Жизненные рассказы

- Останься, пожалуйста! Я торт купила, салатов нарезала, - упрашивала я Дениса. - И зачем все это? Он же мелкий еще, ничего не понимает! - Денис, ну прошу тебя, останься! - Ладно, иди накрывай на стол. Я быстро все расставила на столе и взяла сына на руки. Поцеловала его в макушку и так грустно мне стало от того, что с нами стало. Что вообще произошло с мужем, если он забыл о дне рождения единственного ребенка? Горько было от этих мыслей. Мы посидели втроем минут двадцать и тут позвонили в дверь. Я знала, что это брат Дениса - Роман. Он никогда не забывал про наши праздники. - Ну привет, малой! - сказал Рома подбрасывая малыша в воздух - Готов принимать подарки? - Проходи за стол, посиди с нами, - сказала я Роме, но он поставил сына на пол, вручил ему подарки и протараторил: - Тань, извини, но не могу, у меня очень много дел. Я закрыла за Ромой дверь и крикнула мужу: - Денис, почему твой брат всегда забегает к нам на пару минут, задарит подарками и уходит?! - Ты бы лучше за собой следила! Вон наготовила на роту солдат, а кто это все жрать будет?! Все просто испортиться и все! Наверно, Рома посмотрел на тебя со стороны и решил, что вообще женится не стоит. Что с тобой случилось, Денис?! За что ты так злишься на меня и постоянно обижаешь?! А о Роминой неприязни ко мне я догадывалась давно. Вот только не понимала, за что он меня невзлюбил. - Денис, скажи правду, Рома меня недолюбливает? Да? - Чтоб моя жена и моему брату не нравилась? Не городи чушь! - сам себе противоречил муж. Я встала взяла сына на руки и отнесла его в комнату. Посижу сейчас рядом с ним, подожду пока уснет, а там глядишь и ночь наступит. Лягу, отвернусь к стене и усну. Смотреть тошно на мужа. Надо было его лучше отпустить к друзьям. Опять бы напился, приполз бы ночью домой, а мы бы уже давным-давно спали бы. Я сидела рядом с кроваткой сына и вспоминала. Когда-то Денис был другим. Когда мы только встретились, то мне казалось, что он идеальный: самый умный, самый храбрый, самый ответственный мужчина. Мы с девчонками отмечали в кафе мой день рождения. И тут к нам прицепились двое неадекватных и пьяных бугая. Стали приставать к нам, а все вокруг сразу сделали вид, что ничего не видят. И тут появились они - Денис и Рома! Роман первым подскочил, схватил одного хама, отвел его в сторонку и стал с ним разговаривать, а Денис подскочил и повалил второго без слов. Вот так мы и познакомились. И хоть из девчонок нас было трое, но братья пошли провожать меня. Рома больше молчал и улыбался шуткам брата, а вот Денис просто не умолкал. Подарки дарил, комплименты делал, нежные слова шептал. Рома никогда так не делал и если я смотрела на него, то всегда смущался. Сначала они приезжала вдвоем, но потом Денис все чаще стал приходить один. - Привет! Сегодня без брата, он на работе! А тебе меня одного мало?! - улыбался Денис на очередной встрече. - Нет конечно, - смущенно улыбалась я, а потом и вовсе потеряла голову. Мы встречались всего месяц, а потом всем объявили о нашей свадьбе. Рома хмуро среагировал на нашу новость, а на саму свадьбу не пришел, ссылаясь на дела. А мы с Денисом хотели чтобы он был нашим свидетелем. Тогда у меня впервые засела мысль, что я не нравлюсь Роме. Я постоянно звала его в гости, либо на прогулки с нами, но он никогда не соглашался. Часто предлагала познакомить с какой-нибудь из подруг, но и тут он отказывался. А потом мне стало не до этого, муж стал больше времени уделять друзьям и бокалам пива, чем мне, хотя жили мы всего год вместе. Он стал все чаще пропадать после работы и приходил пьяный домой. Сначала реагировал на мои истерики, а потом уже нет. Вскоре я устала бороться за нашу любовь, да и осталось ли чего от нее? Я не понимала, что с Денисом произошло, но потом решила, что мы просто плохо знали друг друга. Еще через год я решила развестись. Но в этот день почувствовала странную тошноту... А потом радостная позвонила мужу, чтобы поделиться о беременности: - Денис, я беременна!!! - Я скоро стану отцом, у меня будет наследник! Мы весь вечер просидели обнявшись счастливые от такой новости. - С чего ты взял, что будет имеено сын? Может дочка, - спросила я его. - Я чувствую, что у меня будет сын! Тут и наступил переломный момент в наших отношениях. Я была уверенна, что Денис изменился и теперь у нас все будет хорошо. Ведь совсем скоро у нас родится малыш. Но мужа хватило на пару месяцев. - Курить при тебе нельзя, телевизор я громко смотрю, скоро и дышать запретишь! - кричал муж и уходил в бар, ведь там можно курить сколько хочешь. А дальше только хуже. Муж стал пить не только по вечерам, но и на работе и однажды терпение начальства лопнуло. - Эти козлы меня уволили! - зло прошипел дома муж. - Отлично ты готовишься к рождению своего ребенка, - всхлипнула я. Денис было рванул на меня, но потом наткнулся на мой живот и его словно отпустило. Он только пригрозил мне пальцем и прошептал: - Скажи спасибо нашему сыночку. Мне хотелось лезть на стены и выть. А еще чтобы хоть кто-то меня пожалел. Мне очень нужна была поддержка, но ждать ее было не от кого. В этот день мне было очень тоскливо, Денис ушел с утра, а я сидела на кухне и думала, что же можно приготовить из пачки макарон и банки сардины. Тут в дверь позвонил Роман. - Его нет, - сдержанно сказала я, но не выдержала и заплакала. - Он на работе? - спросил Рома. И тут я просто разрыдалась: - Нет, его уволили. Я стала рассказывать все, что наболело у меня за это время. а Рома взял меня за руку, усадил на диван и сел рядом со мной и внимательно слушал. А я рассказала все и про пьянки мужа, про постоянную грубость и упреки. - Почему ты мне ничего никогда не рассказывала? - спросил Рома с упреком. - Да потому что ты постоянно торопишься и никогда не сидишь у нас, - ответила я, а потом прижалась к нему и плакала. Он нежно гладил меня и успокаивал. А потом он словно пришел в себя, отодвинулся от меня, нахмурил брови и бросился к двери, а перед этим положил деньги на стол: - Не отказывайся и успокойся, все наладится. Вечером пришел домой пьяный Денис, а я не стала ничего ему рассказывать про визит брата. Потому что боялась, что если он узнает, что я нажаловалась на него Роме, то тут и моя беременность его не остановит. А утром приехал Рома. Они закрылись на кухне и долго о чем то говорили, а потом куда-то уехали. Денис вернулся домой только под вечер трезвый и довольный. - Отличные спецы везде пригодятся! - Ты нашел работу? - Да! На заводе, где брат работает. Было там одно местечно, меня сразу и взяли! Я с облегчением про себя подумала, что Рома не рассказал брату о своем вчерашнем визите. И стали мы дальше жить-поживать, только вот добро не наживалось. У меня получалось вырвать из рук Дениса копейки, остальное он все пропивал. Его даже не остановило рождение сына и то что ребенку нужно внимание и любовь. Я уже не плакала и не просила Дениса не пить, просто лишь молилась, чтобы он возвращался, когда сынок уже спит. Вот и в тот день рождения сына, муж немного поворчал, а потом трезвый и злой лег спать. А утром злой ушел на работу, а в полдень мне позвонили и сообщили о трагедии. Денис был пьяный и не соблюдал технику безопасности, его затянула в конвейер. Господи, какая нелепая смерть! Я не знаю, как бы это пережила, если бы не Рома. Он всегда был рядом со мной, как тень следовал всюду. А после похорон брата, не ушел, а остался и присматривал за племяшкой. Вот так мы и остались с сыном вдвоем, а вернее втроем, ведь Роман приходил к нам каждый день и чем мог, помогал. Прошло время, горе потихоньку вытеснялось жизненными заботами и я впервые стала задумываться, а почему Рома посвящает нам с сыном все свое свободное время. Он довольно симпатичный и приятный мужчина, мог бы давно устраивать свою личную жизнь, а не возиться с нами. Примерно через пол года таких визитов к нам, я усадила Рому за стол и спросила прямо в лоб: - Давай рассказывай, почему ты нам так помогаешь? Я не поверю, что в память о брате! Рома покраснел и произнес: - Таня, я люблю тебя с самой нашей первой встречи. Но ты тогда выбрала Дениса и я не мог вам помешать! - Что ты такое говоришь! - воскликнула я и вскочила со стула - Этого быть не может! Тут я обернулась и внимательно посмотрела на Рому. Передо мной сидел сильный, порядочный мужчина. И я почувствовала к нему нечто большее, чем благодарность. И я тогда поняла, что не хочу чтобы он исчез из моей жизни. - Прости, я сейчас уйду, - прошептал Рома и засобирался на выход. И прежде чем я успела сказать что-то важное ему, из двери детской выглянул сын и звонко крикнул: - Папа, не уходи! Мы оба замерли. Слезы сдавили мне горло. А Ромка подхватил Кирюшу на руки, прижал к себе и сказал: - Да куда я уйду от тебя, сынок! Я всегда буду рядом! Я обняла их обоих и хриплым голосом произнесла: - Кирилл, Рома, все у нас будет хорошо! Вы самые любимые мои мужчины. Рома странно заморгал, прижал нас к себе еще сильнее. С тех пор прошло пять лет. Самых счастливых лет. И я ни разу не пожалела, что в нашей жизни появился Рома! Из Сети

А потом начинал горланить: – Из далека долго течёт река Волга! Моё лицо полыхало огнём. Слёзы катились по щекам и заливали совсем не девичьего размера грудь. Людка заступалась за меня. Кидалась в Кольку учебниками, называла дураком и при этом так задорно смеялась, как могут смеяться только уверенные в своей красоте женщины. Все наши понимали, что Колька с Людкой влюблены друг в друга. И никто не понимал, почему “козочка” Люда Крутова дружит с “коровой” Людой Сазоновой. Сазонова это я. И я тоже не понимала, почему Людка со мной дружит. А она злилась и, объясняя, срывалась на крик: – Ну ты и дура, Сазонова! Вот вроде на одни пятёрки учишься, а не знаешь, что дружат не из-за фигуры и не за красивые глаза. Ты человек хороший. Люд, ну ты чего? Не могут же все худые быть! Посмотри сколько среди знаменитостей толстяков! И их все любят! Меня не волновали знаменитости. Меня вообще никто не волновал кроме Баринова. А Баринова волновала только Людка. Я видела, как он на неё смотрел. От меня он всегда отворачивался. Так отворачиваются от нищих, когда нет мелочи, чтобы подать, а купюры жалко. Вот он так от меня отворачивался. Или издевался надо мной или отворачивался. Перед новым годом я уговорила родителей перевести меня в другую школу. Мама написала заявление о переводе и забрала документы в школьной канцелярии. После каникул меня ждала новая жизнь. От старой осталась только Людка. Подруга поругалась правда со мной страшно. Обиделась, обозвала предательницей и ушла, хлопнув дверью. Только вот передумала быстро. Вернулась и зачем-то начала звонить в дверной звонок. Дверь я широко и резко распахнула с довольной, радостной улыбкой. И замерла. На площадке стоял Баринов. Злой, в дублёнке нараспашку, без шапки, весь в снегу: – Ты чего творишь, Сазонова? Ты чего посреди учебного года школу менять подорвалась? Через пять месяцев выпускные экзамены, а ты в бега? Я тебя спрашиваю, Сазонова! Я не слышала, что он говорил. Нет! Не так! Я слышала, но не понимала ни слова. Я понимала, что хочу запомнить это мгновение волшебное – сам Николай Баринов на пороге нашей квартиры. Красивый, сил нет, какой! Щёки румяные от мороза и глаза горят. И вот от этой вот красоты я вдруг расхрабрилась и ответила ехидненько: – Что? Испугался, что не найдёшь себе другую слабохарактерную дуру для издевательств? – Что ты сказала я не понял? Да где же я найду другую, Сазонова? Ты же одна такая дура на всём белом свете! – сквозь зубы проговорил свирепо Баринов. Схватил меня за руку, выдернул на площадку и обнял. Нет! Не обнял! Так грубо не обнимают. Обнимают нежно. В том, что сделал Баринов нежности не было. Отчаяние было. Как-будто меня у него отнимали, а он отдавать не хотел. Громадной ладонью он прижимал мою голову к своей груди в колючем шерстяном свитере и не давал пошевелиться. Другой ладонью придерживал за спину. Я оказалась в ловушке. Только мне почему-то не было страшно. Мне было хорошо. Так хорошо только во сне бывает. Ну или в мечтах. Только откуда он узнал про мои мечты? Может опять решил поиздеваться? Не мог же он догадаться! Или он догадался? Вот от этой мысли мне стало страшно до ужаса и я расплакалась. Я плакала навзрыд бесконечно долго. И когда все слёзы выплакались, стала успокаиваться. Всхлипнула пару раз и сначала не поняла, что происходит. Баринов обнимал меня уже с нежностью и укачивал, как маленькую девочку: – Поплачь, Люд. Когда хочется, надо поплакать. Мне мама так всегда говорит. А ещё она говорит, что я дурак. Что, если человек нравится, надо подойти и честно, прямо сказать об этом. Люд, ну вот я пришёл сказать, что я придурок. Люд, ты мне нравишься, слышишь? И ещё я тебя стесняюсь. Ты отличница, в медицинский будешь поступать, а я что? Я, слава Богу, если в техникум автодорожный пройду по баллам. А вдруг родители тебе не разрешат со мной встречаться! Зачем их дочери такой тупой ухажёр? Только я не тупой! Ну не интересна мне вся эта фигня про синусы, косинусы… Я механиком хочу стать, машины люблю и… тебя. – А как же Крутова? – А что Крутова? Крутова через пару лет свидетельницей будет на нашей свадьбе! – услышала я, подняла голову, посмотрела своему мучителю в глаза и прошептала: – Я тебя ненавижу… – Это хорошо! От любви до ненависти один шаг! Полюбишь! – ответил мне будущий муж и улыбнулся. Прошло тридцать лет. Годовщину свадьбы мы обычно не отмечаем. День, с которого началась наша семья празднуем. Сегодня тридцатый раз. Сначала праздновали вдвоём. Потом втроём с дочкой. Через четыре года вчетвером с дочкой и сыном. Вечером снова соберёмся с самыми близкими. Сынок с девушкой придёт. Жду подругу ненаглядную Людку с мужем своим и сыном. Только вот дочки за столом не будет. Дочка наша занята важным делом ещё со вчерашнего дня – подарок нам всю ночь готовила. Утром родила девочку Людочку Крутову. Сделала нас с подругой бабушками. Автор: Татьяна Егорова

- Уроки иди делай, – прервала ее Маша. – А то будешь в магазине «свободная касса» кричать! - Кто бы говорил, – огрызнулась Аня. – Сама ни дня не работала, и мне что-то указывает! Тут уже Маша обиделась и принялась кричать, преувеличивая последствия поцелуев для будущего дочери, рисуя уже чуть ли ни ребенка в подоле, который вот-вот должен родиться. Дочь тоже в долгу не осталась и в ответ высказала Маше, что она домохозяйка, которая ничего дальше своего носа не видит. По сути, дочь, конечно, была права, именно поэтому Маша так обиделась. Училась она на медсестру, когда познакомилась с Валеркой, и на третьем свидании, которое проходило на даче его родителей, она забеременела Аней. Доучиться у нее не вышло, но Валера был так рад ребенку, что даже речи не было о том, оставлять его или нет, хотя знакомы они были всего ничего. Быстренько сыграли свадьбу, чтобы живота не было видно, а через семь месяцев родилась Аня. Маша собиралась доучиться и пойти работать, но муж очень уж хотел сына. Вторая беременность никак не получалась – надо же, с Аней с первого раза все вышло, хотя и не планировал никто, да и день безопасный был, а потом вот такие сложности. Пошли к врачу, там нашли какую-то инфекцию, муж клялся и божился, что он тут ни при чем и что, наверное, ей при родах что-то занесли. Пролечились, пробовали еще и, наконец, Маша забеременела. - Будет мальчик! – уверенно говорил Валера. Но оказалось, что девочка, и он жутко расстроился, даже не скрывал этого. Маша плакала, но что делать – ребенок уже есть, еще и такой долгожданный. Назвали девочку Мариной. Третья попытка тоже закончилась девочкой, и после этого Маша уже не решалась рожать: и возраст уже не тот, и последняя беременность далась ей с трудом, да и младшая Олечка постоянно болела. Муж сначала просил еще раз попробовать, а потом махнул рукой. И вот оказалось, что не махнул, а просто нашел другую, которая сына ему родит. Тем вечером он не вернулся домой. А когда Маша ему дозвонилась, сказал: не звони мне больше, на развод сам подам, квартиру, так и быть, тебе оставлю, алименты строго по суду, ни копейкой больше. Сказать, что Маша была в шоке – ничего не сказать. У нее истерика в тот вечер случилась, Аня даже скорую вызывала. Ну а потом как-то свыклась. Узнала, что любовница мужа близнецов ждет, мальчиков, срок четыре месяца. Видимо, как УЗИ показало пол детей, так он и решился уйти. Неужели так сильно о сыне мечтал, что семью решил ради этого бросить? На этот вопрос Маша не находила ответа. За квартиру она была ему благодарна. А вот алименты оказались смешными – официальная зарплата у него минимальная была, а то, что он в черную большую часть получает, поди докажи. Да и стыдно было что-то доказывать, по судам ходить – не таким Маша была человеком. Поэтому она пошла искать работу. Полгода отработала на кассе, как дочери пророчила, а потом кто-то подсказал ей, что можно сиделкой работать – образование, пусть и неполное, у нее есть, а опыт... Опыт не всегда на первом месте, лишь человек был порядочный. Не то, что она была недовольна зарплатой – работать оказалось непросто, но Маше нравилось, что ее труд ценят и платят за отработанное время деньги, а то дома варишь суп, пол намываешь, а никто даже спасибо не скажет! Но вот пользы своей Маша не особо чувствовала. Раньше она понимала, для чего живет – чтобы мужа и детей счастливыми делать. А теперь получалось, что ни мужу, ни детям она не нужна: старшие дочери отдалились сильно, видимо, считали, что это Маша была виновата в том, что Валера от них ушел. А младшая, наоборот, липла постоянно и болела чаще прежнего, а больничные в магазине не любили. Вот и решила Маша попробовать стать сиделкой – будет пользу людям приносить, да и график посвободнее будет, можно будет младшую дочь на старших оставлять. Пациенты были разные. Кому укол нужно было поставить, кого накормить и в туалет сводить, с кем просто поговорить... Было сложнее, чем Маша ожидала: и морально, и физически, но все равно эта работа ей нравилась больше. Маша ее сразу узнала, хотя не видела много лет, уже и не помнила сколько. Она сильно изменилась – кожа стала рябой и состоящей словно бы из одних только морщинок, волосы побелели и стали такими редкими, что была видна желтоватая кожа, покрытая неприятного вида хлопьями. Волосы было особенно жалко, потому что Маша помнила, какие они были: густые, блестящие, глубокого орехового цвета, отливающего на солнце медью. Не изменились только глаза – такие же яркие, словно для блестящих алмаза. Таких зеленых глаз она еще ни у кого не встречала. - Алевтина Николаевна? И та тоже ее тут же узнала – протянула руки, легонько коснулась Машиных рук и улыбнулась: - Машенька... Познакомились они случайно. Маша весь день собирала с мамой малину на даче, и пока они ждали автобус, ходивший раз в два часа, мама побежала в магазин, вроде как там были банки дешевые. Ведро с малиной оставила на Машу и велела стоять и не сходить с места. А как тут не сходить – солнце печет невозможно, еще и дяденька рядом дымит так, что задохнуться можно. И Маша пошла за остановку. Увидела там кота – огромного, черного, с рваным ухом, закрывающим один глаз. А она знала, что если черный кот перейдет ей дорогу – плохая примета. Поэтому, когда кот побежал, дернулась в другую сторону, запнулась о торчащий из земли корень и упала. Малина вывалилась из ведра. И Маша заплакала. - Ты чего, малышка? – услышала она незнакомый голос и убрала ладошки от лица. Перед ней стояла женщина – красивая, в красной косынке и в свободном красном платье. А глаза – зеленые-зеленые, как два изумруда. - Уронила? – поняла женщина. - Ма-ма, – начала выговаривать Маша и опять расплакалась. – Мама сейчас придет и... - Давай так, – предложила женщина. – Сейчас я насыплю тебе своей малины, а маме мы ничего не скажем, хорошо? Маша и сказать ничего не успела, как женщина взяла свое синее пластмассовое ведро и пересыпала ягоды в ведро Маши. - Спасибо, – только и успела вымолвить Маша, а женщина прижала палец к губам – тихо, это наш секрет. Мама так ничего и не узнала, только удивлялась дома, что ягода крупнее и слаще оказалась, чем в прошлом году. А Маша так переволновалась, что ночью у нее начался жар. Мама испугалась и вызвала утром врача. - Как жаль, что Нина Константиновна на пенсию ушла, – вздохнула она. – Новенькую прислали, кто знает, вдруг практикантка, какой толк от нее. Но пришла не практикантка. Врач была даже постарше мамы – спокойная, улыбчивая, с зелеными как изумруды глазами. Когда у Маши расширились глаза от удивления, врач прижала палец к губам и сказала: - Ну, здравствуй, Маша, меня зовут Алевтина Николаевна. Я теперь буду твоим участковым врачом. Алевтина Николаевна много для нее сделала – когда в третьем классе Маша упала с велосипеда и неудачно повредила руку, так что речь шла даже об ампутации двух пальцев, она два раза в день приходила к ним, обрабатывала руку какой-то редкой заграничной мазью. Пальцы спасли. А потом в шестом классе у Маши часто болел живот, даже по скорой возили, чтобы исключить аппендицит, но отправили обратно. А Алевтина Николаевна пришла, осмотрела ее и сама позвонила в скорую, велела срочно везти в хирургию. И оказалась права – уже перитонит начался, просто аппендикс в месте непривычном был, и анализы нетипичные, конечно, но такое бывает, ей на практике про это врач рассказывал. Конечно, это из-за нее Маша решила стать врачом. Но в медицинский не поступила, пошла в колледж на медсестру. Ну а дальше известно – встретила Валеру и... - Как же я рада тебя видеть, Машенька! Как оказалось, детей у Алевтины Николаевны не было, и родственники все были далеко или сами нуждались в помощи, так что справлялась она сама до поры до времени, но сейчас уже не вставала с кровати. - Рассеянный склероз, – вздохнула она. – Давно уже поставили, еще когда ты маленькая была. Я никому не говорила, все надеялась на чудо... Но чуда не случилось, как видишь. У Алевтины Николаевны она проводила больше времени, чем было обговорено – Маша знала, что ее ждут в другом месте, но не могла отказать в беседе, видела, как Алевтина Николаевна одинока. Несколько раз брала с собой Олю – та все так же болела, а старшие дочери отказывались с ней сидеть, придумывали себе занятия поинтереснее. Кое-кто из клиентов ругался, боялись, что зараза к ним перейдет, но Маша совсем больную не водила, да и всегда в коридоре на стульчике ее садила. - Что ты ребенка таскаешь, оставь ее у меня, – сказала как-то Алевтина Николаевна. - Да, мама, оставь меня с бабушкой! – попросила Оля. У Маши и у самой глаза повлажнели: не довелось младшей дочери увидеть своих бабушек: одна умерла за год до ее рождения, другая только старшую внучку и успела понянчить, а Алевтина Николаевна так и вообще даже носом зашмыгала, так ей приятно было услышать это слово «бабушка». Маша сильно переживала, что там и как – все же Оля еще совсем маленькая, пять лет ей, а Алевтина Николаевна не встает... Но когда она прибежала, все было в порядке: Маша сидела на стульчике и слушала «Семь подземных королей», которую ей читала Алевтина Николаевна. - Спасибо большое, она тут вас не замучила? - Что ты, дочка, все хорошо – она мне целую страницу прочитала, а теперь вот я ей читаю. Ты как сама, устала, поди? Сядь, отдохни, чаю попей... По дороге домой Оля только и говорила, что об Алевтине Николаевне. - Когда я вырасту, буду врачом, как она, – пообещала Оля. – И вылечу ее, хорошо? Интересно, почему она сама себя не может вылечить? В этот момент на дорогу выскочил черный кот, глянул на Машу и побежал дальше по своим делам. А Маша подумала: плохая примета. И тут же вспомнила то ведро с малиной и поправилась: хорошая примета. У подъезда их остановил сосед – хороший человек, он часто девочкам велосипед помогал чинить и яблоками с дачи угощал. - Вы кота черного не видели? – спросил он. – Убежал, шельмец... - Вот туда побежал, – показала Оля. - Спасибо! Он домашний у меня, никогда на улице не был, а тут я дверь открытой оставил – диван новый заказал, а он шмыг за дверь! - Пойдемте, я покажу! Оля схватила его за руку и потащила в ту сторону, куда кот побежал. Маше пришлось идти следом, хотя как-то неловко было. Кота в итоге изловили – он на рябину залез и орал там, и сосед попытался залезть, но дерево тонкое слишком, пришлось Олю подсадить, и она кота достала. Правда, тот ее поцарапал. - Надо перекисью обработать, есть у вас? – спросил сосед. - Есть, – ответила Маша. - А я буду врачом! – сообщила Оля. - Как здорово! – похвалил сосед. - Мы с мамой сегодня были у врача. Моя мама тоже врач, она уколы бабушкам делает, а я с ней хожу. Меня в садик не берут, говорят, что сопли, а у меня нет соплей, я просто носом шмыгаю. Как папа от нас ушел, я всегда шмыгаю, – не унималась Оля. Маше стало страшно неловко, и сосед это понял – нарочито громко и весело сказал: - Ну, это даже и хорошо – научишься у мамы уколы делать! А царапины обработать не забудь! И, знаешь что? Я в благодарность за спасение кота приглашаю вас на чай. У меня и пирожные есть – сегодня в магазине купил, свежие, только привезли! Ты любишь пирожные? - Очень! – обрадовалась Оля. - А вы, Мария? Он посмотрел на Машу чуть смущенно. И Маша ответила: - Ну, вообще-то, люблю. - Тогда идемте! Только у меня не очень чисто, – вконец смутился он. – Сами понимаете, квартира холостяка... После гостей Оля заявила, что им тоже срочно нужен кот. Черный, как у дяди Бори. А потом спросила: - Мы когда к бабушке пойдем? Вообще-то, к Алевтине Николаевне ходил социальный работник, Маша к ней через день ходила, больше Алевтина оплачивать не могла. - Завтра, – ответила Маша. – Сначала всех по работе обойдем, а потом к ней, хорошо? - А можно сразу к ней? Я у нее посижу? Я обещала ей книжку мою показать про хомяков! - Ну, сначала спросим у нее, и если она согласится... - Согласится, – махнула рукой Оля. – Как хорошо, что меня в садик не пускают... Маша посмотрела на часы: девять вечера, а старшей все нет. Выглянула в окно: стоит у подъезда с лохматым парнем, за руки держатся. Улыбнулась, задвинула шторы и пошла готовить обед на завтра. Впервые за долгое время ей совсем не хотелось плакать... автор: Здравствуй, грусть! Если история Вам по душе, нажмите Класс, мне будет очень приятно

А ему эта картина от отца досталась. Барин, когда за границу бежал, в своем доме две картины на стене второпях оставил. Прадед мой их и забрал. Он у барина конюхом служил, – дед, покряхтывая, встал и подошел к железной кровати, над которой висела картина. – Мне эта картина больше нравится. Река вон, деревушка на берегу, церквушка. Радуга после дождичка. Посмотришь, и душа радуется. Прям как у нас, в Малиновке. Хотя китаец какой-то нарисовал. Ху Ин Жи его фамилия. Там, в углу, написано. Маленький, оторвавшись от картины, вытер с лысины выступившую испарину и прошептал очкастому: – Это же Куинджи! Подфартило-то как нам! – Дедуля! А где вторая картина? – спросил очкастый. Стекла его очков хищно блеснули. – Ты же говоришь, барин две картины оставил. – Да в сундуке где-то. Показать? – Покажи, покажи! – хором ответили приезжие. – Ну, я пока тут, в сундуке, пороюсь, а вы мне во дворе дровишек наколите. Там колун рядом с чурками лежит. Да потом сразу по охапке и занесите в избу. Когда лысый с очкастым через полчаса появились на пороге с охапками дров, на кровати, прислоненная к стене, стояла еще одна картина. Увидев ее, лысый выронил поленья из рук, а очкастый прошел с дровами прям к кровати. – Куды?! Куды прешь в своих грязных чеботах?! Мать твою! Неси к печке! – прикрикнул на него дед. Гости собрали упавшие поленья и аккуратно сложили их возле печи. Дед же, кряхтя, присел на стул: – Вот теперь можете и посмотреть. Только эта картина мне не шибко нравится. Поляк какой-то, Гуген, намалевал. Там тоже в углу написано. Англицкими буковками. – Мама родная! – снова прошептал лысый. В горле у него пересохло. – Это же Поль Гоген! – Тише ты! Сам вижу, – одернул его очкастый. Стекла его очков снова хищно блеснули, но теперь еще ярче. – Чего это вы там шепчетесь? – спросил старик. – Да я тоже говорю, не очень картина-то. Подумаешь, мужик с бабой на скамейке под деревом сидят. Да и нарисовано-то так себе, тяп-ляп, – ответил лысый. – Ну, эту я вам и продам подешевле. Так за сколько обе сразу купите? – Значит, так, дедуля. За поляка мы тебе даем тысячу рублей, а за китайца – две тысячи, – ответил лысый и полез в карман за деньгами. – Тут у меня уже был вчера один из городу. Торговался. За все давал пятьдесят тысяч. У него при себе больше не было. Да я не согласился. Мы тут в деревне тоже не лыком шиты, радио слушаем. Евона какие они, старые картины-то, дорогие – миллионы стоят! – Так, то ж всемирно известные художники, дед! – возразил лысый. А у тебя что? Поляк Гуген какой-то, да китаец Ху Ин Жи. Федя, ты слышал про таких? Очкастый отрицательно помотал головой. – Не хотите – не надо. Сто тысяч и точка! Завтра вчерашний из города приедет и купит. Мне торопится некуда. – Ладно, дед, мы с Федей выйдем, поговорим, – сказал лысый. – Поговорите, поговорите. Лысый с очкастым вышли из избы и сели в машину. Минут через десять они снова вернулись. Лысый достал из кармана пачку денег: – Дед, здесь девяносто семь тысяч. Больше у нас с собой нет. Честно. Мы ж тебе, все-таки, еще и дрова все перекололи. Дед взял пачку денег, не спеша пересчитал. – Хрен с вами, – сказал он. – Забирайте. Лысый забрал картину с кровати, другую аккуратно снял со стены очкастый. – Ну, бывай, дедуля! – повернувшись у двери, весело сказал лысый. – Бывайте, бывайте. Дед поставил на печь закопченный чайник, плеснул в него из ковшика воды и достал из шкафчика банку кофе. Выпив пару чашек, он закинул ноги на стол и закурил сигарету. – Эх, жалко отпуск кончается, а то можно было бы еще что-нибудь в стиле Айвазовского написать! – сказал он и, отклеив бороду, достал из-за печки мольберт. Установив мольберт посреди избы, художник Крючков достал краски и принялся рисовать в стиле постмодернизма. Через день он, покряхтывая, снял картину со стены, смахнул с нее веником пыль с паутиной и продал какому-то заезжему. После, повесив на дверь замок и отдав ключ соседке бабе Маше, у которой снял на месяц избу, отбыл в неизвестном направлении. Автор: Сергей Савченков

Когда сыну было девять месяцев, Татьяна случайно выронила его из рук. Ребенок ударился головой о бетонный пол и зашелся криком. К вечеру он затих и умер от ушиба мозга. Молодая мать от отчаяния сошла с ума. Из закоулков Лидочкиной памяти всплыл то ли сон, то ли видение: женщина в белой смирительной рубашке с завязанными рукавами бьется головой о спинку кровати и кричит. Вскоре Татьяна умерла в психиатрической больнице. Отец Лидочки после похорон отвез ее к своему брату в Тобольск и вернулся на фронт. Петр Герасимович Смирнов служил в Тобольске бухгалтером. Они с женой приютили девочку, а след ее отца в 20- годы затерялся где-то в Харбине. Девочка в новой семье не пришлась ко двору и была Смирновым в тягость. Жили они скромно, почти бедно: считали к обеду куски хлеба. Не дай Бог, Лида протянет руку к лишнему куску! Тетя Маруся зорко следила за этим и приемная дочка тут же получала затрещину. Тумаки прилетали за все: за вещь, оказавшуюся не на своем месте, за съеденный кусок сахара, за порванную одежду. С детства Лида привыкла сама заботиться о себе. То пальтишко перелицует, то воротничок обновит на платье, то из старого свитера свяжет кофточку. Дядя Петя и тетя Маруся с Лидочкой перебрались в Москву. Лида училась в школе и занималась балетом при Большом театре. Чрезмерная строгость дяди и тети, отсутствие ласки с их стороны, привели к тому что девочка чувствовала себя сиротой. Несколько раз она убегала из дома. Эта "недолюбленность" заставляла Лиду искать того, кто ее оценит, полюбит и примет. "Развилась я рано, тело мое было упругим и наливным, словно яблочко, а глаза горели опасным огнем. Когда мне было двенадцать лет, я выходила на бульвар, искала встреч с парнями. Я часто влюблялась. Мужики лезли ко мне чуть не с пятнадцати лет..." Девочка взрослела и превратилась в очаровательную барышню со стройной фигуркой, ямочками на щеках и очаровательной улыбкой. Она стала той девушкой, которой все оборачивались вслед. Тетя Маруся твердила: — Запомни, до свадьбы и думать не смей! Замуж надо выходить невинной. После Лида школы поступила в промышленно-экономический техникум. Не удивительно, что в семнадцать Лида выскочила замуж. Тетка перекрестилась. Избранником девушки стал 27-летний журналист Сергей Добрушин, славный парень, спортсмен и умница, большой любитель тенниса и туризма. Молодые люди познакомились на лыжной прогулке и Сергей практически сразу сделал девушке предложение. "С Сергеем у нас получилось все очень быстро, мы в обеденный перерыв бегали в загс, и я стала его женой", - вспоминала Лидия. После техникума Лида поступила в МАИ на вечернее отделение. Ее везде окружали поклонники - и в техникуме, и в институте, и в Управлении авиационной промышленности, где она работала. "Мне хотелось, чтобы мной восхищались, чтобы мне аплодировали", - говорила Лидия Николаевна. И она решила стать актрисой. Смирнова без труда прошла по конкурсу во все театральные ВУЗы столицы, но свой выбор остановила на школе Камерного театра под руководством Таирова, поскольку это место было рядом с домом. По окончании учебы Лида, оказалась одной из двух счастливиц, которых зачислили на работу в Камерный театр. Александр Яковлевич Таиров отрицательно относился к съемкам в кино театральных актрис, а Лидочка мечтала появиться на большом экране: театр ее не увлек. На свой страх и риск Лидия в 1940 году поехала в Ленинград на пробы к фильму "Моя любовь". Голубоглазая блондинка неожиданно обошла 18 претенденток на роль Шурочки. На удачу Смирнова не рассчитывала. Сразу же после проб она отправилась с мужем в байдарочный поход на Урал, на всякий случай оставив на студии адрес гостиницы, по которому они с Сергеем должны были остановиться. К ее удивлению, на этот адрес вскоре пришла телеграмма: "Вы утверждены. Срочно приезжайте на съемки". Обольстительная Шурочка в исполнении Смирновой полюбилась зрителям и сделала ее знаменитой. Ее героиня усыновляет осиротевшего племянника Феликса. Сюжет напомнил Лиде ее собственную жизнь. После премьеры Лидочка получила корзину цветущей сирени от Исаака Дунаевского. С тех пор каждый месяц, 13 числа, ей доставляли сирень от композитора. Такое внимание ей льстило, но разрушать свою семью Лида не собиралась. Гримерка красавицы всегда утопала в корзинах цветов. Дунаевский настойчиво писал ей письма, посылал телеграммы и она сдалась. "Почему-то я ожидала увидеть гиганта, под стать его мощной музыке, а вошел и стремительно сел за рояль человек небольшого роста, с тонким нервным лицом". Добрый, щедрый, мудрый и образованный Исаак Иосифович растопил ее сердце. Но больше всего Лидочке импонировала его преданность, которую он ей сулил. "Нужна ты мне, Лиинька, очень нужна, моя Ли..." Лида решилась на свидание и постучала в дверь Дунаевского условным знаком. Он задохнулся от счастья, открывая дверь и не веря своим глазам: — Солнце пришло! Было понятно, что это любовь. Большая любовь. Когда Смирнова и Дунаевский были далеко друг от друга, он засыпал ее страстными письмами. Лида любила по-своему и Дунаевского, и Сергея. "При всем своем легкомыслии я понимала, что не могу его оставить...", - говорила она о муже. Дунаевский позвал ее замуж, а Лида, совсем запутавшаяся в отношениях, ответила ему: "Нет!" Шло лето 1941 года. Началась война и Сергей ушел добровольцем на фронт. Лиду отправили в эвакуацию в Алма-Ату, где начались съемки "Парня из нашего города". Мужа ее героини, Вари, звали Сергей, так же как и Добрушина. Ее Варвара ждала вестей с фронта от танкиста Сергея Луконина и терзалась также, как Лидия. Фраза, которую страстно произносит актриса: "Жди меня, и я вернусь всем смертям назло..." - была ею выстрадана. Судьба Сергея сложилась трагически. В ноябре 1941 года Добрушин в звании старшины попал в окружение под Можайском, позже вышел к своим, был разжалован в рядовые, продолжил воевать в танковой роте и пропал без вести под Смоленском в ноябре 1942 года. Лида не поверила в его смерть. Она моталась по всем инстанциям, обращалась к высокопоставленным знакомым. Все подтвердили - погиб. Трагедию помогли пережить съемки в фильме "Она защищает Родину". В красивую блондинку влюбился и режиссер картины Фридрих Эрмлер, и оператор Владимир Раппопорт, оба лауреаты Сталинской премии. В эвакуации актеры питались очень скромно и постоянно чувствовали голод. Сталинским лауреатам были положены продуктовые пайки. Раппопорт, тактичный и скромный человек, покорил Лидино сердце. Вера Марецкая была свидетельницей одной забавной сцены. В комнату Лиды вошел Эрмлер и принес фитилек-коптилку (электричество было отключено) и маленький чайник, в котором были сварены два яйца: — Вот вам, Лидочка, еда и свет! Через некоторое время постучался Раппопорт и принес все пятьдесят яиц, которые были в пайке. Марецкая тут и выдала: — Что тут думать? Тот тебе будет всю жизнь носить два яйца всмятку, а этот отдаст все, что у него есть. Вскоре Лида заразилась брюшным тифом и слегла. Раппопорт неотлучно находился с ней, заботился и учил ее ходить заново. Из эвакуации они вернулись вместе и поселились у Лидии в ее крохотной комнате. Потом им выделили квартиру в знаменитом доме на Котельнической набережной, но официальной женой Раппопорта Лида так и не стала. "Я очень любила, когда у нас были гости. Любила ходить на рынок, готовить вкусные обеды. С Володей во мне пробудилась тоска по уюту". Но Смирнова все продолжала безоглядно влюбляться. То в оперировавшего ее хирурга, то в ловеласа и бабника Льва Рудника, то в режиссера Михаила Калатозова. Последней ее любовью стал Константин Воинов, написавший сценарии к "Женитьбе Бальзаминова", снявшийся в "Золотом Теленке" и "Гори, гори, моя звезда". Лидия Николаевна так и не смогла окончательно уйти от Владимира Раппопорта, медленно угасавшего от рака. После смерти Раппопорта, будучи на отдыхе в Болгарии, она по протекции попала к знаменитой прорицательнице Ванге и задала ей несколько вопросов. Ответы ее шокировали. — Твой Сергей - в военной форме, он такой красивый. К сожалению, Сергей "расплавился", сгорел под Смоленском. Он тебя любил больше жизни. И он очень сожалел, что у вас не было ребенка. А Владимиру сейчас хорошо, ему уже не больно... А ты будешь жить долго и плакать будешь много. Смирнова не могла сдержать слезы. Если бы не тот подпольный аборт, который она сделала в Ялте сразу после замужества, ее жизнь с Сергеем сложилась бы по-другому! Напоследок она задала вопрос о Константине Воинове. — Константин очень болен. Ищи врача во Франции, он поможет. В Союзе есть еще врач, зовут Андрей. Он тоже специалист по этой болезни. Она нашла Воинову врача. Андрей Иванович Воробьев, известный гематолог, помог Константину Наумовичу и облегчил его страдания. Лидия Николаевна прожила долгую жизнь, 92 года и сыграла более пятидесяти ролей в кино. Смирнова написала книгу, которую назвала так же, как тот первый свой довоенный фильм "Моя любовь", беспощадную к себе и коллегам. "До сих пор в мечтах я вижу себя за большим-большим столом. Шумно, весело. Дети прыгают, скачут, взрослые удивляются, как они быстро растут. У них общие радости и воспоминания. Они родные. Для кого-то это обыденно,а мне всю жизнь не хватало большой дружной семьи... Слишком много времени потратила на то, чтобы не надо было его тратить". Однажды, уже незадолго до своего ухода, Лидия Николаевна, озорно блеснув глазами, сказала: "Знаете, я поняла, что ко мне действительно пришла старость. Вчера на банкете в Доме кино ко мне впервые в жизни не подсел ни один мужчина". Последние годы актриса доживала в пансионате. Похоронена в Москве на Введенском кладбище рядом с Владимиром Раппопортом.

Оказалось, за пределами того кокона, который для девушки свила мама, ее ждала суровая правда жизни. И единственное, о чем Поля мечтала, покинув его, вернуться обратно и никогда больше не говорить тех слов, что так больно ранили самого дорогого и родного человека. *** Родители Полины поженились очень рано. Молодым людям едва исполнилось восемнадцать, когда они, крепко держась за руки, робко вошли в местное отделение загса. Суровая женщина – регистратор, смотрела на них и мысленно делала ставки на то, сколько месяцев может продержаться такой брак. Она ошиблась. Как ошиблись все, кто окружал эту пару и отговаривал от женитьбы. Семья просуществовала почти двадцать лет. Могла бы и дольше, если бы мужчина в один прекрасный день не решил, что груз на его душе просто необходимо облегчить, разделив с супругой. Анна и Николай познакомились, придя в школу в первый класс. Семилетнего серьезного мальчика посадили рядом с робкой большеглазой девочкой, которая норовила расплакаться каждую минуту. —Вот, Коленька, садись с Анечкой. Ты – сильный мальчик, поддержи девочку. Видишь, как ей непривычно в школе! Вы теперь совсем взрослые, будете на уроках без мамы сидеть. Надо искать друзей. Вам вместе десять лет теперь быть, в одном классе учиться. Мальчик видел, как страшно было соседке, и как с каждым словом учительницы ее глаза распахивались все шире. Он вздохнул, уверенно взял девочку за руку, чтоб поддержать и поделиться своей смелостью. Анечка удивленно посмотрела на Николая, а потом улыбнулась. Плакать сразу расхотелось, ведь рядом был такой уверенный в себе, надежный и сильный мальчик. Так он и будет держать ее следующие тридцать лет. Десять лет в школе и двадцать лет в семейной жизни. Именно поэтому окончание отношений аукнется Анне настолько болезненно, что здоровье не выдержит и женщина начнет медленно угасать. Коля начал провожать Анечку домой едва ли не с первых школьных дней. Помогал донести тяжелый портфель, приходил вместе учить уроки, утром заходил, что вместе идти в школу. Уже в первый год окружающие перестали подсмеиваться над ребятами и дразнить их женихом и невестой, так как мальчик уверенно говорил, что женится на Анечке, едва они станут взрослыми. Обещание свое он сдержал. Через четыре года после свадьбы в молодой семье появилась дочка. Полину не просто любили, ее окружили плотным коконом обожания и ласки. Для папы она была единственной радостью, а для мамы – смыслом жизни. Полина всю жизнь, сколько себя помнила, мечтала о сестренке, но слабое здоровье мамы не позволило выносить и родить второго ребенка. Николай тоже мечтал о сыне и долгие годы таил на супругу обиду за то, что не смогла родить ему столь желанного наследника. Спустя пятнадцать лет после рождения Полины, у мужчины все же появится долгожданный сын, но жена не будет иметь к нему никакого отношения. А Коля, промучившись несколько лет, живя на две семьи, обманывая двух женщин, решится на признание, которое изменит сразу несколько судеб. —Анечка! Ты должна меня понять и простить! Я всего лишь слабый мужчина. Кто же знал, что молоденькая секретарша забеременеет после первого же раза. А потом она отказалась прерывать беременность, хотя я предупредил – из семьи не уйду. – Николай спутанно бормотал, признаваясь жене в измене, даже не заметив, какой эффект произвели на жену его слова. —Коля, остановись! Скажи, зачем ты мне все это рассказал? – Анна с трудом сдерживалась, чтоб не расплакаться. —Ну, как зачем? Мне нужно было душу облегчить! Я же порядочный человек, не в моих правилах обманывать. Сил нет врать тебе и кормить бесплодными обещаниями Катеньку. —Облегчил? Что дальше будем делать? — Надо что-то решать, но я не могу ничего придумать, ни на что решиться. Может, ты подскажешь? Казалось, вопрос застиг мужчину врасплох. Он надеялся, что жена, узнав о второй семье, устроит скандал и выгонит его. Тогда он останется с сыном и молодой женой. Либо простит и заставит прервать все связи с любовницей. Тогда он снова станет примерным семьянином. Принять решение самостоятельно ему не хватило духу. А Анна смотрела на мужа и не могла понять, в какой момент надежный, как стена, заботливый и уверенный в себе мужчина превратился в нерешительную тряпку, свалившую на ее хрупкие плечи решение вопроса их дальнейшей судьбы. Недаром говорят – женщина плохо знает того, за кого выходит замуж. Однако того, с кем разводится, не знает совсем. Анна не смогла простить мужу измену, жизнь на два дома и наличие ребенка. Она собрала вещи Николая и выставила его за порог. Но случилось это лишь через месяц после признания. Сам мужчина так и не принял окончательного решения. Оставив одну семью, он решил, что теперь в его поддержке нуждается только сын. Некогда любимая дочка стала для него обузой, которой он постоянно забывал платить алименты. При этом мать, чтоб не травмировать психику ребенка еще сильнее, не говорила дочери о том, что она уже не нужна папе. Что теперь у папы есть долгожданный сын, а первая семья стала для него тяжким ярмом на шее. Полина хорошо помнила этот период. Она не могла понять, в какой момент родители стали друг другу чужими людьми. Она помнила, как они жили в последний месяц перед уходом отца. Отец – вечно грустный и подавленный, пытающийся поговорить с мамой. И мама – уверенная в себе, без единой эмоции, твердая, как стальной лом, не желающая дать отцу даже шанса на оправдание. Полине было шестнадцать. Она поняла то, что видела, так, как могла. Ей казалось, что папа любил их, хотел сохранить семью, а жестокосердная мама не пожелала дать ему шанс на исправление. О том, что у отца есть вторая семья, Полина тогда не знала. Но и узнав, не изменила своего отношения к матери. Она стала дерзить, плохо учиться, не слушаться. Девушке казалось, что так она вынудит мать отдать ее отцу, с которым Поле виделась идеальная жизнь. Только через много лет Поля узнает, что мама в это время боролась за то, чтоб отец продолжал хотя бы иногда появляться в жизни ребенка, платить алименты и участвовать в воспитании дочери-подростка. —Я не хочу жить с тобой! Ты не мать, ты ледяная статуя! Теперь понятно, почему папа не смог с тобой находиться рядом! Он хороший и добрый, он хотел остаться, а ты его выставила! Я не хочу тебя видеть за это! – Кричала девушка матери практически при каждой ссоре. —Дочь, ты не всю правду знаешь. У взрослых иногда случаются разногласия, которые не дают жить вместе. Мы с папой не будем больше семьей, но мы любим тебя и будем как прежде заботиться о тебе. Только теперь порознь. —Тогда почему я осталась с тобой? Почему меня никто не спросил, с кем я хотела бы остаться? Я не хочу жить с тобой! —У твоего отца нет условий для проживания ребенка. – Соврала мама, так как не хотела огорчать дочь правдой о том, что отец и не предлагал забрать старшего ребенка в новую семью. С уходом отца Анне пришлось сильно сократить расходы. Ее скромной зарплаты не хватало на постоянно растущие аппетиты дочери. Однажды Полина закатила матери безобразный скандал из-за того, что та не смогла купить ей модное, но совершенно непрактичное платье. Полина собрала все оскорбления, какие только смогла вспомнить, чтобы побольнее уколоть маму. —Я выгляжу, как нищенка! У всех девочек давно есть модные взрослые вещи. Одна я хожу в обносках. Папа тебе дает деньги для меня, ты обязана их тратить только на мои расходы! Немедленно рассказывай, куда ты тратишь мои деньги? Иначе я пожалуюсь отцу и скажу, что ты тратишь алименты только на себя. —Доченька, ты не учитываешь, что твое содержание – это не только одежда. Мне нужно тебя кормить, оплачивать проезд, занятия в художественной и музыкальной школе. На модные, но ненужные наряды денег нет. Ты уже не маленькая, должна это понимать! —Я тебе ничего не должна! А вот ты должна обеспечивать мне нормальную жизнь. А если не можешь – отдай меня отцу. Я уверена, он не станет ограничивать свою любимую дочку в покупках. Он не такой, как ты! Он всегда меня любил сильнее, все позволял, баловал. А ты только правила придумывала и требовала чего-то. Ты вообще не способна любить! Ты злая и черствая! —Правда? А ты знаешь, я согласна! Папа действительно более любвеобилен. Настолько, что его любви хватило на двух жен и двоих детей. Это только те, про кого я знаю. А про остальных вероятных история умалчивает. Ступай к нему. Живи с ним, радуйся жизни, но помни, сейчас у него уже есть, кого любить и кого баловать. Я не смогла ему родить сына, он его на стороне нагулял! Именно тогда Полина и узнала, что у отца была вторая семья и второй ребенок. Однако отступать было некуда. Пришлось наспех прощать отца и продолжать обижаться на мать. Николай не пришел в бурный восторг от появления дочери в его новой семье. Ради Полины пришлось ломать весь семейный уклад, тратиться (сумму расходов за проживание дочери он потом высчитал из алиментов, предоставив чеки обо всех тратах). Полина поняла, что здесь ей совершенно не рады, а потому спустя три недели вернулась к матери, извинилась и даже попыталась перестать ее изводить. Мама сказала, что не обижается, ведь в подростковом периоде такое поведение – норма. Полина решила, что мама простила, и поэтому не сильно корила себя за то, какие испытания устраивала матери. Однако и желание общаться с отцом у девушки не пропало. Закончив школу и поступив в университет, Полина решила остаток лета провести рядом с папой. Она стала замечать, что мама в последнее время сильно уставала, мало спала и почти не ела. Девушка решила, что надо просто дать матери время отдохнуть в одиночестве. К тому же, вникать в проблемы мамы совершенно не хотелось. Полина продолжала обижаться на нее за то, что та не старалась улучшить ее жизнь. Не искала вторую работу, не вытягивалась в струну ради ребенка. Избалованная девушка, не знающая отказа, еще долго жила в Полине, не давая проявиться ее добрым качествам. *** Девушка уехала учиться в другой город. Домой приезжала раз в месяц, каждый раз удивляясь, как сильно похудела мама, как плохо она выглядит. Анна каждый раз находила какие-то оправдания или отшучивалась. Однажды Полина решила выяснить правду. Отправив маму в магазин, девушка перерыла все шкафы и полки и обнаружила пухлую папку с результатами анализов и обследований. Диагноз был поставлен давно, он не утешителен и не оставлял шансов на благоприятный исход. Самое обидное было то, что о болезни стало известно до того, как Полина закончила школу. Отпуская дочь к отцу, мама знала, что это их последнее лето вместе. Всю ночь девушка не спала, плакала, закусывая край подушки, чтоб мама не услышала. Ей вспоминался каждый день, который они провели вместе. Таких оказалось катастрофически мало. Каждая ссора болью отзывалась в душе, заставляя совесть неистово бесноваться. Как? Как могла она вести себя так с самым родным и близким человеком. Ведь мама даже не стала рассказывать ей о своем диагнозе, чтоб не расстраивать. Вернувшись в университет, Полина отправилась в деканат и рассказала о своей ситуации, попросив академический отпуск. Доучиться она могла и позже, а времени с мамой у нее осталось совсем мало. Вернувшись домой, Полина сочинила для матери историю о том, что студентов отправили на дистанционное обучение из-за карантина. Анна была уже настолько слаба, что не стала выяснять, правду ли ей сказала дочь. Следующие две недели Анна угасала буквально на глазах. Полина решила отправить маму в больницу, так как сама просто не в силах была видеть мучения самого родного человека. Врач, давно знавший ситуацию со здоровьем Анны, только покачал головой и призвал девушку быть сильной. Спустя еще неделю мамы не стало. Разбирая бумаги, Полина нашла приведенные в порядок документы на квартиру и небольшую сумму денег, которой должно было хватить на похороны. Мама все продумала. Она не оставила Полину наедине с бедой даже после того, как покинула этот мир. Отец не пришел на похороны. Сообщил, что не сможет видеть в гробу ту, которую любил на протяжении тридцати лет. Полина решила, что больше не станет навязывать ему общение с собой, поэтому постепенно все контакты сошли на нет. Полина перевелась на заочное отделение, устроилась на работу, где вскоре познакомилась с парнем и вышла замуж. Долгие годы ее не отпускало чувство вины за тот скандал из-за платья и то лето, когда она решила пожить вдали от мамы, которая не смогла обеспечить дочери требуемый уровень жизни. — Мамочка, я люблю тебя. Прости меня, пожалуйста, – каждый вечер, ложась спать, шепчет Поля, представляя маму со счастливой улыбкой на губах. автор: Ольга Брюс

«Беременная», – эхом повторил про себя Алексей. Улыбка сошла с его лица. Он со страхом смотрел на Катю, словно это была уже не она, а кто-то другой. Улыбка Кати тоже медленно погасла, как люстра в зрительном зале театра перед началом спектакля. Катя сжала в ладони тест на беременность и так же медленно опустила руку. – Ты не рад? – Голос уже дрожал, но уже еле сдерживаемых слёз. – Кать, мы же договаривались, что подождём с детьми, – придя в себя, зло сказал Алексей. – Ты перестала пить таблетки? – Теперь голос его окреп, звенел негодованием в тишине комнаты. – Я забыла выпить один раз, а потом… – Катя опустилась на диван рядом с Алексеем. Он тут же съехал на край, отодвигаясь от неё, словно боялся заразиться. – О чём ты думала? Почему мне не сказала? Неужели тебе хочется возиться с распашонками и подгузниками, не спать по ночам? Ты сама ещё ребёнок. – Алексей встал, нервно заходил по комнате. – Кать, давай всё обсудим, не будем спешить… – Я не буду делать аборт. Он уже есть. Я знаю, чувствую, что это мальчик. Он будет похож на тебя, – сказала Катя. В глазах её блестели слёзы. Её слова пригвоздили Алексея к полу. Катя смотрела на него с отчаянной решимостью. Слезинки побежали по её щекам. Она всхлипнула. – Кать, послушай. Алексей сел с ней рядом, обнял за плечи, притянул к себе. «Криком тут не поможешь. Нужно действовать осторожно, нежной и лаской уговорить её…» Катя сбросила его руку и вскочила с дивана, словно услышала его мысли. – Я. Не. Буду. Делать. Аборт, – чётко произнесла она, выделяя каждое слово. – Кать, я не сказал ничего такого. Я растерялся. Просто не ожидал. Прости, что так отреагировал. Иди ко мне. – Он поймал её руку, притянул её к себе, усадил на колени. – Глупая ты моя. Как же я люблю тебя, – приговаривал он, успокаивая и поглаживая Катю по плечу. – Не плачь, пожалуйста. Тебе нельзя плакать, это вредно для ребёнка. – Ты, правда, рад? – спросила она, вытирая слёзы со щёк. – Ну конечно, – легко ответил Алексей, а сам думал, что впереди ещё девять месяцев, почти год, и всякое может произойти… Вскоре всё стало по-прежнему. Алексей не замечал никаких изменений в Кате. Он уже стал думать, что произошла ошибка. Тесты ведь тоже могут ошибаться? Он что-то такое слышал. Но через месяц у Кати начался токсикоз. Она побледнела, подурнела, почти ничего не ела. Раньше они почти каждый вечер куда-нибудь ходили: то в кино, то встречались с друзьями, то ужинали в кафе. А теперь Катю не вытащить из дома. Она часто лежала, ссылаясь на плохое самочувствие. Про мясо вообще пришлось забыть, от его запаха её мутило. Алексей скучал. Не привык он проводить всё свободное время дома. – Кать, Борьке в субботу день рождения, – виновато сказал Алексей. – Иди один. Я всё равно не смогу и пяти минут высидеть за столом, – буркнула она, не поворачиваясь от стены. Алексей обрадовался. Он надеялся, что Катя откажется, но не думал, что это будет так легко. На дне рождения он наслаждался свободой, шутил, много пил. Домой пришёл поздно. Катя лежала всё в той же позе, отвернувшись к стене. Потом у неё стал расти живот. Она никак не могла улечься удобно, ворочалась, вздыхала, долго выбирала позу для сна, мешая ему спать. Стала плаксивой и капризной, отказывала Алексею в близости. Он злился, его недовольство росло пропорционально росту её живота. – Когда вы поженитесь, наконец? – спросила как-то мама, когда Алексей заехал навестить её. – Пора бы. Чего ты ждёшь? Я хоть и не в восторге от твоей Кати, но чего уж. Имя сыну придумали? – Андрей. В честь Катиного отца. Мам, какая свадьба с животом? – Можно просто расписаться. Я предупреждала тебя… – Вот только не надо мне мозг выносить! Надоело, нигде покоя нет. По дороге домой Алексей зашёл в бар, выпил. Казалось, он только заснул, как Катя начала тормошит его, звать. – Лёш. Лёша! Да проснись же ты. – Что? – сонно спросил он, не открывая глаз. – Мне плохо. Живот тянет и поясницу ломит, – пожаловалась она. Алексей, наконец, разлепил веки и увидел встревоженное Катино лицо. – «Скорую?» – Он сел на кровати, поднял с пола скомканные джинсы, пытаясь достать из кармана телефон. – Я уже звонила. Занято всё время, – поморщившись от приступа боли, сказала Катя. – Так, понятно. – Алексей, наконец, достал телефон, но он оказался разряженным. Схватил лежащий на тумбочке Катин. – Я вызову такси, а ты одевайся пока. Когда Алексей вышел в прихожую, Катя сидела на пуфике в накинутом поверх ночной рубашки плаще. У её ног стояла объёмная сумка. – Документы взяла? Пошли. Они медленно спускались вниз, то и дело останавливаясь. Такси уже стояло у подъезда. – Гони, шеф, в роддом, – скомандовал Алексей, усаживаясь вслед за Катей на заднее сиденье. Катя тяжело дышала, придерживая руками живот. В тесном салоне такси он казался огромным. Она постанывала, прикусив зубами губы. – Потерпи, уже немного осталось, – приговаривал Алексей, пытаясь не показывать своего страха. Наконец, такси остановилось у приёмного отделения. Алексей практически тащил Катю на себе, обхватив её рукой, как санитар раненого на поле боя. – Есть тут кто-нибудь? Помогите! – забарабанил он кулаком в стекло пластиковой двери. – Чего кричишь? – За стеклом показалось заспанное лицо акушерки. Щёлкнул замок. – Входи, милая, – сказала она, впуская Катю и беря у Алексея сумку. – А ты, папаша, иди домой. Вон там номер телефона написан, звони, – и она захлопнула перед его носом дверь. Алексей через стекло видел, как акушерка уводила сгорбленную Катю, державшую свой живот. – Кать!- позвал он, но она не оглянулась. Через четыре часа Катя родила мальчика. Алексей, оглушенный новостью, поехал к матери. – Поздравляю. Ну что, папа, поедем покупать всё необходимое для сына? Потом отпразднуешь, – скомандовала она. Они скупили половину магазина, еле дотащив покупки до такси. Вечером Алексей сидел с друзьями в кафе. Отмечали шумно, пили много. Друзья наперебой делились опытом преодоления трудностей первых месяцев появления в семье младенца. – А что это мы тут празднуем? – раздался за спиной Алексея знакомый голос. На его плечи легли мягкие ладони. – Привет, красавчик, – сказала девушка, склонив голову к его плечу. Пушистые волосы защекотали щёку Алексея. – Наташа? – удивился и обрадовался он. – Эй, поосторожнее, красавица. У него сын родился. Три четыреста! Богатырь. Садись с нами. – Один из друзей протянул Наташе фужер с шампанским. Больше Алексей ничего не помнил. Он открыл глаза, приподнялся с подушки, пытаясь понять, где находится. Комната тут же качнулась, в голове зашумело, и он снова опустился на подушку, закрыл глаза. – Эй, папаша, вставай. – Алексей открыл глаза и увидел рядом с кроватью Наташу. – Я у тебя? А как? – На машине привезла. А надо было к тебе домой ехать? Ну, знаешь, не очень-то хотелось видеть твоё семейное гнёздышко. – А почему я голый? – хрипло спросил Алексей, облизывая пересохшие губы. – Не бойся. Ты остался верен своей Кате, – усмехнулась Наташа. – А раздела зачем? – Вообще-то люди спят без одежды. Я соскучилась, рассчитывала на благодарность. – Она присела на край кровати, наклонилась, потянулась к Алексею губами. Волосы защекотали его обнажённую грудь. Алексей увернулся от её губ, сел. Комната снова закачалась. – Позавтракаешь или так уйдёшь? – хмыкнув, спросила Наташа. Алексей поднял валявшиеся на полу джинсы и начал натягивать их на себя. – Я буду ждать, – сказала Наташа, запирая за ним дверь. Через три дня Алексей с букетом, тёщей и матерью приехал в роддом за Катей. – Бери, папаша, сына, – сказала акушерка, вкладывая ему в руки объемный свёрток. Он ожидал увидеть милое пухлое личико младенца, какие рисуют на плакатах, но увидел лишь маленькое красное и сморщенное в глубине белых кружев. И ничего не почувствовал, кроме удивления и неприязни. До дома доехали спокойно, но как только положили свёрток на кровать, как внутри запищало, замяукало, словно включили заводную игрушку. Три женщины засуетились вокруг корчившегося в одеяле младенца. Алексей почувствовал себя лишним и ненужным. Ночь они с Катей не спали. Измотанная Катя укачивала на руках сына. Но как только она клала его в кроватку, он снова начинал кричать. – Сделай что-нибудь, мне на работу утром, – взмолился Алексей. Так продолжалось каждую ночь. Алексей не мог понять, как из такого крохотного тельца рождаются такие громкие звуки. Он работал, засыпая на ходу, мечтая лишь о том, чтобы выспаться. Катя похудела и больше напоминала призрак, чем счастливую мать. Наступила осень. Разноцветные деревья радовали глаз. Алексей вышел из офиса, вдохнул запах прелых листьев. Домой идти не хотелось. Рядом просигналила и остановилась машина. Стекло опустилось, и Алексей увидел свою бывшую девушку Наташу. – Садись, – скомандовала она. – Выглядишь не очень. Достала счастливая семейная жизнь? – Не спим, – кивнул Алексей. – Так поедем ко мне, выспишься. Обещаю, приставать не буду, – Наташа звонко рассмеялась. Утром Алексей впервые за последние дни проснулся бодрым и отдохнувшим. Наташа уже приготовила завтрак. – Спасибо, Кать, – сказал он, проглотив с жадностью бутерброды с кофе. – На здоровье, только я Наташа. – А я как тебя назвал? – искренне удивилась Алексей. – Спасибо, я побежал, – он чмокнул бывшую девушку в щёку. – Захочешь выспаться, приходи, – крикнула ему в спину Наташа. Через несколько дней Алесей снова стоял у её двери. – Я знала, что ты приедешь. Ждала. – Прямо в прихожей Наташа нетерпеливо начала его раздевать… Алексей проснулся среди ночи от непривычной тишины. Рядом ровно дышала Наташа. Он повернулся на другой бок и снова уснул. – Я поживу у тебя? – спросил он утром. – Да живи, – ответила Наташа, улыбнувшись. По дороге на работу Алексей думал, как сказать Кате, что не вернётся домой. Он не хотел всего этого. Им было хорошо вдвоём. Это она захотела ребёнка. Он наговорил на телефон, что устал, не может и не хочет так больше жить, и без сожаления отправил Кате аудиосообщение. Однажды они с Наташей по дороге домой застряли в пробке. Светило Солнце, деревья покрылись зелёной дымкой проклюнувшихся молодых листьев. Неподалёку, на детской площадке мужчина подкидывал вверх малыша. Тот заливисто смеялся. Рядом с ними стояла молодая женщина и улыбалась. Она чем-то напомнила Катю. Алексей вдруг вспомнил, как впервые увидел её, как они жили вместе, как она сказала, что ждёт ребёнка и улыбалась счастливо, а потом… Его сын, наверное, тоже подрос, может, пытается ходить, а он всё пропустил. Вдруг его тоже кто-то вот так подкидывает? – Наташ, а почему ты не хочешь детей? – спросил Алексей. В машине повисло напряжённое молчание. – Почему не хочу? Хочу, только не будет у меня детей, – нарушила молчание Наташа. – Ещё в школе сделала неудачный аборт. А говорю так, потому что именно это хотят слышать мужчины. Ты тоже всегда говорил, что не хочешь детей. А потом я увидела вас на улице. Твоя Катя уже с большим животом была. Мне стало так обидно… – Наташа ударила ладонями по рулю. – Захотелось убить тебя. Ты не виноват, и всё же… Почему она, а не я? Почему ты выбрал её? Я после тебя ни с кем не могла встречаться. Хочешь, приду к ней и расскажу про нас? Хочешь, отдам тебе свою машину? – жарко заговорила Наташа, повернувшись к Алексею. – Наташ, не надо. – Вы, мужчины, все эгоисты. А мы, дурёхи влюблённые, подстраиваемся под вас, делаем всё, что вы хотите, а вы всё равно бросаете нас. Твоя Катя молодец, не уступила тебе. Ты ведь хотел заставить её сделать аборт, верно? Да ладно. Знаю, что ты всё ещё любишь её. Понимала, что рано или поздно ты вернёшься к ней. Уходи. Прямо сейчас уходи, – Наташа всхлипнула. – Наташ… – Не рви мне душу. Уйди, прошу тебя! – крикнула она и отвернулась. – Прости. – Алексей вышел, захлопнул за собой дверцу. Поток машин, словно только и ждал этого, тронулся с места, и красная «Ауди» Наташи исчезла из виду. Алексей сначала шёл, потом побежал. Ему казалось, что он не успеет. Пробегая мимо цветочного киоска, увидел в витрине белого медведя и купил его. Перешагивая через две ступени, поднялся на третий этаж. Опустил руку в карман за ключом, но так и не вытащил его. Нажал на кнопку звонка, запоздало сообразив, что может разбудить сына. Щёлкнул замок, дверь открылась, и Алексей увидел Катю. Она изменилась, похорошела, поправилась. Заколола волосы в пышный небрежный пучок на макушке, что очень ей шло. – Можно? – спросил Алексей. Катя не ответила, просто ушла с сыном в комнату. Алексей бросил взгляд на вешалку. На ней висело только Катино пальто. Под вешалкой не было мужских тапок. Алексей разделся и прошёл в комнату. Катя сидела на полу с сыном и строила башню из кубиков. Малыш махал ручкой, кубики рассыпались по полу, а он радостно смеялся. Андрейка увидел медведя и потянулся к нему. – Это тебе. – Алексей сел на пол, протянул сыну медведя. Он не сводил с Кати глаз. Как он мог столько времени жить без неё? Если она его выгонит, он не вынесет. – Кать, прости меня. Я не могу без вас. Катя встала и подошла к окну. Андрейка не удержал равновесия и завалился на бок. Алексей подхватил сына на руки и сделал то, о чём мечтал в течение последнего часа. Он подкинул сына вверх, на долю секунды разжав руки. Андрейка заливисто засмеялся. Во рту белели два маленьких зуба, похожих на кусочки тающего сахара. – Осторожно! – воскликнула Катя. – Не бойся. Я очень любил, когда меня вот так подбрасывал отец. Это едва ли не единственное, что я помню о нём. – Алексей снова подкинул сына вверх, потом прижал к себе и поцеловал. – Ты выйдешь за меня? Я обещаю, что никогда не оставлю вас. Никогда. Катя смотрела то на Андрейку, то на Алексея. В её глазах поблескивали слёзы… «Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я тебе сказал всё это, когда ты проснёшься. Но завтра я буду настоящим отцом! Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеешься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздражённое слово. Я постоянно буду повторять как заклинание: «Он ведь только мальчик, маленький мальчик!» У. Ливингстон Ларнед «Раскаяние отца» автор: Живые страницы Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет, Спасибо за внимание 💛

Направила свою коляску на кухню. Разогрела чайник, достала из холодильника котлету. Съела, попила, чай. Мамы всё не было. Не выдержала, вновь взяла телефон и набрала номер: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», - вновь раздался голос автоответчика. Перебралась на свою кровать, положив телефон под подушку. Свет тоже не стала выключать, без мамы так страшно. Лежала долго, но всё же заснула. *** Проснулась, когда солнышко заглянуло в окно. Мамина кровать заправлена. - Мама! – крикнула она в сторону прихожей. В ответ тишина. Взяла телефон, позвонила. В ответ тот же чужой металлический голос Стало страшно, из глаз полились слёзы. *** Константин возвращался из кафе. Там каждое утро продавали свежую сдобу. У них с мамой каждое утро начиналось с этого, она готовила завтрак, а сын ходил в кафе за булочками. Константину уже тридцать, но он до сих пор не женат. Девушки и женщины просто не обращали на него внимания: некрасивый, худой, болезненный. Болезни его преследовали с самого рождения. Надо было дорогое лечение, но мама его воспитывала одна. Последний диагноз поставили, когда он уже стал взрослым, объявив, что у него не может быть детей. С тем, что никогда не женится, Костя уже смирился. В траве мелькнул сломанный старый телефон. Телефоны и компьютеры были его и увлечением, и работой. Он был программистом и блогером. Телефоны у него, конечно, были и притом самые крутые, но из-за чисто профессионального любопытства он поднял этот. Телефон был раздавлен, словно по нему проехала машина и отбросила его в сторону. «Может, что случилось? – мелькнула мысль, сунул сломанный аппарат в карман. – Дома разберусь». *** После завтра извлёк из найденного телефона симку и вставил в один из своих. Номера на симке принадлежали в основном больнице, пенсионному фонду и другим подобным учреждениям, но первым стоял адрес «дочка». Немного подумав, позвонил по этому номеру: - Мама! – раздался радостный детский голос. - Я – не мама, - растерянно произнёс Костя. - А где мама? - Не знаю. Я нашёл сломанный телефон, переставил симку и позвонил. - У меня мама пропала, - раздался плач. – Она ещё вчера ушла в магазин и не вернулась. - А где твои папа, бабушка? - Нет у меня ни папы, ни бабушки. У меня только мама. - Тебя, как зовут? – парень понял, что ребёнка надо выручать. - Юля. - Меня – дядя Костя. Юля, выйди из квартиры и скажи соседям, что осталась одна. - Я не могу выйти, у меня ножки не ходят. И в соседней квартире никто не живёт. - Подожди, как это не ходят? – Константин совсем растерялся. - Я такая родилась. Мама говорит, что надо накопить денежек и мне сделают операцию. - А как ты передвигаешься? - На коляске. - Юля, ты свой адрес знаешь? – Костя приступил к действиям. - Да, улица Кутузова дом семь, квартира восемнадцать. - Я сейчас приеду, и мы найдём твою маму. Он выключил телефон. Нина Антоновна зашла в комнату сына: - Костя, что случилось? - Мама, я нашёл сломанный телефон. Поставил симку в один из своих. И позвонил. В общем, там маленькая девочка осталась одна в квартире, и она инвалид. А других родственников у неё нет. Я узнал у неё адрес. Поеду, разберусь. - Поехали вместе, - и женщина стала собираться. Нина Антоновна одна воспитывала сына, который очень часто болел, она прекрасно представляла, каково одинокой матери с больным ребёнком. Сама она сейчас на пенсии, а сын очень хорошо зарабатывает. Они вызвали такси и поехали выручать ребёнка. *** Позвонили в домофон. - Кто? – раздался грустный голос ребёнка. - Юля, это я, Костя. - Заходите! Зашли в подъезд. Дверь в нужную квартиру уже была приоткрыта. Зашли в квартиру. Худенькая девочка в инвалидной коляски, смотрела на них грустными глазами: - Вы найдёте мою маму? - Как твою маму зовут? – сразу задал вопрос Константин. - Лида. - А фамилия? - Перова. - Подожди, Костя! – остановила его мать и спросила у девочки. – Юля, ты кушать хочешь? - Да. В холодильнике была котлетка, но я её вчера съела. - Так, Костя, беги в магазин, в который мы всегда ходим, купи то что мы покупаем. - Понял! – и выбежал из квартиры. *** Когда вернулся, мать успела что-то приготовить на кухне. Сразу разобрала пакеты, накрыла на стол. Когда поели Костя взялся за поиски мамы девочки. Открыл городской сайт и стал просматривать происшествия за вчерашний день. «Так, так. На улице Парковой водитель автомобиля «жигули» допус-тил наезд на жен-щину. Постра-давшая доставлена в тя-жёлом состо-янии в больницу». Достал телефон, стал звонить. После третьего звонка ответили: - Да, вчера к нам доставлена постра-давшая с улицы Парковой. Состояние тяжёлое. Пока не приходила в себя. - А как её фамилия? - Документов и сотового телефона при ней не было. Вы её родственник? - Ну… пока не знаю… - Приезжайте по адресу… - Адрес я знаю. Сейчас приеду. Отключил телефон и подошёл к девочке: - У тебя фотография мамы есть? - Да, - она подъехала к тумбочке и достала альбом. – Вот мы с мамой недавно фотографировались. - Какая у тебя мама красивая! Константин достал телефон и сделал снимок, улыбнулся девочке: - Пойду, - искать твою маму. *** Открыла глаза. Белый потолок. Сознание потихоньку возвращалось. Перед глазами мелькнула летящая машина… Попробовала пошевелиться, движение болью отдалось во всём теле. Подошла медсестра, тихо спросила: - Проснулась? И тут глаза Лиды расширились от ужаса: - Сколько я здесь лежу? - Двое суток. - Там в квартире дочка одна... - Лида, успокойся! – медсестра осторожно положила руку на грудь больной. - Здесь молодой мужчина вчера приходил. Оставил тебе свой телефон. Говорит, что твой машиной раздавило. - Мне позвонить… - Сейчас! – она задела пальцем по надписи: дочь, и приложила аппарат к ухо больной, и оттуда раздалось: - Мама! - Юленька, доченька, как ты! - Всё хорошо! Со мной бабушка Нина и дядя Костя приходит. - Какой дядя Костя? - Больная не волнуйтесь! – произнёс зашедший врач. – Иначе, оберу телефон. Давайте я вас осмотрю! - Доченька, я перезвоню, - крикнула Лида и выключила телефон. Доктор осмотрел. Приказал, что-то медсестре, та тут же поставила капельницу. Когда врач вышел, медсестра взяла телефон и положила себе в карман. - Можно, я с дочерью ещё минутку поговорю? – тихо прошептала Лида. - Доктор запретил вам волноваться, - но всё же достала телефон и набрала номер. - Доченька… - Лида, меня зовут Нина Антоновна, - раздался незнакомый женский голос. – Выслушайте меня! Мой сын нашёл ваш сломанный телефон. По сим-карте разыскал вашу дочь и вас. Я – пенсионерка. Пока вы в больнице, побуду с вашей дочерью. Не волнуйтесь! Передаю телефон Юле. - Мама, не расстраивайся и выздоравливай быстрее! – раздался голос дочери. - Доченька, слушайся бабушку! – схватилась Лида, как утопающая за соломинку. - Больная, выключайте телефон! – раздался голос медсестры. *** На следующий день Лиду перевели в общую палату, а вечером, в часы приёма заглянула медсестра: - Перова, к тебе посетитель. Лида даже удивиться, как следует не успела. Зашёл парень, какой-то некрасивый, худой: - Здравствуйте, Лида! Меня Костя зовут, - улыбнулся. – Вот пришёл навестить тебя. Не обижаешься, что я сразу на «ты»? - Нет. Он поставил на тумбочку большой пакет: - Здесь моя мама тебе собрала. - Костя, я даже не знаю, кто вы, - растерянно произнесла больная. - Я случайно нашёл твой раздавленный телефон. Симка оказалась целой. Позвонил твоей дочери. Затем разыскал тебя. - Как там моя Юленька? - Сейчас. Он взял с тумбочки телефон, который сам оставил при первом посещении. Немного поколдовал над ним. - Вот, пожалуйста! Лида глянула на дисплей и увидела свою дочь. - Мама! – закричала та. – Тебе больно? - Нет, доченька, уже не больно. Как ты? - Ко мне баба Нина приходит. Больная долго разговаривала со своей дочерью. Константин терпеливо ждал. Поговорив, Лида опустила голову: - Я теперь ваш должник. - Ладно тебе, Лида! – улыбнулся. – И давай, переходи на «ты»! - Спасибо, тебе, Костя! - Сейчас покажу, как пользоваться этим телефоном. *** Прошли две недели. Виновник той аварии принёс Лиде отступные двести тысяч прямо в больницу и привёл адвоката. На следующий день её выписали из больницы. Костя приехал за ней и привёз домой. - Мама! – радостно закричала дочь. Казалось, ещё немного и она выскочит из своей коляски. Лида присела рядом с ней, обняла дочь и заплакала от счастья. Затем подошла к пожилой женщине: - Нина Антоновна, большое вам спасибо! - Ладно, тебе Лида! Юля мне вроде внучки стала. - Нина Антоновна, мне виновник аварии отступные принёс, - она достала из сумочки деньги. – Возьмите! Мне больше нечем вас отблагодарить. - Убери, Лида! – Строго произнесла пожилая женщина. - Мы с сыном, точно, не обеднеем, а тебе Юлю лечить надо. Костя уже договорился с какой-то клиникой. - Мама! - радостно воскликнула дочка. – Дядя Костя сказал, что мы с тобой поедем в больницу и мне сделают, чтобы ножки ходили. *** Две недели пробыла Лида с дочерью в клинике. Поставили спицы. Через три месяца, нужно обратно в клинику. Затем всё это ещё раз через год и ещё раз через год. Через три года, после трёх операций и реабилитации, обещали, что Юля будет ходить. А пока девочка так и передвигалась в коляске. К тому же, спицы доставляли неудобства. Но видно судьба решила испытать на крепость этих четверых людей. У Нины Антоновны стало плохо с сердцем и её положили в больницу в тяжёлом состоянии. Три ночи провела Лида в больнице рядом с этой, ставшей родной, женщиной. Возвращалась домой лишь приготовить на всех обед и немного поспать. Ночами с Юлей оставался Константин. На четвёртый день Нина Антоновна окончательно пришла в себя. Долго грустными глазами смотрела на сидящую рядом Лиду, затем тихо проговорила: - Доченька, видно не долго мне осталось жить на белом свете. Выходи замуж за моего Костю. Он человек надёжный. Вместе вы и Юлю на ноги поставите. - Нина Антоновна, разве он меня возьмёт? - Возьмёт! – на лице женщины мелькнула улыбка. – Обязательно возьмёт. *** Пожилая женщина держала за руку девочку с ранцем за спиной и букетом цветов. Если бы не довольно высокий рост девочки, можно подумать, что в школу она идёт в первый раз. А она и шла в школу первый, но уже в четвёртый класс. Первые три года она обучалась дома дистанционно. Окончила три класса на четвёрки и пятёрки. И вот сейчас шла в школу на своих ногах. - Бабушка, мне страшно немного. - Что ты, Юля? Тебе уже десять лет! Вон и твои папа с мамой идут! - Доченька, ты что такая невесёлая? – подошла к ней Лида. - Боится в школу идти, - помотала головой Нина Антоновна. - Давай руку! – Константин подал девочки свою ладошку. – Пошли! - Вот с тобой, папа, мне совсем не страшно, - улыбнулась Юля. И они, весело болтая, направились к школе, а следом шли мама и бабушка, такие же счастливые. Если история Вам по душе, нажмите Класс, мне будет очень приятно

В 72 года у меня обнаружили рак. Я сразу решила, что это конец: даже лечиться не хотела, но родные уговорили попробовать и мне сделали операцию. В больницу ко мне бегали только дочери и подружки, а к соседкам, которые были даже старше меня, приходили мужчины, причем не мужья: сидят на кроватке вместе, за руки возьмутся и воркуют, как два голубка. Мне это казалось странным, я удивлялась. Но их пример меня подзадорил. Когда умираешь, посещают совсем другие мысли, а тут оказалось, что жизнь идет. В больнице я пролежала долго, а под Новый год мне дали перерыв на несколько дней. Когда я пришла домой, мне позвонили из общества ветеранов калининградского завода, где я когда-то работала, и пригласили на вечер встречи. Я сказала: «Приду в последний раз, повеселюсь с вами и на этом закончу». На вечере мне все сочувствовали, прощались. Роман Владимирович работал на нашем заводе заместителем генерального директора по производству — в его подчинении было шесть филиалов. Я никогда до этого с ним не общалась: он был такой недоступный и, конечно, я выделяла его среди других. За год до этого, на одном из вечеров, он подошел ко мне и сказал: «Галя, кончай петь!» А я была заводилой, стихи читала, исполняла хулиганские песни. И вдруг я сама подошла со словами: «Роман Владимирович, а давайте вместе старость проведем?» Он ответил: «Так я уже не мужчина» «Так я тоже не женщина». — «А что мы будем делать?» — «Будем беседовать, играть в шахматы, читать». Он взял мой номер телефона и сказал: «А ты навязчивая». Я так возмутилась, ведь это за мной всегда все бегали, и прямо на стуле отъехала от него. На следующее утро раздался звонок. «Ну, что будем делать?» — «Не знаю» — «Ну, давай попробуем». Оказалось, он мне еще накануне дважды звонил, и это я навязчивая! Он сказал: «Я приглашу тебя в гости 13 января, накрою стол и позову сына с внуком. Просто так я встречаться не буду, все надо сделать официально». Через час перезвонил: «Зачем так долго ждать? Приходи сейчас!» Я не стала ломаться: во-первых, меня отпустили всего на три дня, во-вторых, я болела и не знала, чем кончится моя болезнь. Я позвонила дочери и спросила, что мне делать. Она ответила: «Мама, собирайся и иди!». Дочь посоветовала рассказать ему о диагнозе честно и устроить таким образом проверку на вшивость. Я помылась, нарядилась и пошла к Роману. Как только я начала рассказывать про больницу, он меня остановил и сказал, что все знает. Оказывается, его уже спросили, зачем я ему такая больная, а он ответил: «Ах, больная? Я сделаю ее здоровой». Мы с ним сидели, беседовали, и вдруг он меня поцеловал. Потом позвонила дочь: «Мама, ты где?» Я надела шубку, он взял меня за талию, проводил до самого дома и ждал, пока я поднимусь на пятый этаж. Ни один мужчина так не брал меня за талию. Новый год мы встречали вместе. Когда мы сели за стол, Рома спросил, можно ли ему у нас покурить. Я всем запрещала, а ему разрешила. Он всюду набросал пепел, но меня это совершенно не расстроило. Вообще, меня всегда раздражала неряшливость в мужчинах, а тут стала умилять. На праздник Рома принес лилии. Раньше я их не любила из-за запаха, но он сказал, что лилии распустятся ровно в 12 часов. Я поставила цветы в вазу, и ровно в полночь они стали распускаться — это было такое чудо! С тех пор я полюбила лилии. Он часто приносил мне их, и я каждый раз звонила: «Рома, третий бутон распустился, четвертый!» А когда он сам не мог дойти до магазина, отправлял за цветами сына. С тех пор мы стали встречаться. Говорили о книгах, он читал мне стихи. Он рассказывал, что голубь никогда не съедает все до конца, потому что оставляет еду голубке. Мы жили отдельно и ходили друг к другу в гости. В начале отношений он даже сделал мне предложение, но я отказалась: сколько можно? Когда я оставалась у него, по утрам он приносил поднос с яичницей и кофе в постель. Ни один мужчина не носил мне завтрак в постель. Мы оба были в возрасте, поэтому не смущались друг друга. Таких отношений у меня никогда не было. Когда ты понимаешь, что это последнее… это по-настоящему. Благодаря ему я выздоровела. После операции я долго болела, высокая температура никак не спадала. Ромочка надел все свои ордена — во время войны он служил юнгой на Балтийском флоте — и пошел к моему лечащему врачу. Он представился членом общества ветеранов и спросил, почему меня так долго не вылечивают. Врач ему объяснил, что нужно идти к районному хирургу, хотя до этого лечил меня сам и помалкивал. Вскоре я пошла на поправку. Если бы мы встретились в молодости, вряд ли у нас сложились бы отношения. У него очень тяжелый, взрывной характер. Он мог обидеться из-за мелочи и замолчать на несколько дней. При этом он всегда был за меня. Когда я лежала в больнице, он каждое утро спрашивал, как я спала. «Я спала хорошо, а соседи плачут, что не могли заснуть — я храпела». — «Это здоровый храп, он тебе на пользу. Значит, ты выздоравливаешь». Жена всю жизнь звала его по фамилии, а я стала называть Ромочкой, и он растаял. Но мне не хватало от него ласковых слов, и, когда я просила его сказать что-нибудь ласковое, он отвечал: «Никогда! Я ни одной женщине не говорил и не собираюсь!» Однажды я сказала: «Учись, иначе мы расстанемся» — и улетела отдыхать в Египет на десять дней. Когда я приехала, он подарил мне книгу Дмитрия Быкова «Борис Пастернак» с подписью: «На память своей птичке, заиньке, рыбоньке, светлячку, золотцу, ненаглядной, обворожительной, бесподобной, безрассудной, достойнейшей Галчонке от ее вечного жида (зачеркнуто) раба Романа». А сбоку приписал «восхитительной». Через три года после первой встречи он сказал самые важные слова: «Пока ты со мной, у меня есть какая-то надежда». Как-то раз Рома ехал с огорода, я решила встретить его, но мы разминулись. Я стояла на остановке, а в это время он звонил в мой домофон. Не дождавшись ответа, Рома вызвал МЧС и потребовал, чтобы сломали мне дверь, — он решил, со мной что-то случилось. И тут я ему позвонила. Он закричал: «Как, ты дома?! Я вызвал МЧС! Я с тобой больше не буду разговаривать!» Потом к нему домой приехала полиция разбираться, зачем он устроил ложную тревогу. А в другой раз он позвонил мне утром: «Жарь картошку, сейчас приду». Я посмотрела в окно и увидела, как он со своей корзинкой для огорода садится в автобус и уезжает. Я стала плакать: как ему не стыдно, я тут нажарила картошки, а он уехал. Через некоторое время раздался звонок в дверь: оказалось, он ездил за цветами, потому что идти пешком ему было тяжело. Он называл себя рациональным евреем, а меня меркантильной, хотя я все тащила ему в дом — и одежду, и вещи, и еду. Когда мы стали встречаться, у него уже год не было жены и никто за ним не ухаживал. Как-то мы приехали к моей дочери и остались у нее ночевать. Он пошел мыться, а я увидела, в каком состоянии его белье, и выкинула, а чистое взяла у зятя. Потом мы пошли гулять, и я купила ему носки. Вечером позвонила дочь: «Мама, а почему носки в холодильнике лежат?» Оказалось, он их туда специально засунул — ничего не хотел брать и ругался: «Я никогда не был альфонсом!» Ромочка наизусть цитировал Грибоедова, Ахматову, Шекспира, Хайяма. Когда он на меня злился, говорил: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». А я отвечала: «Ты должен говорить: «Велите ж мне в огонь: пойду, как на обед». Или звонил: «Ты знаешь, кто написал эту фразу — «Как хороши, как свежи будут розы»?» А я продолжала: «Моей страной мне брошенные в гроб». Проверял меня. Перед тем как мне исполнилось 75 лет, он спросил, что я хочу в подарок. Я призналась, что хочу кольцо с бриллиантом. Думала, мы пойдем в простой магазин, но он сказал, что такие вещи не покупаются в дешевых местах, и мы поехали в самый дорогой. Я пыталась узнать, на какую сумму могу рассчитывать, но он ответил: «Тебя это не касается!» — и сам выбрал очень дорогое кольцо. Когда я спросила, а что, если бы не хватило денег, он сказал: «Ты что, думаешь, у меня нет денег? Это не твое дело, девочка!» Сначала мне отдали кольцо в пакетике, но Рома настоял на том, чтобы его упаковали в коробочку. Она уже сломалась, но все еще лежит у меня. Она мне напоминает о том, что Ромочка ничего для меня не жалел. Это была любовь, была страсть. Вместе мы не ощущали себя старыми. Я чувствовала себя с ним как с мальчишкой — будто ему 19, а мне 14 лет. Мы много хохотали, танцевали — в молодости он был учителем танцев. Он звал меня «моя девочка» и запретил моим внукам называть меня бабушкой, объявив: «Ваша бабушка — моя девушка». В прошлом мае Ромочка умер. Ему было 88 лет. Похоронили его рядом с женой. Он украсил мою старость, я счастлива, что он был у меня. После его смерти я ни разу не покупала лилии. А дальше она сказала :"Может, не будешь писать, что он умер? Пусть лучше будет живой". Автор: Алина Буянова

- Мы, мой господин, не имеем весов, но я покупал у тебя сахар и сделал его для себя мерой, для того, чтобы взвешивать ею масло. «Знай, что твоей мерой будут мерить и тебя!» Если история Вам понравилась, нажмите: Класс или оставьте свое мнение в комментариях, мне будет очень приятно