автор - Феликс Гараев
Затянувшийся пролог
Время 6. 30 утра.
Воскресенье. 2 октября 1552 года.
И наступило то роковое утро… Последнее утро Казанского Ханства второго октября 1552 года от Рождества Христова. В 6:30 утра воевода Воротынский обратился к Государю Ивану Васильевичу:
- Государь, все заряды в подкопы Розмыслом поставлены. Но из стен города защитники видели его людей. Я думаю со штурмом надобно торопиться.
Государь исподлобья посмотрел на воеводу.
- Извести всем полкам, пущай идут на штурм сразу после взрыва, не ожидая назначенного времени. - Царь накинул на себя доспехи, вступил в золотое стремя и помчался к церкви…
Минно-галерейных дел мастер Розмысл Бутлер, зарядил две камеры подкопов сорока восьмью бочками с порохом. Благодаря коварству замысла и любви к делу, причудливому англичанину удалось запечатлеть имя в истории Казани. За блестящий результат по разрушению стен казанской крепости, Царь Иван Четвертый вознаградил его землями в завоеванном крае. Местечко, где прожил остаток своих дней Розмысл, позже станет называться Чистопольским уездом. И в 1828 году здесь родится его потомок – Александр Михайлович Бутлеров – будущий русский химик, органик и основатель Казанской научной школы...
Все было готово и спланировано, но ждали главного – взрыва, который должен послужить сигналом к бою. Минуты до взрыва тянулись целую вечность. На безоблачном небе разгоралась заря, освещая переполненное поле воинами. Лучники натянули тетивы луков, стрельцы сжимали бердыши, канониры стояли с зажженными фитилями – все ждали взрыва. Тишину утра нарушали лишь песнопения диких птиц и священников, служивших неподалеку молебен.
Защитники ханства в предвкушении очередной схватки стояли на ногах задолго до рассвета. Им не нравился замысел ратников – вчера они засыпали рвы и вели непрерывный пушечный обстрел по стенам крепости. Царь Иван в это время стоял не с войском, как подобает властителям, а в походной церквушке. Он смотрел на икону Христа и молился. Священнослужитель, ходивший рядом, читал Евангелие: «Да будет едино стадо и един пастырь!» В следующее мгновение земля сильно задрожала от чудовищного взрыва. Прозвучавший в нескольких верстах грохот донесся и до церкви. Обрадованный Иван поднялся с колен и вышел на паперть. Ослепленный солнечным светом он прищурился и сквозь пелену утра увидел вдалеке над стенами образовавшееся огромное облако пыли, а под ним груда обломков и комья земли. Изящным жестом руки Иван отряхнул пыль с плаща, принесенную ветром и довольный результатом взрыва вернулся в церковь...
Взрывная мощь первого взрыва подняла в небо башню и часть стены у Аталыковых ворот, что находились на правом берегу Булака. К небу взметнулись камни, балки, люди. Сторожевой полк правой и левой руки, назначенные идти напролом, сразу же вошли в посад через брешь Аталыковой башни. Защитники города с криками: «Аллах Велик!» ринулись в бой... (Четыре столетия спустя, эта улица будет именоваться Профсоюзной...)
Минуту спустя, когда Иван вновь предался молитве, раздался второй взрыв, но в другом конце посада у Ногайских ворот – будущая улица Баумана, в ответ на который стотысячное войско ратников возгласило: «С нами Бог!» И вошли в посад… Древняя Казань имела запутанную и несистемную планировку улиц. Посад застраивался отдельными кольцевыми группами домов в виде гнезд. И таким образом, посад принимал на себя основной удар, давая возможность защитникам привести Кермен – Кремль в боевую готовность. Война и страх – понятия неразрывные, ибо реальная возможность гибели включает мощный инстинкт самосохранения. Толкая друг друга, стрельцы мешали друг другу и не все сражались в полную силу. Одни притворялись мертвыми, другие – ранеными, падая у стен или же внутри посада. Самые отчаянные и смелые забирались на крыши домов, и бежали поверх главных улиц к главной цитадели. Выделялись и явные лидеры – стрельцы Чаадаев и Глядков. Силой мотивации они вели за собой отдельные отряды. Воеводы и некоторые князья напротив, старались держаться подальше от мясорубки. Погрязшие в привилегиях и упоенные гордыней, они лишь отдавали приказы.
Казанцам пришлось защищаться и биться со всех сторон, а ратники убивали всех – женщин, детей, стариков. Им перерезали горло, вспарывали животы, топили в сточных канавах.
Войско Курбского ринулось в Ногайский прорыв. На площадках бревенчатых стен затаились Гадель, Бурнаш и отряд лучников под началом улана Рустама. Братья Курбские – Роман и Андрей теснили татар к центру цитадели. Князь Курбский не боялся смерти. Он возглавлял основные силы и, находясь в первых рядах, с мечом в руках ринулся в бой. За ним следовали отъявленные и закаленные в боях стрельцы-вояки.
Защитники выдержали маневр... И когда ратники подошли достаточно близко к стенам, мусульмане открыли ураганный огонь из пушек и пищалей. Вслед за ядрами посыпался дождь из стрел. Сотни стрельцов разорванных ядрами и сраженные стрелами падали на землю. По телам бывших товарищей бежали другие бойцы, размалывая сапогами позвоночные хребты и ребра. Но поредевшим рядам воинов по труппам своих же товарищей все же удалось подойти к стенам посада. В этот же миг, с высоких укреплений полетели камни, бревна и полилась кипящая нефть. Крики и вопли ужаса заполнили улицы города, но под командованием чудом уцелевшего Курбского ратники продолжили атаку. Несмотря на большие потери, они взбирались по лестницам и бревнам на стены, цеплялись за зубцы, вставали друг другу на плечи, чтобы пролезть через пробоины и щели в стенах, и с саблями наголо теснили защитников, которые стали теряться и отступать.
Отбивая сложную комбинацию ударов меча, наносимую стрелецким сотником Николой, Бурнаш оступился и свалился в чан с кипящей нефтью. Находясь в состояние аффекта татарин не почувствовал боли, он увидел лишь бесконечную темноту…
Войскам Курбского помогли тяжелые пушки Воротынского. Под их огнем стрельцы отогнали татар от амбразур и стенных окон. Защитники уже не прятались от стрел и ядер. Они стояли открыто на башнях и стенах. Бились с атакующими крепко и отчаянно, лицом к лицу, врукопашную. Однако обороняющихся оставалось совсем немного...
Улан Рустам и бек Гадель соскочили со стен и бросились к пороховому складу. Они рассчитывали задержать и остудить пыл противника, подорвав ангар с боеприпасами...
У Аталыкового прорыва битва была не менее горячей. Кровь убитых нескончаемым потоком стекала в Булак. Под сильным напором Иванова войска татары вынуждены были отступить и здесь. Отряды Дарвиша и Кебяка, оттесненные к Великой башне ринулись к Арку...
Великая башня надежно защищала южную сторону Кермена и являлась главной составляющей цитадели и посада, будучи разделенной глубоким рвом. Подъемный деревянный мост замыкался на коленчатом проезде башни, который был защищен кованой решеткой. Уличные бои шли повсюду: в оврагах, на мостах, на крышах домов. Отряды татар Кебяка и Дарвиша, покинули посад и миновав деревянный мост, укрылись за стенами Кермена...
Иван Васильевич всей картины битвы не видел. Он стоял на коленях, самозабвенно предаваясь молитве. До его ушей не доносились вопли и стоны умирающих, ржание коней и звяканье скрестившихся мечей. Воеводы неоднократно забегали в церковь, умоляя царя прервать молитву и появиться перед войском, дабы поднять боевой настрой воинов. Но Иван, будто их не слышал. Какой смысл царю подвергать свою жизнь опасности. Он рожден царем, а не полководцем. И каждый должен заниматься своим делом.
Торговая площадь Караван-сарай находилась напротив Великой башни и представляла собой целый квартал. Деревянные ряды лавок, соединенные между собой, прогибались под тяжестью диковинного товара. Добежав до этой части города, ратники остановилась в изумлении. Богат и велик был город Казань, и перед их взором открылись лавки, заполненные золотом, драгоценными камнями и высококачественными мехами. Осаждавшие город растеряли боевой пыл, и отдались соблазну – стали грабить. Даже специальные полки организованные царем так же бросились на золото. И цена их слабости оказалась слишком велика. Из недр рва появились отряды Чапкуна и Зайнаша. Могущество кривой азиатской сабли вмиг обрушилось на несчастные головы ратников. И сотни безголовых мертвецов свалились замертво. Другие с криками: «Секут! Секут!» ударились в бегство…
***
Воевода сторожевого полка Палецкой умолял:
- Государь! Просим вас появиться. Войску необходимо видеть властителя рядом. Вы можете решить исход битвы.
Иван поднялся с колен, поцеловал чудотворный крест преподобного Сергия и причастился святой водой и частицей просфоры. После этого молодой Царь обратился к главному духовнику:
- Преподобный отец, Сергий, прошу тебя, благослови и дай напутствие. Воеводы молча наблюдали за беспечностью царя, поражаясь его безразличию…
Рустам и Гадель заперлись в деревянном ангаре. За стенами слышались крики и ругательства. Сильные удары, производимые тараном в дверь, сотрясали весь сарай. Татары осыпали порохом плотно уложенные бочки и подожгли. Сами же намеревались уйти по подземному лазу, выходившему на берег Булака и уплыть на лодке с припрятанным золотом. Пробираясь на корточках по узкому лазу, один видел свет в конце туннеля, второй – испачканные сажей ягодицы товарища... Порох воспламенился в мгновение ока и сделал свое дело – пытавшиеся прорваться в сарай стрельцы большого полка были убиты страшным взрывом.
У Арких ворот продолжалась кровавая баня, которую подогревал Казанский хан Едигер. Он лично возглавлял отборный отряд преданных воинов и не намеревался отступать. Но под напором превосходящих сил противника, все же был вынужден это сделать. Его отряд миновал Аркую дорогу, Великую башню и подошел к Тезицкому оврагу, деливший территорию Кермена на две части. Воеводы Микулинский и Юрьев тараном на колесах пробили Збойловы ворота, защищавшие юго-восточную часть посада, и подогреваемые ревом труб и бубнов, устремились к устью Тезицкого оврага...
Посад был обречен. Однако Кермен, сохранил титул государственности, и сдаваться не собирался. За Тезицким оврагом в мечети Кул-Шариф стояло Казанское духовенство – муллы и совсем юные ученики – шакирды. Их возглавлял сеид Шариф-Кул. Мечеть поражала своим изяществом и великолепием. Высокий портал соединялся с куполом зеленого цвета – он украшался окнами в форме тюльпана, символизирующий возрождение и процветание. Расположенные по сторонам света стройные минареты из белого мрамора тянулись к небу. Помпезность мечети придавали еще четыре башни, отходящие от главного молельного здания.
Шариф-Кул окончил молитву словами: «Нет Бога, кроме Аллаха и Мухаммед пророк Его». Он посмотрел в высокое окно портала мечети. На улице слышались крики боли и страха. Великая сеча приближалась... Пробежав взглядом по священнослужителям, которых насчитывалось полторы тысячи человек, Шариф-Кул вытащил из серебряных ножен блестящую саблю и направился к выходу из мечети…
Отряды Дарвиша и Чапкуна волею судьбы соединились у Великой башни и с оставшимися воинами побежали к Арку в след за Едигеровой армией. Проложенный через Тезицкий овраг каменный мост, готов был рухнуть под давлением бегущих. Он был узким и многие татары, срываясь, падали вниз. Некоторые прыгали в овраг самостоятельно без нечаянной помощи товарищей, в чаяние найти на дне спасение. Пятнадцатиметровая высота не разделяла их планов. Татары падали спинами и животами на сучья и пни. Те, кому повезло чуть больше, волочили по влажной земле сломанные ноги и пытались зарыться в куче осенней листвы.
С южной стороны города забили барабаны и послышался рев труб. Блеща золотыми доспехами, показался свежий и энергичный Царский полк. Это были двадцать тысяч отборных воинов, находящихся в резерве при Царе. К всеобщему чаянию, Царь Иван удивил рать своей отвагой. Он лично взял в руки «священное знамя» и, размахивая им, встал у ворот Великой башни. Воодушевленные появлением Государя, притворившиеся мертвецами воины вмиг воскресли и устремились в атаку.
Когда отряды хана Едигера приблизились к стенам главной мечети, Шариф-Кул с братьями мусульманами вступили в неравный бой с ратниками. Они стояли плечом к плечу, глядя в глаза смерти… Пятнадцатилетние татарские мальчишки защищали сеида. Но матерые и закаленные в боях ратники, разомкнули живое кольцо и не оставили никого в живых. Замертво пали все... Однако легендарное имя татарского поэта и просветителя Шариф-Кула, будет вписано золотыми буквами в историю татарского народа... Отряды хана Едигера успели закрыть последние ворота главной цитадели – Арка...
Верхом на коне, гарцуя по лужам крови, Иван въехал в объятый пламенем Кермен через Великую башню. И, проезжая среди нагроможденных человеческих тел, лежащих вровень со стенами, он наблюдал, как на разрушенной мечети развивалась царская хоругвь.
Территория Арка была невелика, но могла дать защитникам немного времени для удержания ратников, рьяно продолжавшие осаду крепости.
В отчаяние Сабир-Джан, утирая чужую кровь с лица спросил:
- Что прикажешь, хан Едигер?
- Скоро они возьмут этот клочок земли и вырежут всех. – Хан Едигер мимолетно бросил взгляд на высокую башню, располагавшуюся неподалеку от дворца и, увидев в узком окошке мелькнувшую тень, облегченно вздохнул. - Можно уйти через Елбугины ворота, вверх по Казанке. Но там, открытая местность, и для тяжелых вражеских пушек, мы будем, как на ладони. Однако это единственный шанс на спасение.
- Предлагаю сдаться, - заявил Зайнаш и отбросил меч. Острие лезвия с легкостью вошло в сырую землю.
- Ты что? - Экспансивно вспылил Сабир. - Воины ислама не сдаются. Шанс на победу либо смерть. - Он впился в Зайнаша ледяным взглядом и оскалился. Зайнаш проявил ум. Не провоцируя горячий нрав Сабира, он отвернулся.
- Я устал, хан Едигер и больше ничего не хочу. Я потерял все и всех. Жизнь потеряла для меня всякий смысл. - Не боясь упреков воинов, он опустился на холодную землю…
Прозвучал грохот, послышались крики и удары падающих обломков. Вражеское ядро угодило в одну из башен и убило несколько человек.
- Я не сдамся! - твердо решил Сабир. Я пробьюсь через ворота и уйду по Казанке. Кто со мной, братья?
- Я! - вышел вперед Аликей Нарыков.
- И я! - тяжело вздохнул Кебяк Бабай
Все решили биться до конца, однако хан Едигер принял иное решение. Он обратился к оставшимся в живых воинам:
- Братья мусульмане, великие воины! Эти месяцы вы достойно сражались с неверными, и я ценю ваши заслуги. Но мое место здесь... - Едигер обнял Сабир-Джана и, попрощавшись с остальными воинами, направился к северо-восточной смотровой вышке...
Сабир и оставшиеся отряды воинов пошли к угловой Елбугиной башне... Здесь они встретились с отрядами братьев Курбских, которые покинули Ногайский прорыв сразу же после его осады и отправились на северо-восток города, чтобы пробиться через Елбугины ворота и взять Арк. Здесь завязалась последняя битва…
Вопреки смертоносным ядрам, Сабир взобрался на стену близ Елбугиных ворот и вступил в переговоры. Пальба из пушек прекратилась. Сабир смотрел на ратников сверху.
- Покудова стояло наше ханство и главный город, до смерти бились мы за хана и отечество наше. Но сейчас отдаем хана нашего, здоровым и ведите его к своему царю. А мы, остальные, выйдем в широкое поле и изопьем с вами последнюю чашу крови. - С этими словами, он бросился бежать по стене в сторону Елбугиных ворот. Татарское войско, насчитывающее примерно пять тысяч человек, устремилось за новым предводителем. Они успешно преодолели расстояние до ворот и выбежали наружу. Некоторые прыгали со стен на твердую почву, не чувствуя боли...
Завидев суматошное движение, воевода Семен Микулинский, отдал приказ о беспрерывной пальбе. Многие татары пали жертвами от раскаленных ядер, но основной массе удалось перебраться через реку Казанку. Разуваясь прямо на бегу, татары забежали в мелкую речушку, и пошли вброд. Братья Курбские – Роман и Андрей верхом на лошадях бросились вдогонку. Однако крепкие ноги лошадей увязли в болотистой почве. Из горстки храбрецов нашлись дальновидные, оставив при себе тугие луки со стрелами ми. Как только самоуверенный отряд Курбского приблизился к татарам, те выпустили в них сотни стрел. Раненый в плечо Андрей Курбский присел на каменистый пляж и с облегчением вздохнул...
***
Темный лаз заканчивался дневным светом… На открытом пространстве на приколе стояла лодка. Рустам и Гадель бросили сабли на днище и отплыли. Они рассчитывали пересечь озеро Кабан с тремя сундуками золота на борту и укрыться на противоположном берегу. Но миновав протоку Булака и выйдя в центр озера, были случайно замечены артиллерией Воротынского и жестоко обстреляны. Будучи людьми благоразумными, татары сочли жизнь дороже золота. Пришлось в спешке покинуть судно и вплавь добираться до берега. И во время, потому что, в следующую секунду пушечное ядро угодило в лодку. Гадель и Рустам с досадой наблюдали, как уходят на дно сундуки набитые золотом, но в то же время благодарили Аллаха за сохранение жизни...
Автор - Феликс Гараев
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев