшедших, подобных этой Оксане и ее подруге (потому что неизвестно еще, по просьбе умершей та написывает ему или по собственному желанию). А также на этом свете, к сожалению, немало детей сирот, и всем помочь мы с ним все равно не сможем.
Я еще несколько раз возвращалась к этому разговору. Предлагала мужу поехать в тот город и разобраться во всем, но Егор был категоричен. Он сказал, что я имею право обижаться на него только за то, что он не рассказал мне тогда о приставаниях Оксаны, но это не такое уж большое преступление, чтобы портить наши отношения.
Безусловно, муж был прав. Но на фоне очередных нагрянувших месячных, унесших с собой еще одну часть моей надежды, я словно сошла с ума. Я сказала Егору, что если он не разберется со всем этим, то я не смогу жить спокойно, и в конце концов в наших отношениях появится трещина. Что, собственно, и случилось. За последнюю неделю мы так отдалились друг от друга, что сегодня я, не сказав ничего Егору, рано утром сбежала из дома. Я торопилась успеть на проходящий поезд, следовавший в тот город, где жила девочка Катя, что, по утверждению чужой, незнакомой мне женщины, являлась дочерью моего мужа.
Я написала Анне, уже сидя в поезде, и почему-то она ничуть не удивилась. Анна ответила, что страшна рада тому, что я решилась приехать, и пообещала встретить меня прямо на вокзале.
Едва я сошла с поезда, сзади меня окликнули.
— Марина, это же вы?
— Да. Как вы меня узнали?
Анна, а это была именно она, пожала плечами.
— Догадалась. Пойдемте, я на машине.
Мы направились к автостоянке, и по дороге женщина говорила без умолку.
— Понимаете, я бы и сама забрала Катю. Но мой муж против. У нас у самих трое детей, и младшему из них всего два года. Муж устает, на его плечи ложиться слишком много. А так вы не думайте, Катя, она очень спокойная девочка, с ней никаких проблем не будет.
— Вы так говорите, как будто я приехала забрать девочку, — печально усмехнулась я. Вообще-то в мои планы больше входило выяснить всю правду, о чем я, собственно, и сообщала до этого Анне.
— Да, да. Я все понимаю, — поспешно проговорила моя собеседница.
Анна довезла меня до отеля, где я через интернет забронировала номер, и мы договорились встретиться вечером. Пока же мне предстояло придумать, как объяснить свой поступок мужу, который уже буквально оборвал мой телефон.
Не спеша, распаковав вещи, я наконец решилась и позвонила Егору.
— Повтори еще раз, где ты сейчас? — металлическим голосом переспросил муж, когда я сказала ему, где нахожусь. — Ты меня разыгрываешь? Это очередной способ поиздеваться надо мной, как ты это делала всю прошедшую неделю?
— Нет, Егор. Я на самом дела приехала сюда. Мне необходимо разобраться во всем, и я это сделаю. Пойми ты наконец, нельзя просто так игнорировать такие вещи. Мы не сможем потом жить спокойно. Я точно не смогу. Это постоянно будет стоять между нами.
— Господи! Марина! В жизни чего только не случается, и наша с тобой жизнь не исключение. Зачем так реагировать? Тем более ехать куда-то, как будто мы живем в прошлом веке. Раз уж тебе так приспичило, можно было попытаться найти доказательства и из дома.
— Но ты не желал ничего делать. А для меня было невыносимо бездействие.
— И что ты собираешься там выведывать?
— Пока не знаю. Для начала поговорю с Анной и..., и я намерена увидеться с ребенком.
— Что? Зачем?
— Не знаю. Мне это нужно.
Мы еще немного потолкли воду в ступе, так и не придя к взаимопониманию. Под конец разговора Егор стал каким-то задумчивым, и я списала это на то, что муж устал со мной спорить.
— Пока. Буду держать тебя в курсе, — попрощалась я с мужем и, уже повесив трубку, вслух добавила: «Если тебе это нужно, конечно».
Некоторое время спустя мы с Анной встретились в парке, расположенном неподалеку от отеля, где я остановилась.
— Не знаю, Марина, смогу ли я вам чем-то помочь, — заговорила Анна, едва мы присели на свободную скамейку, — дело в том, что я не была знакома с Оксаной в то время, когда они могли встречаться с вашим мужем. Мы познакомились немного позже, когда у Оксаны уже был ребенок. До болезни она никогда не говорила об отце девочки. Я знала только, что он женат, и поэтому они не могут быть вместе.
— А как Оксана умерла, что с ней случилось?
— Опухоль мозга. Обнаружили уже на последней стадии. Оксана, знаете ли, не любила обращаться в больницы. Шутила, что при виде иглы она падает в обморок, — Анна немного помолчала, задумчиво глядя вдаль, а потом продолжила, — перед самой смертью она больше всего беспокоилась за судьбу своей дочери. Оксане была невыносима мысль о том, что ребенок отправится в казенное помещение. Катя плохо привыкала даже к детскому саду, девочка не любит находиться среди множества других детей, она немного застенчива.
— А где сейчас ребенок?
— Пока Катя живет у нас. Я сказала органам опеки, что отец ребенка должен вот-вот приехать, и тогда он уже займется всем необходимым.
— А я могу ее увидеть? — с замиранием сердца спросила я.
— Да, конечно. Только давайте уже завтра. Я постараюсь как-нибудь морально подготовить ребенка. Катя замечательная девочка, но она очень ранимая.
Анна еще некоторое время говорила о дочери своей подруги, рассказывая обо всех ее привычках и предпочтениях. Не знаю, для чего она делала это, но под конец нашего разговора мне уже не терпелось познакомиться с девочкой. Я как будто почувствовала в ней родную душу, потому что ребенок напоминал мне меня саму. Я тоже в детстве не любила посещать детский сад, и именно потому, что собственная стеснительность мешала мне находиться в обществе других детей. А еще я также как Катя, любила раскрашивать картинки, и, как бы это не выглядело глупо, я до сих пор, случается, покупаю себе раскраски и по вечерам разрисовываю подолы на платьях принцесс.
Рано утром в дверь моего номера постучали. Я еще успела подумать, что если это уборка номера, то в этом отеле странное представление о гостеприимстве.
За дверью стоял Егор.
— Как ты здесь оказался? — потирая глаза, спросила я.
— Самолеты на свете существуют, — пробурчал муж и, ни слова не говоря, вошел в номер. Оглядевшись вокруг, Егор посмотрел на меня долгим проникновенным взглядом. От этого взгляда внутри меня возникла какая-то щекотка, как будто мы давно не виделись, и я ужасно соскучилась по мужу.
— Ты тут одна? — спросил Егор.
— А с кем? — удивилась я.
Егор не ответил. Подошел ко мне вплотную и, обняв, принялся меня целовать так, будто тоже успел соскучиться. Эти страстные поцелуи в номере отеля в чужом городе были в тот момент настолько неуместны, что с каждой секундой становились все более пылкими. «Скорее всего, — успела подумать я перед тем позабыть обо всем на свете, — наши отношения до этого впервые находились под угрозой, вот и результат теперь налицо. Мы оба боялись потерять друг друга. Это было равносильно, как остаться без второй ноги. Никто же не пожелает добровольно становиться хромым?!
— Верь мне, Марина, — прошептал после всего запыхавшийся муж, — для меня это важно.
Я посмотрела в его глаза, все еще наполненные страстью, и кивнула.
— Я верю.
На самом деле, в тот момент во мне больше не осталось сомнений насчет Егора. Я очень хорошо его знала, наверное, даже лучше, чем саму себя. Потому что (и стоило в этом уже признаться!) я приехала сюда не за разоблачением своего мужа. Я приехала за ней, за маленькой сиротой, застенчивой девочкой по имени Катя!
В назначенное время мы вместе с мужем стояли возле дверей квартиры Анны. Коленки немного подрагивали, но крепкая ладонь Егора, сжимавшая мою руку, придавала сил.
— Ой, Егор, и вы здесь! — воскликнула Анна, хотя на ее лице как будто бы и не было особого удивления. — Проходите, пожалуйста. Я сейчас позову Катю.
Мы нерешительно зашли внутрь квартиры. Здесь царил такой приятный хаос, какой бывает только в многодетных семьях. На самом деле, к примеру, у нас в квартире, где никогда не было детей и поэтому царил какой-то почти стерильный порядок, в сравнении со всем этим было гораздо менее уютно.
Через минуту в комнату вошла Анна. Она держала на руках маленького мальчика, а за ними следовало сразу трое детей, две девочки, точные копии хозяйки, и миниатюрная брюнетка, чьи фото мы с Егором уже видели на экране ноутбука.
— Здрасте, — проговорила самая старшая девочка лет десяти-одиннадцати. Затем она же смело протянула нам навстречу свою маленькую ручонку и мы с Егором, переглянувшись, с улыбкой по очереди пожали ее.
— Вот вам ваша Катя, — сказала вторая дочка Анны и подтолкнула вперед нерешительно стоявшую в сторонке Катю.
— Привет, я Марина.
От растерянности я тоже протянула навстречу Кате свою руку. Девочка подошла ко мне и, посмотрев на меня своими серыми глазами, доверчиво вложила маленькую ладошку в мою. Затем она перевела взгляд на Егора и полезла в карман своих джинсов.
— Это тебе, — девочка протянула Егору смятый листок бумаги.
— Спасибо, — улыбнулся Егор и взял из ее рук бумажку.
— Это от мамы, — добавила девочка, немного смутившись, — она сказала отдать тебе, когда ты придешь.
— Тогда спасибо, что сохранила это письмо для меня, — нашелся Егор, складывая листок в свой карман. — Я попозже прочитаю, хорошо?
Катя кивнула и даже как будто немного расслабилась.
— Ну вот и хорошо, — сказала Анна, — а теперь предлагаю всем выпить чая, у меня по этому случаю есть яблочный пирог.
Не могу передать, в какой душевной атмосфере мы провели тот вечер. Дети Анны вели себя настолько открыто, что вскоре их веселость передалась и нам с мужем. Мы много шутили, рассказывали забавные истории из своей жизни и выслушивали всех детей. А они, дети, оказывается, если их внимательно слушать, порой говорят очень даже любопытные вещи. Иногда даже заставляющие задуматься над тайнами мироздания, ни больше ни меньше.
К концу вечера Катя уже перестала смущаться нас, а когда мы прощались, девочка спросила:
— А когда вы снова придете?
— Завтра, — не сговариваясь, ответили мы с Егором.
Вернувшись в отель, мы еще некоторое время не решались прочитать послание Оксаны. А потом сели на кровать и, обнявшись, стали читать строчки по очереди. Листок был исписан мелким, плохо разборчивым почерком. «Егор и Марина, — так начиналось это письмо, — я сразу же хочу попросить вас..., нет, не о прощении. Это слишком глупо в моем положении. Я прошу вас поделиться вашей любовью с моей дочерью! Я знаю, вы способны на это! Мало кто может похвастаться тем, что есть у вас. Чаще люди страдают от отсутствия взаимопонимания и любви, поэтому основная масса жителей нашей планеты проводит время в склоках и мелочном выяснении, кто прав, кто виноват. Стоя на пороге смерти, тщетность такого бытия более ощутима. Поэтому я знаю, о чем говорю. Когда я впервые встретила Егора, я позавидовала этому вашему чувству. У меня было одно желание — отобрать его, забрать себе, как некую драгоценность! Глупо и нелепо выглядели мои попытки присвоить себе чужое. Ведь дело не только в самом Егоре, которого я тогда безуспешно пыталась завоевать. Дело в вас обоих! Признаюсь, я не могла удержаться, чтобы не следить за вашими жизнями, насколько это возможно, со страниц социальных сетей. Но даже там, на безликих, казалось бы, фото можно было разглядеть всю глубину вашей привязанности. Поэтому, когда я узнала, что моя дочь скоро останется сиротой, я уже больше всего на свете желала, чтобы вы взяли ее к себе. Я знала, что у вас нет своих детей, и это давало мне надежду на то, что вы, возможно, согласитесь. Я попросила свою подругу после моей смерти написать Егору. Я сказала Анне, будто Егор и есть тот женатый мужчина, от которого я родила Катю. Настоящий отец Кати, чтобы вы знали, сущий подонок, и я не имею ни малейшего желания, чтобы он каким-то образом участвовал в судьбе моей дочери. Пока мы с ним встречались, он клялся в любви и мне, и одновременно своей жене. А узнав о том, что я беременна, на коленях умолял меня сделать аборт. Когда же я отказалась, он заявил, что никогда не разведется и чтобы я его больше не беспокоила. Что я и делала все эти годы. Скажу вам прямо, выдав Егора за отца Кати, я не надеялась на него самого. Моя надежда была только на Марину. Я рассчитывала на то, что ты, Марина, захочешь разобраться во всем, а узнав мою дочь и прочитав эти строки, твое сердце дрогнет, и ты уже не сможешь остаться в стороне. Любящие люди не могут быть жестокосердными. Любовь этого не терпит. Умоляю вас, возьмите ее к себе и, если у вас получится, подарите моей дочери шанс на счастливую жизнь!».
Долгое время после прочтения письма, которое написала обреченная на смерть молодая женщина, мы с мужем сидели, крепко сцепив руки. За окном уже давно стемнело, но мы не замечали этого. У нас была одна на двоих задача, мы принимали верное и, что ни говорите, ответственное решение...
Никогда после этого я не осуждала Оксану за ее странный поступок. Материнское сердце всегда заботится об одном — о благополучии собственного ребенка. И неважно, на какие изощрения идет мать в попытке сделать своего ребенка чуточку счастливее. Теперь и мне знакомо это чувство, ведь в нашей с Егором квартире давно уже поселился тот самый чудесный хаос, который бывает только в многодетных семьях.
После того как мы удочерили Катю, а оформление всех бумаг заняло довольно много времени, у нас с мужем родился первый сын. Его мы зачали тогда в отеле, и это не подлежит сомнению. Второй наш сын родился, когда Катюша пошла в первый класс. Тяжелое было времечко, скажу я вам, но мы со всем справились.
А главное...
Главное, мы справились с ролью приемных родителей!
Катя зовет меня мамой, а Егора папой — вот что для нас самое важное!.............😌🙏🙏💗🧑🤝🧑
Автор: Юферева С.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2