Предыдущая публикация
Ирина Павлова:
212 лет назад, 8 сентября 1812 года родилась Наталья Николаевна Гончарова (1812 - 1863).
Всегда любила ее, всегда горевала по ней, оклеветанной.
Причем, клеветники и клеветницы (среди них – лучшие имена литературной России!) в самом деле не верили – ни его стихам, ни письмам к ней, ни его словам, ни его чувствам.
Они верили только наветам, и хотели верить только им.
Правда, как это всё похоже на день сегодняшний.
Нравы с тех пор не переменились...
Она была первой и единственной, на которой он захотел жениться; да так, что стерпел – он, гордец! – даже первый отказ.
Я много о ней думала.
О деревенской девочке, застенчивой, любившей читать сентиментальные романы, а получившей в мужья столичного язвительного насмешника, знаменитого, маленького, некрасивого, с тяжелым характером.
Я читала их переписку.
Он, правда, любил её.
Вне всякого сомнения.
И она – судя по всему – была глубоко к нему привязана. Любила ли в «романтическом» смысле слова – не знаю; но была с ним по-супружески дружна, научилась понимать его, беспокоилась о нем, скучала без него, даже вела его дела в его отсутствие.
За 6 лет брака, между прочим, родила ему четверых детей. Всякий раз с тяжело протекавшей беременностью. К вопросу о том, насколько она любила развлекаться и насколько была «легкомысленна».
Почитайте о нем, об Александре Сергеиче – в возрасте от 16 до 24 лет. Мало не покажется.
После его смерти (да и после ее смерти) – всегда – о ней судачили, обидно, нечестно.
Великие женщины, такие, как А.А. Ахматова или М.И.Цветаева, элементарно на нее злились, ревновали ее, завидовали ей – это через почти сто лет, – и облекали свою ревность в умные слова, которые, по сути, были просто пасквилями.
Увы, это так, и женщины всегда остаются женщинами, даже если они гениальны.
А ей и было-то 16, когда познакомились, 18 – когда поженились, 24 - когда овдовела.
«Школьница» – невеста. «Студентка» – вдова.
А с нее вот уже почти 200 лет спрашивают, как с Матери Терезы.
7 лет она вдовела.
Почти два года из них жила в деревне – в родном Полотняном Заводе. Растила детей. Поехала в Михайловское, поставила памятник на могиле Пушкина. Долго не выходила замуж. Добровольно отказалась от великосветской жизни, предпочла одиночество в окружении многочисленной родни и друзей.
Дети ее совсем не раздражали, она любила возиться с ними, терпела их шалости и сама с ними шалила... Удивлялась тем, кто раздражается.
Вырастила четверых детей от Пушкина и еще троих детей от второго мужа, и все они почитали и обожали её.
Вдова в 24 года, всякий раз с началом января – месяца гибели Пушкина – она уединялась, соблюдая строгий пост и предаваясь печальным воспоминаниям.
Будучи женой Ланского, на протяжении всей своей жизни оставила за собой право ежегодно в день кончины Пушкина, облачаться в траур и соблюдать строгий пост.
Уже во втором браке она много болела.
Были проблемы с сердцем.
И умерла от тяжелой пневмонии, в бреду и беспамятстве зовя не доброго генерала Ланского, а давно умершего Пушкина.
Наталья Николаевна скончалась 26 ноября (8 декабря) 1863 года. Ей был 51 год. Прах её был погребен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
На памятнике выбита только одна фамилия: «Ланская».
Не думаю, что такова была ее воля....
***********
P.S. Пушкин (несмотря на всю свою гениальность поэта и поразительный ум настоящего большого ученого) был ростом невелик, почти на голову меньше жены, и собою не красавец. Если вы меня станете убеждать, что он был не 160 см росту, а 2 метра, и что был красив, как греческий бог, я сочту, что вы перепутали его с Дантесом (хотя и Дантес тоже росту был не слишком большого).
Если слово «язвительный» кому-то кажется обидным, то мне оно кажется комплиментарным: я и сама порядком язвительна, но до АС мне далеко.
Чтобы в этом убедиться, надо читать АС, его письма, воспоминания о нем друзей.
Достаточно трех его строк, чтобы уровень его язвительности стал ясен: «правитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда, нечаянно пригретый славой...».
Можете также прочесть «Вот, перешед чрез мост Кокушкин».
Два замечательных поэта – ААА и МИЦ – многажды писали, что с юности были со всей романтической силой влюблены в давно покойного поэта, как в мужчину. И ревновали его к его же (тоже давно покойной) жене. И обе написали про него и про нее. Где он был, разумеется, средоточием всех добродетелей, а она – исчадием ада и дурой. Если это называется как-то иначе, чем злая бабья ревность (и зависть!) – то уж и не знаю.
Что касается НН, то она прошла длинный путь (кстати, как и ее оппонентки).
Сначала была просто тихая деревенская дурочка с красивой внешностью; потом – любящая добрая жена и друг; потом трагическая жертва, почти такая же трагическая, как и ее великий муж. Потом были семь лет одинокого вдовства и новый брак, про который тут достаточно написано.
А простая мысль о том, что первая красавица России, – это, в общем, тоже не баран чихнул – никому в голову не приходит. Что этот статус создает женщине куда больше проблем, чем приносит бонусов.
Мы этот вопрос как-то не затрагивали, но это же не значит, что его не было вообще?
И о том мы не говорим, что знаменитый холостяк за 30 с какого-то перепугу твердо вдруг решает жениться (на бесприданнице), хотя до этого бежал брака как черт ладана, и при этом заявляет, что если не женится вот на этой деревенской барышне, то не женится уже и вообще.
Что известный своей гордостью поэт дважды (!) сватается (сначала получив отказ от матери).
То есть, дело не в том, что он остепениться хотел.
Он хотел именно эту женщину и никак иначе (а ведь какие умницы-разумницы столичные за него радехоньки были, с дорогой душой)? Но будущая тёща ни в какую – он ей не нравится и маменькой звать не хочет.
Кто уламывает «маменьку»? Да сама невеста!
Которой самой за Пушкина замуж хочется. Которая увлечена Пушкиным меньше, конечно, чем он ею, – но увлечена, про то все знакомые пишут, и именно она сламывает сопротивление матери.
И он, нынешним языком говоря, звезда всех салонов, трепещет от волнения, дожидаясь оценок ее первых выходов в свет.
Не она, заметьте, волнуется, а он!
Она-то свое уже получила, у нее кольцо на пальце, а ему нужно, чтоб она имела светский успех! Ему хочется гордиться ею.
Советские пушкинисты пошли вослед за кумушками судачащими, и им все поверили, а на деле-то всё было с точностью до наоборот.
И дом вела именно она – пока в родах не лежала, это она практичная и толковая была, а вовсе не Александрина, как принято считать.
«...юная вдова носит самую громкую фамилию в России, так что каждый ее поступок общество станет рассматривать в увеличительное стекло. Она раздала некоторые вещи Пушкина его ближайшим друзьям? – «стремится избавиться от памяти о нем!». Торопится со сборами, чтобы поскорее убраться из гудящего пересудами Петербурга? – «она уже не была достаточно печальной, слишком много занималась укладкой и не казалась особенно огорченной…», – беспокоится Софья Карамзина, дочь великого историка...»
И вот так трактуется каждый её шаг, каждое слово.
И это её счастье, что не было соцсетей, и что её жизнь обсуждалась только в светских салонах – не то бы ей, бедняжке суждено было бы познать на себе еще и скверность ничем не сдерживаемого обывателя.
Заслуживает особого восхищения то, что за отпущенную ей следующую четверть века мы так и не услышим от нее ни оправданий, ни попыток рассказать свою версию трагического происшествия, сломавшего ей жизнь...
Она была великая женщина, прожившая достойную, хоть и недолгую жизнь.
***********
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель -
Она с величием, он с разумом в очах -
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
А.С. Пушкин
Всегда любила ее, всегда горевала по ней, оклеветанной.
Причем, клеветники и клеветницы (среди них – лучшие имена литературной России!) в самом деле не верили – ни его стихам, ни письмам к ней, ни его словам, ни его чувствам.
Они верили только наветам, и хотели верить только им.
Правда, как это всё похоже на день сегодняшний.
Нравы с тех пор не переменились...
Она была первой и единственной, на которой он захотел жениться; да так, что стерпел – он, гордец! – даже первый отказ.
Я много о ней думала.
О деревенской девочке, застенчивой, любившей читать сентиментальные романы, а получившей в мужья столичного язвительного насмешника, знаменитого, маленького, некрасивого, с тяжелым характером.
Я читала их переписку.
Он, правда, любил её.
Вне всякого сомнения.
И она – судя по всему – была глубоко к нему привязана. Любила ли в «романтическом» смысле слова – не знаю; но была с ним по-супружески дружна, научилась понимать его, беспокоилась о нем, скучала без него, даже вела его дела в его отсутствие.
За 6 лет брака, между прочим, родила ему четверых детей. Всякий раз с тяжело протекавшей беременностью. К вопросу о том, насколько она любила развлекаться и насколько была «легкомысленна».
Почитайте о нем, об Александре Сергеиче – в возрасте от 16 до 24 лет. Мало не покажется.
После его смерти (да и после ее смерти) – всегда – о ней судачили, обидно, нечестно.
Великие женщины, такие, как А.А. Ахматова или М.И.Цветаева, элементарно на нее злились, ревновали ее, завидовали ей – это через почти сто лет, – и облекали свою ревность в умные слова, которые, по сути, были просто пасквилями.
Увы, это так, и женщины всегда остаются женщинами, даже если они гениальны.
А ей и было-то 16, когда познакомились, 18 – когда поженились, 24 - когда овдовела.
«Школьница» – невеста. «Студентка» – вдова.
А с нее вот уже почти 200 лет спрашивают, как с Матери Терезы.
7 лет она вдовела.
Почти два года из них жила в деревне – в родном Полотняном Заводе. Растила детей. Поехала в Михайловское, поставила памятник на могиле Пушкина. Долго не выходила замуж. Добровольно отказалась от великосветской жизни, предпочла одиночество в окружении многочисленной родни и друзей.
Дети ее совсем не раздражали, она любила возиться с ними, терпела их шалости и сама с ними шалила... Удивлялась тем, кто раздражается.
Вырастила четверых детей от Пушкина и еще троих детей от второго мужа, и все они почитали и обожали её.
Вдова в 24 года, всякий раз с началом января – месяца гибели Пушкина – она уединялась, соблюдая строгий пост и предаваясь печальным воспоминаниям.
Будучи женой Ланского, на протяжении всей своей жизни оставила за собой право ежегодно в день кончины Пушкина, облачаться в траур и соблюдать строгий пост.
Уже во втором браке она много болела.
Были проблемы с сердцем.
И умерла от тяжелой пневмонии, в бреду и беспамятстве зовя не доброго генерала Ланского, а давно умершего Пушкина.
Наталья Николаевна скончалась 26 ноября (8 декабря) 1863 года. Ей был 51 год. Прах её был погребен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
На памятнике выбита только одна фамилия: «Ланская».
Не думаю, что такова была ее воля....
***********
P.S. Пушкин (несмотря на всю свою гениальность поэта и поразительный ум настоящего большого ученого) был ростом невелик, почти на голову меньше жены, и собою не красавец. Если вы меня станете убеждать, что он был не 160 см росту, а 2 метра, и что был красив, как греческий бог, я сочту, что вы перепутали его с Дантесом (хотя и Дантес тоже росту был не слишком большого).
Если слово «язвительный» кому-то кажется обидным, то мне оно кажется комплиментарным: я и сама порядком язвительна, но до АС мне далеко.
Чтобы в этом убедиться, надо читать АС, его письма, воспоминания о нем друзей.
Достаточно трех его строк, чтобы уровень его язвительности стал ясен: «правитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда, нечаянно пригретый славой...».
Можете также прочесть «Вот, перешед чрез мост Кокушкин».
Два замечательных поэта – ААА и МИЦ – многажды писали, что с юности были со всей романтической силой влюблены в давно покойного поэта, как в мужчину. И ревновали его к его же (тоже давно покойной) жене. И обе написали про него и про нее. Где он был, разумеется, средоточием всех добродетелей, а она – исчадием ада и дурой. Если это называется как-то иначе, чем злая бабья ревность (и зависть!) – то уж и не знаю.
Что касается НН, то она прошла длинный путь (кстати, как и ее оппонентки).
Сначала была просто тихая деревенская дурочка с красивой внешностью; потом – любящая добрая жена и друг; потом трагическая жертва, почти такая же трагическая, как и ее великий муж. Потом были семь лет одинокого вдовства и новый брак, про который тут достаточно написано.
А простая мысль о том, что первая красавица России, – это, в общем, тоже не баран чихнул – никому в голову не приходит. Что этот статус создает женщине куда больше проблем, чем приносит бонусов.
Мы этот вопрос как-то не затрагивали, но это же не значит, что его не было вообще?
И о том мы не говорим, что знаменитый холостяк за 30 с какого-то перепугу твердо вдруг решает жениться (на бесприданнице), хотя до этого бежал брака как черт ладана, и при этом заявляет, что если не женится вот на этой деревенской барышне, то не женится уже и вообще.
Что известный своей гордостью поэт дважды (!) сватается (сначала получив отказ от матери).
То есть, дело не в том, что он остепениться хотел.
Он хотел именно эту женщину и никак иначе (а ведь какие умницы-разумницы столичные за него радехоньки были, с дорогой душой)? Но будущая тёща ни в какую – он ей не нравится и маменькой звать не хочет.
Кто уламывает «маменьку»? Да сама невеста!
Которой самой за Пушкина замуж хочется. Которая увлечена Пушкиным меньше, конечно, чем он ею, – но увлечена, про то все знакомые пишут, и именно она сламывает сопротивление матери.
И он, нынешним языком говоря, звезда всех салонов, трепещет от волнения, дожидаясь оценок ее первых выходов в свет.
Не она, заметьте, волнуется, а он!
Она-то свое уже получила, у нее кольцо на пальце, а ему нужно, чтоб она имела светский успех! Ему хочется гордиться ею.
Советские пушкинисты пошли вослед за кумушками судачащими, и им все поверили, а на деле-то всё было с точностью до наоборот.
И дом вела именно она – пока в родах не лежала, это она практичная и толковая была, а вовсе не Александрина, как принято считать.
«...юная вдова носит самую громкую фамилию в России, так что каждый ее поступок общество станет рассматривать в увеличительное стекло. Она раздала некоторые вещи Пушкина его ближайшим друзьям? – «стремится избавиться от памяти о нем!». Торопится со сборами, чтобы поскорее убраться из гудящего пересудами Петербурга? – «она уже не была достаточно печальной, слишком много занималась укладкой и не казалась особенно огорченной…», – беспокоится Софья Карамзина, дочь великого историка...»
И вот так трактуется каждый её шаг, каждое слово.
И это её счастье, что не было соцсетей, и что её жизнь обсуждалась только в светских салонах – не то бы ей, бедняжке суждено было бы познать на себе еще и скверность ничем не сдерживаемого обывателя.
Заслуживает особого восхищения то, что за отпущенную ей следующую четверть века мы так и не услышим от нее ни оправданий, ни попыток рассказать свою версию трагического происшествия, сломавшего ей жизнь...
Она была великая женщина, прожившая достойную, хоть и недолгую жизнь.
***********
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель -
Она с величием, он с разумом в очах -
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
А.С. Пушкин
Следующая публикация
Нет комментариев