Знаете, почему я люблю таких людей? Потому что они увлечённые.
Любое увлечение позволяет человеку высоко парить над землей и стремиться к своей мечте. И пусть она, мечта, пока очень далеко и кажется недосягаемой, но надо лететь, лететь и лететь.
Кстати, о птичках…
Проходил намедни по одному из проулков и увидел, как человек во дворе своего дома лихо гоняет голубей… Вы не знаете, что значит выражение «гонять голубей»? Это я к молодому поколению, потому что в прежней эпохе голубятни были на каждом шагу. Буквально через дом стояли крестовины, на которых красовались домашние голуби. Сегодня голубятников в городе осталось человек пятьдесят, не больше, и в основном это пожилые люди.
Так вот, иду и вижу, как человек присвистывает и машет длинной палкой с яркими целлофановыми мешками на конце, а потом самозабвенно и долго смотрит в небо. В глазах у него – радость мальчишеская, хотя самому уже годков под семьдесят.
Голуби в небе выделывают что-то невообразимое: один столбом идет вверх, затем на мгновение замирает на самой окраине облака и вдруг исчезает в ярко-рассыпчатых лучах солнца; другой начинает вертеться, забавно шевеля мохнатыми от оперения лапами; третий летает вокруг своей голубки, выделывая в воздухе виртуозные кренделя, как будто танец отплясывает перед возлюбленной. А голубка томно, изящно, неторопливо парит над окрестными огородами и делает вид, что не замечает навязчивого ухажера.
Стою и тоже смотрю в небо… Надо хотя бы изредка останавливаться посреди житейской суеты и, забыв будничные проблемы, поднимать голову в сторону вечности. Она там, где птицы. Там нет границ и раздоров. Там царит вольность и размах. Там никому не бывает тесно.
Смотрю я на это голубиное зрелище и вспоминаю стихотворение Нины Зиминой. Приведу его полностью:
Матерщинник, выпивоха.
Не исправить – хоть убей.
На балконе, где свет в окнах,
Держит пару голубей,
Чисто-белых, быстрокрылых.
Свистнет – жар воспрянет
в жилах,
Станет сердцу веселей,
Как вспорхнут –
взовьются рядом,
Закружат, где мир светлей,
Две надежды, две отрады.
Смотрит – слезы из очей.
Да – очей! Уже бескрылых
И для радости остылых,
Но тоскующих по ней.
Забегая вперед, скажу, что Владимир Александрович совсем не похож на героя этого стихотворения, имею в виду, что «матерщинник, выпивоха» - это не про него. Да и радость в его душе совсем не остыла. Наоборот! Чуть ли не слезы на глазах, когда смотрит на своих небесных голубей.
Вглядывается порой до исступления, пока голова не закружится. Соседские мужики огород копают, картошку из погребов вытаскивают, хозяйки морковку пропалывают, а этот все в небо смотрит. Впрочем, и на огороде у него, как оказалось, полный порядок.
- Можно посмотреть на ваших голубей? – спрашиваю Владимира Александровича Аверьянова, когда он открывает мне ворота.
- Пожалуйста!
Хозяин дома ведет меня мимо ухоженных грядок и недавно вскопанной под картошку земли к своей голубятне. Это небольшое строение, напротив которого возвышается большой сарай. Хозяин называет его маточным отделением. Владимир Александрович открывает двери, и голуби по одному вылетают на свободу. Увидев меня, некоторые из них тут же шарахаются в стороны. Голубятник берет одного из них:
- Видите, два чуба? – он показывает на заметные хохолки спереди и сзади голубиной головы. – Он так и называется – двухчубый.
- А почтовые голуби у вас есть?
- Не держу, с ними мороки много.
Он рассказывает, что почтовые голуби требуют определенной тренировки и выучки. Раньше они использовались в почтовых целях (отсюда и название), а во время войны летали через фронты с информацией на лапках о расположении вражеских войск. Фашисты их нещадно истребляли.
На лице голубятника появляется легкое умиление, когда он видит, как его подопечные садятся на высокую крестовину.
- Я всю жизнь голубей гоняю, - рассказывает Владимир Александрович.
- Зачем вам это надо? – машинально спрашиваю я, тоже глядя на чубатых красавцев, которые важно вышагивают по настилу двора, забавно хлопая своими лапками с длинным оперением.
Голубятник смотрит на меня с недоумением и ничего не отвечает.
- А перья на лапах им не мешают? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. – Неудобно же ходить!
- Такая у них природа, а махны им нужны не для ходьбы, а для полета, чтобы концерты в воздухе устраивать.
Концерт у Владимира Александровича каждое утро! Как просыпается, так сразу бежит к своим голубям, чтобы выпустить их в небо. А потом стоит и смотрит заворожённо. В этот момент его лучше не тревожить: голуби летают, резвятся, делают пируэты, а он частичкой своей души как будто порхает вместе с ними!
Голубятник рассказывает о своих любимцах:
- У меня разные голуби есть: палевые, молокановые, мраморные, бакинцы…Я люблю красивый лёт и игру в воздухе!
Он ведет меня в маточное отделение, где голубки выкармливают своих новорожденных. Это что-то вроде птичьего роддома.
По бокам просторного помещения располагаются деревянные жилища для голубиных семей. Это своеобразные квартирки. Голуби живут парами. Кстати, птенцов выкармливают не только голубки, но и голуби-самцы.
- Они выделяют молочко и кормят птенцов через клюв. А потом кашицу им дают.
- Кашу вы готовите?
Голубятник смеется:
- Они сами ее варят!..
Он поясняет, что кашица готовится в зобу голубей - так устроено природой. Владимир Александрович подробно рассказывает о последовательности всей природной цепи рождения и дальнейшего взращивания потомства:
- Птенцы вылупились, голубка их поначалу кормит, потом голубь ее опять на яйца загоняет, а птенцов сам продолжает кормить.
- Что значит «загоняет на яйца»? – спрашиваю я и опять натыкаюсь на недоумение хозяина:
- Ну, топчет он ее!
Спрашиваю, как голуби реагируют на измену?
- Нервничают! – отвечает хозяин.
Как по заказу, два голубя начинают толкаться, сердито воркуя и подпрыгивая. Голубка сидит на жердине и смотрит на кавалеров нежно: сегодня, очевидно, у нее сватовство…
У Владимира Александровича около ста голубей. Всех их он знает в лицо. Он так и говорит – «в лицо»!
Знает их повадки, норов, характерные особенности во время полетов. Если вдруг к нему прилетит голубь из соседней голубятни, то Владимир Александрович вычислит его тут же! А они, соответственно, всё знают о своем хозяине: малейшее изменение тембра его голоса служит для них определенным сигналом, и они уже знают, как себя необходимо вести.
- А если залетят уличные голуби? – спрашиваю его.
- Дикари, что ли?.. Бывает, и залетают. Домашние голуби их боятся. Дикари - они ведь сильные, всех разгонят, все поедят…
Он поясняет, что «дикари» домашних голубей явно недолюбливают, и это можно считать отзвуком природного неравенства. Прилетит какой-нибудь заблудший сизарь, увидит полные кормушки и чистеньких голубок и начинает злобствовать: вы, мол, тут жируете, а мы на помойках роемся. Делиться надо, буржуи!
У голубей и людей всё одинаково…Только они, голуби, счастливее нас, потому что летать умеют, и им подвластно ощущение свободы, когда крылом можно коснуться облака.
Опять спрашиваю Владимира Александровича: зачем ему на старости лет сдались эти голуби? Он пятерых детей родил, у него десять внуков: сиди, казалось бы, грейся на солнышке, жди добавки к пенсии. Ведь держать голубятню – труд затратный.
- Это любовь, - отвечает он тихо. – Был период, когда я перестал заниматься голубями - дом строил. Но…Потом опять стал разводить. Не могу без них! Любовь…
Супруга Владимира Александровича, Наталья, давно смирилась с увлечением мужа и даже помогает ему ухаживать за голубятней. У нее тоже любовь…
Игорь Калугин, "Белорецкий рабочий".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев