Онa посeщала церкoвь... Имeнно так – посещала. Иногда.

Рoдители ходили, её приучили. Вот она и приходила туда иногда, становилась в уголочке и молилась. Ну, как молилась. Молитв она не знала, а гoворила своими словами. Про себя.
Однaжды начала вслух, но бабульки, стоявшие рядом, так зашикали на неё и так посмoтрели…
Возле цeркви всегда стоят люди с протянутой рукой. По разным причинам. И она всегда подавала. Что могла и сколько могла, а недавно…
Тут был, как говорится, особый случай. Нестарый ещё мужчина в прохудившейся, заношенной одежонке, сидел на скамеечке, вдалеке от всех просящих на паперти и... улыбался.
Перед ним лежала старая шляпа. Некогда фетровая и красивая, а теперь более всего напоминающая гнездо. Он не протягивал руку, не говорил ничего, не просил, не пытался выделиться. Он просто сидел и улыбался.
Вот на него-то и на эту широкую улыбку она и обратила внимание.
— Вы ведь здесь ничего не выпросите, — заметила она ему как-то.
Он посмотрел на неё и улыбнулся ещё шире, но ничего не ответил.
— Что вам принести? — спросила она. Ему явно было холодно. Осенний ветер сквозь многочисленные дырки на его тонкой куртке и свитерке добирался до его худого тела. И он дрожал… — Одежду? Еду?
— Принеси мне свою любовь, — вдруг ответил он и опять улыбнулся.
Пораженная его ответом, она отошла. Несколько бабулек, которым она всегда подавала, остановили её и заметили:
— Да он ненормальный. Все тут стоят и просят, а он, вишь ты, куда определился. Не в себе человек... Забрали бы его в сумасшедший дом. Пропадёт ведь. Ты обходи его стороной, мало ли что…
Но она почему-то не могла выбросить из памяти это лицо, вытянутое и худое, обрамлённое слипшимися от грязи волосами и бородкой. И эти слова – принеси мне свою любовь...
И она принесла. Свитер, куртку, несколько бутербродов и немного денег. Он посмотрел на неё и опять улыбнулся:
— А любовь принесла?
— Да что вы все про любовь?! — возмутилась она. — А, ну-ка, переодевайтесь быстренько!
Её сердце болезненно защемило, когда она увидела рёбра, выпирающие из худого тела. Она отвернулась.
— Тепло-то как, — улыбнулся нищий. — Спасибо тебе, добрая женщина!
И он стал есть.
Теперь она всегда сперва подходила к его скамейке. И приносила ему еду и немного денег. Он смотрел на неё и почти всегда молчал, но почему-то от его молчания ей становилось спокойно на душе.
Она садилась рядышком и рассказывала ему, рассказывала, рассказывала…
Сама не понимая, почему говорит всё это совершенно незнакомому ей человеку. Он внимательно слушал, не перебивая. А потом говорил:
— Всё будет хорошо.
Вроде бы простые, обычные слова, но она уже не могла без них. Ей обязательно, почему-то, надо было их услышать…
*****
Но вчера случилось несчастье.
Мокрая дорога... Дочь попала в тяжелую аварию и теперь лежала, подключенная к медицинским приборам. Её ввели в искусственную кому, а врачи отворачивались, старались не смотреть в глаза родственникам. И разводили руками...
Родителей и мужа пострадавшей вызвал зав отделением, закрыл двери и объяснил, что положение безнадёжное и они должны готовиться...
Тяжелое несчастье легло им на плечи. Она с мужем, муж дочки и двое их деток сидели на стульях под стенами палаты. Сидели и ждали...
И от этого ожидания можно было сойти с ума. Вот она и решила:
— Пойду помолюсь, — сказала она мужу. — Хуже от этого не будет.
Шел тяжёлый, холодный осенний ливень. Она спешила. Должна была начаться служба, а ей так надо было успеть поговорить со священником. Так надо...
Она очень спешила, и открытый зонтик только мешал. Поэтому, увидев нищего на скамейке, она подошла к нему и отдала зонт.
— Мне только мешает, — сказала она ему. — А вам в самый раз.
Он внимательно посмотрел на неё, но не улыбнулся. Высокое и густое дерево над скамейкой закрывало его от дождя.
— Принесла любовь? — спросил он, как обычно.
Но в этот раз ничего, кроме раздражения, она не почувствовала. И хотела уже ответить что-то резкое, но...
Но тут обратила внимание, что к нему жмётся собака. Большая, рыжая, страшно худая. Она протягивала женщине переднюю правую лапу. И тихонько скулила.
— Господи, — сказала она, и все грубые слова немедленно пропали. — Ты же есть хочешь, а у меня ничего нет… Подожди немного. Я сейчас!
Она повернулась и побежала к магазинам, находящимся неподалёку, но, как назло, они оказались закрыты. Она бежала, уже не обращая внимания на струи воды, затекавшие всюду. Ей было не до того.
В конце концов, она смогла таки найти маленькую забегаловку и купить там несколько бутербродов.
И через полчаса, совершенно выбившись из сил, она упала на скамейку рядом с нищим и протянула тому и собаке по два больших бутерброда с колбасой.
Идти в церковь было уже бесполезно. Служба началась, и теперь священник освободится нескоро. Она заплакала, и слёзы потекли по её мокрым щекам.
— Что у тебя случилось? — спросил нищий. — Почему ты так бежала в церковь?
— Помолиться за дочку, — ответила она. И всё рассказала.
Он внимательно выслушал, но не сказал – всё будет хорошо. Он спросил:
— Для тебя было так важно поговорить со священником и помолиться? Ты веришь в это?
— Я не знаю, во что я верю, — ответила она. — Но вдруг это поможет?
Он помолчал. Потом продолжил:
— Значит, не веришь…
— Не верю, — ответила она.
— Так зачем шла? — настаивал нищий.
— Не на что больше надеяться! — зарыдала она. — Не на что и не на кого. Зав отделением сказал, чтобы мы готовились. Сегодня ночью, может быть...
— Много твой зав отделением понимает, — ответил нищий, доедая бутерброд.
Потом посмотрел на собаку и спросил ту:
— Было вкусно?
Собака кивнула.
— Странное дело, — повернулся он к женщине. — Говоришь, не верю. А любовь принесла...
Она посмотрела на него непонимающим взглядом:
— Какую любовь? Сбегала по дождю за бутербродами для тебя и голодной собаки... При чём тут любовь?
— Вот и я говорю, — согласился нищий. — Любовь тут при чём?
Он улыбнулся и посмотрел на женщину, по щекам которой катились слёзы.
— А ты не переживай, — вдруг продолжил он. — Ты иди к дочке. Они тебя там все ждут… — И добавил: — Всё будет хорошо!
Она встала и ушла, не прощаясь...
В больнице был переполох. Врачи и медсестры вбегали и выбегали из палаты дочки. Почувствовав сильнейшее волнение, она чуть не упала в обморок.
— Умерла? — прошептала она одними губами мужу.
— Да ты что такое говоришь? — возмутился тот. Подхватил её и усадил на стул. — Пришла в себя! Всех узнала. Отлично разговаривает и тебя хочет видеть. Мы тебя ждём. Я уже тебе десять раз звонил. Ты была в церкви и молилась? Помогло!!!
Услышав это, она потеряла сознание. И теперь медсёстры и врачи принялись бегать вокруг неё...
А нищий, тем временем, встал со скамейки и посмотрел на собаку:
— Пойдём, друг, — сказал он. — Нам тут больше делать нечего. Про любовь я уже ей всё объяснил. А остальное…
Он не дoговорил.
Пёс встал рядoм с ним, по лeвую руку. И они пошли под проливным дождём, медленно растворяясь в нём...
А она целовала и обнимала дочку. И врачи разводили руками:
— Один случай нa миллиoн! — говорили они и пожимали плечами.
Так вoт и я о тoм же.
О любви...
Автор OЛEГ БOНДAPEНКО.

Вопрос: Как нам относиться к пьяницам?

Объясняет протоиерей Андрей Ткачёв.

Ответ: Господь не дал нам право судить. И это большое счастье. Представьте, легли вы спать. А посреди ночи вдруг вас разбудил ангел и говорит, что некий незнакомый вам мужчина преставился. Вот список его грехов и список его добрых дел. И Господь просит вас решить, куда его отправить: в ад или рай. Но имейте в виду, если он достоин ада, а ты его отправишь в рай, то сам пойдёшь вместо него в ад. А если он достоин рая, а ты его пошлёшь в ад, то вместе будете в аду. Смотри, не ошибись!
Если нам поручат такое, то это будет самое страшное событие в нашей жизни. Да не могу я решать, кого и куда послать. Я не могу, я запутаюсь. Да и вообще решать такое — не моя задача. Я ошибусь стопроцентно. И мы, действительно, стопроцентно ошибёмся. Вот и Господь нам сказал: не суди! И отнял у нас право судить, заповедал не судить человека.
И мы счастливы, что имеем такую заповедь. Поэтому мы и пьяниц судить не будем. Мы будем сдерживаться. Нам стоит успокоиться в этом вопросе. По доброте своей Бог избавил нас от такой головоломки — определять место вечной участи человека после кончины.
Что же касается пьянства, проблема есть, и необходимо молиться Богу, чтобы Он исцелял наши бедные тела и души. У пьянства есть социальные причины. Пьют бедные. «Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою», — написано в Священном Писании. Бедный пьёт от беды. Но и богатые пьют, правда пьют другое и по-другому. Они погружены в разврат и блуд. И пьянство для них — это тоже занятие.
Государству, несомненно, следует заниматься пьянством. Ведь что такое пьянство? Это смертность на проезжей части, это уличное хулиганство, это немотивированное домашнее насилие...
Есть духовная причина пьянства — это та трещина, та щель, куда заливается алкогольный напиток, чтобы утолить какой-то страх или печаль. Это или нереализованность какая-то, или горечь потери, или пропасть между тем, каким ты должен быть, и какой ты есть на самом деле... И многое другое.
Но, безусловно, идеалом для верующих людей должно быть то, о чём сказал Иоанн Кронштадтский: «Господи, дай этим людям познать сладость воздержания и проистекающих от него плодов Духа».
Одна девушка как-то спросила меня, как относиться к пьющему отцу, чтобы Бога не гневить своим раздражением? Если в доме есть пьющий, то ничего не поможет, кроме терпения. Нужно найти нишу, уголочек в доме, чтобы не видеть и не раздражаться, не ругаться. Злость и агрессия не избавляют человека больше, чем терпение и любовь. Крик и ругань не исправляют человека. Переделать человека не получится, особенно в раздражённом состоянии исправить не получится.
Ещё одна женщина как-то рассказывала, что она избавилась от алкоголизма и курения на какое-то время, а потом всё вернулось обратно. Если отказываетесь от чего-то, нужно высвободившуюся пустоту заполнять чем-то другим и полезным. То есть нельзя просто избавиться от страсти — нужно переориентироваться. Нужно не просто бросить пить или курить, нужно приобрести навык активной жизни — пойти в бассейн или тренажерный зал, к примеру. Нужно активно трудиться. Нельзя просто избавиться от чего-то. Отказываясь от чего-то плохого, нужно обязательно приобретать что-то хорошее.
В продолжении темы пьянства… Я очень удивился, узнав, что афонские монахи спрашивают приезжающих на Святую гору: «Пиво пьёшь?» Про водку даже не спрашивают, терпимо относятся и к другим видам алкоголя — настойкам, наливкам, вину…. На Афоне даже угощают рахат-лукумом, стаканом воды и рюмкой самогона.
Пиво считают врагом человеческим. Говорят, лучше мяса в пост поешь, но пиво не пей. Есть что-то злодейское в этом напитке, которое завоевало сердца миллионов людей. И никуда не убежишь от него — оно везде рекламируется. Люди без пива на футбол не ходят. Пиво — слабоалкогольный напиток. Казалось бы, такая мелочь. А оказывается это открывает двери для грехов.
Лучше мяса в пост поешь, но пиво не пей. Вот это я услышал от афонских монахов и передаю вам.