Фотография прошлогодняя. Очный «Бессмертный полк» в этом году в Перми отменен, и, похоже, что главная причина — безопасность людей. Причину эту я понимаю и принимаю: всего лишь 3 дня назад был взорван автомобиль Захара Прилепина (сам писатель чудом остался жив, погиб находившийся с ним в машине водитель-охранник Александр Шубин), ещё не прошло 40 дней со дня теракта, оборвавшего жизнь военкора Владлена Татарского (Максима Фомина) и года не прошло со дня убийства патриотической активистки Дарьи Дугиной. Если дело действительно в вопросах безопасности, то небезопасность проведения «Бессмертного полка» 9 мая означает одно: сегодня за празднование Дня Победы, за прославление подвига родственников-фронтовиков могут убить. Уже в этом есть историческая связь сегодняшнего праздника и военных событий 80-летней давности. А значит, тем более, День Победы надо праздновать всей страной.
Мой дед, Петр Федотович Куличкин (1914—1994), фронтовик (Украинский фронт, ранение, Тегеран, военную службу закончил подполковником) в свои 70 с небольшим лет был человеком весёлым, любил остроумные шутки и розыгрыши. Бывало, его разыгрывали и дети, и внуки. Он даже это поощрял. Тем более, что и самому Петру Федотовичу был не чужд артистизм. Он любил петь. Иногда напевал: «Вече-е-ерний зво-он-н...», — а дальше «Бомм! Боммм...» где-то совсем в басах.
Ходила такая байка. Кто-то из старших внуков звонит ему на работу:
— Здравствуйте! Можно поговорить с Петром Федотовичем Куличкиным?
— Здравствуйте, это я.
— Вам звонят из Министерства такого-то. Нам сообщили, что в таком-то учреждении работает Куличкин Такой-то (называлось имя кого-либо из его сыновей) Петрович. Он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, как специалист по таким-то вопросам... Вы знакомы с ним?
— Это мой сын!
— Хорошо. Так... а вот ещё нам сообщили, что... (далее хвалебная информация о другом сыне).
— … и это мой сын!!!
— Хорошо, а скажите... и т. д.
Разговор такой, говорили, мог продолжаться минут десять-пятнадцать. Потом, конечно, выяснялось, что это розыгрыш, но Петр Федотович не обижался, а только посмеивался, — будто бы, даже одобрительно.
Однажды, во второй половине 1980-х мы с двоюродными братьями проводили лето на даче в деревне Зарытки в Рязанской области. Сама деревня — несколько десятков домов, а наша «улица» домов в пять и вовсе была на отшибе. Все друг друга знают, а зайдет кто чужой — сразу видно. Ну и вот как-то прошли мимо нашего дома человек пять не то цыган, не то молдаван.
— Наверное, бендеровцы, — один из моих старших братьев употребил «умное» слово. — В лес, похоже, пошли.
Слово «приклеилось», «склонялось» на разный лад, произносилось с «иностранным акцентом», и через пару часов «лингвистических экспериментов» превратилось в «бандеровцы». В таком-то вот виде этот «термин» и услышала наша бабушка Татьяна Васильевна, жена Петра Федотовича:
— Приедет дед — не вздумайте так сказать при нем! «Бандеровцы» — ишь чего придумали! И чтоб и я тоже от вас этого больше не слышала.
С Татьяной Васильевной лучше было не спорить: себе дороже. Но Петр Федотович... Сказать «что-нибудь не то» в его присутствии — даже мысль об этом пугала, авторитет деда-фронтовика в семье Куличкиных был огромен.
Он в те годы ещё работал. Летом приезжал в Зарытки на электричке в пятницу вечером и уезжал вечером в воскресенье. Помню, как он разбирал конфликтные ситуации (иногда такие случались) между своими детьми (включая их жен-мужей). И тридцати-, и сорокапятилетние «дяди» и «тети», бывало, выглядели перед ним, как школьники в кабинете директора. Почему? Петр Федотович был справедлив и потому убедителен. И ещё: у него была такая способность... Если кто-то «переступал черту», которую «переступать» нельзя, Петр Федотович мгновенно находил такие слова, что «переступивший» сразу чувствовал себя полным негодяем, и понимал, что что выглядит негодяем в глазах других, которые вот тут же, за столом, вокруг него сидят. Такого Петра Федотовича, наверное, многие боялись. Внуков это, впрочем, не особо касалось... ну... почти не касалось (это отдельный разговор).
В общем, после замечания Татьяны Васильевны слово «бандеровцы» у нас почти моментально исчезло из обращения. А спросить деда, кто такие «бандеровцы», я не решился. Почему? Не знаю. Может быть, потому что однажды я уже спрашивал у него про войну. Петр Федотович, как мне показалось, сконцентрировал всё возможное отвращение, на которое хватило сил, выразительно посмотрел на меня и сказал:
— Война это самое отвратительное из всего, что только может быть в жизни.
Услышать от деда, что он думает о «бандеровцах», которых даже не рекомендовалось упоминать, я был не готов. В итоге, эпизод с «бендеровцами-бандеровцами» немного подзабылся с годами, но сразу вспомнился, когда лет через тридцать кое-где начались «шутки» о том, что якобы «нацизма на Украине нет».
Впрочем, ещё тогда, вскоре после эпизода в Зарытках, я от кого-то узнал, что «бандеровцы — это жители Украины, которые воевали на стороне фашистской Германии против СССР и активно участвовали в массовых казнях мирного населения, причем участвовали даже более активно, чем сами фашисты». К моим 10-12 годам это уже не было для меня какой-то сенсацией: нам ведь рассказывали о таких вещах ещё в начальной школе. Наша классная руководительница Людмила Николаевна Глушкова была родом из Краснодона, и про «Молодую гвардию» все самые страшные подробности мы знали уже в первом классе.
Я почему это всё это так подробно рассказываю?
Во-первых, мои почти что сверстники, которые всего-то лишь лет на пять-шесть моложе меня, могли всего этого уже не застать. Например, если нам рассказывали про «Молодую гвардию» в 1-м классе, то уже в 10-11-х классах, — когда, кажется, этот роман Фадеева «гипотетически» должен был быть по программе, — мы уже не проходили «Молодую гвардию» по литературе (то ли она не была обязательной, то ли её вообще из программы убрали, точно не помню).
Во-вторых,личное общение с дедом-фронтовиком, с дедом-рабочим машиностроительного завода невозможно чем-либо заменить. В середине 1980-х годов в школе я чувствовал себя очень редким «счастливчиком»: оба деда живы и (в сравнении с другими) даже относительно здоровы (сердечные приступы после 60 лет в те годы считались довольно мелкими проблемами со здоровьем у поколения, прошедшего Великую Отечественную войну). Я подробно рассказываю ещё и потому, что 9 мая вижу много постов и репостов, выполненных будто бы под копирку: якобы «дескать, мой дед о войне не рассказывал, ордена не носил, девятого мая на парад не ходил, а просто молча выпивал рюмку водки и, типа как, задумчиво и грустно смотрел вдаль и прочее-прочее». Это неправда. У меня оба деда и рассказывали (всё то, что, по их мнению, нам, внукам надо было знать), и демонстрировали отношение к Победе личным примером.
Петр Федотович, уже будучи тяжело больным и почти без сил (рак — изматывающая болезнь), за несколько дней до смерти собирался на Парад Победы и проверял, в каком состоянии его военная форма, всё ли с ней в порядке. Работал он, как минимум, до 75 лет, а значит, — что касается орденов и медалей — носил их не только на парад. Почему? Да потому что был определенный протокол: в каких-то случаях ходить на работу просто в костюме с галстуком, в каких-то случаях с колодками вместо орденов и медалей, в каких-то иных, особо праздничных, — одевать ордена и медали. И китель дедов я видел, и Орден Великой Отечественной войны, и деда в кителе с колодками или медалями — неоднократно. Да и не было в 1980-е какого-то особого «пафоса» в орденах и медалях. Они же были практически у всех фронтовиков. И, как мне сейчас кажется, фронтовики-то и носили эти ордена-медали, в общем-то, для нас: чтобы именно мы не забыли ту войну, не забыли, с кем они воевали, кого они победили и какой ценой.
Другой мой дед, Василий Дмитриевич Серебрянский (1925—2017), который трудился на заводе Свердлова в Перми с 1939 по 1985 годы, тоже рассказывал про военное время. Полезные вещи рассказывал. Например, что такое самый обычный хлеб и какова его истинная цена. Что полагалось рабочим завода по продуктовым карточкам (меня поразило, что только за обедом у бабушки-дедушки я в свои пять лет съедал больше, чем им полагалось в войну на весь день). Как варили и ели картофельные очистки. Сколько смен работали для Победы, как добровольно брали на себя дополнительные нормы и считали особой честью дополнительно работать ещё и за тех, кто ушел на фронт. Как уже после войны жили в бараках со стенами из фанеры и ДСП. Как уже в восстановившейся стране завод деду выписал путевку на Черное море, где он полностью вылечил туберкулез (в тяжелой стадии). Сколько лет и где они с бабушкой после свадьбы жили до того, как им дали нынешнюю квартиру... На пенсию Василий Дмитриевич вышел начальником ПДБ (планово-диспетчерского бюро), это была для него «максимально возможная» должность, поскольку начальником цеха он стать не мог из-за отсутствия высшего образования. Ну и, разумеется, он ходил на все демонстрации, и 1 мая, и 7 ноября, и со всеми праздниками (и в том числе с 9 мая — само собой!) поздравлял всех своих знакомых: писал и отправлял открытки, звонил по телефону и т. д. Свои заводские награды он тоже носил в соответствии с принятым тогда протоколом, который он, конечно же, прекрасно знал: если ты начальник на заводе, то это твоя задача довести до подчиненных всё, что нужно, а кроме того, — подчиненные с тебя должны брать пример.
Никто, абсолютно никто из друзей моих дедушек и бабушек не игнорировал День Победы! Это для них всегда был праздник, — да, с трагическими воспоминаниями, но — праздник. Светлый праздник, если угодно. Мои дед Василий Дмитриевич и бабушка Елена Ивановна очень часто рассказывали, что после войны дверь никто не запирал. Просто никто ничего не воровал. Калитка приперта изнутри метлой, — значит, дома никого нет, заходить не надо (и дело не в том, что воровать было нечего: у нас на даче в 1990-е, бывало, стекла разбивали и для того, чтобы кацавейку украсть, цена которой — пол-бутылки водки по тем временам). После Победы сама жизнь стала иной. Какой-то особенно чистой, если хотите. Слабые «отголоски» этого я ещё застал в середине 1980-х. Квартира Петра Федотовича и Татьяны Васильевны хоть и запиралась на замок, но ключ, бывало, просто оставляли под дверным ковриком.
В прошлом году на 9 мая я тоже написал относительно развернутый пост, но гораздо короче и несколько иначе, чем сегодня:
https://ok.ru/qlichkin/statuses/154368139847905А сейчас, пожалуй, мне придется написать кое-что ещё. Возможно, это понравится не всем. Но нам, рано или поздно, придется ответить на вопрос:
— Что изменилось за прошедший год, с 9 мая 2022 года по 9 мая 2023 года?
Ответ можно, пожалуй, дать даже в том случае, если опираться на информационные источники исключительно украинской стороны.
И выглядит это всё, похоже, как-то так:
1) Нацизм (фашизм) на Украине есть;
2) Основа этого фашизма (нацизма) — культ героизации бандеровцев;
3) Все это (пп. 1 и 2) является неотъемлемой частью современной украинской государственности, без чего она существовать не может;
4) Современная украинская государственность со всеми её «особенностями» (пп. 1,2,3) уже много лет поддерживается, финансируется, а впоследствии, и вооружается странами так называемого «цивилизованного запада» во главе с США и блоком НАТО.
Ещё года полтора назад, пожалуй, вопрос о нацизме на Украине считался в Сети, вроде как, дискуссионным. Но давайте откроем того же Фадеева, «Молодую гвардию». Сцена «последнего боя» Андрея Валько и Матвея Шульги с фашистами не напоминает ли (в символической форме) события вокруг ЛДНР в 2014-2021 годах? А близкий к фашистскому начальству Шурка Рейбанд, который во время драки прячется под диван, а затем бежит за подмогой к «большим дядям» — никого не напоминает (в символической форме или даже буквально)? А закопанные заживо шахтеры у Фадеева и заживо сожженные активисты в Доме Профсоюзов в Одессе в 2014 году — это не один ли и тот же «почерк»? А запись на камеру издевательств над пленными в 2022-м и издевательства над молодогвардейцами почти за 80 лет до этого — здесь точно нет никакого сходства?.. Ну, а обещание убивать русских везде и отмену Дня Победы можно даже не комментировать.
Хочется многое спросить у тех, кто формулирует и продвигает позицию так называемого «цивилизованного запада». Логика «если президент еврей, то поддерживаемого государством нацизма в стране быть не может по определению» — это была такая «шутка»? Контрнаступление бандеровских нацбатов на немецких танках с крестами от Харькова на Луганск и Мелитополь — это у «цивилизованных европейцев» тоже такая «шутка» к 80-летию Сталинградской битвы? Минские соглашения, подписанные французскими и немецкими политиками — тоже «шутка» и «розыгрыш» в отношении наивных русских? Ну ладно, теперь этих политиков-подписантов переизбрали, потому что они, вроде как, «доигрались». Но за такие «шутки» с Минскими соглашениями кто-то из их преемников будет отвечать? А майдан 2014 года, который считался якобы «протестом демократических сил против воровской власти», а через год, после признания Президента США, оказался организованным Штатами переворотом — тоже ловкий «розыгрыш»?
Но если нас, как выяснилось, столько раз «разыгрывали» в 2010-е, то как насчет 1980-х? Посмотрим глазами обычного человека. Я, например, не поленился, прочитал пять-шесть фрагментов воспоминаний переводчика Михаила Горбачева Павла Палажченко о переговорах Горбачева с Рейганом и Бушем, опубликованных в ныне запрещенной в России соцсети. Каждый эпизод там изложен вполне структурно. Сначала «нами ставились задачи». Потом процесс переговоров. Потом результат. А результат, по большому счету, везде один: принципиальные условия американской стороны выполнены, принципиальные условия советской стороны не выполнены. Это, случайно, не те ли же самые «шутки», что и сегодня «шутятся» вокруг зерновой сделки?
Конечно, «большие дяди из-за океана» ещё говорят, что, дескать, есть международное право. Но подождите: если международное право позволяет поддерживать бандеровцев, легализует лозунг «москаляку на гиляку», то на этом месте действие международного права должно закончиться! Даже Википедия («цивилизованно» осуждающая «вторжение России на Украину») про Великую Отечественную войну приводит страшные цифры: более чем 13,6 миллионов человек — потери среди гражданского населения, из них 7,4 миллиона человек — преднамеренно истреблено. Одна только вторая цифра — это уже больше, чем количество жертв Холокоста (согласно той же Википедии), а первая — превосходит количество всех жертв Холокоста более чем в два раза. В два раза!!! Так называемый «цивилизованный мир», казалось бы, должен помнить эти цифры, уделять им соответствующее внимание, казалось бы, мы изо всех информ-ресурсов должны слышать об этих жертвах в два раза чаще, чем про Холокост, но... Где многочисленные и многословные телеграммы глав государств и международных организаций, отправленные в Россию 22 июня? Где было все годы их любимое «это не должно повториться»? Или, быть может, международное право — это, в первую очередь, принцип неприкосновенности границ, зафиксированных по итогам Второй мировой войны? А как же люди?..
Вот и сейчас нам говорят: «Россия напала на Украину». Но, позвольте: если именно бандеровский культ и бандеровцы являются основами украинской государственности, то этот факт всё меняет с точностью до наоборот! Здесь нельзя говорить: «Проехали, забудем всё, что было за прошлые 30 лет, будем исходить из текущей ситуации». Помнить об административных границах и забыть о 13,6 миллионах жертв гражданского населения из которых 7,4 миллиона сознательно истреблено, причем, в значительной части, истреблено именно бандеровцами — это очень плохая «шутка». И такие «шутки», как показывает история, очень плохо кончаются.
Желаю всем нам мудрости, рассудительности, веры и решительности в борьбе за правое дело. Постараемся быть достойными памяти наших дедушек и бабушек.
С Днём Победы!
Нет комментариев