Предыдущая публикация
Дорогие азанковцы!
Я продолжаю писать книгу о нашем с вами поселке, его людях и обстоятельствах тех лет. Судя по вашей читательской реакции на последний рассказ "Кнопка на животе", вы ждете моих очередных опусов. Но пока они вызревают у меня, я предлагаю вам некоторые мои очерки последних лет. Во-первых, они заполнят время ожидания, во-вторых, дополнительно познакомят с моим творчеством. Предлагаю вашему вниманию очерк, написанный несколько лет назад для областной газеты пенсионеров Подмосковья "Третий возраст".
Владимир Мормуль
Ноктюрн на Беломор канале
Как быстро летит и, главное, стремительно меняется время и его восприятие. Ещё 30 лет назад молодёжь грезила поездками «за рубеж». Почти все, поголовно, хотели увидеть - КАК там У НИХ устроена жизнь. «Увидеть Париж и умереть!» - вот мечта, конечно не в буквальном смысле. Естественно, имелся в виду не только Париж, а вообще обстоятельства Европы. Её порядок и «причёсанность», её воспитанность, сервис и удобства для путешественника и, наверняка, для европейского обывателя.
Но вот в прошлом 2019 году я вижу на международном детско-юношеском мероприятии гостей из 30 зарубежных стран, в большинстве европейских. Это были русские женщины, вышедшие замуж за иностранцев, родившие там детей, устроившие их в школы при российских посольствах и консульствах и получившие приглашение приехать вместе с ребёнком на фестиваль и пленэр юных художников в город Владимир.
Вечером, в одном из ДК древнего русского города первый день фестиваля – гости увидели лучших артистов города, русские народные костюмы, русские песни, на заднике сцены - наши красоты и достопримечательности - Муром, Суздаль, Боголюбово, храм Покрова на Нерли, Гороховец, кремли и монастыри.
У гостей слёзы на глазах. Рядом женщина склоняется к дочери-подростку и говорит ей тихо:
- Запоминай! Это Россия. Это твоя Родина. Здесь твои корни...
Что это? Ностальгия по покинутой Родине? Реакция на «домотканные» российские подробности? Нет. Сегодня миллионы побывали за границей. Мы уже заполнили «белые географические пятна» в своей памяти и знаниях. Мы научились сравнивать, а сводки новостей ежедневно добавляют подробности к нашему пониманию парижей и барселон, римов и берлинов. И сравнение не в их пользу. ТОЙ Европы уже нет. Мусор на улицах городов с мировым именем, массовые беспорядки, стрельба и слезоточивый газ, непочтительность к нам...
И вообще! В России сегодня лучше! И, пожалуй, лучше было всегда. Только мы этого не знали. И вспомнилось одно моё путешествие...
-Ну ваша дочура и выдаёт перлы! - улыбаясь сказали, выходя из корабельного ресторана две пожилые учительницы из Подмосковья, они как и мы с дочкой путешествовали на круизном теплоходе из Химок до Валаама.
Дочь сразу после компота убежала играть к новой знакомой на третью палубу, а мы с педагогами, с которыми встречались на завтраках, обедах и ужинах, неспешно зашагали вдоль лакированных перил прогулочной палубы.
В середине 80-х, летом, у меня подошёл плановый отпуск, но жену с работы не отпустили и потому, взяв с собою младшенькую Инну, я решился на речной круиз, о котором с ностальгией вспоминаю до сих пор.
-А что она вам сказала? - переспросил я женщин, зная, что язычок у дочери остренький и она может что-нибудь «ляпнуть» не ко двору.
-Да, сегодня днём на верхней палубе шёл фильм «Вокзал для двоих», и она со своей подружкой обе серии просидела среди солидной публики. Мы их спрашиваем: -Зачем пришли на взрослый фильм? Кто разрешил? Ваша отвечает - папа разрешил, и добавила -А куда ж ещё молодёжи деваться?! Мы и не знали что ей возразить, - засмеялись женщины.
Я тоже захохотал. Во-первых, в отличие от педагогов, я не усматривал греха в просмотре талантливого фильма о настоящей любви. А во-вторых, моей «молодёжи» было всего восемь лет! Правда, родилась и росла она в семье сельских врачей, живших при больнице, и многие обстоятельства обе моих дочки слышали, видели и знали по жизненной «программе», которая гораздо шире школьной.
-А вчера она нас вообще удивила, -продолжили учителя. - Мы её спрашиваем, а кто ещё в вашей семье есть? Она сказала, что старшая сестра.
А братика тебе хочется? - спрашиваем.
-Хочется, - отвечает. И сказала такое, что мы попадали со смеху. Говорит, вот было бы здорово, если бы мы с папой вернулись из круиза, а мама уже беременна!
-Да... - засмеялся я. Это было бы здорово, не поспоришь.
Теплоход бесшумно скользил по Беломорканалу... Удивительное дело - путешествие по воде, особенно если ты привык к поездам. Свежий прозрачный воздух и совсем нет пыли. Чистота на палубах. И вообще корабельная культура особенная. Как будто вся команда живёт по особому уставу, в котором записана оторванность от суши. Корабль -большой дом, где каждый зависит от каждого и пассажир это чувствует и ему это нравится. Матросы и персонал опрятно одеты и вежливы. Капитан -глава большой семьи, а пассажиры его временные «дети».
В ресторане утром громкая связь. Голос капитана:
-Впереди по курсу хороший пляж и лес с грибами. Предлагаю двухчасовую «зелёную» стоянку.
-Ура!!! - кричат едоки в ресторане. А заглянувший в зал шеф-повар объявляет:
-Собирайте съедобные грибы и на ужин я приготовлю грибной суп.
И вот, чуть в стороне от главной речной «дороги» песчаный пляж, вот лес, а у кромки воды ждут на скамеечках старушки из ближайшей деревни и предлагают землянику в берестяных кузовках. Спущены сходни. Кто-то чуть не бегом устремляется в лес, кто-то купается и загорает, а кто лакомится душистой ягодой. А вечером обещанный суп с грибами вызывает восторг и аплодисменты шеф-повару.
И снова в путь. Пристани, города, Петрозаводск, Онежское озеро, Кижи, Ладога, Валаамский архипелаг, монастыри... Впечатлений так много, что сердце и память переполнены ими.
Но то путешествие дорого для меня ещё одним обстоятельством. И это почти сказочное воспоминание всплывает в памяти всякий раз, когда я слышу о речных теплоходных круизах, о композиторе Бабаджаняне или вижу белый рояль.
На каждый теплоход в летний сезон нанимались артисты - массовики-затейники, организующие досуг пассажиров: танцы, концерты, конкурсы и т.п. Как правило, их двое. Один пишет сценарии и ведёт массовые мероприятия, другой - музыкант, обеспечивает весёлый шум мелодиями и ритмами. Все мероприятия идут на кормовой танцплощадке или в кают-компании.
Кают-компания в носовой части теплохода напоминала в плане полуовал с большими параллелограммами тонких дубовых рам и белыми шёлковыми занавесками. Вдоль стен мягкие кресла, пол застелен ковром, а довершал изысканный интерьер белый концертный рояль.
И днём в кают-компании стал появляться тот самый музыкант, который вечерами аккомпанировал на аккордеоне на корме. Но если для танцующих звучала зарубежная попса и эстрада, то в кают-компании пианист просто свободно музицировал. Играл Листа и Чайковского, Цфасмана и Оскара Строка, фантазии к фильмам Дунаевского. Играл он божественно, изящно и тонко. Звали пианиста Сергеем. Мы подружились, просидев с ним один из вечеров за бутылкой крымского вина, читая друг другу стихи и рассказывая истории и анекдоты. В них за Сергеем было не угнаться. Ведь он оказался одесситом. Парадокс, но по профессии он был химиком. Правда, фортепиано любил больше и освоил его ещё в музыкальной школе. Потом был Одесский университет, подготовка диссертации, но в один прекрасный день Сергей пришёл в Одесскую филармонию и предложил свои услуги. Там изумились, потребовали документы о музыкальном образовании, но вместо этого нежданный гость испросил разрешения сесть за рояль. Играл всё, что просили, а через час его взяли на ставку пианиста безо всяких документов. Хватило паспорта.
Моя Инна как-то заглянула к дяде Серёже и сказала, что занимается в музыкальной студии. Сергей попросил её сыграть какую-нибудь пьесу, а потом повторил пьесу сам. Инна открыла рот от изумления - настолько школьный этюд оказался красивым в его исполнении.
Но главное музыкальное впечатление от круиза я вынес в один из вечеров, когда Сергей был в особенном ударе.
Теплоход почти летел по безлюдным местам канала. С обеих сторон беззвучно уплывал за корму редкий сосновый лес. Низкого рокота двигателей почти не слышно. Был тёплый вечер, чуть красноватое солнце мелькало на северо-западе, уже задевая вершины сосен. На прогулочные палубы высыпали пассажиры: пожилые и молодые пары наслаждались хорошей погодой и набегающим ветерком. И вдруг из кают-компании послышалась фортепианная музыка. Это Сергей музицировал под настроение. И я почти побежал на призыв белого рояля. Двери и окна кают-компании были настежь. Шёлковые занавески не мешали звукам. Несколько меломанов уже сидели в креслах, но народ прибывал.
Сергей играл концертные сочинения Рахманинова, Римского-Корсакова, Шуберта...
Желающие послушать музыку стояли в дверях, на палубе у окон. Кто-то пробрался поближе, облокотился на рояль и наслаждался мелодиями, заворожённо наблюдая за пальцами пианиста.
Солнце скрылось за деревьями, но было ещё светло, а Сергей вдруг заиграл пронзительный, чувственный и минорный «Ноктюрн» Арно Бабаджаняна.
В тот год у «Ноктюрна» ещё не было слов. Рождественский написал стихи через несколько лет.
Немая грусть «Ноктюрна» фантастически совпала с этим вечером, с каналом, чьи воды с лёгким шелестом рассекал наш корабль, с малиновым закатом и подступающими сумерками. Все замерли, лишь белые шёлковые занавески чуть шевелились от прохладного ветерка - предвестника темноты и ночи...
А потом раздались аплодисменты и крики «Браво!».
Ночь наступила быстро. Слушатели расходились по каютам как-то тихо и осторожно.
Утром нас ждало Онежское озеро. Это был 1983 год.
Следующая публикация
Нет комментариев