Предыдущая публикация
Кая Каллас: у нас есть много куда более серьезных проблем, чем лишение граждан РФ права голоса
Почему правительство не сдержало обещания и отказывается от освобождения средней пенсии от подоходного налога, собирается ли Эстония посылать своих военных в Украину, зачем снова подняли тему приостановки права голоса на выборах для граждан России – на эти и другие вопросы в студии Радио 4 ответила премьер-министр Кая Каллас.
Кая Каллас. Автор: Priit Mürk/ERR
- Почему правительство отказывается от одного из важнейших обещаний в рамках коалиционного соглашения – не облагать подоходным налогом среднюю пенсию по старости?
- Во-первых, освобождение пенсий от подоходного налога отменило правительство Юри Ратаса, а мое правительство его вернуло. То есть освобождение от "налогового горба" мы начали с пенсионеров. Если с 2025 года налоговый горб исчезнет для всех, то у всех будет равное освобождение от подоходного налога, при этом пенсии у нас растут стремительно.
В прошлом году пенсии выросли на 17,6%, в этом году – на 10,6%. Если взглянуть на дальнейший прогноз, то в 2025 году средняя пенсия будет составлять 826 евро, в 2026 году – 872 евро, в 2027 году – 911 евро и в 2028 году – 949 евро. Не облагаемый подоходным налогом минимум останется для пенсионеров более высоким, чем для работающих людей, мы заморозим его на отметке 774 евро. Это означает, что по сравнению с подоходным налогом лиц трудоспособного возраста пенсионеры будут платить все же меньше.
- Но все-таки они будут платить!
- Да, но все-таки это очень мало. Например, если в 2025 году пенсия вырастет до 826 евро, то с нее придется уплатить 11 евро подоходного налога в месяц. С зарплаты такого же размера придется уплатить 21 евро, то есть пенсионеры в любом случае будут в более выгодном положении. По сути, большинства пенсионеров этот подоходный налог не коснется. Почему мы стоим перед такой проблемой? У нас действительно чрезвычайно сложная ситуация с бюджетом, мы должны делать дополнительные инвестиции в оборону страны на более чем 400 миллионов евро в год. Это то, на что мы тратим очень много.
Как я говорила, пенсии у нас стремительно растут, число пенсионеров растет, расходы для госбюджета растут по экспоненте, и они нам просто не под силу. На самом деле мы изменяем систему подоходного налога, чтобы она снова была равной и справедливой, одинаковой для всех. Исключения в этой сфере уже не так необходимы, как это было раньше, когда налоговый горб больнее всех наказывал работающих пенсионеров.
- Планы по увеличению штрафов и пошлин выполняют те же функции латания дыр? Адвокат Карри Гинтер говорит, что нет никаких доказательств того, что из-за повышения штрафов люди будут вести себя более законопослушно. Лидер Isamaa Урмас Рейнсалу считает, что это отражает отчаяние правительства при латании дыр в госбюджете. Мы не про безопасность думаем, а про дополнительные доходы?
- Во-первых, очень смешно, что Рейнсалу, который неоднократно пытался поднять штрафы и был в этом деле заводилой, теперь против этого. Видимо, нахождение в оппозиции влияет на позицию. Возвращаясь к вопросу: совершившие проступок создают расходы для государства, производство по этим делам стоит денег, их берут госбюджета, то есть из кармана всех тех налогоплательщиков, которые ничего не нарушают. Деньги все же следует брать у тех, кто нарушает закон. Речь идет о мере воздействия. Просто сейчас штрафы не покрывают даже расходы на производство, то есть если кто-то нарушает закон и приходится возбуждать производство, то за это должен платить кто-то другой.
Теперь учет денег будет более гибким, чем до этого. Если сейчас минимальный штраф за проступок составляет три штрафных единицы, то в дальнейшем штраф можно будет назначать и в размере одной штрафной единицы. Это значит, что минимальный размер штрафа вместо 12 евро будет составлять 8 евро. Максимальная сумма штрафа достигнет 2400 евро. То, какие штрафы следует назначить за тот или иной проступок, будет решать тот, кто ведет производство по делу. Им эта гибкость тоже очень нужна, ведь мы не хотим наказывать просто ради наказания.
Если вы не хотите платить штрафы, то не нарушайте закон! Того же нельзя сказать о налогах или госпошлинах, которые вы просто должны платить. Повышение госпошлин тоже связано с расходами, которые возникают в связи с этими процедурами. Их стоимость не была пропорциональна размеру пошлин.
- Возникает стойкое ощущение, что у нас постоянно говорится о том, как найти новые источники доходов, но при этом крайне мало слышно об урезании расходов государства и уменьшении бюрократии.
- Да, и когда мы выдвигали эти предложения по урезанию расходов, то им точно так же противостояли. В оппозиции очень легко быть против налогов, против сокращений и в то же время говорить, что все пособия нужно поднимать. Например, у нас были очень большие семейные пособия, которе мы стали сокращать.
- Ну извините, это же детские пособия!
- Но это деньги налогоплательщиков, которые платит каждый. Эти пособия очень большие по сравнению с другими странами.
- Когда мы говорим о сокращении государственных расходов, то в сознании большинства предстают не детские пособия, а такие картины: вот в министерстве работает 100 человек, а могло бы остаться 80.
- Это опять же интересно. В прошлом году мы сократили количество чиновников более чем на 500 человек. Мне немного смешно, что те же люди, которые говорят, что зарплаты учителям, спасателям и полицейским нужно повышать, недовольны тем, что в государственном секторе повысились зарплаты.
В Эстонии насчитывается около 700 000 трудозанятых лиц, из них 120 000 работает в государственном секторе. Из них 42% являются учителями, учеными и работниками системы образования. Вторая по величине часть – это социальные работники, работники здравоохранения, медсестры, врачи – это 24%. Далее идет сфера внутренней безопасности, это 8%. Государственная оборона — тоже где-то 8%. Небольшая сумма идет на сферу культуры. В итоге 85% тех людей, кто получает зарплату от государства – это как раз те, о ком говорят, что их зарплаты необходимо поднимать.
Чиновников, про которых говорят, что их должно быть меньше, на самом деле очень мало на фоне всех тех, кто получает зарплату от государства. Опять же, учителей у нас мало, могло бы быть больше, спасателей и полицейских мало, их зарплаты могли бы быть выше. Точно так же работников здравоохранения, медсестер – всех тех, кто получает зарплату от государства. Но опять же: мы уменьшили число чиновников, мы предпринимали разные шаги, чтобы cократить бюрократию и будем предпринимать такие шаги и в дальнейшем.
Сейчас у нас в трех министерствах начался процесс ревизии бюджета, т. е. они очень детально изучают все свои рабочие процессы. Например, у Министерства социальных дел на сотнях страниц указаны те вещи, которые можно пересмотреть. Но пройдет ли это все так просто? Скажет ли общественность, что это очень хорошая идея? Не скажет. Мы уже наблюдали это с теми сокращениями, которые мы делали в 2021 году. К примеру, сокращение оркестров вызвало большое недовольство.
- Ответ на предыдущий вопрос показал, что у коалиционных партнеров бывают очень разные взгляды на проблемы. Я как раз хотел спросить про Лаури Ляэнеметса: вы не в курсе, что он имел в виду, говоря, что коалиция готовится к введению ступенчатого налогообложения? Правда, он сделал оговорку, что реформисты и Eesti 200 называют это иначе. Что вообще можно называть ступенчатым налогообложением, когда как раз таки ступень в виде "налогового горба" со следующего года собираются ликвидировать?
- Такой же вопрос возник у и меня. На самом деле у нас была пресс-конференция правительства, где министр объяснял, что не обсуждал это ни с нами, ни с Eesti 200, ведь он сам очень хорошо понимает, что мы только что отменили прогрессивный подоходный налог, налоговый горб, который был с разными ступенями. И прежде всего эта система наказывала учителей, спасателей и полицейских, которые находились посередине. Партия реформ не будет снова вводить ступенчатый подоходный налог. Кстати, что интересно: многие люди, согласно исследованиям, вроде бы поддерживают прогрессивный подоходный налог. Поскольку почему-то все они думают: "Налогообложение богатых? Да, конечно!". Но не подозревают при этом, что они и есть эти "богатые", которых будут облагать более высоким налогом. Если этот план реализуется, как это было с налоговым горбом, и выяснится, что учителя, спасатели и полицейские оказались теми самыми "богатыми", которых облагают более высоким налогом, то так активно поддерживать эту идею люди уже не будут. Но наше правительство не собирается так поступать.
- То есть никакого секретного плана, на который мог намекнуть Ляэнеметс, нет?
- Нет, этого нет.
- В последние недели было много разговоров вокруг заявления французского президента Макрона о возможной отправке западных военных в Украину. Вы сначала категорически заявили, что наши солдаты туда не поедут, потом высказались уже не столь однозначно. Поясните, пожалуйста
- Тут возникла некоторая путаница из-за терминов, используемых в английском языке. На самом деле я могу заверить, что никто там на встрече не говорил об отправке сухопутных войск в Украину. И президент Макрон в том числе. Разговор был о том, что тренировать украинских солдат было бы эффективнее на территории Украины. Мы также обсуждали то, о чем я говорила после этой встречи: важно сфокусироваться на том, о чем мы договорились. А договорились о том, что мы будем искать за пределами Европы боеприпасы, которые мы могли бы купить, и обеспечим для этого финансирование, чтобы отправить снаряды в Украину.
Что мы могли бы еще сделать, чтобы помочь Украине? Мы обсуждали также то, могут ли военные и представители разных стран эффективнее помогать Украине, и, по-моему, все эти обсуждения должны быть открытыми. В чьих интересах, чтобы мы сказали очень четко, что вот этого или этого мы делать точно не будем? Это в интересах России. Россия хочет получить от нас какое-то подтверждение, что вот этого мы точно делать не будем.
Мы должны понять, чего боится Россия – Россия боится вступать в войну с НАТО. Конечно, мы тоже не хотим этой войны, но мы понимаем, что Россия страшится, что мы всячески помогаем Украине. Поэтому нам не нужно давать России четкие подтверждения того, что мы будем делать, а что нет. Важно, чтобы все поняли, что Украина не может проиграть эту войну, она должна победить в этой войне, потому что в противном случае под угрозой будет вся архитектура европейской безопасности.
- Как раз на этой неделе, в четверг и в пятницу, вы отправляетесь в Брюссель на заседание Европейского совета, где важнейшими для Эстонии темами будут поддержка Украины и укрепление обороноспособности Европы. Какие проблемы могут возникнуть на встрече в верхах?
- Прежде всего, мы должны двигаться вперед в плане использования замороженных активов. Приятно осознавать, что непосредственно перед Европейским советом Еврокомиссия выдвигает свои предложения относительно того, как использовать доход, получаемый с этих активов. Это первый шаг в правильном направлении. Мы, несомненно, хотели бы большего, именно по той причине, что мы хотим послать очень четкий сигнал России, а кроме того сократить финансирование российской военной машины.
Второе – прогресс в вопросе санкций. Опять же, мы предлагаем эмбарго на любую торговлю с Россией, т. е. чтобы через Россию не проходил транзит. Если вы на самом деле хотите экспортировать машины в Кыргызстан, то делайте это через другие страны, а не через Россию, потому что у нас есть большие подозрения, что груз не достигает пункта назначения, так как в действительности предназначен для России. И это важно по той причине, что мы должны сплотить свою энергию и усилия. Если кто-то думает, что тот факт, что он на этом кое-что заработает, не так уж повлияет на все картину, то на самом деле большая картина собирается из маленьких частей. Поэтому вклад каждого важен.
Что касается обороны, то Европейский фонд мира выделяет Украине 5 миллиардов. И мы, несомненно, продолжим обсуждение планов развития оборонной промышленности Европы, которые предложила Европейская комиссия. Я считаю, что это очень важно для нас.
- Сопротивление Венгрии в вопросе предоставления помощи Украине удалось преодолеть окончательно или возможны сюрпризы?
- Хороший вопрос. Сейчас кажется, что cогласие достигнуто, но всегда возможны сюрпризы, и на Европейском совете Венгрия может, конечно, сделать какой-то ход. Сейчас об этом, правда, неизвестно.
- Но пока что, накануне заседания Европейского совета, никаких тревожных сигналов нет?
- Нет, не было.
- Не обойдем стороной и тему предстоящих выборов в Европарламент. Вы отказались становиться ведущим кандидатом от европейских либералов. Вы вообще не будете баллотироваться?
- Да, от места ведущего кандидата я действительно отказалась именно для того, чтобы избежать давления внутри государства, хотя это большое признание для Эстонии, и у меня была бы возможность более широко представлять позиции Эстонии в больших дебатах. Но я не планирую выдвигать свою кандидатуру на выборах в Европейский парламент, я продолжу работать на посту премьер-министра, и поэтому я не взяла на себя эти дополнительные обязательства.
- Политолог Пеэтер Тайм в нашем эфире высказал предположение, что вы не баллотируетесь в Европарламент, потому что боитесь с треском провалиться – у вас популярность низкая.
- Это не соответствует действительности. У меня есть очень верные избиратели, и если смотреть на рейтинги, то многое зависит и от постановки вопроса. Почему-то сейчас вопрос задается так: "Кто недоволен?". Но если взять, как это обычно было, рейтинг премьер-министра, то эти проценты были более высокими, чем обычно у премьер-министров. Если сравнивать с премьер-министрами в других странах, то в сложные времена сложно сохранять популярность.
- Недавно в авторитетном европейском издании Politico вышла статья, где говорилось, что восточноевропейские страны опасаются, что их отодвинут в сторону при кадровых перестановках в ЕС и НАТО. Их представители лишь в редких случаях занимали высокие посты, хотя являются членами ЕС и НАТО уже два десятка лет. Почему так?
- Да, это странно, ведь несмотря на то, что в Европейском союзе и НАТО должен соблюдаться географический баланс, почему-то этого нет. Мы являемся членами этих организаций уже больше 20 лет. У нас есть очень умные и очень хорошие кандидаты, которые подходят на ту или иную должность. Я сама проводила кампании для многих, но почему-то политики Центральной и Западной Европы имеют более разветвленную сеть поддержки, чем мы. Нам предстоит проделать еще много работы, чтобы у нас возникла такая же сеть поддержки, как, например, у представителей Нидерландов или Бельгии.
- При этом сейчас, когда активно обсуждалось, что Кая Каллас могла бы занять один из высоких постов, вы сами от всего этого открестились.
- Неплохая постановка вопроса! Сейчас мы говорим о том, чтобы быть кандидатом. Кандидат – это не должность, ты просто будешь участвовать в дебатах с теми, кто также выдвинул кандидатуру на пост председателя Европейской комиссии. Уже ясно, что европейские либералы добьются такого сильного результата, чтобы претендовать на данный пост. Это место обычно разыгрывается между консерваторами и социал-демократами, один из них его и получает. Сейчас эту должность занимает Урсула фон дер Ляйен из Европейской народной партии.
Быть кандидатом означает, что ты участвуешь в дебатах, так как все партии назначают своего представителя, но это не означает автоматически, что ты получишь ту или иную должность. Конечно, мне говорили и то, что если у нас действительно возникнет возможность получить какое-то очень высокое место, то ты все же должна подумать об этом, но сейчас такого предложения нам никто не делал. Поэтому нет смысла об этом говорить.
- После упомянутой статьи в Politico произошел забавный случай. В публикации некий анонимный еврочиновник заявил, что кандидатура Каи Каллас на роль главного дипломата ЕС "остается чувствительной" в некоторых европейских столицах. "Я не вижу, как Франция и Германия согласятся на это. Мы что, реально назначим на этот пост человека, который любит есть русских на завтрак?" – сказал источник Politico. После чего вы даже выкладывали в соцсетях фотографии своего завтрака, чтобы показать, что в тарелке нет русских.
- Продолжая в том же ключе, если послушать последние высказывания Макрона, то кажется, что и он стал есть русских на завтрак. Но это было, конечно, достаточно язвительно сказано, поэтому я и решила так пошутить. И получила также очень смешные комментарии к своему посту. Я написала в Твиттере: "Вот, смотрите, это мой завтрак, я не ем русских на завтрак". На что последовали комментарии, что на самом деле я еще и ведьма и обратила русских в чернику.
- В какой стадии находится сейчас ваш конфликт с Андрусом Ансипом? Он будет баллотироваться в списке Партии реформ на европарламентских выборах?
- У нас демократия, и у нас в партии проходят демократические выборы. Несомненно, Андрус Ансип выдвинет свою кандидатуру, окажется в избирательном списке и будет участвовать в выборах в Европейский парламент. Я выразила свою позицию: мне кажется, что в Европарламент следует выбирать людей, которые действительно по существу будут работать со всеми этими директивами и регуляциями, к которым имеют претензии наши предприятия.
Я выполняла эту работу в Европейском парламенте. Именно в комитете по внутреннему рынку, комитете по промышленности и энергетике. Там ты должен всегда спорить и ставить вопросы, которые касаются малых и микропредприятий, поскольку если какой-то работник в такой фирме занят отчетностью, то он не может в это время делать ничего другого. В больших фирмах это бремя отчетности, может быть, так не ощущается, как в маленьких. То есть я хочу сказать, что мы не должны избирать тех людей, которые просто хотят это место для того, чтобы участвовать во внутригосударственной политике, мы должны избирать туда тех, кто за эту зарплату действительно будет выполнять ту работу, для которой был выбран.
- Сколько мест из отведенных Эстонии семи Партия реформ планирует получить? Глядя на ваши рейтинги, кажется сомнительным, что вы повторите результат пятилетней давности, когда получили два мандата.
- Да, надеяться на это было бы слишком оптимистично. Выборы в Европейский парламент – это то место, где люди очень четко выражают свое мнение и касательно внутригосударственной политики. Думаю, мы ощутим это на себе. Люди недовольны из-за тех решений, которые являются верными, но тяжелыми и непопулярными, и которые мы вынуждены принимать. Я уверена, что выборы в Европейский парламент это также отразят.
- Казалось, что тема приостановки права голоса граждан РФ на муниципальных выборах снята с повестки дня, о чем после того, как был подготовлен юридический анализ Министерства юстиции, в прямом эфире объявил генеральный секретарь Eesti 200 Игорь Таро. Почему сейчас вы снова сдуваете пыль с этой темы да еще и говорите, что надеетесь на поддержку в этом вопросе оппозиционных партий, Isamaa и EKRE?
- Во-первых, да, в коалиции мы хотели найти способ, как без изменения Конституции приостановить право голоса, пока Россия продолжает военную агрессию. Эксперты в Министерстве юстиции составили анализ, как это можно сделать. И его поддержали разные эксперты в области права за пределами Министерства юстиции. Однако это решение не было поддержано ни президентом, ни канцлером права. Президент сказал, что не провозгласит такой закон. Поэтому мы попросили провести другой анализ, как это сделать, изменив Конституцию. Для этого необходимо большинство в четыре пятых голосов в Рийгикогу, что больше, чем имеется у коалиции. И мы только недавно обсуждали, что с этим делать.
Предметом спора являются сроки изменения Конституции с учетом того, что поправки должны быть приняты за год до проведения выборов. На изменение Конституции уходит много времени. Один из партнеров утверждал, что у нас уже не хватит времени. Но это нужно еще изучить. Проблема в том, что у нас есть граждане России, которые могут отдавать голос и на российских выборах. У меня язык не поворачивается называть это выборами, ведь речь идет просто о повторном назначении диктатора, что никак не является демократическим процессом.
Об этом можно говорить отдельно. Я читала книгу о том, почему россияне вообще играют в этот спектакль, как будто они проводят выборы. Смысл в том, чтобы подорвать доверие к нашим выборам, я имею в виду демократическим выборам. Например, показать, что все выборы – это одно и то же, разницы нет. Но на самом деле мы же знаем, что это не так.
Те, кто подлежит обязательной мобилизации в России, могут выбирать местные самоуправления в Эстонии, которые потом выбирают президента. То есть они напрямую влияют на эстонскую политику. Хорошо, что недавно у нас вышел мониторинг интеграции, который показал, что позиция человека на самом деле не так уж связана с национальностью, и то, считаешь ли ты Эстонию своим домом и есть ли у тебя сильная государственная идентичность, не связано с гражданством. Мы должны учитывать и то, что это неразумно разрушать.
- Вы предвосхитили мою реплику по поводу мониторинга интеграции. Может, это еще одно доказательство того, что если это не находит единого понимания даже внутри коалиции, то не стоит распылять энергию, а все внимание надо направить на решение более насущных проблем?
- В этом плане я с вами совершенно согласна, но здесь важно понимать также то, что у каждой партии есть избиратели, которые настаивают на том или другом изменении. У нас было такое обещание, и мы думаем, что в итоге можем с этим делать. Но я с вами согласна, что у нас есть много куда более серьезных проблем, которые связаны с госбюджетом и всеми испытаниями, которые нам еще предстоят.
- Насколько вы погружены в столичные дела и политику на муниципальном уровне?
- Нет, этим я не успеваю заниматься. У таллиннского округа есть новый руководитель, и округ функционирует, я туда свой нос совать не буду.
- Недавно Пеэтер-Пяртель Пере заявил, что хочет голову Кылварта и работу Кылварта. Реформисты спят и видят, как они сместят Центристскую партию, которая 20 лет находится у власти в столице. И я все-таки спрошу у вас: назовите самое главное, что, по вашему мнению, не так с Таллинном? Что реформисты непременно сделали бы лучше?
- Я думаю, что первым серьезным упреком является то, что руководство столицы использует деньги налогоплательщиков для саморекламы. Если посмотреть, сколько уходит на коммуникацию у города Таллинна, то это 3 455 180 евро. Просто для сравнения: на зарплате у города Таллинна больше 70 работников по коммуникации, на зарплате у Тарту – четверо. 70 работников по коммуникации, зарплата которых 2000 евро в месяц. Это суммы, которые расходуют на саморекламу, не вкладывают во что-то действительно важное.
Когда была забастовка учителей, мы увидели, что Таллинн доплачивает учителям очень мало, в то время как другие самоуправления делают больше. Таллиннские учителя были самыми рассерженными, это они были на улицах. Я сказала тогда, что вам следовало бы протестовать перед Таллиннской мэрией. Но они этого не поняли, с учетом того, что город Таллинн платил бастующим зарплату, что не разрешено законом. Если вы платите 70 работникам по коммуникации, то вы не используете деньги налогоплательщиков так, как должны. Это один конкретный пример. Использовать деньги налогоплательщиков стоит не на саморекламу, а на решение существенных проблем.
- На прошлой неделе одной из самых обсуждаемых тем был конфликт министра юстиции с генпрокурором. Ваше видение этой ситуации?
- Во-первых, то, что такая ситуация возникла, крайне печально. В любом случае необходимо, чтобы прокуратура была независимой в своей работе, но в то же время, конечно, министр юстиции, в чью юрисдикцию входит прокуратура, должен иметь возможность задавать вопросы без прямого вмешательства в производство. Я говорила с обеими сторонами и выслушивала их взаимные претензии. По-моему, важно фокусироваться на конкретных претензиях или недостатках, то есть на том, как можно улучшить работу прокуратуры без угрозы для ее независимости.
- Вы сказали, что с обоими разговаривали. Урмас Рейнсалу тоже поговорил с обоими, и у него сложилось стойкое ощущение, что кто-то из них врет. А у вас какое ощущение?
- Я такого противопоставления, как Урмас Рейнсалу, не делала. На инфочасе я выслушала вопросы министру юстиции. Ясно то, что оба не могут говорить правду. Там есть какое-то несоответствие. Сейчас комиссия Министерства юстиции выполняет служебный надзор, проверяя, обоснованы ли претензии. Потом можно будет смотреть дальше. В любом случае, очень жаль, что возникла подобная ситуация, и необходимо восстановить условия, в которых прокуратура сможет спокойно работать.
- Это угроза нашей демократии, как написали некоторые СМИ?
- Нет, я не думаю, что это напрямую угрожает демократии. В этом плане ведь мы, или по крайней мере я, всегда подчеркивали принцип разделения властей. Я приведу вам такой пример: я часто бываю на инфочасе Рийгикогу, где меня очень детально спрашивают про какие-то находящиеся в производстве дела. На это я всегда отвечаю, что у нас действует принцип разделения властей, этим занимаются правозащитные органы. В ответ я часто слышала: "Нет, ну как же так, ведь вы же премьер-министр, ведь вы же должны все знать". Да, но я не могу вмешиваться в ход производства и не делаю этого. Так это и должно быть.
Я очень надеюсь, и сейчас из публикаций в СМИ также не следовало обратного, что министр юстиции не направлял ход того или иного дела. Да, задавались вопросы, но я надеюсь, что ничего подобного не было. Это подтвердил мне и министр юстиции. Когда он задавал вопросы, он всегда брал кого-то в свидетели, чтобы не возникало подобного риска. Но в любом случае эта ситуация неприятная и неприглядная.
- На прошлой неделе вступил в силу оправдательный приговор бывшему вице-мэру Тарту Каяру Лемберу, которого обвиняли в коррупции. Процесс продлился почти 10 лет. Сам он иронично сказал об этом в таком ключе: 20 000 страниц материалов дела, 47 000 проработанных записей, и наконец было сделано великое открытие, что Лембер ходил к парикмахеру, а процесс обошелся налогоплательщикам примерно в два миллиона евро. Прокуратура, оправдывая свои действия, говорит, что у нас должна быть нулевая толерантность к коррупции и нельзя устанавливать нижний предел взятки, которую можно брать безнаказанно. Вам вопрос и как политику, и как юристу по образованию: с делом Каяра Лембера все нормально?
- Я не следила так тщательно за этим делом, но это так или иначе досадно. Во-первых, на это ушло очень много времени. И действительно, если судить по публикациям в СМИ, кажется неразумным, что человека заклеймили. Но можно взглянуть на это с двух сторон. С одной стороны, наша правовая система работает, и не бывает такого, что если кого-то обвиняют, то это автоматически означает признание виновным. Поэтому я всегда подчеркиваю, что презумпция невиновности важна – пока кого-то не признали виновным, с ним нельзя обращаться как с виновным. С другой стороны, в ходе производства выяснилось, что некоторые вещи делались все же не совсем корректно. Но я хочу подчеркнуть, что все это происходило до назначения нынешнего генерального прокурора. И его в этом никак нельзя обвинить, потому что эти производства были возбуждены задолго до того, как он стал генпрокурором.
- Ровно неделю назад, 12 марта, вы общались с народом в прямом эфире в Facebook. Какой вопрос вам больше всего запомнился?
- Вопросов всегда очень много, но может быть в этот раз особенным был тот, когда спросили про мое любимое блюдо. Обычно ведь доминируют политические вопросы на злобу дня, то, что беспокоит людей. Но в этот раз был и такой вопрос.
- И какое же любимое блюдо Каи Каллас?
- Мое самое любимое блюдо – соус с лисичками и молодая картошка. И еще голубцы.
Источник:ERR и "Особый взгляд", Радио 4
Следующая публикация
Комментарии 11