Отец её вскоре погиб на фронте, мать, разрываясь между борьбой за трудодни и обихаживанием искалеченной дочери, тоже протянула недолго. И осталась Елизавета одна. Но как-то приноровилась – целую жизнь прожила. Притом, что спина совсем не гнулась: ни – дров наколоть, ни – грядку вскопать, ни даже гриб сорвать невозможно.
С ней было легко разговаривать: она читала Иоанна Златоуста и хорошо понимала сущность духовных битв. Но утешительнее всего было слушать её рассуждения по всяким житейским поводам.
Как-то заезжаем с председателем колхоза. Поисповедовал я Елизавету, причастил, выходим на крыльцо, а председатель обсуждает с шофёром что-то животрепещущее.
– Зачем ругаешься? – спрашивает его Елизавета.
– Без этого на Руси нельзя – первейшее дело! – и разводит руками.
– Не русское это дело, – вздыхает Елизавета. – Когда человек молится, он верит, что каждое его слово услышат и поймут…
– Ну, – растерянно улыбается председатель.
– А если над нашей землей мат-перемат висит?.. Богородица позатыкает уши, а мы будем удивляться, что страна – в дерьме…
– Ну ты еще скажи, что ранешние мужики не матерились!
– Редко, – говорит Елизавета. – Это всё от кожаных курток пошло: от комиссаров да уполномоченных разных… Знаешь, как Христос в Писании называется?.. Бог Слово!.. И за каждое сказанное слово нам с тобой на Страшном Суде ответ держать придётся. Вот они и поганят, и пакостят слова наши…
– Может, мужики раньше и вина не пили? – встревает шофёр.
– Питье – не грех, грех – опивство… Пили. Но каждый вечер надобно молитвы читать… Со всей семьёю… И чтоб язык во рту проворачивался… Отец раз на вечернюю молитву не попал – уснул пьяный.
В воскресенье пошёл на исповедь, а батюшка его к причастию не допускает: все причащаются, а он стоит в стороне – то-то позору было! Целый год, наверное, корил себя да перед нами винился.
Протоиерей Ярослав Шипов
Из рассказа "Елизавета"
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев