Психолог в Германии онлайн

Дневник эмигрантки (часть 1)

МОЖНО УЕХАТЬ ИЗ РОССИИ, НО РОССИЯ НЕ УЕДЕТ ОТ НАС!
Я стояла перед почтовым ящиком и смотрела на огромный конверт, который держала в руках. Была какая-то безнадежность и чувство, что уже ничего сделать нельзя, все партии сыграны и мне придется подчиниться. Наташка стояла рядом и непонимающе смотрела, почему этот конверт вызвал во мне такой ужас.
Мы с мамой были в гостях в Германии год назад и я помню, как маму уговаривала родственница подать документы и переехать в Германию на правах поздних переселенцев. Мне было 14 лет и в Германии мне конечно же все нравилось: чистота вокруг, магазины, которые просто ломились от всего, магнитофоны, игрушки. Oсобенно покорила меня кукла Барби во всех вариациях, шмотки которые нам щедро покупали родственники.. Но я хотела ДОМОЙ. Как говорится - в гостях хорошо, а дома лучше.
Мы привезли из Германии тогда кучу одежды, магнитофон "Панасоник", двухкаcсетный и очень крутой и в нагрузку куклу Барби-Невеста. Пару банок немецкого пива папе и сыр "Бебибел". Папа пил немецкое пиво, хвалил, какое же вкусное, а вот немецкий сыр ему был "какой-то странный, вроде вкусный, но к зубам прилипает"..Папа просто не знал тогда, что сыр был упакован в парафин.
Я cлышала разговоры родителей по вечерам (когда они думали, что я сплю) о том, что есть возможность уехать. Рите там будет лучше, больше шансов на будущее и все такое.. Kогда-то была сказана фраза мамой "Я подала документы, теперь надо ждать" и вот теперь я держала в руках конверт и понимала, что "дождались"!
Я присела на корточки и заревела. Сначала тихо, а потом громко. Наташка стояла рядом и не понимала ничего.
- Рит, у вас кто-то умер, да?
От этого вопроса я заревела еще громче. Наконец-то я рассказала что случилось и у Наташи в голове родился план.
-Слушай, сказала она
-Ведь никто не знает, что конверт пришел. Пойдем ко мне домой и сожжем его. Никто и не узнает, что он был.
Мне это решение показалось гениальным. Точно! Я никому не скажу, да и Наташка тоже. Сожжем все к чертовой матери!
Mы стоим в ванной у Наташи, конверт как Жанна Дарк лежит готовый к сожжению как ведьма на костре. Наташа дает мне спички и говорит мрачно:
-Жги!
Я не могу - отвечаю я ей, — а вдруг мама узнает? Давай лучше ты.
Вообщем, конверт мы так и не сожгли, я пришла домой с видом такого святого великомученика, бросила конверт на стол перед носом у родителей, которые ужинали и с гордо поднятой головой удалилась в свою комнату. Потом услышала как мама открыла конверт и сказала папе:
-Анатолий, документы пришли.
Я ворвалась на кухню просто как фурия. Я кричала, что в гробу я видала их Германию, в белых тапочках, что я никуда не еду! Я останусь у бабушки в Пензе, а к ним буду ездить в гости. Грозила им "убежать, удавиться, утопиться" ну и все в таком духе, что может выкрикивать подросток в порыве безнадежности, когда понимаешь, что ты все равно ничего сделать не можешь и признаешь собственное бессилие.
Должна отдать должное своим родителям, они повели себя тогда как настоящие, истинные педагоги, которыми они и являлись. Уговорами, завлеканиями меня "всеми благами цивилизации" и другими какими-то доводами, они все-таки смогли убедить меня, что ехать надо. Я в свою очередь поставила им условие: как только мне исполнится 18 лет ( на тот момент мне было 15), я тут же вернусь в Россию и они не будут меня удерживать или возражать.
Договор конечно был так себе, но для меня на тот момент он был такой "соломинкой для утопающего".
-"Ничего", думала я, "3 года отмучаюсь там как-нибудь, а потом домой."
Я помню, пришла к Женьке, моей лучшей подруге (дружим мы до сих пор) и даже сама не помню как, рассказала ей, что мы уезжаем навсегда. Женя, которая обычно любит пошутить, как-то так серьезно посмотрела на меня и спросила:
-Так ты по немецки потом будешь говорить?
Я расписала ей всю прелесть европейской жизни, но она как-то не очень эту прелесть оценила..
-Женька, прикинь, вот приеду я к вам в гости, на машине своей, сама за рулем. Буду курить сигарету с ароматом клубники.
-А курить-то зачем? - спросила Женька.
-Kак зачем? В Европе все курят, это модно!
Женя косо посмотрела на меня и ничего не ответила, видимо представляла меня с сигаретой в зубах.
14 мая 1992 года мы садились в поезд до Пензы. Перед отъездом в Германию решили побыть у бабушки 2 недели. На вокзале проводы, слезы, отчаяние и просто какое-то невыносимое горе. У меня, у родителей.
25 мая гостиница в Москве Олимпия-Райзен, где сотни людей с таким же безнадежным отчаянием ждали самолет.
26 мая мы сидели в самолете на Ганновер. Cамолет тронулся с места и вдруг заговорил пилот:
-Так как в самолете находятся люди, которые навсегда покидают Родину, а многие никогда не были в столице, в Москве, было принято решение, что самолет на низкой высоте сделает 2 круга над Москвой, чтобы люди увидели город и могли попрощаться.
Все прильнули к иллюминаторам. Люди плакали, выли в голос, кричали, что обязательно будут приезжать в гости. В самолете была самая настоящая истерика, было столько боли и отчаяния, что казалось самолет должен просто лопнуть под напором эмоций. Стюардессы начали бесплатно разносить алкоголь.
Потом огни аэропорта Ганновера, родственники с пакетами вкусняшек и закрутился европейский быт..
Мне эмиграция далась очень тяжело, я конечно за 30 лет привыкла, освоилась и чувствую себя в Германии дома. Родина и душа остались все-же там, в России, в родном Новосибирске.
Это просто воспоминание об эмиграции, о том, как я это все тогда в далеком 1992 переживала. Конечно, времена изменились, люди уже годами летают по миру, могут сравнить и прикинуть на себя жизнь в разных странах и культурах.
И все же я думаю, что наша далекая и такая родная Россия со всеми ее достоинствами и недостатками останется для нас, неважно в какой точке земного шарика мы в данный момент живем - Родиной, в которой навсегда осталась как минимум половина души!
ЗДРАВСТВУЙ ГЕРМАНИЯ!
26-го мая 1992 года мы высадились из самолета в Ганновере.
В аэропорту нас встречали родственники с полными сумками до отказа набитыми невиданными нами продуктами.
Нас загрузили в автобус и повезли в «первый лагерь», место где нас будут оформлять и там же мы должны пройти полное медицинское обследование.
Мы приехали в Германию впятером: я с родителями, мамина сестра Лиля и ее дочь Лена, моя двоюродная сестра.
Мы с Леной с интересом смотрели из окна автобуса, ехать было далеко, везли нас в городок Шённенберг, где-то возле Киля, на Балтийском море.
Я смотрела в окно, а в душе жила маленькая надежда, что вот приедем мы сейчас, маме всё не понравиться и она скажет: «Мы уезжаем назад домой. Прямо первым же самолетом.»
Первый «лагерь» оказался 18-ти этажной гостиницей на берегу Балтики.
Нас поселили в одну комнату, в которой стояли двухэтажные кровати, но зато был свой туалет и душ.
Кормили 3 раза в день в столовой.
После тотального дефицита Советского Союза, на столах было всё.. Колбасы различных сортов, сыры, овощи, фрукты, соки. Люди как-то не особо кидались на еду, видимо тоска по дому и неизвестность-«что дальше?» мучила людей сильнее.
Люди, которые уже целую неделю находились в этом «лагере» считались старожилами. Они «знали всё, куда пойти, как обратиться, какая колбаса вкуснее и какой чай полезнее»!
Кто-то из них рассказал маме с тетей Лилей, что надо обязательно попасть на территорию ФРГ, потому что не самых ушлых отправляют в бывшую ГДР, а там «ужас-ужас» и вообще « Зачем тогда было ехать в Германию, если все равно отправят в ГДР???».
Но! Что-бы попасть на западную часть «надо дать на лапу и понравиться чиновникам. Денег они конечно не берут, это вам не СССР с его вечной коррупцией, а вот бижутерию из янтаря, берут даже с большим удовольствием. Был один нюанс: надо ПОДАРИТЬ от чистого сердца.
Мама с Лилей весь вечер ломали голову:
Подарить от чистого сердца лучше то, что не жалко или все же унять жабу и подарить что покрасивее?
Решив, что будущее дороже, а бусы из янтаря они себе потом ещё купят, выбрав все же что покрасивее (а были это бусы и браслет), они потренировались поулыбаться, чтобы произвести неизгладимое впечатление на чиновников, которые любят янтарь и отправились оформляться.
Вернулись они довольно быстро и помахали бумажкой возле нашего носа, похвастались, что женщина оказалась очень добрая и отзывчивая, они ей очень понравились и послезавтра мы едем в ФРГ, город Айзенберг, где нужно пройти последующие оформления.
Через 2 дня утром нас ждал микроавтобус, который повёз нас на вокзал.
Мы удивились, что мы в этом микроавтобусе одни, но мама объяснила это тем, что янтарь «сделал своё дело» и нас везут без толкучки, по блату!
Нам дали с собой план, как доехать до Айзенберга.
-Странно,- сказала мама, - пересадка в Лейпциге? Это же город ГДР!
Мы решили, что из Лeйпцига нас просто повезут в западную часть Германии и успокоились.
На главном вокзале Лейпцига было очень много народу и очень много перронов.
Мы все были обвешаны чемоданами, а у папы была особая миссия…
В каждой руке он держал по огромной сумке с такими дефицитными сервизами - «Мадонна» наш и «Пастушка» тети Лили с Леной, добытыми через знакомства «из-под полы».
Eщё родственники научили нас, чтобы перед отъездом мы обязательно расписали как можно больше деревянных ложек, разделывательных дощечек и главное самовар под хохлому. Сказали, что в Германии это будет необходимость, без которой сложно.
И вот папа, с двумя огромными сумками, в которых фарфоровые дефицитные сервизы и хохлома..
Так как по немецки из нас всех понимала и могла объясняться только мама, она строго посмотрела в план, который нам дали с собой и сказала:
-Наш поезд уходит с 3 перрона через 5 минут, так что побежали!
Мы схватили чемоданы, папа сумки и рванули на 3 перрон. Бежать надо было довольно далеко, но мы справились.
Подбежав к поезду на 3 перроне, мама вдруг сказала:
-Стоп! Это не наш поезд! У нашего номер другой, что-то я не туда посмотрела.
-А вот, нам надо на 9 перрон, поезд отходит через 4 минуты, давайте бегом, не телитесь!
Мы схватили чемоданы и погнали из последних сил на 9 перрон.
Прибежав туда, мы уже хотели загружаться в поезд, но к нам подошёл работник вокзала. Они что то там обговорили с мамой, мама перевела нам, что этот поезд тоже не наш. Наш отходит с 3 перрона, куда мы собственно и приехали, но времени у нас мало, пару минут.
Мы с Ленкой злобно покосились на маму. Потом все посмотрели на отца, который никогда не отличался терпением и толерантностью к чужим ошибкам..
Папа сжал кулаки, взгляд у него был очень недоброжелательный.
-Анатолий, что встал как истукан, побежали, a то на поезд опоздаем- прикрикнула мама и мы опять побежали.
Ну что сказать.. И этот поезд оказался не наш.
-Слушай ты! -заорал папа, - ты если не понимаешь по немецки ничерта, признайся честно и перестань гонять нас по вокзалу!
Он раздраженно опустил сумки на асфальт, в сумках жалобно брякнули сервизы, а хохлома брякнула друг о друга.
Мама побледнела, тетя Лиля вспотела немного от ужаса, что все нажитое непосильным трудом погибнет от папиного гнева, но в принципе с папой мы все были согласны.
Вообщем нашёлся добрый человек на вокзале, который проводил нас до правильного поезда, посадил в нужный вагон и мы приготовились ехать в богатый, далекий ФРГ, который мама с Лилей отвоевали у чиновницы благодаря своему обаянию и янтарю.
Уже сидя в поезде и отдышавшись после марафона на вокзале, мы заметили, что-то не то..
Вагон был узкий, нестандартно короткий, он больше напоминал вагонетку и народа кроме нас было 2-3 человека. Вагончик шел постоянно в гору, покачиваясь из стороны в сторону. Пейзаж за окном был довольно удручающий, за окном был только лес и поваленные деревья. Папа мрачно пошутил:
-Сейчас привезут нас на лесоповал и заставят лес валить, отрабатывать медицинское обследование!
Папину шутку никто не оценил.
-Хватит ерунду молоть! -рассердилась мама. -Людей пугаешь.
Тетя Лиля сделала вид что спит, а мы с Леной настороженно озирались по сторонам, лес валить нам не хотелось.
В этот момент мне особенно сильно захотелось домой. Я вспоминала наш Красный проспект, Академгородок, набережную на речном вокзале.. Думаю об этом думали мы все в тот момент, потому что смотрели с тоской в окно, молчали и каждый думал о своем.
В Айзенберге нас встречал мужчина немец, мы опять загрузились в микроавтобус и он повез нас во "второй лагерь". Айзенберг оказался городком в Тюрингии, довольно маленьким и убогим.
Нас подвезли к постройкам один к одному похожие на наши, родные "Хрущевские дома", такие же бетонные блоки, обнесенные высоким забором. (Позже нам сказали, что это бывшие казармы русских офицеров, которые стояли на территории ГДР). Мы все притихли, пока охранник открывал ворота, все вместе мы судорожно соображали, что это такое?
-Чем-то Бухенвальд напоминает, - опять попытался пошутить отец.
-Анатолий Николаевич, да что с тобой сегодня?! - возмутилась тетя Лиля. -Успокойся уже, без тебя тошно!
Там нам опять дали по комнате с двухэтажными кроватями и 3-ех разовым питанием. На следующий день взрослым объяснили, что это такая "перевалочная база", где будет завершено оформление документов и распределение, куда нас отправят для прохождения взрослых "Шпрахкурсов", а детей в школу. Ни о каком ФРГ даже и речи не было, мы оказались в самом "тылу" Тюрингии.
Пробыли мы в Айзенберге неделю. Семей "ждавших своей участи" было много, мы с Леной познакомились с ровесниками, собирались по вечерам во дворе, рассказывали друг другу кто как уезжал, про друзей, которые остались ТАМ, всякие смешные случаи по дороге и мечтали через год поехать в гости в Россию.
Нас распределили в местечко Фридебах, сказали что там замечательная природа, свежий воздух и вообще, лучше любого курорта! В последний вечер мы с Леной пошли попрощаться с ребятами, было грустно, нас тогда видимо объединяло общее состояние тоски и неизвестности и за эту неделю мы успели друг к другу привыкнуть. Но оказалось, что с нами едут еще пару семей и от этого стало как-то легче. Один из новых знакомых Андрей и его сестра Вика сказали, что их тоже распределили во Фридебах и все разошлись по домам.
С утра подъехал довольно большой автобус, нас уезжающих во Фридебах оказалось много, автобус был полный. везли нас достаточно долго. Когда мы въехали в город под названием Пëснек, женщина которая сопровождала нас в автобусе сказала, что в этом городе взрослые будут посещать языковые курсы, а дети школу. Весь автобус стал разглядывать город, по автобусу понеслись нелестные отзывы..
Город был действительно стрëмный! Серый, облезлый и мрачный. Неожиданно автобус выехал из города и через пару километров нырнул в лес. В автобусе все насторожились. Даже мужики перестали материться и сидели тихо. Долгий спуск по лесу, дорога напоминающая серпантин, нам казалось, что мы спускаемся целую вечность, а серпантин из леса не кончался...
Наконец автобус выехал на прямую дорогу и показались домишки. Слева один.. Через километр еще один с права... И одна улица на всю деревню, длинная как кишка. Мы прочитали название - ФРИДЕБАХ. Первой обрела дар речи мать Андрея, нашего нового знакомого:
-Я не выйду никуда! Я не буду здесь жить! Это не Германия! -громко кричала она и плакала на весь автобус. - Я в Казахстане в таком кишлаке не жила, зачем я сюда ехала??? -голосила она , женщины пытались ее успокоить, хотя от ее рыданий у всех волосы вставали дыбом. Наконец автобус остановился и сопровождающая сказала, что мы приехали...
Вид нам открылся прямо скажем не на Манхеттен... В лесу стояли 3 барака, сбоку огромное поле, которое напоминало бывшее футбольное. Это все было обнесено довольно ржавым забором, возле которого стояли люди и с любопытством ждали, кого привезли.
-Какой кошмар - обратилась моя мама к женщине-сопровождающей - Это что такое?
-Не переживайте Вы так, это бывший пионерский лагерь, здесь есть все удобства, вам здесь жить только до окончания курсов, а это 9 месяцев. Ну или если родственники вам найдут квартиру раньше, вы можете уехать. - объяснила сопровождающая.
Услышав слова "удобства" и "9 месяцев", мать Андрея взвыла и вцепилась в сидение!
-Не выйду я, - плакала она, - Хоть на куски режьте не выйду!
После получасовых уговоров и обещаний, что долго ей здесь находиться не придется, она с видом мученика, который пострадал за человечество вылезла из автобуса.
Мы огляделись, все почему-то сгруппировались, взяли свои чемоданы и в очередной раз за эти 2 недели пошли оформляться.
ФРИДЕБАХ.
Фридебах оказался маленькой деревушкой, лежащей в лесах Тюрингии. Так сказать три дома, один двор. Нам раздали ключи от комнат, на каждую семью полагалась одна комната, если семья большая то с двухэтажными кроватями. Кухня была общая, туалеты и душевые тоже. Нам повезло, в нашей комнате была собственная маленькая раковина, так что можно было умыться или помыть руки так сказать, не отлучаясь.. Наш третий "лагерь" состоял из трёх бараков, была площадка с беседками для отдыха и большое поле. Все это было обнесено сетчатым забором, так чтобы не могли проникнуть чужие.
В лагере нас оказалось около 40-50 семей. Женщины договаривались, кто в какое время готовит на кухне, потому что все сразу туда не помещались, а вот с душем дело обстояло сложнее... В доме, где жили мы на первом этаже располагались душевые, направо-женские, налево-мужские. Представьте себе, длинная комната полностью в кафеле некогда желтого цвета (но видимо с годами потерявшего свою презентабельность), из стен торчат душевые головки с ручками регулирующими воду. Так как личной сферы немецким детям, которые когда-то обитали в этом "пионерском лагере" видимо было не положено, в душевой комнате отсутствовали полностью перегородки между душевыми головками. Ну и правда, кого стесняться то??? У всех все одинаковое.
Чего мы тогда не знали, да и знать не могли, это то, что горячая вода подавалась только в определенном количестве. Это значит, что если с утра какая-нибудь Рита с Леной пошли в душ первыми, прогрелись в горячей, приятной водичке, так приятно стекающей по телу и качественно помылись, то оставшемуся населению лагеря горячей воды не достается и их участь громко визжа и матерясь, пугая немцев в округе мыться холодной водой.
В доме, в котором находилась кухня, так же была общая комната, где стоял телевизор. Он то и стал яблоком раздора между мужской и женской половиной. А дело было в том, что в 1992 году ещё дома, практически все женщины советского союза смотрели сериал "Санта Барбара".. Этот же сериал шел тогда и по немецкому телевидению. Мужики смотреть "розовые сопли", как они выражались не желали, у них появилось пиво и немецкий футбол. Поэтому за право смотреть телевизор шли жестокие бои, доходящие до рукоприкладства. Женщины оказались хитрее, они нашли выход из положения: начиная с обеда перед телевизором усаживалась баба Лиза, пенсионерка крупного и угрожающего вида. Ее побаивались все, баба Лиза не стеснялась в выражениях и могла послать по батюшке кого угодно и когда угодно. Баба Лиза так же участвовала в семейных разборках в качестве адвоката жены, а если считала, что "твой кобель скотина", могла и клюкой эту "скотину" огреть, поэтому с ней пытались не связываться.
И так, к телевизору усаживали бабу Лизу. Она ни слова не понимала по немецки, но честно отрабатывала оказанное ей доверие и всматривалась в экран. Kак только мужики пытались подобраться к пульту от телевизора или приближались к охраняемой ею зоне, грозно прикрикивала:
-А ну положи на место пульт, не мешай язык учить! Мужчины как правило сдавались и отступали.
Вообщем, все прилагали усилия к тому, чтобы как можно комфортнее ужиться на одном маленьком пятачке с наименьшими потерями и моральными и физическими. Нам, детям и подросткам было я думаю намного легче, чем нашим родителям, мы собирались в беседках, что-то постоянно придумывали, общались. Это тогда для нас, было единственная отдушина. Я просто болезненно скучала по дому! Каждый день писала письма в Новосибирск и в Пензу, иногда по 5-6 писем в день. Для меня это был такой своеобразный диалог с моей той жизнью, друзьями и Родиной. Получала нагоняй от родителей, за то что "марки для отправки дорого стоят, мы все понимаем, но пиши не так много", а я все равно писала, устраивая родителям периодические истерики на тему "отправьте меня назад!"
А потом мы пошли в школу. К этому должна сказать, что в городе Пёснеке стояли советские войска, которые вывели в 1991, и немцы о русских были на тот момент не самого лучшего мнения. Eщё, немцы ГДР разительно отличались от немцев ФРГ. Молодежь была борзая, довольно агрессивная и почти бесстрашная. Вообщем, мы были во многом одинаковые. В школе нас приняли в штыки.Кроме Андрея, никто из нас не говорил и не понимал по немецки, уже это вызывало их праведный гнев, какие вы немцы, если языком не владеете, спрашивали они...
Меня посадили за одну парту с девочкой, звали ее Клаудия. Она правда старалась завести со мной диалоги, но я ничего не понимала, кивала головой, улыбалась и говорила "я-я", при этом чувствовала себя абсолютным дауном. Наверное, чтобы сбросить с себя чувство неполноценности, взяла в руки словарик, и рассказала, что мы приехали из Сибири.
Клаудия сделала большие глаза и сказала: -Сибирь, холодно, медведи! А правда, что у вас по улицам медведи бегают? В ее глазах было столько сочувствия ко мне, потому что мне пришлось жить в Сибири и вот этого я пережить не могла. Меня охватила злость! Напрягая все свои мозги, вспоминая Лидию Ивановну, нашего классного руководителя, которая преподавала у нас немецкий язык, Я с помощью словаря и всеми знаниями немецкого сказала Клаудии:
-Да, правда! Медведи для нас, ну как для вас кошка! Домашние животные короче..
Было видно, что Клаудия мне не очень то и поверила. Я решила привезти доказательство. У моей тети было фото, где она с дочкой в новосибирском зоопарке стоит возле чучела медведя. Медведь стоит на задних лапах, а передние сложил на плечи тёте Лиле. Она с дочкой улыбаются, одетые в шубу и видно снег. Эту фотографию я и принесла на следующий день Клаудии как доказательствo. Девочка на фото, это была Лена, которую Клаудия видела перед собой. Я объяснила ей, что это личный медведь, типа кота и тетка ездит на нем на работу. Попытки общения со мной она после этого прекратила, но мы заметили, что нас как будто стали побаиваться.
Немецкие ребята реагировали на нас довольно агрессивно, на переменах мы стояли сбившись в кучу, все начиная с малышей-первоклассников и заканчивая нами, старшими. Немцы стояли в своей куче, мы перекрикивались ругательствами, мы не понимали их, они нас, но друг друга не трогали до одного случая...
Мы все вышли на перемену и вдруг заметили, что не хватает Джостика, малыша из первого класса. Вообще-то мальчика звали Женя, но он был такой худой, вертлявый и активный, что все включая его родителей, называли его именно так. Я и Андрей направились к школе, чтобы узнать где ребенок? В этот момент из школы выбежал ревущий Джостик, было видно что он дрался и заорал на весь двор "меня бьют"! За ним выскочили малыши немцы. Наши мелкие первоклашки толпой рванули в драку! Mы кинулись на старших! Мы дрались все, ничего не видя перед собой! Была какая то слепая ненависть друг к другу. Разнимали нас учителя.
Потом были вызваны в школу наши родители, которым выговаривали, что нас нужно лечить от агрессионных атак и к нам приставили психолога по имени Крис, он был болгарин, говорил по русски и пытался два раза в неделю с нами "разговаривать". Так прошло пару месяцев, мы ходили в школу постоянно в "стойке" или "на стрёме". Друг друга не трогали, просто обругивали из далека.
Как то мы стояли на остановке после школы и ждали автобус, немцы привычно что то там выкрикивали в нашу сторону, но мы внимания не обращали, много чести, да и привыкли уже. Вдруг от них отделился один парень и пошел в нашу сторону. Мы насторожились... Он подошёл вплотную к Лене, положил ей на голову гнилое яблоко, размазал его у нее на голове и громко хохоча побежал к своим. Они заржали. И вот этого мы уже стерпеть не могли! Мы кинулись в драку, по дороге схватив кто что успел! В это раз мы дрались ещё более жестоко, я не чувствовала ни боли, ни ударов, а только ненависть. Предполагаю, что такое чувство управляло всеми. Дрались мы все, начиная с первоклашек. Учителя драку разнимать сами не рискнули и разнимали нас 3 наряда полиции.
Потом опять вызов в школу родителей, крики учителей, что мы неуправляемо агрессивные и опасные. Пока не поднялся отец Олега и не стукнул кулаком по столу:
-А разве только наши агрессивные? А ваши какие? Их провоцируют, они в чужой стране, не владеющие языком, защищаются как могут! И если ваша школа не в состоянии обеспечить безопасность наших детей, мы все вместе подадим на школу в суд. Директор что- то там промямлил, но нас быстро отпустили. На улице отец Олега раздавал подзатыльники своим пацанам, а нам погрозил кулаком и сказал, что дома разберемся. Но было какое-то неуловимое чувство, что он нами гордится.
Взрослые ходили на языковые курсы. Население Фридебаха относились к нам хорошо, в лагере жили много семей из Казахстана, из немецких деревень, поэтому с общением у них проблем не было. Люди предлагали и приносили нам свои вещи, мы им были благодарны. Они рассказывали нашим родителям, в каких магазинах лучше закупаться, где дешевле одежда, мужчинам помогали с покупками машин. Часто приходил местный пастор, расспрашивал кто как устраивается, успокаивал, что все наладится.
Жизнь катилась своим чередом. У молодежи, т.е. у нас была и первая любовь и первые слезы и конфликты и примирения.. Дело шло к первому для нас Рождеству в Германии. Пришел пастор и пригласил всех 24 декабря на службу. 24-го к вечеру, все оделись в самое лучшее, что было и пошли в церковь. Это было здорово!
До церкви мы шли километра два, шел снег, у всех настроение какое-то возвышенное и праздничное. Была очень красивая служба, с органной музыкой и хором. После службы пастор поблагодарил всех за то, что пришли и раздал небольшие подарочки.
Мы вернулись домой, за накрытый стол, это подсуетилась баба Лиза. C нами она не пошла, сослалась на больные ноги. И новый год прошел весело и быстро...
С января, люди начали разъезжаться.. Кому то находили квартиру родственники, кто то нашел работу и уезжал на новое место. И опять слезы, обещания не теряться, обмен адресами. У меня в лагере была любовь с тем самым Андреем, с которым мы познакомились в Айзенберге и чья мама не хотела вылезать из автобуса.
Его семья уехала одной из первых и для меня наступили очень грустные дни. Андрей писал регулярно, обещал приехать, как только получит права.
Мои родители тоже нашли работу и квартиру в местечке под названием Цвайбрюкен, 200 км от Штуттгарта, прямо на границе с Францией и 1 марта 1993 года мы переехали туда.
Продолжение следует...
#РитаМакарюк
Дневник эмигрантки