Два родных сердечка
Глава 21
#ДвародныхсердечкаРассказыЖдановны
Таня бросила все. Главным для нее сейчас было поднять Виктора. Куда только она его не возила! Даже к знахаркам. Искали все возможные методы лечения. Операцию делать не стали – сказали, что опухоль задела какой-то там самый важный нерв. Нельзя трогать. И она оказалась отнюдь не доброкачественной...
Слег Виктор, мучился. От собственной неполноценности, от нестерпимой порой боли…Вторая нога тоже уже не действовала. А чуть позже и вторую опухоль нашли, теперь в шее. Таня отказывалась верить в то, что ее муж, здоровенный мужик, неизлечимо болен. Мозг отказывался понимать это! Врач объяснил Тане наедине все последствия, и она пришла в ужас. Сначала ноги, потом руки, потом слух, зрение…Господи! Разве такое может быть? И это действительно происходит с ними? Да за что им такое?
Таня мужественно ухаживала за Витей. Очень тяжело было не столько физически, сколько морально. Ведь самое страшное, что Витя все осознавал, и понимал также, что сделать ничего нельзя. Он наблюдал за собственным угасанием, а Таня украдкой плакала, чтобы не расстраивать мужа. Потом, вытерев слезы, открывала дверь в их комнату и старалась вести себя так, словно ничего не случилось. Витя видел ее заплаканные глаза, вымученную улыбку, про себя переживал. Но что он мог сделать? Оставалось одно – лежать и ждать конца…От сильных болей спасали лекарства. Таня научилась делать уколы. Научилась делать вовремя, чтобы Витя не мучился. Уже по глазам угадывала. Когда начинали они подергиваться белесой поволокой, у Тани все было уже наготове. Они с Андрейкой практически не отходили от него.
-Наказание это мне, наверное, Таня, - сказал глухо Витя. Таня только что сделала ему укол, и, перед тем, как впасть в сонливое свое обычное состояние после него, Вите сегодня почему-то захотелось поговорить. Обычно он молчал и смотрел безучастно на жену. Таня тут же села рядом и взяла его за руку. Хоть он плохо чувствовал ее, но еще помнил те ощущения. Тепло. И любовь. Огромная, всепрощающая, переворачивающая все внутри.
-Какое еще наказание, Витя? – Таня испугалась. Заговариваться уже стал, что ли?
- Что вас тогда оставил, загулял, - ровным голосом сказал Витя. - Бог меня и наказал.
Таня только рассмеялась.
-Да ты что Витя, это когда было то…Все уж быльем поросло! – сказала она, - все уж забыли! Не выдумывай!
Он только благодарно взглянул на нее. Ничьего прощения в жизни ему не надо было, только ее. Он задремал, Таня вышла из комнаты, прикрыв дверь, бросила в сени грязные простыни и задумалась. Когда начались все их несчастья? Не с той ли самой поры, как стали они думать о детях? Ведь до этого жили же. Да как! Всем на зависть! Эхх, верно сглазил кто…А дети…Нет, они тут не виноваты. У каждого судьба своя. Вот их с Витей – такая. Таня посмотрела на часы. Скоро мальчики придут – нужно быстро что-то на ужин сготовить.
***
Дом потихоньку ветшал без мужской руки. То наличник с двери отвалился, то замок сломался, то ковер со стены отлетел с краю. Таня старалась не обращать внимания, отставляла все лишнее в сторону. Не время для этого сейчас. Главное – Витя.
Саньку не допросишься что-то сделать, как «завеется» с пацанами своими, только к ночи и приходит. Управлялась сама со всем, как могла. Как заставить сына? К тому же ей всю жизнь мешало какое-то чувство вины. И так им не повезло с рождения, натерпелись, что ж их еще и заставлять…А вообще, конечно, Санька уже взрослый, крепкий, что мужик! Сам должен понимать и видеть, что в доме происходит - не в квартире живут! Дом есть дом! А у нее Витя на руках.
Корову Таня продала. Какой теперь рынок, корова? Помощи никакой. Ее зарплаты не хватало. Мария Ивановна помогала, чем могла.
С Андрейки спрос небольшой - ну яйца у кур соберет, да в курятнике почистит, когда дома приберется. А с коровой Таня всегда управлялась, но сейчас она просто падала с ног. Где-то даже радовалась что продали, вздохнула с облегчением. Не под силу ей уже.
В борьбе за жизнь Вити она похудела, оно и понятно - потаскай как такого. Да весь день на ногах! Когда успевали в туалет, когда нет. Ежедневно стирка! Приходила вечером с работы и принималась стирать - куча грязного белья уже лежала в сенях. А не постираешь, так и стелить нечего. Да и вообще тогда в грязи увязнешь. Развешивала Таня простыни во дворе, они сохли, а гладить уж некогда было…
Мария Ивановна приезжала на автобусе каждый день - Тане нужно было на работу, а Витю одного не оставишь. Хоть приглядывала за ним, готовила еду, что было Тане большим подспорьем. Андрейке наказывала делать укол. Тот и сам уже знал, когда. Бегом бежал из школы, знал, что без него отец не сможет.
Плакала Таня ночами, но не роптала. Сама же выбрала его и жизнь с ним. Какой бы она ни была! Он один-единственный мужчина в ее жизни. Самый родной. И помочь должна ему она.
Мальчики тоже переживали за отца. Санька, более закрытый, менее эмоциональный, не рассказывал о своих чувствах. Приходил и молчал. Если что Таня велела - делал по дому, а так…Что там случилось, с учителями проблемы, поругался, подрался? Не могла Таня понять, о чем он там себе думает. Но и в хлопотах своих не спрашивала особо, да и сыни сердился. Ладно, думала Таня, потом все, по мере поступления. Сыт, одет чисто, учится. Пока так…
С учебой у него по-прежнему было плохо. И так уговаривала его Таня, и эдак, не понимала, как так может быть, когда человек вообще ничего не хочет? Вот Андрейка наоборот! Рисовал, хотел в художественную школу. Но возможности сейчас у Тани не было. Платить же надо, а денег нет. Да и возить его из поселка в город теперь некому. Одного его пускать Таня остерегалась – дорога, да мало ли, хулиганы какие-то пристанут, искалечат, не приведи Господь! Мальчишка он слабенький и хрупкий.
Андрейка был ближе к матери, охотно разговаривал с ней, помогал посильно, с отцом сидел, когда нужно было.
Таня, устав метаться, оставила работу в магазине, нашла подработку - выходила на рынок разово, по выходным поторговать, хоть на еду хватало. Иногда она думала, что невозможно столько терпеть. Словно бетонной плитой ее накрыло, а она все пыталась ползти с ней по этой жизни. Не до себя уже давно ей было. Надо быть хорошей женой, другом, дружеским плечом. У нее еще дети! Которые смотрят на нее и ждут поддержки и понимания…А сил не было. Приходишь с работы усталая, словно из тебя весь воздух выпустили, а тут еще больной муж, домашние обязанности. Как при этом всем можно быть все время доброй, поддерживающей? Где взять силы?
Слезами выходила боль и напряжение а с утра все сначала начиналось. Так и держалась Таня. Слезы были ее единственным вариантом снятия напряжения - не за бутылку же хвататься! Хотя… порой так хотелось выпить рюмку, «отпустить» нервы, и без того натянутые, как вожжи. Но нет, нельзя. Легче не станет. А если и станет, то на время. Да и какой пример она своим сыновьям подаст? И так всю жизнь боялась за их будущее. По молодости Таня не думала о генах, отбрасывая эти мысли, думала, черт с ними, с генами. Воспитают пацанов, те возьмут из семьи самое лучшее. А теперь вот, глядя на Саньку, стала частенько задумываться и даже побаиваться.
Изменился сын, свое что-то на уме. Эх, были же времена. Простые, понятные…Когда-то собирались все вместе, ездили за грибами, купаться на озеро, на рыбалку - обычные летние радости, которые дети так любили! И главное – всей семьей!
Фото из открытого источника
А сейчас - как отрезало. Ничего Саньке неинтересно кроме фильмов своих, дружков и занятий. Как чужой живет. Таню стала раздражать в сыне лень и его закрытость. Позже добавилось и вранье, которого Таня не выносила физически. Ссоры возникали на ровном месте. Санька бесился из-за ее диктата и подозрительности. А как не подозревать, если сын ничего не рассказывает?
-Я не маленький! - кричал он в ссорах с матерью, - хватит меня контролировать!
-Пока тебе не исполнилось 18 лет, я за тебя отвечаю! – кричала Таня, - а ты приходишь и уходишь, когда тебе заблагорассудится! И так на учете стоишь! В тюрьму хочешь?
Потом обычно следовало хлопанье дверей. Витя в своей комнате, слыша это все одним ухом, ронял слезу. Сейчас бы встать ему да вразумить отцовским «лещом» непокорного сына…А не может! А то свободу почувствовал, Таню доводит!
Сейчас, когда Витя слег, получалось, что Таня растила сыновей одна, теперь не с кем было разделить ответственность. И чем сильнее Таня давила, тем Санька сильнее протестовал. Он теперь воспринимал мать как надзирателя, с которым надо поддерживать выгодные отношения: идти на уловки, врать. Совсем другая жизнь у них наступила. Суровая и неприветливая. Беззаботная закончилась, да и была ли она?
А Санька бунтовал еще и из-за отсутствия внимания матери. Все доставалось отцу и Андрейке. Несмотря на свою независимость и взрослость ему тоже порой хотелось прижаться к матери! Вот как младший брат, бывало, под руку Тане подлезет, прислонится светлой головой. А Санька другой. Гордый…
***
Прошел год. Год постоянной упорной борьбы за жизнь мужа. Витя совсем ослаб. Таня, уже ни на что не надеялась, просто выполняла свои обязанности, продляя и облегчая жизнь Виктора. Не могла она его отпустить. Один глаз уже не видел, второй - очень слабо. Витя стал плохо разговаривать - только Таня его и понимала.
-Таня, - сказал он, глотая слова, - продавай машину…
-Зачем? – изумилась она,- ты же…
-Нет, Таня, я уже не встану, - сказал Витя, - а вам деньги нужны. Да и не дай Бог, Санька влезет, накатается да разобьет…Ты ж его знаешь! А вам деньги понадобятся…Хоть что-то пусть от меня вам останется.
Аж горло перехватило у Тани. Это что он, помирать собрался?
Но все же убедил ее Витя. И сама Таня знала, что Санька спит и видит права получить, да на машине перед дружками покрасоваться. Пока еще владел Витя одним глазом и мог говорить, позвали нотариуса домой. Сделали доверенность. Машину Таня продала соседу, взял охотно – машину свою Витя любил и обихаживал, в порядке у него все было. Вот и все, подумала Таня. Теперь уже и продавать-то нечего…
Санька взбунтовался после продажи. Обижался на Таню и отца – надеялся, что на машине своей будет сам ездить. В доме начался какой-то ад. Сын словно сел на шею. Отказался от всех домашних обязанностей. Мусор вынести – нет, посуду помыть – тоже нет. Жил он в пристрое – отвоевал себе личное пространство и никого туда не пускал. Плакаты со своими ВанДаммами развесил, магнитофон гонял постоянно. С Андрейкой разговаривать перестал, неинтересно ему, видите ли, с сопляком! Переживала Таня, так хотела она, чтобы сыновья дружными были между собой, а вон то получается….
В его комнате была грязь, да и сам он перестал за собой следить. Таня сердилась, кричала, плакала, сын оставался глухим. Таня устала и махнула на него рукой – у нее и так забот полон рот. Обойдется она без его помощи! Бороться с ним бесполезно.
В один прекрасный день Таня просто перестала кричать и ругаться. Едва держа себя в руках, казалась дружелюбной, но в тоже время перестала мыть за ним посуду. Свои тарелки, Витины, Андрейкины мыла она или сам Андрейка, а Санькины составляла на стол. Свой мусор складывала отдельно и уносила сама, а в его комнату поставила корзину. Перестала стирать его вещи – у нее и так стирки навалом! Пусть живет как свинья.
-Че это? – пренебрежительно спрашивал Санька, видя грязную посуду на столе.
- Ничего, - спокойно сказала Таня, - посуда твоя.
-А че малой не помыл?
-А он не обязан за тобой мыть, - парировала Таня, - он не прислуга тебе. И вообще сынок, ты уже взрослый парень, и сам можешь решать в какой одежде тебе ходить - в чистой или грязной. И из какой тарелки есть.
Санька чертыхнулся и скрылся в своей комнате. Через некоторое время его комната наполнилась мусором, он перестал нормально есть, покупая в школе какие-то пирожки или кушая у друзей, ходил в грязной одежде. А Таня просто занялась своими обязанностями. Много времени проводила с Витей, стирала, убиралась, готовила. Для него отдельно – ему стало трудно глотать, Таня варила жидкие каши и кормила его с ложки. Его добрые глаза наполнялись слезами.
-Ну будет тебе, Витя, будет, - ласково говорила она, улыбаясь ему, сама едва сдерживая при этом подступающие слезы.
Андрейка читал папе книжки. Громко, поскольку слышал Витя уже плохо, с выражением. Тот моргал глазами сыну, одобряя. Как будто в доме две семьи образовались. Таня с Витей и Андрейкой, и отдельно Санька…