Предыдущая публикация
фермы, где мать его работала, когда была в состоянии.
💮🎡😮
фермы, где мать его работала, когда была в состоянии.
— Иди, иди, не бойся, — вмешалась в разговор соседка тетя Лена, приостановившись и опустив на снег тяжелую сумку, чтобы передохнуть, — Мать твоя уже из магазина с подругами направилась совсем в другую сторону, так что, домой скоро не жди. Сиди пока у тети Вали, все в тепле, а то пади у вас и печь не топлена.
Елена посмотрела многозначительно на Валентину и добавила:
— Ой, пойду, мой там баню топить собирался.
Мальчик широко улыбнулся и, посмотрев на Валентину, побежал по тропинке, ведущей от калитки к дому.
— Сейчас, полешек в печь подкину и будем чаевничать, — добродушно сказала женщина, с улыбкой глядя, как мальчик ловко скидывает валенки и, подпрыгивая, вешает на крючок прошлогодний полушубок, рукава которого уже коротковаты стали. — Иди руки грей скорее.
Мальчик осторожно взял подарок, который успел положить на пуфик у двери, прикрыв своей шапкой, и протянул тете Вале елочку из бумаги:
— Ой, какая красотища!— неподдельно восхитилась она— Зелёная красавица, как раз к Новому году радость мне!
— Ага! — гордо кивнул он и добавил, — Я у Сашки Мельникова выменял машинку, которую мне папка покупал, на цветную бумагу.
Валентина снова вздохнула и произнесла с грустинкой в голосе:
— А разве дома у тебя цветной бумаги нет?
— Нет, мамка обещает только, что когда получку ей дадут, то купит. А мне ведь подарок нужно было сделать для тебя скорее.
— Мне очень приятно, Мишань, спасибо, и у меня для тебя тоже есть подарок.
Валентина открыла шкаф и вытащила оттуда пакет, заглянув в который, мальчик ахнул.
— Ух ты ж! Сколько бумаги разной! И альбом с фломастерами! Спасибо! Вот бы ты была моей мамкой! — И радость мигом исчезла с лица,— Но только как же я это все заберу, мамка ведь отберет и выбросит, если узнает, что ты подарила мне.
— Миш, а ты знаешь что, ко мне почаще приходи, как мамки дома нет и будешь здесь и рисовать, и оригами делать. Ты же помнишь, чему папка научил тебя?
— Конечно, помню, — мальчик вновь повеселел, — Я из газет ведь делал все, чтоб не забыть. А я еще кораблик могу! Папка знаешь, какие кораблики делал!
Валентина смотрела на искреннюю радость ребенка и слезинка защекотала веки. Ей ли не знать, какие кораблики его папка делал, а какие букеты роз собирал! Чтобы не расплакаться, она решила отвлечься от горестных мыслей.
— Как же мне нравится елочка, нужно для нее лучшее место найти. Ты не станешь возражать, если я ее в сервант поставлю?
— Нет, это же твой подарок. — Мальчик опустил голову, и нотки грусти промелькнули в его голосе, — Это меня папка научил, он обещал, что мы на Новый год много таких наделаем, а теперь его больше нет…
— Ну что ты говоришь такое, — тяжело вздохнула Валентина, — папка обязательно к тебе вернется.
— Не вернется, — Мишутка с болью во взгляде замотал головой, — Не надо меня обманывать, тетя Валя, я же взрослый уже. Мамка сказала, что сиделец нам не нужен, и если он заявится, то на порог его не пустит.
Валентина горько усмехнулась. «Надо же, какая смелая. Не пустит его в собственный дом она. И глупая к тому же, да она особым-то умом и не блистала никогда, но чтоб такие вещи говорить ребенку..,» – Подумала, а вслух произнесла:
— Ты знаешь, Миш, мамка твоя пошутила. Конечно же, пустит, она просто рассержена немного. Но отец приедет и все будет по-другому, вот увидишь. Как же он оставит такого замечательного сына, правда? Ты не слушай мамку, когда она такое говорит. Все будет хорошо… — Валентине вновь пришлось взять себя в руки, — И даже лучше! А теперь давай пить чай!
Мишка уселся на свой любимый стул с подушкой, которую Валентина сшила специально для этого гостя. Так уж повелось, что подружились эти двое, несмотря ни на что. И хоть гоняла мать мальчонку, запрещала к тетки Валькиной калитке даже приближаться, но тянулся мальчик к ней. От родной матери такой заботы и любви не видел, как от этой тети чужой. Валентина постоянно что-то вкусное готовила, чтобы Мишку угостить, да то игрушку ему купит, то книжку. Пока отец мальчишки дома был, и жили они по-другому. А теперь уже полгода мальчик предоставлен сам себе.
После чаепития Валентина включила для Мишки мультфильмы, а сама устроилась в своем любимом кресле с вязанием. Как бы ей хотелось связать для мальчика теплые носочки, рукавицы, но знала, что не даст Олеська ему вещи эти поносить. Она же Валентину ненавидела и не скрывала даже этого. За что? Да Валя и сама не могла понять до сих пор. Разве она плохое что-то сделала? Никогда никому она зла не желала, хотя с ней поступили так безжалостно однажды, но пережив невзгоды все, она не стала черствой, всем помочь старалась.
Во дворе залаяла собака и Мишка, вздрогнув, подскочил с дивана.
— Может, мамка меня ищет, — испуганно пролепетал и спрятался за штору, когда дверь открылась. Но услышав голос той же тети Лены, шумно выдохнул и вернулся на диван, взяв со стола альбом с фломастерами.
— Валюш, я на минутку забежала, — крикнула с порога Лена, и Валентина, отложив вязание, вышла из комнаты., — К нам в баню Санины пришли, так говорят, Олеська в уматину у Наташки. Так что, домой она наверняка не явится сегодня. Вот я подумала, что Мишку-то не отпускай, а то же околеет, у них дыма из трубы со вчерашнего не видать было.
— Хорошо. Уложу на диване его. Спасибо, Лена, что предупредила.
— Да что уж там, — махнула женщина рукой, — Ну, побегу, а то картошка на плите, еще сгорит…
Вернувшись в комнату, Валентина увидела Мишку, с нетерпением глядящим ей в глаза.
— Ну что, Мишань, переночуешь у меня? —спросила с доброй улыбкой.
— Переночую! — радостно ответил мальчуган, — А что такое в уматину, тетя Валь? — спросил и терпеливо ждал ответа.
— Ну-у-у… — Валентина немного подумала, — Это, понимаешь, когда человек очень сильно устал и не может даже толком двигаться, ему необходимо выспаться, хорошо отдохнуть. Вот мама твоя отдохнет у тети Наташи и придет домой, натопит печку и тогда ты побежишь к ней. Хорошо?!
— А если она быстро отдохнет? — забеспокоился Мишка.
— Не переживай, обычно из такого состояния быстро не выходят, нужно очень долго отдыхать.
Мальчик кивнул и вернулся к альбому.
— Смотри, теть Валь, какого я нарисовал дракона!
— Ох, Миша, ты у нас на все руки мастер! Так быстро нарисовал, а красиво-то как! Молодец! Замечательно получилось!
… Уложив Мишутку спать, Валентина долго стояла у окна, любуясь крупными снежинками, танцующими в свете фонаря, что стоял прямо перед ее забором. Ночью свет падал в окна, но ей это ничуть не мешало. Муж, когда он у нее был, все ворчал, в шутку грозился лампу в фонаре разбить из рогатки, но Валя повесила плотные шторы, и он успокоился, сказав, что непременно дом построит на горе, где фонарей не будет, зато вид откроется шикарный из окна… Морозец крепчал. Валентина завела будильник на час раньше обычного, чтобы пораньше утром печку протопить до пробуждения Мишутки, и отправилась спать, но уснуть долго не получалось. Воспоминания нахлынула таким потоком, что невыносимо становилось на душе. Сначала долго мужа вспоминала. Какими же счастливыми, они, казалось, были. Да почему, казалось? Были ведь! И интересов много было общих, и читали книги вместе, обсуждая вечерами и события, и характеры героев, и предугадывая сюжет.
Уютно было им вместе, комфортно. Правда, Вадиму часто приходилось уезжать в командировки, так мечтал построить дом для них с Валюшкой, как он нежно называл ее всегда, но счастье вечным не бывает. Не дал Бог детей и все тут, это стало той простой причиной, по которой развалился брак, правда, не единственной.
Мишутка заворочился и Валя подошла к нему поправить одеяло. Погладила мальца по голове и тут подумала о его матери, которую назвать-то так язык не поворачивался даже. Она ж Олеську знала чуть ли не с пеленок. Коленки вечно битые, косички в разные стороны торчали. А когда Валя после института вернулась в родное село, Олеська в первый класс как раз пошла. Это был самый первый класс и для Вали. Она тогда учителем была в начальных. Вспомнила, как мать Олеську привела первого сентября. Косички аккуратно собраны в корзиночку, банты с полголовы, колготки белые, а уже после линейки девочку было не узнать. Побежали с мальчишками мяч погонять на спортплощадке, ну и вернулась не нарядная уже совсем. Мать ее тогда ругала, на чем свет стоит, а Валя заступилась, видя, как трясется перепуганная девочка. Дети Валентину любили, и она дарила им свое тепло. Олеська часто подходила к ней, рассказывала про своих котят, рисунками хвалилась, прям как Мишка теперь, а Валентина хвалила ее и поддерживала все начинания. Но девочка выросла, став прекрасной девушкой и свернула не на ту дорожку. Красавицей стала, каких поискать, ребята все без исключения в поселке ей проходу не давали, а она искала выгоду в каждом. Потанцевать в клубе обещала только с тем, кто ей подарок принес. И парни старались. Кто блок жевачек привезет из города, кто что-то из косметики. А она вскинет голову, подарки заберет и юркнет в толпу девчонок, заявив, что танцевать сегодня ей не хочется. Со временем, конечно, многие отказались от идеи завоевать сердце такой пустой красавицы, но некоторые не отступали. Когда Олеське двадцать лет исполнилось, их дом сгорел. Мать в печку дров хотела подкинуть, открыла дверцу, да упала тут же без сознания, такие приступы случались иногда, но женщина тянула до последнего, работала дояркой, не бросала, чтобы дочь нужды не знала. Олеська, как всегда, у подруг засиделась в тот день. Ей люди сообщили о пожаре, но мать ее спасти не удалось.
Валентине тогда жалко ее стало, позвала к себе пожить, в надежде помочь встать на верную дорогу. Она же после школы ни учиться не пошла, ни на работу не устроилась. Теперь, казалось, все понять должна, заботиться о своем будущем.
Валин муж тогда как раз дом на горе достраивал, как обещал. И Валентина даже думала, что переедут в новый дом, а в этом, может быть, Олеська пусть живет, ей ведь придется создавать семью, и ладно если парень будет с домом, а если нет, так вот, они бы помогли. Валентина верила, что Олеська не потерянный человек, просто ей помочь немного нужно. И сначала ей казалось, что меняется Олеська. Оставшись без матери, она сильно переживала. С подругами не общалась почти, Валентине помогла чем могла. Та с ней опытом делилась. К готовке привлекала, даже предлагала научить вязать, но это Леську не интересовало. Валентина предложила ей пройти какие-нибудь курсы. Парикмахера например, в их поселке не было. Не всегда, конечно, но как Светка замуж вышла в соседнее село, так приходилось людям парикмахеров искать кто где мог. Но Олеська противилась.
— Валентина Викторовна, — говорила она за вечерним чаем, пока Валин муж не вернулся со стройки, — я же красивая? Красивая! А значит, муж у меня должен быть каким?
— И каким же? — спрашивала Валентина шутливым тоном, — Тоже красивым?
— Богатым!
— Ну, Лесенька, поверь, что не в богатстве счастье, — старалась вразумить ее Валентина, — да и где ты видела в поселке нашем богачей?
— Ну богачей прям, громко сказано, конечно, но чтобы мог содержать меня полностью и мне бы не пришлось работать. Женщине красота для того и дается, чтобы мужчина за созерцание щедро платил.
Валентине не нравились такие рассуждения, но она твердо верила, что сумеет Олеське помочь.
Но, получив в наследство небольшие сбережении матери, Олеська решила в город поехать. Как ни уговаривала ее Валентина остаться, та решительно завила:
— Сниму квартирку скромную, устроюсь куда-нибудь временно. Ну, надо мне своей личной жизнью заняться.
Тяжело на сердце Валентины было, но кто она, чтобы удерживать взрослую девочку. Уехала Олеська. Правда, спустя пару месяцев вернулась. И снова Валя приняла ее в свой дом. Но, теперь Олеська крылья порасправила, стала опять с подругами пропадать. То в клуб на дискотеку отправятся, то дома у кого-нибудь сидят почти до утра. Валя пыталась намекнуть, что ей, конечно, рады, но нужно ведь самой какую-то лепту вносить. Элементарно, зарабатывать хотя бы на одежду для начала. Но намеков Олеська не понимала, а прямо сказать Валентина боялась – вдруг Леська обидится.
В тот год в школе директор на пенсию вышел и Валентина была единственной кандидатурой на эту должность. И в связи с этим, пришлось на курсы ехать на два месяца. Вадим пообещал, что к ее возвращению дом уже будет готов и они смогут потихоньку мебель выбирать и обустраиваться.
Вернувшись, Валя мужа не узнала. Встретил он ее на пороге с видом побитой собаки. Взял за плечи и поцеловал в макушку, как-то холодно и отстраненно, а на кухне, в его любимой домашней рубашке сидела за столом Олеська, попивая кофе и прожигая Валю наглым взглядом.
Валентина без слов поняла, какие перемены пришли в их когда-то теплый и уютный дом.
Медленно опустившись на табурет в коридоре, она подняла на супруга потухший взгляд и тихо спросила:
—Дом готов?
— Да… – тоже с большим трудом ответил муж, Валь, ты… Прости…
— Переезжайте в дом прямо сейчас, я подожду у Лены.
И вышла за порог, на едва сгибающихся ногах.
— Подожди, Валюш, не уходи, — Вадим догнал ее, и развернул к себе лицом, — Я объясню.
— Не надо, Вадик, все без слов понятно. Ты иди, вещи собирай.
— Нет я скажу, —Вадим сжал ее руку. — Я по тебе очень скучал, ты понимаешь, а Олеська… Однажды я пошел попить воды, и она тоже вышла в кухню в твоем халате, я сначала даже не успел сообразить, будто тебя увидел. А дальше помутнело все, я понимаю, что моя только вина, но устоять не смог. Потом просил прощения, просил забыть о том, что было. А неделю назад она узнала, что забеременела. Плакала, хотела на аб@рт пойти, я не позволил, ты же знаешь, как о детях я мечтал.
— Она сама тебе в дочери, Вадик, годится.
— Прости, Валюшенька, я же тебя по-прежнему люблю, но и ребенка бросить не смогу и Леську… Теперь…
— Желаю семейного счастья, — сказала Валя и быстро зашагала прочь.
У Лены она дала волю чувствам. Рыдала так она в тот день первый и единственный раз. Подруга утешала как могла, накапала настойку, а когда Валентина немного успокоилась, в сердцах сказала:
— Чтоб обоим им кара явилась! Чтоб их…
Валентина не дала договорить.
— Не надо, Лена, пусть у них все будет хорошо, и прошу тебя, давай навсегда забудем об этом. Ничего не было. У меня не было мужа…
Сказано – сделано. С того дня они не вспоминали больше никогда об этой паре. Забыть, конечно, когда по соседству живешь, не получится, но говорить о них старались как можно реже.
Встречаясь с Валентиной, Вадим всегда пытался с ней заговорить, но она сводила все к «привет-пока». А вот Олеська с той поры возненавидела супругу Вадика. За то, что он не спешил подавать на развод, за то, что тот с тоской смотрел ей вслед, за то, что она вообще есть на свете.
Когда родился Мишка, Вадим уволился с вахты и стал работать на местном молочном заводе настройщиком оборудования, мотивируя это тем, что не дело, если ребенок будет видеть отца по полмесяца. И Леська злилась еще и за это, что Вальке, дескать, он зарплату вон какую привозил, а ей, Олесе, лишь гроши несет. То, что он дом построил, пока вахтами работал, она видимо, не понимала. Мишке было года три, когда Олеся начала выпивать, порой соседи видели, как Вадик ее на плече тащил до дома от подруг. Однако, говорить на эту тему с Валей никто не решался даже, зная, что она ответит, добрая душа. Ей же, до боли было жалко мужа, но прощать предательство нельзя, поэтому она и разговаривать с ним не хотела.
Но когда его судили, не сдержалась. Приехала на суд, сказала, что все будет у него хорошо, что он просто обязан держаться. Что было, то было. Сказала, что давно простила и очень хочет, чтобы с ним все было в порядке. Ну а Леська с той поры и вовсе по наклонной покатилась. Теперь ей самой нужно было работать. Устроилась на ферму свиней кормить, да только как какие деньги получала, все спускала на выпивку. Мальчишка беспризорником буквально стал при живых-то родителях. И Валентина, конечно, не смогла пройти мимо. Мальчик очень быстро привязался к ней, да и она к нему всей душой прикипела. Разумеется, Олеське это не нравилось совершенно.
…Стук в окно заставил вздрогнуть. Валентина включила светильник и посмотрела на часы. Полпятого, а она еще глаз не сомкнула. Стук повторился. Встала с кровати, сунула ноги в мягкие тапочки, накинула на плечи шаль и подошла к окну. На улице стояла встревоженная Лена, и махала рукой на дверь. Валентина поспешно открыла.
— Валь, там это… — Елена дрожала, как лист на ветру, — Леську нашли.. За магазином…
— В каком смысле нашли? — Валентина ничего не понимала.
— Ну… Нашли, но поздно… Мужики на ферму шли и увидели. Видать, домой отправилась от Натки среди ночи, и упала…
— Боже мой! — Валентина зажала рот рукой, а из глаз хлынули слезы. — Что же делать-то теперь?!
— Ну, что делать, пускай сельсовет решает, Емеле уже позвони, а ты это… Мишку как-то надо подготовить, да Вадиму сообщить…
Валентина долго не могла принять шокирующую новость. Как затопила печку, приготовила для Мишки кашу, и не помнила. И только когда мальчик вышел из комнаты, потирая глаза, она осознала, что произошло.
— Доброе утро гномик, — сказала Валентина и не узнала собственного голоса.
— Доброе утро, — ответил Мишутка и позевал, — тетя Валя, а мне домой пора уже?
Спросил и словно по живому резанул.
— Нет, солнышко, не пора. Ты знаешь, маме твоей стало плохо. Ну, я вчера ведь говорила, что она устала очень сильно, вот, ее в больницу увезли. А ты пока со мной побудешь. Хорошо?
Валентина не понимала, правильно ли она говорит, просто то, что первое пришло в голову.
— Да, хорошо! — Мишутка захлопал в ладоши, а у нее сердце кровью облилось.
— Тогда беги скорее умывайся и будем завтракать. Я такую вкусную кашу сварила, тебе понравится!
Мишка убежал умываться, а Валентина смахнула слезы, и заставила себя держаться, ради этого невинного ребенка.
После завтрака Валентина предложила Мишке порисовать, а сама побежала к Елене узнать, есть ли какие-то новости.
— Да все организуют, ты даже не переживай. Вадиму тоже сообщили, он сказал, что через месяц дома будет, оказывается, пересмотрели его дело, я подробности не знаю.
Валентина молча кивала.
— Валь, а ты чего как стенка белая ? — нахмурилась Лена, — Каждый получает то, что заслужил. Я тебе сразу говорила, что они свое получат…
— Лен, не начинай.
— Нет, я начну, — возразила Елена, — мне тут Наташка не так давно рассказала по пьяной лавочке, когда денег занять приходила, ну ты же знаешь, им, алкашам, когда деньги нужны, всю душу наизнанку вывернуть готовы, так вот. Мы с бабами давно про это догадались уж, конечно, но она только подтвердила. Получается, Вадима Леська без вины виноватым ведь сделала. Он ей тогда пощечину лишь залепил, так заслужила, не иначе, сколько уже она могла с него веревки вить. А она убежала к Наташке, выпили, как всегда, да дело до драки дошло и это Наташка ей сковородкой засандалила по черепушке, а когда скорая милицию вызвала, Наташка ляпнула, что видела, как муж Олеську избивал. Сидела у ее кровати, а как та в сознание пришла, убедила все той же легенды придерживаться, мол, проучить такого мужика не мешает. Леська согласилась, а потом локти кусала, как работать-то пришлось. Так что, все получают по заслугам, кто бы что ни говорил.
— Мишку жалко, — только и смогла промолвить Валя.
— А чего его жалеть? С такой мамашей непутевой, прости меня, Господи, его жальче было. Как ни глянешь, все слоняется по улице и если бы не ты, не ясно, что б с ним было.
— Ну все, давай не будем, Лен, о Леське, как говорится, или хорошее, или ничего.
— И то правда, — согласилась Елена.
… Мишка, как ни странно, о матери больше не спрашивал, только однажды забеспокоился немного, поинтересовался, не вернулась ли мамка и не станет ли его ругать. Но Валентина убедила, что бояться ему нечего, никто его ругать не станет и он здесь спокойно может оставаться.
Новый год для мальчика пришлось устроить веселый, хотя на душе кошки скребли. Валя попросила деда Мороза, что проводил утренник для младших школьников, заехать к ней домой, поздравить Мишку. И столько счастья ему это принесло, что Валя и сама смогла забыть на некоторое время обо всех проблемах, что навались неожиданно на ее плечи. Предстояло уладить вопрос с временным проживанием Мишки у нее, она не знала, как пройдет встреча с Вадимом, боялась даже. В общем, в своих мыслях разобраться не могла.
Расставание с Мишкой станет для нее, наверное, самым большим ударом. Она настолько полюбила его, словно это был ее ребенок, о котором она только лишь мечтала столько лет. Но и то, что если он останется с ней, то и его отец, тоже, не вселяло радости. Предавший раз, предаст и снова. Это Валентине внушила мама с детских лет. И как тут быть теперь, она не понимала. Однако, человек предполагает, а Бог располагает, – гласит мудрая пословица, и все случилось совершенно неожиданно, когда одним чудесным утром, когда на улице звенела первая капель, и птицы пели так заливисто, в дверь постучали.
— Открыто, — крикнула из кухни Валя, замешивая тесто на пельмени.
Мишутка выскочил из комнаты, когда дверь отворилась, и с криком счастья бросился к отцу на шею.
— Теть Валя, папка мой вернулся! Ты меня не обманула!
— Я войду? — спросил Вадим несмело, и Валентина только кивнула в ответ.
Пока отец и сын играли в комнате, она приготовила обед и пригласила их к столу.
Мишутка не переставал рассказывать отцу обо всем, что только вспомнить удавалось, а тот молча улыбался, украдкой бросая взгляды на Валентину.
День пролетел незаметно. Мишка так умаялся, что уснул гораздо раньше обычного.
— Валюшка, я тебе сказать хотел… Я не избивал тогда Олеську…
— Я знаю, — тихо прошептала Валя и спросила также тихо, — Ты сына своего домой заберешь?
— Он не мой сын, — понурив голову, сказал Вадим.
Валя подняла на него удивленный и полный сочувствия взгляд.
— В тот день мы ссорились. Олеська и призналась, что беременной тогда из города приехала, и решила случаем воспользоваться, когда ты ее в нашем доме оставила. Потом попросила врачей немного сроки скорректировать. Обвиняла меня, что не могу обеспечить достойно. Ну я и не сдержался, залепил пощечину, она убежала. А утром меня обвинили в нанесении тяжких телесных и увезли… С того момента я ее не видел больше.
— И что же… Теперь… — несмело спросила Валентина.
— Я, конечно, не брошу мальчишку, я ж его растил с пеленок, всегда своим считал, и люблю как родного. И тебя, Валь, люблю, как тогда, так сейчас. Я ведь и не жил совсем все эти годы. Может, ты меня простишь, отпустим прошлое?
Валентина кивнула:
— Я не могу тебе сейчас ответить, ты прости, уж слишком сильную ты боль мне причинил.
— Ну, хорошо, настаивать не буду. Как только что-нибудь решишь, скажи, я буду очень ждать. Но только позволь пока остаться здесь, с вами, я не хочу в тот дом возвращаться сейчас.
— Хорошо, — Валентина указала на шкаф,— там белье возьми, ты знаешь, ложись в комнате с Мишуткой.
И вышла. А утром, проснувшись, она услышала потрескивание в печи поленьев, запах свежих блинов, совсем как раньше, когда она засиживалась вечерами, проверяя тетрадки своих учеников, а утром муж будил ее, приготовив завтрак. Она улыбнулась и вышла из комнаты.
— Доброе утро! — одновременно с ней забежал на кухню Мишка и обнял Валентину крепко. — Тетя Валя, я хочу, чтобы ты стала моей мамой. Можно, пап? — посмотрел на Вадима.
— Я не против, но как Валентина решит, — улыбнулся Вадим, глядя женщине прямо в глаза.
— Тетя Валя, я очень прошу, — сказал Мишка, еще крепче прижимаясь к ней, — Стань моей мамой.
— Ну, куда ж я без тебя?! — Валентина присела на корточки рядом с Мишуткой и погладила его по голове, а затем обняла, — Я ведь люблю тебя очень.
— Спасибо, мамочка, — срывающимся голосом крикнул мальчик и захлопал в ладоши. А Вадим обнял их обоих и вторил:
— Спасибо, Валечка!
А чуть позже было решено продать оба дома, хранивших неприятные воспоминания и перебраться в южный городок, поближе к морю. Купили домик с садом и начали жизнь с нуля – жизнь, обещающую наверстать упущенное время.
Автор: Ирина Кудряшова
Следующая публикация
Нет комментариев