Предыдущая публикация
ИСПОВЕДЬ
Приходят на исповедь для того, чтобы облегчить свою душу, чтобы сбросить тяжесть прошлого; но приходят ли люди действительно для того, чтобы всерьез примириться с Богом, примириться с собственной совестью, примириться со своим ближним, покончить с прошлым ради того, чтобы начать новую жизнь?
В этом отношении есть замечательное и очень строго нас осуждающее место в писаниях святого Варсонофия Великого, который говорит, что если мы действительно увидели безобразие того или другого греха, который нас держал в плену, если мы действительно содрогнулись до самой глубины души от того уродства, которое этот грех наложил на нашу душу, то мы можем прийти к такому состоянию, когда действительно его оплакиваем: не слезами глаз, а плачем сердца, потрясением всего нашего естества; и нам делается ясным, что больше мы к этому вернуться никогда не можем. И он говорит, что только тогда мы можем считать свои грехи прощенными. Святой Варсонофий говорит даже больше: если мы прошли через этот опыт, если видение нашего греха во всем его уродстве нас так потрясло, так отвратило от него, что мы чувствуем: больше к этому вернуться нельзя, просто никак нельзя, – то мы можем уже считать себя прощенными Богом и, как он говорит, даже на исповедь к священнику не надо идти, потому что то, что Бог уже простил, очистил и исцелил, не подлежит дальнейшему прощению, очищению и исцелению.
У апостола Павла есть место, где он говорит, что вопрос не в величине греха, а в том, что мы грех выбираем. Я думаю, можно бы это так себе представить: есть река, которая течет между областью Христа и областью сатаны. Местами она узкая, ее можно перейти почти пешком, местами она делается глубокая, полноводная, широкая. Но вопрос не в том, где мы пересекли эту реку, а в том, что мы оставили область Царства Христа и Бога для того, чтобы переправиться в область сатаны. Это так просто – и так жутко! Грех – это выбор между Богом и Его противником, между жизнью и смертью, между светом и тьмой. Это может быть не злостный выбор в том смысле, что мы не говорим: «Да, я отрекаюсь от Бога и Христа Его и перехожу в лагерь противника». Но это выбор в том смысле, что я говорю: «Сойдет! Это не так важно! Я себе дам поблажку; хоть на короткое время перейду в область, где меня совесть не будет упрекать, потому что это область тьмы и в этой области я не буду казаться таким темным, каким вижу себя в области света».
Вот в чем грех; и каждый раз, как мы поддаемся гpexу, мы ставим себя именно в такое положение. Порой – злостно, богопротивно; а порой – исподволь, с легкостью: «Всегда можно вернуться!» Да, можно вернуться – но не так просто; да, мы можем обратно пересечь эту реку, переплыть ее, порой перешагнуть – но какими мы возвращаемся? Мы возвращаемся не теми, какими были до того, как отреклись от нашей дружбы с Богом и ушли в область Его противника, богоубийцы; мы возвращаемся уже заклейменными, испачканными, ранеными, порой очень глубоко. И исповедь, о которой мы сейчас говорим, заключается в том, чтобы вернуться к жизни: не просто очиститься, как бы пройти через баню и почувствовать, что прошлого не стало; нет, – мы говорим сейчас о примирении. Но не о примирении просто со своей совестью: «Теперь я уже не тот, я этого больше не хочу и не собираюсь делать!» – о примирении с Богом, Которому мы изменили, от Которого отреклись для того, чтобы выбрать себе другого хозяина, другого вождя жизни.
митрополит Антоний Сурожский
источник: https://azbyka.ru/otechnik/Antonij_Surozhskij/pastyrstvo/4
Следующая публикация
Нет комментариев