Рассказы с картинками

Байки Деда Мороза

Год 2020, как ни желали ему быть счастливым в ночь на первое января, по известной причине останется в памяти годом испытаний в борьбе с «ковидом». Но Игорь Григорьевич очень надеялся, что настоящие массовые встречи всеми любимого Нового года с народными гуляниями, нарядной елочкой, Дедом Морозом, красавицей Снегурочкой и прочей бижутерией все же состоятся, поскольку маски как атрибут защиты от злодея-ковида могут стать симпатичными и новогодними, чем только украсят праздник и превратят его в Новогодний маскарад.
Лет сорок тому назад комсомольский комитет вуза по просьбе профсоюзной организации поручил ему быть Дедом Морозом на факультетских торжествах встречи Нового года. С тех пор поиски кандидатуры на эту должность закончились. В университете появился свой штатный Дед Мороз. Следует сказать, что этот выбор был далеко не случаен. Ген актерского дарования у Игоря Григорьевича был заметен от рождения, а участие в своё время в студенческом театре эстрадных миниатюр и позднее сцена муниципального театра «Молодой человек» только отшлифовали грани его актерского мастерства.
Моментально вживаться в любую сценическую роль не составляло для него труда. И в этот раз, как тогда говорили, он с честью оправдал доверие Всесоюзного Ленинского. Редкий, завораживающий тембр голоса, каким и должен быть басовитый голос настоящего Деда Мороза, голубые глаза, между ними большой красный нос, обложенный ватной бородой, высокая фигура, облаченная в длинный атласный кафтан не оставляли ни малейшего сомнения в подлинности почетного гостя из Великого Устюга. А общественный уровень, контингент и география его участия в праздновании встреч Нового года с гражданами родного края только росли и сопровождались неизменным успехом.
Как признавался не раз сам Игорь Григорьевич:
- Эти две недели, когда я Дед Мороз: одна неделя до и другая после первого января, как раз до Рождества, – для меня лучшие дни в году. В эти дни я переживаю, как бы это сказать, перерождение, по-другому не назовешь. Бывало, проведешь «елок» тридцать – по две в день – и ощущаешь, будто вновь помолодел, расправил повисшие было крылья, полетел, и земля снова закружилась под тобой, открывая новые горизонты. А народ встречается самый разный, и все приходят с надеждой на чудо: кто ведь в церковь, а кто к Дедушке Морозу. Днем приходят детишки, вечером – их родители, а иногда, поздравляешь многотысячную толпу прямо с временной сцены на центральной площади города, и сценарий праздника, безусловно, всегда свой. Для совсем маленьких это вечная сказочная история с обязательными персонажами и актами действий: Снегурочкой, елочкой, которую мы расколдовываем и зажигаем, обязательно ходим хороводом с пением новогоднего хита «В лесу родилась елочка» и, конечно же, с вручением подарков, приготовленных сердобольными родителями.
Для взрослой публики новогодняя старая сказка, если не возрождает ностальгических переживаний, то вызывает острую недостаточность адреналина и тягу к вредным привычкам. Однако, расшевелить возрастную публику помогают старые приемы, основанные на древних инстинктах, вот простейшие: стать первым среди подобных, получить халяву или медаль, пусть шоколадную, но только тебе одному. И воплощение приемов такое же простое: выбираем участников и провоцируем их соревноваться. Ну, скажем, у нас сегодня выборы Снегурочки. Просим выйти несколько девушек и женщин из-за своих столиков в центр зала. Мы одеваем их в шубки, на головы кокошники и потом они соревнуются между собой за право стать лучшей помощницей Дедушки Мороза: поют, пляшут, разгадывают загадки и получают шоколадные медали и сувенирчики. Довольны, ей Богу, как дети. Покажется мало – выбираем лучшего Деда Мороза.
Для студентов встречи Нового года в традиционном формате: с елкой, Дедом Морозом, Снегурочкой, – тоже когда-то в вузе были, но очень давно, я еще был студентом. Одна из таких елочек хорошо запомнилась. Доверили мне участвовать в новогодней интермедии, но не Дедом Морозом – какой из студента дед – а чертенком в черном трико. Играли мы тогда что-то по мотивам от Николая Васильевича. А запомнился мне тот Новый год тем, что встретил я на нем свою будущую половинку – она была в кокошнике Снегурочки. И что она нашла в образе дьяволенка? Не знаю. Наверно, увидела во мне будущего Деда Мороза. Так и живем, скоро золотой юбилей отметим.
Добавлю, что со студентами мероприятие под названием: «Встречаем Новый год» лучше всего получается в виде выступлений команд факультетов с веселыми мини-репризами о нелегком пути студента к диплому под новогодним углом зрения. В вузе это мероприятие раньше называлось «Новогодняя Балда». Было, аж, до двенадцати команд. Время выступления – не более десяти минут. В зале заседало представительное жюри. Все знали критерии оценки выступлений: артистизм, оригинальность, злободневность. Наличие пошловатых реприз строго каралось. Вел «Новогоднюю Балду» незаменимый Олег Салтыков и много работал с командами студентов еще до выступления, иногда до глубокой ночи. Билетов на мероприятие было не купить, сидели на лесенках, в проходах. Если и сейчас «Балда» имеет такую же популярность, то только рад, что традиция не умерла.
Если оглянуться назад, то не так уж и давно, каких-то лет тридцать назад наш СТЭМ, на плечах которого и лежала ответственность за Новый год в вузе, был лучшим в стране. Мы дружили с великими: Михаилом Жванецким, Булатом Окуджавой, Семеном Альтовым, Григорием Гориным, Аркадием Аркановым. Некоторые из них были у нас в гостях. Горжусь, что был рядом с ними на расстоянии рукопожатия, и мы смотрели друг другу в глаза.
Игорь Григорьевич замолчал, а потом продолжил:
- Ну и, надо сказать, прибавка к пенсии не последнее дело за работу Дедом Морозом. А всяких историй сколько было у моего персонажа не перечесть. Могу рассказать, если будете слушать. Может, они и не совсем студенческие, но мне уж больно хорошо запомнились.
Игорь Григорьевич почесал седой затылок:
- Назовем первую байку: «Дед Мороз и региональная политика». В начале девяностых, значит, была у нас традиция – поздравлять с Новым годом своих учредителей – руководство города. Театр хоть и был при вузе, но учредителем его были муниципальные власти. Мы со Снегурочкой тридцатого декабря, днем, приезжали в здание мэрии, врывались в зал заседаний и персонально поздравляли главу города и всех присутствующих с наступающим праздником. На нас не обижались за бесцеремонность и всегда хорошо принимали. Но в тот год, какой точно не помню, политическая обстановка в городе была сложной: действующего главу города, по слухам, хотели сменить, а на его место предлагали другого человека – из ближнего круга, сами знаете кого. Мы, значит, со Снегуркой приехали, поднимаемся на третий этаж, открываем дверь в зал заседаний, залетаем и о-па!... Я Дед Мороз вижу, что в зале сидят оба кандидата в мэры, и кто из них уже мэр города, а кто уже не мэр, непонятно, и кого персонально поздравлять - ребус? Ну, в общем, заминка. Обстановка в зале, я вам скажу – верх напряжения. Чиновники, депутаты всех мастей будто съежились: конфуз, страх в глазах. А я и не знаю, откуда у меня взялось, вдруг говорю Снегурочке, но достаточно громко дедморозовским басом: «У меня что-то в глазах двоится! Вроде, рановато. Поздравим обоих…» . В зале грянул смех, и все пошло, как по маслу: настроение радикально поменялось, а потом вижу, претенденты на кресло мэра поздравили друг друга с Новым годом и пожали руки. Вот так, Дед Мороз может и политические проблемы разрешать.
Еще запомнилась история. Городская елка, центральная площадь. Огромная деревянная сцена, установленная в северной части площади, ближе к посадкам, у гостиницы. По сценарию было задумано, что Дед Мороз выходит, поздравляет всех, персонально Главу республики, Правительство, потом зажигает елку и под конец улетает на воздушном шаре – ранее небывалое и рискованное новшество. Для этого приготовили самый настоящий, натуральный, большой воздушный шар, установили его на сцене, надули, закрепили, и по планам он должен был подняться метров на двести, улететь и приземлиться где-то в районе городка Строитель. После своих речей я сажусь в большую корзину воздушного шара, улетаю в небо, машу рукой, прощаюсь, … все рыдают.
Ну, конечно, там не обошлось без манипуляций. – Григорьевич усмехнулся. – Взяли дублера, одели в точно такой же костюм, как у меня. Главное задание для меня было вовремя и незаметно «смыться». А шар поднимается с дублером, он машет рукой, прощается… А я уже через лаз в полу сцены уполз и бегом в палатку, где должен был переодеться. Палатка была в укромном месте, в посадках, прямо за сценой. А мне – ни жить, ни быть – после выступления очень курить захотелось. Есть у меня вредная привычка. Не переоделся, выхожу, как есть Дедом Морозом, и тут за сцену забегает пацан лет пяти-семи, на меня смотрит испуганными глазами и говорит:
- Дедушка, так вы же того … Улетели!
Попался я, и таких круглых глаз у дитя еще не видел. Быстро вернулся в образ Дедушки Мороза и тихо, ласково, как любимому внучонку говорю:
- Это мой младший брат улетел, дружок, а я остался поздравить других мальчиков и девочек вашего города. Им же тоже нужны подарки от Дедушки Мороза и Снегурочки. Ты согласен со мной? – Все, что нашелся я ответить малышу, а сам подумал: «Курить надо срочно бросать!»
- Ну, вот такие байки, дорогие мои. А вас, с Новым годом! Я верю, «ковид» мы победим и снова, как и раньше, вместе встретим Новый год и без масок! Ну, может быть, в новогодних. Будьте здоровы, берегите себя и всех, кто с вами рядом.

Удар снизу

Античные греки открыли и подарили нам способ оттачивания граней физического совершенства, учредив, ни много ни мало, а Олимпийские игры. Участвовали в Олимпиадах и любили подраться и математик Пифагор, и философ Платон, и эссеист Плутарх, и где, как не в рукопашке предъявляются самые весомые аргументы твоей состоятельности? Скажем, любой вид спорта – это целый мир ощущений и эмоций, порожденный еще естественным отбором, но в рукопашном бою, пусть и в рафинированных условиях: с перчатками на кулаках и набором правил и запретов, ощущения и эмоции, где-то на Эвересте своих состояний.
Команда боксеров Удмуртии прибыла на первенство страны по боксу в город-герой Волгоград. На следующий день ранним утром боксер второго среднего веса, перворазрядник Никандр Русских после взвешивания – обязательной процедуры в таком виде спорта, как бокс – подошел к длинной очереди у стола судьи, проводившего жеребьевку. Жеребьевка – это очень простая, но судьбоносная для боксера процедура. Она определяет его место в списке боксеров конкретной весовой категории. Задача участника – вытянуть билетик-жребий как можно с большим значением числа на его лицевой стороне из колоды этих билетиков, разложенной на судейском столе вверх рубашками. Чем больше число на лицевой стороне у вытянутого билетика, тем ниже боксер в списке участников весовой категории, тем позднее он поднимается боксировать на ринг или совсем не поднимается в первый день сорев-нований, если в списке он последний, а число участников в весе нечетное – для него, просто, нет пары для поединка. От такого расклада главная выгода состоит в том, что счастливчик жеребьевки, оставшийся без пары, имеет возможность посмотреть заранее на своих соперников в своем весе и составить какой-либо план ведения поединка с каждым из победителей первого круга соревнований.
Сердце Никандра екнуло и застучало с перебоями: в толпе полураздетых боксеров, ожидающих своей очереди вытянуть счастливый номер, он увидел пятикратного чемпиона страны, своего обидчика на прошлогоднем первенстве Виталия Шибанова. Чемпион отличался спокойствием в движениях, уверенным взглядом победителя и статным рельефом мышц, которые заставляют соперников попрощаться с первой ступенькой на пьедестале и строить стратегии подняться лишь на ступеньку ниже. Никандр Русских не отличался безрассудной храбростью гладиатора, хорошо помнил прошлогоднюю трепку от чемпиона, и хотя его собственные бугры мышц и удар левой снизу тоже внушали уважение, желал одного – только бы не в первом бою встретиться с Шибановым. Но для этого надо было как-то вытянуть билетик жеребьевки с номером, стоящим подальше от номера своего главного соперника. Для выполнения этой задачи Никандр решил подсмотреть, из какой части колоды билетов жеребьевки вытянет свой жребий Шибанов и затем самому взять билетик с противоположной стороны этой колоды, что, по его расчетам, должно гарантировать существенную разницу в номерах жребия у него и Виталия Шибанова.
А чемпион тем временем неторопливо дождался своей очереди, под-нял, не глядя, свой жребий практически из центра кучи и также спокойно подал его судье за столом:
- Так, кто это у нас? Так, Виталий Шибанов, у вас выпал счастливый номер - первый, - с ехидной улыбкой произнес судья, но Виталия это нис-колько не смутило. Он не видел равных себе соперников, а встретившись взглядами с Никандром, криво усмехнулся и, возможно, подумал, - не очкуй, мужик, доведется встретиться, то доктор прямо у ринга сидит, – спасет, если что.
- Так, сейчас возьму билет с края, например, с правого, и, считай, цель достигнута – не попаду под Шибанова, - подумал Никандр и как-то немного успокоился.
Подошла его очередь вытягивать свою судьбу, он уже поднял руку, чтобы взять билетик с правого края разложенной колоды, как судья жеребьевки неожиданно его остановил:
- Минуточку, молодой человек, по инструкции надо билеты периодически перемешивать, – и судья круговыми движениями ладоней, перед самым носом Никандра, перемешал, как фокусник, всю колоду, да так, что никто не успел и заметить, куда переместились билетики из центра и какие попали в центр кучи.
- Ничего себе! – план Никандра Русских если не рухнул, то существенно осложнился. Но маленькая надежда осталась; он вдруг подумал, что билетики из центра в результате манипуляций судьи, скорее всего, ушли на край, и Никандр поднял билет, тоже, как и Шибанов точно из центра размазанной колоды. Поднял и онемел. На его билете стояла цифра с номером два, а это означало, что его первый бой и в первый день первенства страны неизбежно произойдет с Виталием Шибановым.
- Ну, что ты будешь делать! Опять с Шибановым и опять в первом же бою! Где, спрашивается, справедливость на свете? – сетовал Никандр. По-стояв немного в тупом оцепенении, он решил, – пойду к тренеру, пусть снимает с поединка, здоровье дороже, - и направился к Валерию Нехорошкову, главному тренеру команды.
Посмотрев на своего подопечного, бледного, пришибленного результатом жеребьевки, Нехорошков встретил приближающегося к нему Никандра вопросом:
- Что, в штаны наложил? Давай лучше подумаем, что у нас имеется при таком раскладе.
- Может, Валерий Леонидович, вы меня снимете. Шансов у меня все равно нет, – промямлил Никандр и уставился на тренера.
- Зря ты так, Никандр, и потом, это же очень полезный опыт, пора уже с мастерами встречаться, а как иначе думаешь расти. И потом ты сюда не на свои приехал, ты защищаешь, как ни как, знамена нашей «солнечной» Удмуртии. Иди, оденься и на этом все, разговор окончен. – Нехорошков развернул Никандра и подтолкнул к раздевалке.
Зал гудел в предвкушении предстоящего поединка средневесов. Впрочем, какой, собственно, поединок? Чемпион России против перворазрядника из Удмуртии. Пара мощных ударов в корпус, пара в голову, и бедолага на пятой точке, затем отсчет секунд нокдауна или нокаута судьей с демонстрацией соответствующего секундам количества пальцев перед носом поверженного и закономерный развод боксеров по углам. Но толпа жаждала это увидеть: мощные, звучные удары в голову, в корпус, падение бесчувственного тела на помост ринга, – как это все захватывающе.
Диктор поставленным голосом объявил выход первой пары боксеров среднего веса Виталия Шибанова и Никандра Русских.
Первым показался у входа в зал чемпион, вышагивающий бодрой походкой к рингу, установленного на высоком помосте в центре зала. В своей победе у него нет сомнений – так, разминка, на старте к общей победе. Бригада Шибанова подошла к помосту. Сопровождающий его тренер приподнял верхний канат ринга, и Виталий Шибанов, наклонившись, легко проскочил между канатами и во всей красе уже раскланивался с поднятыми руками приветствующей его публике.
Выход Никандра Русских выглядел более драматично. Он еле передвигал ноги, справа и слева, поддерживая за руки, его сопровождали тренер и кто-то из боксеров команды, вызвавшийся помочь довести Никандра до ринга и оказать ему моральную поддержку. Но огня в глазах Никандра не было.
- Только бы не нокаут, и побыстрей бы все закончилось - думал Ни-кандр. – Зачем мне этот, будь он неладен, «очень полезный» опыт?
Он отрешенно забрался на ринг, мало чего замечая, повернулся к центру ринга при объявлении его фамилии, на автопилоте побрел, как это принято, поприветствовать соперника и выслушать стандартные наставления рефери перед боем: «Ниже пояса и по затылку не бьем, головки повыше, слушаем команды». Боксеры коснулись перчаток друг друга, развернулись и направились в свои углы: Шибанов в красный, а Русских в синий.
Из нейтрального угла рефери обратился по очереди к секундантам боксеров, суетящихся вокруг своих подопечных с вопросом о готовности их к поединку и, получив одобрительные ответы, посмотрел и поднял руку в направлении хронометриста. Прозвучал гонг. Начался первый раунд.
Боксеры сблизились, приняв боевые стойки.
Шибанов был правшой и боксировал в левосторонней стойке, то есть его левая нога и левое плечо были впереди, а нокаутирующие удары он наносил своей ударной правой рукой. От других боксеров его стойка отличалась тем, что была довольно низкой, колени сильно подогнуты, а голова наклонена вперед. Это помогало ему ловко уклоняться от ударов в голову, подныривать под руки, сближаться и обрабатывать корпус и голову противника на средней и ближней дистанции. Никандр же был левшой, боксировал в правосторонней стойке и частенько заставлял капитулировать своих визави длинными и мощными ударами левой рукой снизу в корпус или сбоку в голову. С кем-то эти удары и проходили, но только не сегодня и не с Шибановым.
Никандр, не приближаясь на свою ударную дистанцию, включил заднюю скорость и, отстреливаясь прямыми ударами правой рукой, закружил у канатов от угла к углу против часовой стрелки, забегая за левую руку Шибанова и, таким образом, уходя от его убойного удара справа. Виталий на полусогнутых мягко подкрадывался к Никандру, откуда-то снизу выпрыгивал, и в прыжке наносил боковые удары справа и слева. Бомбардировка началась. Не все удары Шибанова, со свистом пролетая в миллиметрах от головы противника, доходили до цели, но те, что доходили, только подтверждали прогноз о скорой капитуляции боксера из синего угла. Никандр что-то пытался предпринять, но для прицельного удара так дело не доходило.
Очередной нырок Шибанова, сближение, проходит удар боковой справа в голову, хоть и через перчатку, но, должно быть, для противника чувствительно, и Никандра вдруг прорвало. – Да сколько можно это терпеть? – его накрыла волна гнева, злость переполнила его сосуды, он собрал все, что у него осталось от смелости. – Я тебе этого не спущу! Хоть раз, да ты у меня получишь. Ощутив небывалый прилив сил и чуть присев на левую ногу, Никандр мощно развернулся и врезал свой коронный – левый снизу. А Шибанов в это время, на свою беду, только что присел для очередного прыжка и низко наклонил голову. Тут ему и прилетел снаряд, запущенный перворазрядником. Удар пришелся точно в правую сторону головы и потряс Виталия. Кто бы другой, так точно бы упал и не встал, но только не Виталий Шибанов. Он лишь качнулся, но устоял. Судья громко крикнул - Сто-о-оп! – и остановил поединок, развернул Шибанова, пристально поглядел ему в глаза, но не заметил признаков состояния грогги, сделал шаг назад и снова прокричал. - Бокс! Боксеры вновь сблизились и закачались в боевых стойках. Но не прошло и десяти секунд, как зал загудел, дежурный врач побежал к рингу, а главный судья соревнований замахал руками. Рефери понял, что на ринге происходит что-то неладное, снова выкрикнул команду «Стоп» и пригляделся к боксе-рам. Повернувшись к Шибанову, он увидел, что его правый глаз полностью закрылся от невероятных размеров пунцовой гематомы. Бой был остановлен. Пятикратный чемпион был повержен и рефери поднял руку Никандра Русских.
Никандр не выиграл тот чемпионат России, запомнившийся, и не только ему одному, боем с Виталием Шибановым. Победы и высокие звания к Никандру пришли чуть позже. А по прошествии нескольких лет занятий боксом Никандр Русских перешел на тренерскую работу, переехал жить в Украину и даже достиг почетного звания – Заслуженный тренер Украины. Но, надо сказать, далеко не сразу тренерский коллектив проникся уважением к залетному тренеру. Случай помог. И как-то на предложение что-либо продемонстрировать в качестве подтверждения своих амбиций Никандр одной рукой взял гирю в тридцать два кило и перекрестился.
Повторить упражнение никто не решился.
Не перечесть подобных судеб спортсменов. Для кого-то выбранный в юности вид спорта становиться профессией до старости уже в качестве тре-нера. Кто-то выбирает другой путь, часто очень далекий от мира шлифования граней физического совершенства, но годы в спорте, - бесспорно, лучшие из прожитых как на заре, как в расцвете, так и на закате всего того, что было, есть или еще будет.

Судьбу не объедешь

Не ошибусь, если скажу, что у каждого из нас хранятся в памяти события, воспоминая о которых не приносят радости, скорее, удручают. Есть и такие, что врезаются в память и не отпускают, лишают покоя, сна. И в который уже раз мы укоряем себя: «Почему я сделал не так или сказал не то?». Думаем, что можно было сделать по-другому, но не сделал, не сказал, и не думаем о существовании некоего общего Плана, от нас независящего, и что нашего выбора в поступках и словах, просто, нет. Нам оставлено лишь воспоминание о том, чего уже никак не изменить.
Восемьдесят пятый год двадцатого столетия. Проезд в трамвае стоит три копейки, а в автобусе без кондуктора – пять копеек. Вместо кондуктора стоит ящик, куда бросаешь свой медный пятак и самостоятельно отрываешь от рулона узкий белый билетик с его номером из шести цифр. Складывая первые три числа и оставшиеся три числа, сравниваем суммы и если они совпадают, то билет считался счастливым. Виктор Цой собирает стадионы и требует перемен. Полки магазинов пустеют. Тревожно, но не голодно, было бы на что купить. А было не у всех.
- Всего двадцать пять копеек в портмоне. Хватит только на одну буханку хлеба. Останется сдача – семь копеек. Был еще один ресурс – пустые бутылки из под молока. За каждую сданную бутылку можно было выручить целых пятнадцать копеек. Но и этот ресурс иссяк. А до зарплаты мужа еще четыре дня. Опять придется занимать деньги у тети Ани. Тетя Аня работает на большом продуктовом складе большого завода и всегда помогает, но очень бы не хотелось влезать в долги, – так думала Лариса Семеновна, поднимаясь по переулку и толкая перед собой коляску на полозьях с двухмесячной Леночкой. Шла Лариса в детский сад, чтобы забрать вторую дочку пятилетнюю Светулю, как Светлана себя называла, когда была совсем крохой.
Лариса временно не работала, находясь в декретном отпуске, а мужу, как приспичило – укатил на повышение квалификации для преподавателей вузов в Ленинград, да еще на полгода. Такие стажировки раньше практиковались в университетах. Жила с дочками на свои декретные, что выдавали только в первые два месяца после родов, и зарплату мужа в сто двадцать рублей, которые она получала по доверенности в кассе вуза, в котором он работал, и половину направляла ему же на жизнь в городе на Неве. По тем временам суммы в шестьдесят рублей с декретными им втроем на месяц хватало, хоть и в самый, как говорят «впритык», до следующей зарплаты. А в этот раз пришлось потратиться на новогодние и рождественские подарки: дочкам, мужу, родне, тете Ане и вот результат – всего двадцать пять копеек до очередного транша с работы благоверного. А до него еще целых четыре дня.
Сон ей сегодня ночью снился. Она в незнакомом городе, на оживленной улице. Не понятно было: в каком городе, зачем? Кругом машины, трамваи, суетятся люди, но не спросить – люди без лиц. Мысль одна – найти вокзал, чтобы уехать домой в свой родной город N. Лариса чувствует, в спину ей уперся чей-то взгляд. Оборачивается, видит женщину с лицом цыганки, похожую по облику немного на гадалку или на ведьму. Ведьма-гадалка тянет руку, что-то предупреждающе говорит, но Лариса ничего не слышит. Отворачивается от нее – и просыпается. Присниться же такое. Гадалка, ведьма – это точно не к добру. Но что же она хотела сказать?
Лариса Семеновна была набожной, часто молилась и на сны: плохие или хорошие, цветные или бесцветные, большого внимания не обращала, хоть и заглядывала порой с сонник. Что судьбой прописано – не объедешь. Болезни и скорби – всё от Бога.
Только она так подумала, как полозья коляски въехали на голый мокрый асфальт, что широкой полосой лежал перед ними, и перетащить коляску через эту полосу Семеновне показалось затруднительным мероприятием. Такие оттаявшие полосы на десятки метров в разгар зимы в городах были не редкость, тем более в восьмидесятых. Трубы отопления или с горячей водой к высотным домам города давно обветшали, подолгу не ремонтировались, но творили чудеса зимой, создавая оазисы, не покрытые снегом и убежища от холода для городских пернатых, гурьбой сидящих на металлических крышках канализационных люков.
Придется объезжать. Если объезжать слева – там канава. Тогда только справа и к соседнему перекрестку дороги.
- Что поделаешь, доча? Поехали в обход, как нормальные герои. Тут мне тебя не перевезти.
Перед самым переходом дороги на перекрестке стоял автомобиль с яркой вывеской «Лотерея-спринт». Лариса не играла в азартные игры, поскольку не дружила с Фортуной и даже не пыталась установить с ней какие-либо контакты. И потому дождавшись зеленого цвета на светофоре, разрешавшего перейти дорогу, Лариса двинулась было на другую сторону, как вдруг она услышала визг тормозов, посмотрела влево и увидела автомобиль-буханку, марки «ГАЗ», махиной надвигавшейся на них. Автомобиль резко тормозил, оставляя глубокие полосы от колес на занесенном снегом асфальте и, наконец, остановился почти у самой коляски с ребенком. Лариса оцепенела от ужаса. Сердце, казалось, выскочит из груди, и частый пульс разрывал ушные перепонки. Шофер даже не вышел из кабины. Очнувшись от оцепенения, она неосознанно вернулась на пешеходную часть дороги. Автомобиль-буханка уехал.
- Постою немного, сердце успокоится. Наверно, цыганка хотела меня предупредить об этой опасности, – вспомнила сон Лариса. - Уж не знак ли это оттуда - сверху: «Не торопись переходить. Это не твой путь». Лариса всегда пыталась увидеть знаки небесной канцелярии и старалась им следовать. Она отошла от дороги, остановилась, размышляя, в чем же состоит сейчас ее путь, и оказалась прямо у легкового автомобиля, торгующего билетиками моментальной лотереи. Очереди за билетами лотереи почти не было. Автомобиль стоял без покупателей, одиноко моргая рекламными лампочками. Изредка подходили мужчины – джентльмены удачи, брали на рубль-два билетики спринт-лотереи, отрывали по указанному месту на билетиках их кончики, проверяли, закрывая ладонью надпись о размере выигрыша, плевались и следовали дальше своей дорогой. Лариса посмотрела на рекламную вывеску и глаза ее невольно остановились на крупно написанных цифрах, определявших стоимость билета лотереи: «25 копеек».
- Может быть, и это знак для меня, - размышляла Лариса Семеновна. - У меня в кармане ровно двадцать пять копеек. Но сон, что видела ночью, не сулил удачу. Ведьма-гадалка, одна в незнакомом городе. Пожалуй, оставлю свои копейки на хлеб.
Она начала отворачиваться от рекламного щита, как громкий и призывающий к смелым поступкам голос продавца быстрого счастья из автомобиля остановил ее:
- Женщина не сомневайтесь, вас ждет удача, берите билет. Я уверен!
Лариса вздрогнула от неожиданности и остановилась. - А возьму всем ведьмам назло, – приняла она окончательное решение, - в конце концов, двадцать пять копеек все равно не деньги и на одну буханку четыре дня не проживешь. Займу до получки у тети Ани. Выживем как-нибудь.
Она повернулась к раскрытому окну лотерейного автомобиля, посмотрела на продавца, и кого-то он ей напомнил.
- Где же она его видела? Но на мошенника, вроде бы, не похож. Лицо, будто с иконы и руки чистые.
Лариса протянула продавцу три монетки: два «десятика» и пятачок. – Один билет, пожалуйся.
- Ну, два билета, гражданочка, на вашу сумму, никак не получится, – пошутил продавец, бросая монетки в блюдце с мелочью. – Выбирайте! – и подвинул к Ларисе коробку с билетами, стоящими в несколько рядов, в виде совершенно одинаковых синих с белыми полосками, прямоугольных, плоских пакетиков, начиненных надеждой на светлое ближайшее будущее. Лариса подняла руку, чтобы вытащить единственный билет из большой пачки, выставленной продавцом. Один билетик в первом от нее ряду показался ей чуть отличающимся чем-то от других. Уголок у него был немного помят и стоял он, как-то чуть наклонившись вперед из общего, плотно уложенного ряда из собратьев-близнецов. Его было трудно не заметить в общем строе и удобнее других вытащить из общей колоды.
- Вот, его и возьму, коль сам напрашивается – решила Лариса и потянула билет за помятый краешек, держа другой рукой ручку коляски с дочкой. Спрятала в ладонь билет, откатила коляску метра на два, остановилась, посмотрела с мольбой на хмурое небо и оторвала край билета. Медленно стала разворачивать билет. Показались водяные знаки, затем надпись. Лариса читает: «Двадцать пять рублей».
- Сколько!? Двадцать пять рублей!? Да, этого на всю неделю хватит. Неужели выиграла? Господи, слава Тебе! – Шепчет про себя Лариса Семеновна. Постояв минуту, и, немного придя в себя, вернулась к лотерейному автомобилю. У окна уже образовалась маленькая очередь – в два человека. Давно приметила Лариса, что частенько за ней образуется очередь, когда она стоит у кассы при покупке любого товара, причем, в любом магазине.
Стоит Лариса и думает:
- А попробую-ка я еще раз взять лотерейных билетиков, скажем, рублей на пять. Если и не выиграю, то оставшихся двадцать нам с девчонками до папкиной зарплаты все равно хватит.
Двое мужчин, что стояли перед ней у окна продажи, как и те, что были раньше, ничего подходящего для финансовых операций в купленных билетиках не прочитали и вскоре исчезли из виду, не делая повторных попыток обогатиться.
- Что, барышня, выиграли? – заулыбался торговец случайного счастья. – Ну, я же сказал, что вас ждет удача.
- Да, вот, пожалуйста, написано двадцать пять рублей, - сказала Лариса.
- Максимальный выигрыш, гражданка! Будете получать наличными всю сумму или будем продолжать игру? – не унимался продавец.
За Ларисой Семеновной пристроились двое. Один другому что-то буркнул, вроде того, что тетке у кассы повезло и в этом лотерейном авто есть билеты с выигрышем, можно рискнуть.
- А можно я на пять рублей возьму еще билетов? – чуть смущаясь, произнесла Лариса.
- Конечно. На пять рублей вы можете взять двадцать билетов и получить остаток от выигрыша – тоже двадцать, но уже рублей. Пожалуйста. - Продавец протянул Ларисе два червонца и снова выставил коробку с билетиками лотереи. Спрятав денежки в карман, Лариса брала билеты, что попадали под руку из коробки и громко считала: «Один, два, три, …, и двадцать»
- Все правильно? Спасибо, - настроение у Ларисы Семеновны светилось цветами красно-розовых георгинов, пело «я люблю тебя жизнь» и танцевало венский вальс. За ней в очереди стояло уже четыре гражданина и одна гражданка в цигейковой шубе с подозрительным взглядом.
Лариса отвезла коляску к урне, чтобы не сорить оторванными кончиками от билетов и принялась вскрывать их прямо над урной один за другим. Малышка Ленка спала, закутанная в стяженное одеяло.
- В этом билетике ничего нет, тут тоже ничего нет, дальше – тоже нет. А вот в этом есть – ура – пять рублей. Хорошо! Хоть, затраты окупила! Так, а что в остальных?
Из двадцати билетов восемь оказались выигрышными: два по рублю, три по пять, два по десять и один снова – двадцать пять рублей. Итого – шестьдесят два рубля. Лариса перекрестилась.
- Есть Бог на свете! Господи, я знала, что Ты не оставишь меня, но чтобы так щедро! – Лариса, чуть ошалев от происходящего, веером держала в ладони бумажки выигрышных билетиков.
Не сплю ли я? – задалась Семеновна вопросом, - как будто, нет, все наяву, – и она направилась обменивать билеты на купюры. Очередь за билетами разрослась до двух десятков, желающих рискнуть.
- Что или кто собирает людей в очередь, и именно, за мной? Какая «нечистая сила»? Загадка, точно, не для ума. – Стоять в очередь Лариса не стала, а сразу направилась к кассе. Граждане оказались сознательными и освободили место у кассового окна везучей женщине с ребенком в коляске.
- Что, опять удача, гражданочка. Так, сколько выиграли? Так, шестьдесят два рубля. Будем еще брать лотерею? С вами я сегодня всю партию лотереи продам. Посмотрите, какая за вами очередь. Чудеса! – восхитился торговец.
- Спасибо! А можно я снова возьму на пять рублей, – согласилась избранница Велеса.
Это ваше право, - был ответ, и последовательность событий повторилась с точность до одного рубля. Выигрыш составил шестьдесят три рубля.
Лариса Семеновна уже не могла остановиться. Очередь к форточке автомобиля с вывеской «Лотерея-спринт» змейкой с двумя зигзагами разрослась до самого перекрестка. Но на этот раз плотная темная стена очереди из жаждущих моментального обогащения граждан не торопилась расступаться, а здоровенный мужчина, стоящий прямо у кассы, и вовсе перекрыл широкой спиной доступ к окну продажи. Благодушное расположение очереди к женщине с коляской заметно поубавилось. Пополз слушок, как будто она в доле с продавцом и здесь они разыгрывают комедию небывалого везения с целью организации продажи моментальной лотереи.
Выбрав из граждан, стоящих ближе к кассе, наиболее, как показалось Ларисе, сговорчивого покупателя она почти взмолилась:
- Пожалуйста, разрешите, хотя бы обменять.
Лицо гражданина, смахивающее на козлиное перекосилось, поднявшаяся губа обнажила сверкнувший золотой зуб:
- Меняй, - прохрипел мужчина, двинув очередь чуть назад.
Продавец моментальной удачи с нескрываемым любопытством начал разглядывать с виду обыкновенную женщину, опустошающую в одиночку кассу от дневной выручки. Он собрал необходимую сумму выигрыша дамы из всех мест лотерейного казино, включая собственный портмоне, и задал, как-то с опаской и предостережением вопрос:
- Что, еще будем брать билеты?
- Нет, пожалуй, я пойду, - ответила Лариса Семеновна.
Лотерейный маклер еще раз подсчитал положенную сумму и подал ее хозяйке редкого в то время размера выигрыша.
Что произошло в следующую секунду с поведением Ларисы – остается необъяснимым явлением.
Вместо того, чтобы мирно последовать своей дорогой, она не своим, а охрипшим голосом, вдруг выдает:
- Нет! Дайте мне еще билетов на двадцать рублей.
Очередь граждан напряглась.
- Обещала, что только обменяет. Гоните ее!
Лариса никого не слышит, тащит деньги из правого кармана, начинает протягивать в окно … и тут она почувствовала тяжелые ладони на ее предплечьях и их нечеловеческую силу, спокойно и уверенно уводящую ее от автомобиля.
Обернулась. Перед ней мужчина, с незапоминающимся лицом, одетый совсем не по погоде: в черном демисезонном пальто и черной шляпе.
- Женщина, вам пора остановиться, и вас уже давно ждут, помните про старшую дочку, идите своей дорогой, договорились - спокойно и убедительно произнес мужчина, быстро развернулся и исчез, просочившись сквозь перекрывшую пешеходную дорожку толпу очереди.
Лариса, как очнулась, туман пелены словно сдуло ветром
- Меня же, точно, Светуля в детсаде ждет! И сколько я выиграла? – Лариса достала из бокового кармана все купюры, пересчитала, сложила вместе. Получилось сто сорок рублей. Огромные деньги.
Она толкала коляску, а по щекам ее от счастья катились слезы.
- Теперь до зарплаты точно доживем, и мужу еще немного отправлю, пусть хоть поест по-человечески.
Возвращаясь с дочками, на обратном пути у перекрестка Лариса уже не увидела ни лотерейного автомобиля, ни очереди, и вообще ничего, даже мусора на газоне от разорванных билетиков лотереи.
- Может, и денег нет? – Мелькнула мысль у Ларисы. Пощупала в кармане купюры.
- Нет, всё на месте!
Не забыла Семеновна посмотреть и сонник. Оказалось, что увидеть: ведьму – это к неожиданным событиям и следует воздержаться от необдуманных поступков; гадалка – к хлопотам без успеха; разговор с цыганкой – пропажа, а незнакомый город – к печальному событию, после которого придется сменить род деятельности или даже место жительство.
Вот и верь после этого снам!

Золотой юбилей

Триста двадцать рублей – это все, что осталось от последней пенсии после уплаты налогов за коммунальные услуги в квартире и небольшой земельный участок в четыре сотки за городом, где Ангелина Павловна устроила несколько грядок с ягодами, овощами и клумбами для цветов. Она очень пыталась экономить на всем: еде, лекарствах, средствах для мытья посуды, электроэнергии: не включала телевизор и лампочки без крайней необходимости; строго следила по счетчику за расходом воды, пересчитывала по два раза сдачу в магазине у кассы, не обращая внимания на ворчание граждан за ней в очереди и не поднимая глаз от непомерного стыда, который можно было интерпретировать как безграничную скупость. Но все равно более сэкономить, никак не получилось.
Ангелина пересчитала еще раз. Больше не стало. Триста двадцать рублей. А завтра золотой юбилей их свадьбы с Ваталием Петровичем – единственным мужчиной в ее жизни и отцом ее детей. Она очень хотела сделать ему достойный подарок, как дар верности и любви за все эти годы. Но что достойное ее верности можно было приобрести на триста двадцать рублей? Обременять близких она не хотела, брать кредит, - просто боялась остаться без квартиры. Ангелина присела у стола, облокотилась и тихо заскулила, смахивая платком текущие ручьем слезы, невольно придя к заключению, что итогом пребывания на белом свете становятся: грустное созерцание, горькие сожаления и скудные подачки на существование, при этом больше всего – горькие сожаления.
Оставим на секунду рыдающую Ангелину Павловну и осмотримся в уютном гнездышке её проживания с мужем – двухкомнатной квартире в тридцать квадратных метров с отдельными, такими же маленькими и уютными, как комнаты, кухней, ванной и туалетом. Все очень просто и со вкусом, никаких предметов, которые могли бы показаться излишними. В комнате, которую можно принять за гостиную стоит телевизор пенсионного возраста, в углу справа от окна устроен небольшой домашний иконостас с тремя иконами, а на стене висит справа от входа несколько афиш, извещающих о премьерах новых спектаклей, в которых принимал участие Виталий Петрович. Он был и остается актером, и, надо сказать, очень талантливым актером, но с годами ролей становилось все меньше, как и размер шрифта его фамилии на афишах, а в последнее время он играл лишь в коротких эпизодах, что, конечно, сказывалось и на его доходах.
Но вечером, когда Виталий Петрович возвращался с поздней репетиции домой к своей ненаглядной, поднимаясь в лифте на десятый этаж, она, открывая ему дверь, мило улыбалась и, обняв, выговаривала, что пора уже, дорогой, приходить чуточку пораньше. Вот и сегодня он опять в театре, вечером у него спектакль, и придет, скорее всего, довольно поздно. Ну, да был бы жив и здоров.
Ангелина утерла слезы, поднялась, подошла к иконам, перекрестилась, прочитала молитву Пресвятой Богородице и отошла к окну. За окном моросил летний дождик, под окном во дворе ровными рядами стояли припаркованные автомобили всевозможных марок и расцветок. Среди них где-то затерялся и их с Виталием Петровичем старенький автомобиль. Он был хоть и старенький, но Петрович за ним следил, любил по-своему и не был просто наездником, а мыл, чистил, протирал, перебирал что-то под капотом и частенько хвастал, что свою «семерку» он знает от крышки бензобака до глушителя на выхлопной трубе. Она поискала автомобиль глазами - не нашла - поставил, видимо, в другом месте или уехал на нем сегодня на спектакль, что делал довольно редко. Снова подошла к иконостасу, задумалась.
Не один день она придумывала, что же можно было подарить своему благоверному. Что-нибудь такое, от чего душа его бы растаяла, но чтобы это было и красиво, и практично, и постоянно напоминало о их золотом юбилее. Но в наличии – увы – только триста двадцать рублей.
Но тут мысль, как гром небесный, заставила ее вздрогнуть, то ли от восторга пришедшей в голову идеи – как у нее появятся деньги для подарка мужу, то ли от испуга перед покушением на что-то святое, о котором даже подумать – великий грех.
Кроме автомобиля в семье Виталия и Ангелины вторым «сокровищем» была старинная икона, доставшая им от бабушки Таисии Спиридоновны. Икона стояла в центре домашнего иконостаса, давно потемнела и потрескалась от старости и выглядела не очень торжественно, и Ангелине очень хотелось сделать для нее красивое обрамление, но как-то все не получалось. И вот сейчас Ангелина уставилась на эту икону, три раза перекрестилась и с мольбой у Господа о прощении аккуратно извлекла икону из иконостаса.
- Сколько же за нее могут дать? Продам и сделаю мужу достойный подарок. Золотой юбилей этого стоит. Решено! – Ангелина аккуратно завернула икону в бархатный отрезок материи и уложила в пакет.
В следующую минуту Ангелина уже сидела за ноутбуком в поисках сайтов объявлений по продаже икон. И вскоре она нашла такой сайт, где предлагались для покупки иконы очень похожие по размеру, виду и древности на её собственную драгоценность, с которой никогда бы не рассталась, если бы не обстоятельства и трепетное чувство долга принести эту жертву на алтарь любви и счастья полвека быть вместе со своим единственным, разделив все, что у них было на двоих.
Цена икон колебалась от пятнадцати до двадцати пяти тысяч рублей. Ангелина решила, что за двадцать тысяч она сможет оперативно продать свою икону и принялась фотографировать икону, выбирая удачные ракурсы, и сочинять подходящий текст объявления. Это она умела делать хорошо, поскольку имела два высших образования и до выхода на пенсию работала мастером по дизайну. А мастерство, как говорят, не исчезает с увеличением количества выпитых градусных напитков. Через десять минут объявление уже висело на сайте продаж и заметно отличалось от других художественной привлекательностью – его трудно было не заметить. Еще через два часа зазвенел ее мобильник – нашелся покупатель. Это был региональный краеведческий музей. Его представитель приехал через час. Бумаги по продаже были оформлены быстро и деньги были переведены по безналичному расчету. Пора выбрать дорогому лучший подарок, - но какой?
Что же может быть таким, чтобы быть практичным, нужным, элегантным и напоминать о дне, в который он будет подарен? Ангелина снова подошла к окну, посмотрела на стоящие внизу ряды автомобилей, и решение вновь пришло также неожиданно, как будто оно ее поджидало. Это будет что-нибудь для нашего спутника по дорогам, нашего автомобиля, нашей любимой «семёрочки»!
- Но что именно для любимой «семерочки»? Спросить у Виталия? Нет, это должно быть сюрпризом, – терялась в догадках Ангелина, - все, что находится под капотом автомобиля для меня загадка, да и не видно там ничего. Это должно быть в салоне! Эврика – это будут дорогие кожаные чехлы для сидений!
Ангелина снова нырнула в сайты продаж ноутбука и начала разыскивать авточехлы из кожи, продающиеся в нашем городе с доставкой на дом. Наконец-то, она нашла комплект кожаных чехлов для сидений автомобиля за пятнадцать с половиной тысяч и с их доставкой за четыреста рублей. Судя даже по виду на картинке сайта, они выглядели очень даже прилично с завораживающим по центру чехлов рисунком, правдиво выдававшего их действительное качество – присущее только достойным внимания вещам. Ангелина сделала заказ и через полтора часа чехлы уже были доставлены. Она удивлялась скорости и беспроблемности событий, происходящих в процессе купли-продажи, все прошло «без сучка и задоринки» - да простит меня мой читатель за «избитую» пословицу. Чехлы «вживую» смотрелись великолепно. Светло-коричневая, мягкая и приятная на ощупь, хорошо выделанная кожа чехлов с плетеным рисунком завораживала, от прикосновения к ним было трудно отказаться. Они, безусловно, сразят наповал моего дорогого Виталия Петровича. С такими чехлами на сиденьях ему не зазорно будет предложить друзьям-актерам, которым по пути с ним к дому, подвести их после поздних спектаклей и репетиций.
Через полчаса возбуждение Ангелины Павловны поубавилось и надо стало придумать – как навести разрушенную гармонию иконостаса. Что-то особенное здесь придумывать не пришлось: разрешение проблемы было не сложным – сходить в церковную лавку и приобрести на оставшуюся сумму икону, хоть отдаленно напоминавшую ту, что покинула иконостас навсегда. Так она и сделала: пошла в церковный ларек, долго выбирала – нашла одну, чем-то напоминавшую прежнюю икону, купила и установила ее на опустевшее место в домашнем иконостасе. Но гармонии в душе вновь не появилось, не стало того особенного света, что был всегда рядом с прежней иконой.
В десятом часу вечера Ангелина услышала шум остановившегося лифта на этаже их проживания – пришел Виталий. К его приходу она сегодня пожарила леща.
- Хоть бы сразу не заметил, что иконы нет на месте, а то еще расстроится, – она посмотрела на иконостас и перекрестилась. – Но что я могла придумать, если у меня оставалось только триста двадцать рублей на все, про все!
Прозвенел ожидаемый звонок. Ангелина повернула вертушку замка. Дверь отворилась. Виталий вошел, в руках у него была большая спортивная сумка, и в ней находилось что-то довольно объемное и по форме угловатое. Виталий светился, предвкушая восторженную реакцию его милой на то, что она увидит, как только откроет сумку. Он намеренно не торопился с показом ее содержимого, спокойно разулся, в замедленном темпе снял плащ, не спеша положил шляпу на полку, торжествующе посмотрел на Ангелину, бросил взгляд в глубину комнаты, и его улыбка на лице начала тускнеть, в глазах появилось напряжение, которого раньше Ангелина никогда не замечала. Она поняла – он заметил, но почему так удивлен и расстроен?
- Дорогой, что с тобой? Да, я продала нашу фамильную икону. Не могла же я не подарить тебе дорогой подарок. Он тебе понравиться. Я старалась. Ну, не сердись, пожалуйста.
- Продала? – он все еще надеялся, что драгоценная икона где-то дома и не мог никак смириться с тем, что случилось.
- Да, продала! Дорого и в хорошие руки. И, надо сказать, это как-то очень быстро у меня получилось. Нашла сайт. Продала. Купил краеведческий музей. Ты представляешь? Не пойму, чем ты так расстроен? Я так сделала это только ради тебя, хотела сделать приличный подарок, пойми, я же люблю тебя! – чуть не плача, тараторила Ангелина, глядя на хмурого и совсем потухшего Виталия Петровича.
Слова Ангелины зародили в нем искорку света, сказал:
- Ну, что ты, звезда моя! – Виталий за руку ласково привлек к себе свою ненаглядную и обнял.
Оставим ненадолго нашу седовласую парочку и зададим себе философский вопрос: какой мерой можно измерить то неизмеримое, сложенное по кирпичику день за днем, год за годом чувство ответственности, добра и теплоты между такими как они – наши «одуванчики», сохранившее нестареющую чистоту отношений за долгие годы?
Виталий положил объемистую сумку у ног Ангелины.
- Мой ангел, я старался и не сержусь. Открой сумку и ты узнаешь, что со мной происходит.
Ангелина осторожно присела и расстегнула молнию сумки.
- Господи! – это все, что она смогла шепотом произнести, опустилась на пол и положила руку на сердце. Виталий побежал к шкатулке с лекарствами, всегда наготове стоящей на кухонном столе.
Перед ней лежал дорогой киот ручной работы и уникального исполнения.
Граждане, забывшие, что такое киот, быстро наберите это слово в поисковике. Читайте: «Киот, кивот, киоть (от греч. ĸιβώτος – ящик, ковчег), божница – особый украшенный шкафчик (часто створчатый) или застекленная полка для икон.
Такой киот Ангелина видела в лавочке церкви, куда вместе с мужем они ходили иногда по воскресеньям – помянуть усопших и поставить свечки к особо почитаемым Святым. Коробка киота была из дуба, рама – латунь: отполирована до зеркала, по образцу старинных киот.
Она всегда заглядывалась на него, смотрела, но даже не думала и не гадала, чтобы вот так, он был у ее ног. И в какой момент! Момент, когда ее драгоценной иконы уже нет.
Ангелина тихонечко достала киот из сумки и твердо сказала:
- Я верну икону из музея, возьму кредит, разобьюсь, но икона вернется в наш дом! Виталик, не расстраивайся, все будет хорошо!
Улыбка пробежала по ее лицу, она бодро поднялась и интригующе произнесла:
- Ты же еще не знаешь, что я для тебя приготовила! Идем.
Они вошли в спальную комнату, где на полу и диване в два ряда были аккуратно разложены приобретенные Ангелиной чехлы для автомобиля.
У Виталия Петровича подкосились ноги, и он тихонько приземлился на краешек кровати.
- Мама родная! Ангелин, а у нас ведь нет уже нашей семёрочки. Я ее продал, вот,…купил киот. Пошли, скорее, на кухню, лещ нас давно дожидается.
Как вам история? Отдать последнее и самое дорогое для любимого человека, с которым прожил полвека, и сохранить, не уронив и полкапли тепла и любви из чащи трепетного сопереживания за счастье видеть друг друга.

Заячья ножка

Дядя Игорь, охотник, повидавший дичь и зверя, с досадой сетовал на неудачу своим молодым напарникам Максу и Михе по результату сегодняшней охоты: – Где заяц, где? И место подходящее, и скоро обед, а зверя нет! Глухо, даже грибов не видно. Пес работает, а поднять никого не может. Вот в прошлую охоту такое же по виду было место: и перелесок, и поле недалеко, и бурелом в овражках, и заяц был. Двух, как помню, взяли. Я вот даже заячью ножку на закуску сегодня взял. Миха с Максом переглянулись. От кого-то где-то они услышали, что мясо зверя, на которого зарядишь ружье, в качестве закуски на привале – причина неудачной охоты. – Вот, дядя Игорь, поэтому и зайца нет, – заметил Макс. – Дядя Игорь, срочно делаем привал, и ногу зайца вам нужно обязательно скушать – это железная примета неудачи, полное фиаско. – Ну, ребята, – был ответ бывалого охотника, – тут, скорее, другая напасть. Я так думаю, нынче нож у меня новый, вроде как необстрелянный, надо было старый взять. Замечал, как новый нож на охоту возьму, так пустой домой возвращаюсь. Хотя, кто его знает, может и ваша правда. Давайте закусим. Пора. Солнце уже высоко. Можно и перекусить. Только, думаю, надо к машине вернуться. Собаки что-то давно не слышно. Может, к машине прибежит. Так и сделали. Вернувшись, троица охотников уютно устроилась недалеко от автомобиля на упавшей, полусгнившей березе перед невысоким, но толстым пеньком. Развернули плащ-палатку, выгрузили припасы, что жены собрали, и первым делом дядя Игорь покончил с аппетитной ножкой зайчика. Вскоре и пес выскочил из леса, часто дыша и высунув розовый язык, сделал круг почета вокруг привала и как пес благородных кровей устроился в нескольких метрах от охотников, занятых трапезой. Закончив с провизией, компания с вновь зародившейся и окрепшей надеждой двинулась в поисках удачи, которая непременно должна была к ним повернуться нужной стороной: заячья ножка прекратила свое существование, а новый нож дяди Игоря был незаметно для ребят спрятан под сиденье водителя в машине. Отойдя метров триста, охотники заметили определенные изменения к лучшему. Зачирикали птички, Миха нашел пень, облепленный опятами, Макс спугнул рябчика, а у дяди Игоря защекотало в носу от предчувствия зверя. Благородных кровей гончий пес поднял, наконец, долгожданного зайчишку и с гоном на восемь баллов по десятибалльной шкале пошел по кругу. Какая после обеда получилась охота! Это надо созерцать и, переживая, наслаждаться – рассказывать бесполезно. Ребята взяли по зайцу, Игорь Григорьевич двух, пару раз стреляли в глухаря – ладно, не попали; лось, как здоровенный черный джип, пересек просеку перед носом – не очень хотели связываться с хлопотами по разделке громадной туши, да и без лицензии как-то не очень было с руки; Миха чуть тащил большой пакет с опятами, – в общем, досталось по рюкзаку впечатлений и литру адреналина в раздувшихся от напряжения венах. Вот! И не верь после этого в приметы! А может, все сошлось оттого, что место сменили, отъехав километров десять от места охоты, где были до обеда?

Кумир

Феликс Туртыгин, мастер спорта, как тогда говорили, «всего Советского Союза», уверенно, без спешки, с чувством недосягаемого для противника превосходства доводил до победы свой очередной поединок на открытом первенстве страны по боксу. Юный боксер Вова Ившин с замиранием смотрел на своего кумира: кулаки мальчишки были сжаты, руки непроизвольно дергались, голова то опускалась, то поднималась, имитируя и повторяя уклоны, нырки, отходы – всего того, что сейчас на ринге демонстрировал «о великий и могучий» Феликс. Как бы он хотел запомнить и повторить эту филигранную технику атак и защит, сплетенных в комбинации, следующих одна за другой и составляющих яркий, эффектный рисунок искусного боя. Никто не сомневался, что бой закончится досрочно: настолько точность и согласованность движений признанного мастера, вызывающих эстетическое удовольствие даже у мальчишек – воспитанников школы бокса спортивного клуба «Ижмаш», наблюдающих за поединком, были совершенны и отточены до мелочей. Ничего, кажется, сложного в стойке боксера-мастера нет, но только годы упорного тренинга способны довести ее до мастерских кондиций: кисть правой руки в перчатке, как будто прилипла к подбородку – гарантия того, что удары соперника справа в голову никогда не достигнут цели; локоть надежно закрывает правый бок – так корпус надежно защищен; левая рука постоянно прощупывает дистанцию до противника, и как танцующая под флейту кобра отслеживает малейшие перемещения головы противника, предупреждая любое агрессивное действие; левое плечо закрывает подбородок слева – оно всегда на своем месте, предотвращая попытки противника достать правой рукой в голову боковым или прямым ударом. Движения сильных и мускулистых, немного косолапых ног Феликса демонстрировали отличную форму бойца, как хищника, мягко и плавно скользящего перед соперником, постоянно готового к решающему броску. Бой закончился, как и ожидалось, в середине второго раунда нокаутирующим точным ударом прямой правой рукой в голову, молниеносно выстрелившим, как только правая перчатка противника чуть опустилась, беспечно приоткрыв подбородок. Дистанция прицельного выстрела была именно та, что не раз приводила мастера к эффектному окончанию поединка: выверенная до миллиметра, но при этом кажущаяся невозможной для начала атаки, обманывающая и уверяющая соперника в его, как будто, полной безопасности. Тем более было абсолютно неожиданным для противника увидеть появившуюся в его поле зрения и летящее навстречу с невероятной скоростью перчатку противника сначала в виде небольшого темного пятна, в доли секунды разросшегося и закрывшего все видимое пространство. Дальше – темнота. Затем сменяющий ее вид надринговых ярких ламп, почему-то криво подвешенных под потолком, и согнувшийся рефери боя, показывающий тебе пальцы обеих рук. Удар был отточен, поставлен и продемонстрирован, как лучший экспонат из подобного рода коллекций: упругий, чуть заметный толчок правой ноги развернул и разогнал корпус с еще прижатой, но уже готовой к молниеносному полету рукой и, наконец, стремительный, сложивший в заключительной фазе все скорости частей тела от носка правой ноги до сжатой в кулак кисти выброс руки с точно поставленным жестким, как молоток, кулаком, обеспечивший удару разрушительную силу. Но профессионалы не могли не заметить, что Феликс не вложился на все сто, чувствуя свое неоспоримое превосходство и проявляя снисхождение к явно проигрывающему, еще совсем молодому бойцу, осмелившемуся выйти на ринг против него, короля, дабы не завершить на взлете спортивную карьеру неоперившегося петушка. Феликс, закончив все поединки досрочно, стал победителем первенства. На церемонии награждения, после объявления его фамилии в качестве чемпиона, Феликс легко и привычно, без напряжения, чуть подпрыгнув, взлетел на верхнюю ступеньку пьедестала почета. Медаль, отливающая золотистым цветом, в очередной раз украсила его мощную красивую мужскую грудь. Володя восторженно, не отрываясь, смотрел на своего идола. Гордость до краев наполнила все его существо: и за команду, и за то, что и он был в этой команде, и за то, что он был в этой команде вместе с Феликсом. «Я тоже буду чемпионом, я тоже буду победителем, я тоже стану мастером», – не переставая, повторял тогда про себя будущий мастер спорта СССР, неоднократный чемпион спортивного общества «Зенит», участник и победитель всесоюзных и международных турниров Владимир Ившин. Но успокоенность у Володи с годами по поводу достигнутых вершин не наступала. Ему постоянно казалось, что его техника ведения поединка, несмотря на наличие в арсенале убойных боковых ударов левой, более сильной руки, в чем-то неуловимом, но никак не дотягивает до того отточенного совершенства, которое демонстрировал в свое время теперь уже его старший товарищ, друг по команде и приятель по жизни Феликс Туртыгин. И как хотелось ему доказать оправданность своих ожиданий и хоть в чем-то превзойти своего учителя. И случай такой представился, правда, с небольшой по меркам истории отсрочкой. В спортивный зал вошли два друга и задушевных приятеля с поседевшими головами и мастерскими значками на груди – это были они: Феликс Туртыгин и Владимир Ившин – посмотреть тренировку молодого поколения, поговорить обо всем, пожать руку тренеру, просто посидеть и вспомнить боевую юность. Тяга прийти просто так в спортивный зал, понюхать этот терпкий запах пота двух десятков движущихся тел, услышать команды тренера и резкие хлопки ударов по мешку, с годами только растет. Вот мастера, созвонившись, и пришли. Друзья, посидев с разговорами в тренерской комнате, поднялись в спортивный зал, огляделись – все также, привычно, по-прежнему, и все на своем месте. Володя заметил набор гирь и гантелей в углу зала и решил проверить свои силовые кондиции. Среди разных тяжестей лежали две гири по двадцать четыре килограмма. Володя подошел к ним, берет одну и довольно легко подкидывает ее пару раз к потолку на вытянутую руку, демонстрируя завидную силовую подготовку. Такая прыть своего более молодого товарища несколько удивила легендарного мастера. «Что же – и мы не лыком шиты, – заело Феликса. – Покажем и мы мастерский класс». И как когда-то это бывало, упругой походкой он подходит и уверенно хватает вторую гирьку того же веса. Привычным движением, забросил ее на грудь, правда, с небольшой заминкой и несколько неестественно прогнувшись, затем, присев, как и положено, попытался сразу толкнуть, но увесистая гирька вдруг завибрировала, подпрыгнула от груди на вершок и опустилась обратно, не желая более подчиняться и даже делать попыток еще раз подпрыгнуть. Феликс сбросил гирю на землю, удивившись происходящему, но в свойственном для него оптимистическом духе, совершенно без досады, лишь хихикнул и пробурчал: «Ничего страшного, маленько надо потренироваться, – все впереди». Владимир Ившин был на седьмом небе. Он превзошел своего кумира – мечта обойти своего титулованного друга хоть в чем-то наконец-то сбылась. Правда, заметим, что на момент неожиданно проведенного поединка мастеров Володе исполнилось шестьдесят восемь, а Феликсу всего-ничего – семьдесят шесть.

История моей собаки

Собака была первой, а уже за ней все другие четвероногие, пожелавшие стать домашними. Есть свидетельства, что собака, глядя в глаза человека, поднимает уровень «гормона любви» в его организме. И версия о том, кто кого приручил и стал «первым другом» по крылатой фразе Киплинга, не подлежит однозначному толкованию. Нет ясности и в вопросе – как появилась собака? Бытующее утверждение, что сначала был волк или шакал, нет-нет да и опровергается настырными археологами, вплоть до находок останков, для которых никакого названия, кроме как «прособака», не придумали. А может быть, так было задумано изначально, сразу после изгнания наших прародителей из садов Эдема, и появление вида «собака разумная» не случайность, а результат неземного решения – подарить человеку хранителя в его новой жизни. Имя ему было выбрано Рахим. Оно могло быть и Цезарь или как-то еще, сейчас уж и не упомню, но тоже из разряда имен самых величественных и достойных прямоходящих венценосцев, но никак не произвольно. Среднеазиатским овчаркам – их еще зовут алабаями – имя дают составное из имен отца и матери. А появление Рахима в нашем доме – отдельная история, начало которой, можно сказать, началось с идеи завести красивую большую сторожевую собаку в товарищи по двору Рексу – мощной, откормленной дворняги, но со скромным набором благородных признаков в облике и комплекции. Рекс достался нам вместе с купленным домом от прежних хозяев. И вот, мартовским днем, десять лет тому назад, поехали мы в Пермь – за нашим алабаем. Телефон и адрес производителей собак августейших кровей нам помогли найти близкие родственники, проживающие в этом симпатичном городе на Каме. Не поддающиеся рациональному объяснению явления в поведении нашего будущего подопечного начались уже с первой встречи, как только мы зашли в натопленную избу, где прямо с порога веселой гурьбой встретили нас маленькие трехмесячные алабайчики. Выбрать из этой шумной с купированными хвостами компании самого-самого казалось заранее обреченным на неудачу делом. Какие они все одинаковые! Предварительное и тщательное прочтение инструкции по науке выбора щенка было не в силах обозначить даже ориентиры, но через десять минут игривого ворчания, облизывания, царапания и покусывания будущих для кого-то из них приемных родителей симпатии все же начали складываться. Мне больше понравился серьезный «мальчишка» с темным чепраком, а жене веселый «пацанчик» с рыжей звездочкой на лбу. Но мучения наши неожиданно закончились. Бело-палевый щенок не из группы предпочтения вразвалочку подошел к сапогу моей супруги, привалился и сложил лапки на носок сапога со словами на мордочке: «Мама и папа, я ваш до конца моих дней». Ничего не оставалось делать, как согласиться с непередаваемо симпатичной мордочкой, глядя в бесконечно преданные глазки. Обратный путь от Перми до Ижевска, а это шесть часов езды на автомобиле, выдержать непросто и взрослой собаке. Но маленький Рахим не доставил нам неприятностей: смирно лежал на коленях, чуть ворча и попискивая; на вынужденной остановке попил водички из блюдца, оправился на обочине дороги и снова улегся на приготовленное для него местечко на заднем сидении. Какое завидное поведение, и это в неполных три месяца от роду! Сразу видимо – здесь не обошлось без генов «прособаки». Дворняга Рекс встретил маленького Рахима настороженно, долго и тщательно его обнюхивал, как будто предчувствуя последствия совместного проживания, но вскоре уже весело играл в догонялки и кусалки, прощая невинные шалости своего юного друга. Мартовские морозы только сильнее закрепили их привязанность: Рахим в холодные ночи забирался в будку к Рексу согреться. Но идиллия дружбы через год закончилась: Рахим подрос до размеров, дающих право устанавливать новые правила. Рекс этого не заметил и вскоре, как это ни печально, его не стало: очередная схватка и все было кончено. Хозяин двора сменился. Дружба Рахима с двуногими взрослыми была сложным образом систематизирована. Абсолютное невнимание к человеческому роду вне вверенной ему территории, будь то двуногий на велосипеде, на лошади, на машине или в стае с другими двуногими. Безмятежное спокойствие к прямоходящим, улыбающимся хозяину и хозяйке и настороженное к не успевшим вовремя улыбнуться. Агрессия как явление исключались. Дети были его восторженной радостью. Он сразу брал под крыло опеки любое человеческое дитя. Через минуту от опасливого касания пальчиком кончика большого черного и влажного носа им уже было позволено «вить из него веревки», залезать в уши и дергать за двухсантиметровые клыки, вызывая лишь широкую до ушей собачью улыбку. Другое дело если в поле зрения появлялись четвероногие и мохнатые сородичи. Те, которые не превышали ростом тридцати, максимум сорока сантиметров, причислялись к категории товарищей – частота вращения обрубком хвоста могла сказать о степени его желания подружиться. Но тем, которые были выше указанных сантиметров, особенно повышенной мохнатости и с отсутствием страха в глазах, лучше не подходить ближе тридцати метров. Они это знали и не подходили. Как-то раз просто огромная стая дворняг, коих не редкость встретить по осени в наших сосновых посадках, издалека заметив нас с Рахимом, с лаем бросилась в нашу сторону явно с недобрыми намерениями. Не добегая десяти метров, стая резко стала как вкопанная и быстро рассыпалась с поджатыми хвостами, когда подобно львиному рык Рахима эхом отразился от стен корабельных сосен. Науку охранять Рахим как будто знал с рождения. Соседи выглядывали в окна, услышав его знакомый в округе басистый голос, похожий на уханье машины для забивания свай в полторы сотни децибел. Это означало, что кто-то не из ближайших жителей округи разгуливает под окнами, и не пора ли взглянуть – кто к нам пожаловал? Своих собак в расчет не принимали – замучаешься соскакивать к окну. Этот не ошибался и не беспокоил напрасно. Уверенное спокойствие за сохранность имущества под открытым небом в окрестных дворах стало неотъемлемой составляющей среды мирного обитания небольшого островка вокруг скромной «хижины» большого красивого бело-палевого пса. Так и жили. Шли годы, время берет свое. Жизнь собаки в шесть раз короче человеческой – так задумано изначально. Хранитель ушел спокойно и тихо, пообещав приходить в наших снах.

Физическая реальность и нереальность

Реальное и нереальное всегда рядом. Только что я решал насущные проблемы, а через мгновение мои мысли унесли меня в страну ярких картинок, обстоятельств, забот, переживаний, которым никогда не суждено сбыться. И что удивительно, наша голова никогда не спрашивает нас: о чем она будет через мгновение думать и о чем мечтать. Миша Губин, студент второго курса и спортсмен – боксер второго разряда, готовился к экзамену по физике. Его система подготовки к трудному экзамену была проверена еще в первых двух сессиях первого курса. Завершающим этапом системы было написание тонко заточенным карандашом миниатюрной шпаргалки – своеобразного конспекта лекций в виде книжечки, помещающейся в закрытой ладони. На ювелирный труд требовались день и ночь с короткими перерывами на заточку карандаша. Третья сессия в жизни Миши имела особое значение. Времени на создание микрошпаргалки в эту сессию уходило несколько больше, поскольку мысли Миши парили между формулами физических сущностей и дорогим его сердцу образом однокурсницы Аньки Шиловой, не спрашивая хозяина мыслящей головы о своевременности своего появления. Анька была красавицей курса, пела джаз и благоухала чайной розой, но физики не знала по закрытым для обсуждения причинам. Экзамен по физике был стопроцентным шансом нашего героя выйти в лидеры ее поклонников, проявив умение тактично и вовремя прийти на помощь увядающей чайной розе, плеснув оживляющей жидкости физических знаний из крохотного конспекта лекций. К утру работа была закончена. Вздремнув немного, ровно в восемь Миша был перед зеркалом в экзаменационном пиджаке с потайными карманами для окончательного внешнего осмотра своей готовности к очной встрече с физическими законами. В восемь десять он был на трамвайной остановке. Будничную серость ожидания трамвая нарушил нетрезвый гражданин, обращавшийся к трезвым гражданам с просьбой о помощи в удовлетворении обострившегося желания – покурить. Граждане были некурящие, ничем не могли ему помочь и потому посылались нетрезвым гражданином известными словами в известном направлении. До Миши он не дошел, успокоился и, махнув рукой на бессердечных граждан, включил автопилот дальнейшего следования и вскоре скрылся в каменных лабиринтах утреннего города. А тут и Мишин трамвай показался. В полупустом вагоне, выбрав место у окна, Михаил глядел невидящими глазами в поплывший назад городской пейзаж. Бессонная ночь и напряженный труд склонили голову невыспавшегося студента-боксера, открыв в потухшем сознании калейдоскоп ярких сновидений. – Пацан, закурить найдешь, – выдохнул перегаром на Мишу тот самый верзила с остановки. – Не пацан, а будьте добры, – парировал Михаил, вызвав, появление молний в белках глаз надвигающейся скалы. – Грубишь старшим, пацик, – здоровенная рука, как ковш экскаватора с синей татуировкой в виде черепа и мазутной грязью под ногтями, потянулась к бледному горлу студента. Миша неосознаваемым, но точно отработанным за годы тренировок движением, отклонился корпусом немного назад с легким разворотом. Верзила потянулся дальше, балансируя на краю неустойчивого равновесия, сделал вынужденный шаг вперед, но Миша уже сместился вправо, пропустив руку с синим черепом по ходу ее движения. Осталось помочь гражданину-скале последовать за своей рукой легким толчком с тыла, что и было аккуратно выполнено. Гражданин-скала разогнался, пытаясь понять, куда это его понесло, сделал два шага за своей рукой, затормозил, заскрипев подошвами, развернулся и замер. Лицо гражданина побагровело, выкрикнуло боевой клич, напугав граждан, и двинулось на Мишу, уже принявшего боксерскую стойку, выдвинув левое плечо чуть вперед, а правую на носочке ногу чуть назад. Кулак на вытянутой правой руке гражданина взлетел еще от точки разгона, а на подлете к цели, описав дугу, уже свистел, как артиллерийский снаряд тяжелой гаубицы. Легкий, пружинистый перенос веса тела на правую ногу и упругий быстрый толчок в обратном направлении чуть развернул бедро Миши, включил во вращение массу корпуса и выстрелил правую руку в темную массу громадины, мчащейся навстречу. Кувалда с татуировкой, похожая на ядро пушки, теряя скорость, еще не пролетала мимо цели, как правая Мишина рука с хорошо поставленным, твердым, как молоток, кулачком врезалась в ямочку подбородка небритой челюсти со звуком лобового столкновения бильярдных шаров. Громадина сложилась пополам, раскинув в стороны руки и, не меняя направления стремительного приземления, без шасси, уткнулась носом в сугроб. – Ну вот, опять человека чуть не убил, – включилась реальность, вернув Мише сознание. – Господи прости! И почему именно драка? Приснится же такая ересь. Миша закрыл глаза, и нереальность унесла Мишу в перерыв финального боя за звание олимпийского чемпиона. «В красном углу ринга Сальвадоре Санчес, Мексика, – на английском языке неслось на весь белый свет. – В синем – Михаил Губин, Россия». Многотысячный зал взрывается грохотом и свистом. – Покажи слева боковой, а ударь с акцентом прямой, справа. Двоечку – раз, два. Понял? Ручки, Миша, выше, он уже ломается, за тобой Россия! Ты можешь стать олимпийским чемпионом! – кричал в надорванное, кровоточащее ухо первый тренер отечества. Прозвучал гонг, призывая соперников сойтись в бою третьего раунда. – Давай! – второй тренер отечества сунул боксерскую капу Мише в зубы и, подбадривая, легко шлепнул по мокрому от пота плечу. Противники сошлись. Рубка с каждой секундой только усиливалась. Перчатки резали воздух в миллиметрах от уклоняющихся голов, соскальзывали или гулко вколачивались в локти и плечи бойцов. Мишина голова работает, как программа: «Показываю левый боковой – правая перчатка Санчеса чуть подымается, отражая удар, бью сильно справа – он подымает левое плечо и уходит, на автомате ныряю – его правый боковой чиркнул по моей макушке и полетел по крутой орбите. Вижу чуть открытый правый бок за его приподнятым локтем, врезаю туда с разворота снизу левой. Кулак, не встречая жесткой преграды, провалился. Зацепил! Мексиканец начал садиться. Пока арбитр думает – открывать счет или не открывать, делаю быстрый полушаг назад и добавляю коротко прямой справа в голову, снимая его сомнения». – Стоп! – кричит арбитр, показывает мне в нейтральный угол и открывает счет мексиканцу. – Уан! Ту! Фри!.. – Ваш билет? – обрушилась реальность. Поднимаю глаза, контролер трясет у меня перед носом документом, требуя предъявить доказательства законности моего проезда в трамвае. – Билет? А, сейчас, – начинаю искать билетик по множеству карманов и кармашков экзаменационного пиджака. Билет нашел, показал. Но что-то меня сильно встревожило. Может быть, не законченный бой с Санчесом? Нет! Таких боев у меня уже не первая сотня, да и Олимпиаду уже не раз выигрывал. Остановка «Технический университет». Выхожу и тут с ужасом осознаю причину моей тревоги – ни в одном из потайных карманов экзаменационного пиджака нет драгоценной шпаргалки. «Боже! Оставил шпаргалку дома! Как это получилось? Домой успею? Нет, не успею! Вот, бли-и-ин!.. Скорее всего, невыспавшаяся рука положила судьбоносное произведение в карман обычного пиджака!» – горько размышлял Миша, но еще тяжелее было расстаться с голубой мечтой о большом и светлом с Анькой Шиловой. – Правду народ говорит – все достается отличникам, – подвел итог дня безутешный и несчастный Михаил Губин. Как и полагал Миша, шпаргалку Аньке сунул Серега – ботан очкастый. Она наградила его многообещающей улыбкой, и после экзамена они куда-то радостные, под ручку, отправились отмечать успешно пройденный этап на пути к диплому. Что она в нем нашла, кроме пятерок? Прошло три года. В маленькой, чистой, освещенной весенним солнышком кухоньке однокомнатной квартиры, подаренной молодоженам Мишиными родителями, сидели и смаковали утренний кофе молодые супруги. – Ань, я что-то никак не могу понять! Почему ты за Серегу замуж не вышла? После его шпоры на физике я думал, что все!.. Оттопали мои ножки. – Что ты, Мишенька, дорогой, да за шпору, даже по физике, девушки не дарят свое сердце и тем более не выходят замуж! – был ответ моей ненаглядной.

Поедем, посидим

Частенько приходится ездить в центр на автобусе. У нас, на заречной стороне, если купить что, так не всегда и найдешь, что ищешь. Наша заречная слобода уж два века, вроде как, спальный район: одни продуктовые магазины, а все остальные удовольствия «на горе» – так раньше старики говорили – то есть в центре города. По этому поводу для уважаемых депутатов работы – непочатый край. Зато у нас воздух чище, его-то уж точно «в центре» не купишь. Поехала нынче моя благоверная Лариса Семеновна в центр, точнее, в ветеринарную аптеку. Наш алабай по кличке Рахим заболел: вялый, живот раздуло, аппетит плохой, чуть ходит по двору, а больше лежит в своих апартаментах. Ветеринарных аптек в нашей стороне, конечно, нет. Позвонила она в справочную, ей сказали, что нужное лекарство для нашего пса есть в ветеринарной аптеке около известного в городе базара, ранее называвшегося «Сенная», что на Карла Либкнехта. Ветврач посоветовал взять лекарство «Гамавит», уверил, что поможет. Вот Лариса Семеновна и покатила. Туда доехала на общественном транспорте без приключений, взяла лекарство, прошлась по базару – как без этого – и собралась обратно. Сначала села на троллейбус, потом, у Ижстали, пересела на автобус. Вот тут, говорит, и случилась с ней эта коротенькая история, но если приглядеться, то, я бы сказал, из разряда категорий, приоткрывающих занавесочку в мир человеческого бытия, с полной радугой душевных состояний нашего Я. Зашла, рассказывает, в автобус, огляделась – мест свободных поблизости не оказалось, встала, держусь за поручень у передней двери, рядом с местом для кондуктора. С переднего одиночного сидения, что под значком «Места для инвалидов и пассажиров с детьми», поднялась молодая женщина и предложила мне сесть. Я ее поблагодарила, присела. Проехали до следующей остановки. Тут в автобус с трудом поднимается пожилая женщина и, как говорится, «с порога», требовательно так, громко, на весь автобус, обращается ко мне: – Ты чего мое место заняла? Я инвалид. У меня справка из больницы. Какие могут быть возражения, я, конечно, поднялась, встала рядом. Женщина-инвалид села, огляделась. Пригляделась ко мне и давай причитать: – Ой, как неудобно вышло, что подняла вас. Слепая я, не разглядела, что и вы тоже пожилой человек. – Потом давай оглядывать по-хозяйски вокруг нее пассажиров. Увидела сидящего через сиденье средних лет мужчину и кричит в той же манере: – Вон, мужик молодой сидит, – и, обращаясь в его сторону: – уступил бы место, молодой, ведь не видишь – женщина в годах. Мужчина не реагировал. Скорее всего, не слышал – в ушах наушники, в руках мобильник – и пребывал в другом пространстве, бесконечно далеком от автобусной прозы. Я сказала с легкой иронией, что беспокоить его не нужно, мужчин сейчас мало, что они требуют особого обращения и их надо беречь. Автобус заулыбался. Женщина, что раньше уступила мне место, наклонилась к упорно сидящему мужчине. Из их разговора выяснилось, что они супруги. Недолгие уговоры вернули его на Землю, он распрямился и рукой пригласил меня сесть. Трудно было отказать такому кавалеру. Я приняла предложение, вновь устроилась поудобнее, сказала волшебное слово и начала разглядывать золотую осень за окном. Очередная остановка. Громыхая костылями, забирается в автобус дед и прямо валится в мою сторону. Чтобы он не упал на меня, быстро, как смогла, подпрыгнула с кресла. Он плюхается на него с полным отсутствием эмоций; слова каких-либо благодарностей он, видно, никогда не знал, а может, уже и не до таких мелочей, как благодарности за место в общественном транспорте. Снова стою. Все та же женщина-инвалид не унимается: – Ты уж меня прости, не разглядела я. Как вам не везет посидеть-то. Устали, наверно, но я действительно инвалид, – и достает справку. – Как пятки-то болят, просто горят. А сколько вам лет? – Я сказала. Она молчит, комментариев не последовало. Может быть, была чуть моложе меня. Снова вопрос: – А до какой остановки едете? – Отвечаю: – До Тракторной. – Ну, а я дальше, до Фурманова, – и успокоилась. Перед остановкой «Ижевская Соборная мечеть» с передних сидений, что ближе к водителю, поднимается женщина с голубоглазой девочкой лет пяти с кудряшками и бантиками. Девочка, проходя мимо, взяла меня легонько за палец и тихонько так, душевно посочувствовала: – Бабушка, не грусти, садись быстрее на наше место, пока никто не занял. – Спасибо, милая, – я улыбнулась – какая девочка, золотое сердечко, даже всплакнуть захотелось. Мужчина, стоявший рядом, про себя по-доброму гоготнул; пол-автобуса молодых и не очень, инвалидов и не страдающих недугами его дружно поддержали. Но исполнить пожелание маленькой феи уже не довелось, – приехала я на свою родную «Тракторную», пора выходить. А через остановку, на конечной – улице Фурманова, мы все покинем наш «ковчег» совместного маленького путешествия и растворимся на улочках заречной стороны. Вспомнится ли ангелочек с кудряшками и бантиками, который, возможно, и вас, совсем скоро возьмет легонько за пальчик, чтобы пригласить на еще никем не занятое место?