ИЗ ЗАПИСОК УЧАСТКОВОГО МИЛИЦИОНЕРА (11)

Разборки на местном уровне.
- Спалились, Фома! - В землянку ввалился запыхавшийся человек в лагерном бушлате, с непокрытой головой, был он ниже среднего роста, худой, заросший.
- Сядь, Тыпарь, не кипишуй. - Фома зевнул и не торопясь встал со шконки, почти упершись головой в низкий потолок. Был он высок, крепок, желваки играли на волевом лице, а движения казались плавными, только чем закончится каждое, определить было нельзя. - Опять гонишь?!
(Дальнейший разговор двух з/к будет приведен на обычном, человеческом языке за небольшими исключениями. - Замечание автора)
- Нет. - Тыпарь налил из котелка, стоящего на печке, теплой воды в кружку и в несколько глотков тут же выпил. - Фома, ты и есть Фома.
- Ну?!
- Гасить пришлось. - Тыпарь налил еще воды.
- Что, не прокатило?
- Нет. - Тыпарь поставил пустую кружку на стол. - Менты...
- Они откуда взялись?
- А я знаю!
- Ждал где?
- Где договаривались...
- Не напутал?
- Ты сам там палку забил.
- Место для засады было удобное.
- Не доехали они туда.
- Это как?
- Как! Слышу, машина идет... правда далеко еще... потом встала, дверки захлопали... я туда. Добежал... слышу шухер. Темного уже нет, бабы с бабками тоже, только легавые ментусят.
- Много?
- Двое, один водила.
- И водила мент?
- По разговору понял.
- А потом?
- Что потом... Тот что помоложе за Темным в лес метнулся.
- А темный куда ноги сделал?
- Ну вот, слушай... Водила остался вторую машину поджидать.
- Какую вторую?
- За ними шла, а в ней еще легавых немерено.
- Прокололся Темный...
- Чувствую, ласты склеят, я на педали...
- И все?
- Нет! Говорю тебе - Темного завалил... Уже далеко от машины отошел, слышу - вскрикнул кто-то, дверка хлопнула, и машина покатила.
- Темный?
- А я знал?!
- Очко заиграло?
- Было... Там место узкое...
- Леса что ли мало?
- Машина догнала, ослепила... я и шмальнул... Ближе подошел, а на месте водилы - Темный, жмур.
- Значит ни денег, ни машины с товаром? - Фома выкинул руку не вперед, а крюком справа. И вроде не удар это был, так, легкая оплеуха. Только Тыпарь отлетел в сторону и упал на пол, держась за ухо, из которого тут же пошла кровь.
- За что?
- А чтоб не забывал, кто ты есть на самом деле. Что разлегся, вставай! Зачем только волыну тебе дал? Шмаляешь куда ни попало. Ладно, черт с ним, с Темным... туда ему и дорога... как жил с темной душонкой, так и отдал ее...
- Делать-то что будем? - Тыпарь с опаской поднялся с пола и опять сел на табуретку, вытирая ухо.
- Тебя никто не видел? - Фома плюнул на кулак и растер костяшки пальцев.
- Нет. -Тыпарь на всякий случай отодвинулся подальше, как ни тесно было.
- Волыну отдай.
Тыпарь достал пистолет и, осторожно привстав с табуретки, положил его на стол.
- Пока тут отсидимся, у Крутилихи покойницы. - Фома достал обойму, разрядил пистолет и пересчитал патроны, одного не доставало. - Должок с тебя.
- Кто она, Крутилиха?
- Добрая женщина была, жаль что не застали.
- Ни Дрона, ни Варьки.
- Дрона тут никогда не бывало. Варька, ведьма, пацана своего у бабки держала.
- Крест сказал - на хутор надо, Гунявый вернулся.
- Казал, мазал... своей тыковкой думать надо. Легавые чего сюда нагрянули?... Молчишь? То-то.
- А Крест откуда знает про Гунявого?
- У Креста везде свои люди, не наше дело.
- Может в дом перейдем?
- Просекут. Тут, в землянке отсидимся. Спасибо внучку бабкиному, Коляну, хороший схрон построил. Год здесь хоронился...
- По пьяному делу в округе залетел...
- Его дело... фарт спугнул... ему еще три года чалиться.
- Бабке привет не передали...
- Передали... ей теперь все равно... Надо бы разузнать, что, да как в деревне, да на хутор сходить, посмотреть. Если Дрон там, то и Гунявый там, на хуторе... если не спалились еще.
- Не верю я в это золото.
- Верь, не верь, а против Креста не пойдешь, авторитетный вор... Только и зашухериться за так не хочется... Завтра решим.
- В деревне показываться нельзя.
- А мы и не будем, так узнаем.
__________________________
Коля Елохин, опер уголовки, был еще и охотником, поэтому по следам Кости Брагина и пассажира шел уверенно. Борис, приехавший работать в район из округа, лишь поспевал за ним, стараясь не отстать в ночном лесу, и, плохо ориентируясь, ткнулся в спину неожиданно остановившегося товарища.
- Ты чего? - Шепотом спросил Борис, снимая с плеча автомат.
- Смотри! - Тоже тихо ответил Коля, показывая на снег. - Дальше только один след и петляет по сторонам.
- Чей?
- Не знаю.
- А второй где?
- Пропал.
- Как пропал? Не мог же человек сгинуть?!
- Вот и мне не понятно.
- А дальше кто ушел?
- У Кости что на ногах было?
- Не знаю.
- Вот и я не помню. Посмотрим еще вокруг. Вдруг найдем следы второго.
Но следы второго так и не нашли. Как испарился человек.
- Давай-ка дальше по этим следам.
Долго идти по петляющим следам не пришлось, впереди показалась опушка леса и замаячил силуэт стоящего человека.
- Коля, ты? - Крикнул Костя.
- Я.
- Потерял пассажира?
- Потерял. Все думал след появится, так до опушки и дошел. Вон, деревня уже.
- Мы тоже ничего не нашли. Хитрый однако.
- Не думал, что так получится. Паша вас дождался?
- Дождался. - Ответил Коля и вздохнул, а за ним и Борис.
- Что? - Встревожился Костя.
- По голове его ударили, оглушили, а МАЗ угнали.
- Кто?
- Не знаем. Строгий с ребятами дальше поехали. Должны догнать.
- Паша как?
- Дарья Ивановна перевязку сделала, в чувство привела. Паша и сказал, что ты за пассажиром пошел.
- Хорошо, что жив.
- Что делать будем? - Спросил Коля.
- А что теперь делать? Пошли в деревню. - Ответил Костя. - Светает. Узнаем, не проскочил ли МАЗ. Максимова надо найти.
- Может и линейка наша уже здесь? - Спросил Борис.
- Хорошо бы. - Ответил Коля. - А кто знает, с дороги до деревни отвороты в стороны есть?
- Могут быть. - Ответил Костя.
- Так и МАЗ можно куда нибудь загнать и спрятать. - Предположил Борис.
Так рассуждали опера, еще не зная, что произошло с МАЗом и пассажиром. Скоро в центре деревни они встретились с Володей и Михаилом, своими товарищами. И те рассказали им и про МАЗ, и про пассажира. Теперь нужно было искать трактор, чтобы вытащить застрявшую машину и дать возможность проехать в деревню милицейской линейке.
***
Засада на хуторе и о бедной Варьке.
Участковый Максимов и дед Митрофан все же остались на хуторе. Сирый спешил к Насте и раненому Сирко, да и Митяя с Петруней дома ждали семьи и неотложные дела. Чутье же подсказывало лейтенанту, что ждать связного от Креста надо здесь, раз сигнал по радиостанции был послан. На непредвиденный случай оружия хватало - у Митрофана было ружье, а Сирый оставил Максимову карабин, патронов для ТТ после известных событий оставалось мало.
Еда была, как принесенная с собой, так и в погребе. Дрон и Варька планировали прожить здесь до конца зимы, только не получилось, им пришлось скрываться на болоте, где Варька знала старые охотничьи заимки. Максимову и Митрофану пришлось навести в доме мало - мальский порядок после ночного побоища. Правда Максимов со сломанной лодыжкой в гипсе был в этом деле плохим помощником.
Что это было за побоище, кто здесь сражался, так и осталось неизвестным. Наверное и не надо было этого знать людям, ни к чему. Силы тьмы живут на земле своей жизнью и наверное вообще могут не касаться людей, если бы сами люди не обращались к ним за помощью. В этом и есть великий парадокс, но о нем не в этот раз и не в этом месте.
Дров на хуторе было заготовлено достаточно. Митрофан принес уже наколотых поленьев, а Максимов затопил печку. В любом случае жить надо было в тепле.
- Пусть связной видит, что на хуторе есть люди, вроде как Гунявый с подельниками, вернувшиеся с золотого промысла. Так, Митрофан? - Сказал Максимов, заглядывая в приоткрытую дверцу печи, где в топке весело плясал разгорающийся огонь.
- Так то так, только на дворе нам появляться не надо. - Митрофан принес большой чугунок, набитый снегом и поставил на еще холодную плиту.
- А мы и не будем. - Ответил Максимов.
- А до клозету как? - Озаботился Митрофан.
- Так он пристроен к крытому двору, и вход в него изнутри. Не увидят. - Участковый знал ответ и на этот вопрос.
- Ну что ж, будем ждать. - Митрофан с сомнением покачал головой. - Как мишень мы тут...
- Так что, с одним и не справимся?
- Поживем, увидим. - Дед вздохнул. - Мы тебе еще не рассказали, что в погребе нашли.
- Рацию, инструмент...
- Это да, только под погребом еще комната есть, там мы и сидели.
- Это из которой две трубы?
- Ну да, вентиляция.
- И зачем эта комната?
- Василей мне о ней никогда не рассказывал...
- А что в ней?
- Молились они... там иконы старые, книги... еще на том, старом языке.
- А зачем они прятались?
- Боялись вроде как.
- Чего?
- А ты ничего и не знаешь?
- Постой, так Василей что, старообрядцем был?
- Он и вся семья его.
- Что-то по его дочерям я не заметил, что они верующие...
- Ну, дело-то прошлое... жизнь все равно свое берет.
- Ты мне это все для чего говоришь?
- Хм... Что видел, о том и рассказываю.
- Ну тогда ладно.
- Иконы, книги, куда их?
- Куда? - Максимов задумался. - Даже и не знаю. Не хочется мне их трогать, пусть там и лежат.
- Как скажешь. Ход в нижний бункер закрыть?
- А он замаскирован был?
- Да, люк, сверху тайник с рацией, потом картошка...
- Рация пусть в погребе так и стоит. А лаз в нижний бункер спрятать надо, как было.
- Лейтенант, а ты мне скажи... - Митрофан остановился, а потом все же продолжил. - Вот ты представитель власти, а старообрядцы вроде как сектанты...
- Митрофан, давай не будем об этом.
- А почему?
- Тебе что, интересно?
- Ну... можно и так сказать.
- Тогда ты мне сам скажи, Бог есть?
- Есть.
- И это ты мне говоришь, фронтовик, офицер?
- А что, одно другому мешает?
- Да нет, думаю нет.
- И Сирый меня спрашивал.
- Интересно, что ты ему сказал?
- Я на фронте всякое видел, и в Бога не то что верю, а знаю, есть он...
- Вот и я сколько уже по тайге брожу, можно сказать тоже многое повидал, и людей разных. И есть случаи, которые никакому разумному объяснению не подлежат. Только что это, и стоит ли кто-нибудь за всем этим?
- Я для себя давно решил - думать об этом нечего. Не все мы понять можем, а может и вообще никогда не поймем.
- Вот и мне так кажется. А старообрядцы... они по своему в это непонятное верят, молятся ему. И не надо трогать то, что там, внизу... Чувствую... Только как это словами объяснить, не знаю.
- Слышал я такое слово - святость...
- Это святые что ли?
- Скорее то самое непонятное и есть... Я ведь в бункере всю ночь перед иконами простоял, пока Сирый спал.
- И что?
- А ничего... Стоял просто и смотрел, и говорить ничего не надо было...
- Вот и я тогда у источника, где дед Матвей живет... себя увидел, и вроде я это, а может и не я. И Дайка...
- А что Дайка?
- Не расскажешь. И есть она, и нет ее... И у жизни нашей как две стороны - одна вот она. - Максимов кивнул головой за окно. - Все ясно, понятно. Но есть за всем этим и другая сторона, невидимая, скрытая... Вот что здесь ночью было?
- Не объяснишь... А с Матвеем не довелось встретиться, слышал только о нем.
- Значит время еще не пришло.
- Придет ли?
- Вот это как раз и не в нашей власти...
Митрофан только пожал плечами.
_________________________
Верка не знала, что ей теперь было делать с Варькой, сестрой. Варька пришла в деревню из леса сама не своя - враз постарела, превратилась в старуху, сидела, раскачиваясь, и без перерыва твердила только одно слово: "Прочь! Прочь! Прочь!" Гнала кого-то от себя и видимо не могла прогнать.
Верка хотела ее отмыть, переодеть, но Варька не давалась, начинала кричать дурным голосом и выть. И от этого дикого воя такая всех брала тоска и даже страх, что разбегалась вся Варькина семья, кто куда.
- Сереж, что делать-то будем? - Спросила Верка у мужа. - Невозможно ведь так жить - орет, ведро надо за ней выносить... в доме вонь.
- Не выгонишь же. - Ответил Серый, так его звали в деревне. По своему характеру он и был серым, незаметным, тихим и добрым.
- Дети вон... в дом уже боятся заходить.
- В баню может ее отвести? - Предложил Серый.
- И мыться мы где будем?
- К Митяю можно сходить, не прогонит же, сосед все же.
- А она пойдет? Как ее туда заманить? - Верка была готова на все.
- Хлеб она ест?
- Как не ест.
- Отрежь-ка мне от каравая, выманить ее попробую.
Верка отрезала краюху от еще теплого хлеба. А Серый для пущей приманки помазал ее смородинным вареньем. Такого варенья Верка всегда много варила на зиму, дети его любили и считали за лакомство.
- Варь, на-ка хлебца теплого. - Серый зашел за печку, где в темном углу и жила сестра жены.
Та перестала причитать, взглянула через спутанные волосы на хлеб и протянула руку. Но Серый схитрил и сделал шаг назад. Тогда Варька встала со своего топчана, а Серый снова отступил. Так и пошли они к выходу. Серый ступал осторожно задом, подманивая Варьку сладким хлебом. А Верка уже побежала перед ними вперед, открывая двери.
Хлеб Варька получила только в бане и тут же с жадностью съела его, держа двумя руками. Сестра устроила ей постель на полке, принесла ее ведро, прикрытое крышкой. А Серый растопил баню.
- Дров-то у нас теперь в два раза больше пойдет. - посетовала Верка.
- Ничего, лес кругом. - Ответил Серый. - Завалим с Митяем еще елку. Я вот о чем думаю - закрывать ее в бане или нет?
- А что?
- Не ушла бы. Закрою.
- Орать не будет?
- Вроде ей там нравится. Может и помоешь ее, да переоденешь.
- Если дастся.
После сестры Верка долго отмывала угол, где та жила. А дом пришлось выстудить, чтобы крепкий дух выветрился, но получилось это не сразу.
На следующее утро Верка пошла проведать сестру, понесла ей еду и вернулась обратно озадаченная.
- Ты чего? - Спросил Серый.
- Другое слово говорить начала.
- Какое?
- Сидит, плачет и одно что - Коля, Коля...
- Вспоминает кого-то?
- Точно! Не сына ли своего?!
- Это который у Крутилихи помер?
- Один он у ней был.
- Так и внучка у бабки Коляном звали.
- Это непутевого?
- Сидит, наворотил делов и в районе, и в округе.
- А не от него ли у нее и сынок был?
***
Спасение из снежного плена.
Не успели Митяй, Сирый и Петруня вернуться в деревню, как им пришлось ехать выручать МАЗ, застрявший на дороге из Юзьвы, к тому же мешавший проехать милицейской линейке с раненным Пашей. Получилось так, что милицейская бригада, выехавшая в ночь на помощь в Ражино, где события разворачивались быстро, запаздывала и не могла приступить к расследованию.
Под утро началась метель, снег падал и падал, а поднявшийся ветер напрочь замел дорогу, да так, что и следов от нее не осталось. Сразу ехать на ДТшке на выручку застрявших машин не получилось, пришлось сначала к трактору прилаживать нож, а на это требовалось время. Четверо оперов помогли в этом деле селянам. Митяй и Петруня, прочищая дорогу, поехали на тракторе на выручку застрявшим машинам, опера шли следом. Заняться им было нечем, Максимов остался на хуторе, что делать ребята просто не знали.
А Сирый остался в деревне с раненым псом. К тому же Наста, его жена, не на шутку рассердилась и заявила, что сегодня же они отправятся домой, - нечего тут больше делать. Чего мотаться по чужим домам, когда свое хозяйство в Юзино простаивает. Ладно соседи, а случись что?
На это Сирый только вздохнул и молча согласился, не мог не согласиться. Ведь он сам хотел осесть, найти жену, дом и жить спокойно, больше не мотаясь неприкаянным. Но в душе та, прежняя его жизнь бродяги, все равно не давала покоя. Да к тому же подружившись с Максимовым ему понравилось не просто бродяжничать, а делать это с пользой, участвуя в расследованиях. Но, пока с этим приходилось повременить. Сирый не хотел признаваться Насте, что он не откажется от этого вовсе.
С МАЗом пришлось помучиться. В суете, когда доставали из кабины пассажира и занимались им, не обратили внимания, что мотор заглох. И ладно еще что Вася, шофер с милицейской линейки, вовремя это заметил. Правда двигатель уже не завелся, и пришлось сливать воду. Иначе все могло кончиться плохо.
- Вась, слышишь?! - Строгий прислушался, стоя у заглохшего МАЗа.
- Трактор пробивается. - Ответил Вася.
- Метет-то как.
- Ничего, сейчас дорогу прогребут, выберемся.
Скоро сквозь пролетающий снег замелькал слабый свет фар трактора. По часам давно был день. Но хмурый февраль давал о себе знать низким облачным небом, и было непонятно что сейчас - утро или уже вечер, но точно не день.
Разговаривать и обсуждать произошедшее времени не было. Митяй, ловко орудуя трактором, расчистил дорогу около МАЗа, смог прогрести объезд и подобраться к машине сзади. Затем Вася размотал трос на МАЗе и прицепил его к трактору. Но машина пошла не сразу, передок съехал с дороги и глубоко провалился в снег, упершись в елку.
Даже тяжелый трактор скреб гусеницами по снегу и мерзлым колеям, оставаясь на месте. Пришлось потрудиться, откапывая МАЗ лопатами. Лишь после этого удалось стронуть его с места, а потом вытащить на дорогу. Передок машины оказался разбит о могучую ель, но это было еще пол беды.
Трудно было понять сразу, но то ли бак во время аварии смяло, и он дал течь, то ли повредило топливопровод. Солярка медленно, но все же вытекла, после этого заглох и двигатель. Найти утечку, тем более отремонтировать машину было невозможно. Поэтому подцепили ее к трактору и потащили по уже прогребенной дороге.
За руль Маза сел Костя, отслуживший в армии водителем. Пришлось ему конечно несладко, тем более лобового стекла перед водительским местом не было, и тормоза без работающего двигателя не действовали. Хорошо, что буксировать неисправную машину было не так далеко, до деревни оставалось километра четыре, не больше.
Митяй ехал медленно, медленно даже для гусеничного трактора. Как-то ускориться с прицепленной машиной вообще было невозможно. Трос постоянно был в натяг, поэтому тормоза и не требовались.
В деревню въехали под удивлённые взгляды жителей. Слух о том, что на продуктовую машину было совершено нападение, разлетелся по деревне быстро. Об этом и рассказывать не потребовалось. Жители начали собираться к центру деревни, где располагалась контора. Удивились и тому, что в их захолустье прибыла на линейке бригада милиции.
Вообще как-то получалось все очень несуразно, тем более Максимова в деревне не было. Только Митяй мог рассказать, что произошло, да и то он знал не все. А Сирый с Настой к этому времени уже уехали к себе в Юзино. Наста была вполне довольна собой, муж теперь был при ней. А о том, что она сама и подняла панику, Наста уже не думала.
Получалось так, что приехавшей милиции и делать здесь было нечего. Строгий уже ругал себя за необдуманно решение и за то, что поддался на эмоции Насты во время телефонного разговора. Конечно налицо был труп неустановленного лица, надо было начинать разбираться в происшедшем. Только без Максимова это делать было совершенно бесполезно, не зная оперативной обстановки и того, что происходит. Можно вообще было навредить расследованию и спугнуть причастных к этому делу.
Между тем Пашу поместили в деревенскую амбулаторию, и Дарья Ивановна с Марусей взялись за его лечение. Кости черепа были целыми, но сотрясение мозга он точно получил.
А Фома и его подельник узнали, что в деревню приехала милиция и притащила МАЗ с товаром, который должен был достаться им. Только милиция сидит в деревне и пока чего-то ждет, а чего - неизвестно.
Нашелся человечек, прибежал, рассказал, а еще рассказал о том, что был в деревне участковый, только где он теперь, никто не знает. И сделал человечек это без какого-то злого умысла, а так, по прежней дружбе с Коляном, непутевым бабкиным внучком. Бывает так. К сожалению или нет, не знаю. Не все так однозначно, и не все только черное и белое в нашей жизни.
- Ну, раз легавые сидят в деревне, не наведаться ли нам пока на хутор? - Предложил Фома. - Может Гунявый уже и ждет нас там с рыжьем.
Сказал, и сделали так, отправились вдвоем с подельником на хутор.
***
Как доктор помогла задержать преступников.
- Смотри, Фома! - Тыпарь указал рукой на дым, поднимающийся из трубы хуторского дома.
- Тихо, ты! - Шикнул на подельника главарь.
- Пошли, там они! - Уже шепотом отозвался Тыпарь.
- Кто?
- Да, наши. Кому там еще быть. - Тыпарь опять заговорил громко и уже привстал, чтобы идти в сторону дома.
- Ша! - Фома так дернул его за ногу, что Тыпарь упал ничком в снег. - А вдруг не они? Выждать надо.
- Околели уже. - Обиженный подельник очищал лицо от снега. - Смотри, вон Гунявый у окна стоит и похоже в нашу сторону смотрит.
- Ага, сейчас еще на крыльцо выйдет нас встречать... Сказал подождем, значит подождем. Стемнеет, тогда и пойдем.
- Они в тепле. Сытые, самогонку поди трескают... а мы тут...
- Хватит на твой век самогону. Весь все равно не выпьешь.
- Не выпью. А сейчас с мороза не помешало бы.
- Да, на, только для согрева. - Фома достал чекушку, заткнутую газетой.
Тыпарь достал бумажную пробку и сделал два глотка, утеревшись рукавом телогрейки и хотел уже заткнуть бутылку. Но в этот момент в доме на хуторе хлопнула дверь. Фома отвернулся, а Тыпарь, воспользовавшись моментом, успел сделать и третий глоток, весьма внушительный.
- Ты чего, гад?! - Спохватился главарь и отвесил подельнику тяжелой рукой затрещину.
Но было уже поздно. Тыпарь заткнул бутылку и довольный вернул ее Фоме, закусив снегом. В чекушке осталось меньше половины. Главарь же допивать не стал и убрал бутылку с глаз подальше.
- Что там... хлопнуло? - Спросил враз повеселевший Тыпарь.
- Дверь. - Ответил Фома.
- А никто не вышел? - Удивился подельник.
- Внутри где-то. На улицу не выходят.
Стемнело. В доме зажгли лампу, и окна засветились изнутри слабым светом. Фома внимательно вглядывался и пытался разглядеть, что делается внутри дома.
- Ну, что там? - Спросил нетерпеливый Тыпарь, слабый на глаза.
- Не пойму что-то. - Ответил Фома. - Двое за столом сидят.
- Гунявого я еще днем в окне видел. А второй кто?
- Не пойму, за столом сидят. Один вроде седой.
- Не было седого, салабон точно был.
- Очкарик, парнишка шустрый. Вот третий где?
- Спит может?
- Может... если не вечным сном.
- Фома, пошли, пора! Если их двое, справимся... если не наши.
- Ладно, уговорил. - Фома достал чекушку, допил и бросил пустую бутылку в снег. - Пошли.
Главарь достал ТТ и передернул затвор, а Тыпарь зарядил одноствольный обрез патроном с картечью.
_______________________
- Семен Ильич, а где же мой Максимов? - Дарья Ивановна пришла в контору недовольная и спросила у Строгого, который курил беломор и мерил комнату взад-вперед. Здесь же сидели и его двое ребят из уголовки.
- На задании... где ему еще быть. - Полковник был тоже недоволен, только по другому.
- Какое-такое у него может быть задание, да еще на костылях? Что ему на хуторе с дедом Митрофаном делать?
- А вы откуда знаете, что он на хуторе?
- Хм, тоже мне... пол деревни знает, если не вся.
- Да, шила в мешке не утаишь.
- Шила. Нет мне дела до вашего шила.
- Тогда что же...
- А вот до его ноги дело есть.
- Он сидит, никуда не ходит. Какая ему разница, где сидеть?
- Большая, и не сидеть надо, лучше лежать, ногу надо вверх держать... Сделаете мне мужа инвалидом!
- Дарья Ивановна, не беспокойтесь... Вы мне лучше скажите, как там Паша?
- А что Паша? Он как раз лежит, тем более в тепле, под наблюдением врача.
- Сотрясение сильное?
- Пока трудно сказать... Максимова когда обратно привезете?
- Думаем. - Полковник невесело усмехнулся и посмотрел на своих оперов, ища поддержки.
- А что, товарищ полковник, давайте мы с Колей на хутор сбегаем и разузнаем, как там, да что. - Предложил Костя.
- А и вправду, Семен Ильич, пусть ваши ребята сходят.
- Сходят... - Строгий сомневался. - А вы хоть знаете, где этот хутор? Нет? То-то. А говорят там еще и мост сожгли... Была ведь спокойная деревня, чуть ли не образцово показательная... На тебе, золото нашли! -Полковник все больше распалялся - Откуда в этой глухомани золото? Ладно бы еще - жила золотая, а то клад! Сказок наслушались и в тайгу повадились.
- До моста я дорогу знаю. - Дарья Ивановна загорелась идеей пойти на хутор.
- А мост? - Спросил Строгий.
- А что мост? Я сама видела, как Митрофан на тот берег перебирался без всякого моста.
- Ну а дальше? - Полковник не хотел сдаваться.
- Веру попрошу, она дорогу знает, как-никак это ее хутор, жила там.
- Тогда уж лучше из деревенских мужиков кого послать. Ребята боевые.
- Давайте так. - У Дарьи Ивановны уже был свой план и похоже она брала инициативу в свои руки. - Вера нас напрямую поведет, а Митяй пусть на тракторе в объезд едет. Он ведь туда недавно Максимова увез.
Строгий прикурил от папиросы следующую. В конторе, как говорят, топор можно было вешать, и согласился. Что-то ведь нужно было делать.
- Дарья Ивановна, только вам зачем туда идти? - Спросил полковник.
- Как зачем?! -Удивилась доктор.
- Ах, ну да... - Строгий затушил недокуренную папиросу, дав себе слово в этот день больше не курить... ну хотя бы не начинать новую пачку. В старой еще оставалось несколько штук.
_______________________________
Верка сразу согласилась проводить милицию и доктора на хутор. Она не бывала там давно и ей самой стало интересно навестить место, где она родилась и выросла. В постоянных заботах такого случая больше могло и не представиться.
Митяй конечно поворчал, дел дома накопилось предостаточно, да и сети надо бы было проверить. А еще жена косилась недовольным взглядом, только не посмела затевать свару при милиции.
- Дарья Ивановна, давайте со мной на тракторе. - Предложил Митяй доктору. - Что вы будете по тайге пробираться. Они-то привычные...
- И я уже привычная! - Засмеялась Дарья Ивановна.
До лога, через который раньше был мостик, дошли быстро и через лог с ручьем перебрались, найдя место, где спускался и поднимался дед Митрофан. А вот дальше, дальше двигаться стало труднее - просека заросла. Когда же до хутора осталось немного, опера оставили женщин и попросили подождать. Коля осторожно пошел в обход хутора, а Костя, чуть повременив, напрямую и наткнулся на следы двух человек.
___________________
Не успел Фома и шагу сделать, как сзади раздался щелчок, хорошо знакомый ему и слышимый не раз - звук взводимого курка.
- Бросай оружие! - Раздался за спиной голос не привыкшего шутить человека. Фома все же дернулся, пытаясь быстро развернуться, и увидел милиционера в форменном полушубке, перепоясанного портупеей.- Стрелять буду! - Окрик был грозным. Сомневаться в том, что за предупреждением последует выстрел, не приходилось.
Фома бросил пистолет в снег и проследил за ним взглядом. Была еще надежда на то, что милиционер отвлечется, начнет искать оружие. Тогда и можно было попробовать обезоружить противника и убежать. Но милиционер тут же понял намерения бандита и лишь улыбнулся, добавив, - Руки вверх!
Тыпарю повезло больше, но не на долго. Он успел метнуться в сторону, заранее бросив обрез. Но тут же получил удар от подбежавшего с другой стороны Коли и упал. Милиционер ловко завернул его руки за спину и защелкнул на запястьях наручники.
- Костя, Коля, вы как здесь! - Из дома вышел на костылях Максимов, услышав шум на улице. За его спиной тут же показался Митрофан с ружьем в руках.
- Помочь приехали. - Ответил Костя, обыскивая задержанных.
- Да мы бы и сами. - Вставил Митрофан. - А это кто такие?
- В гости к вам пришли. - Усмехнулся Костя.
- Братва, золотишка захотелось? - Засмеялся Максимов.
- Первый раз слышу. - Фома лишь криво усмехнулся. - Братана пришел навестить.
- Это не Гунявого ли? - Спросил участковый и сам ответил. - Опоздали.
- А что, запрещено? - Фома был спокоен. - Нет на мне ничего.
Зато Тыпарь стоял понурым, на нем висел пассажир МАЗа.
- Лучше смотри кого мы тебе привели! - Коля подобрал брошенное оружие. Вслед за ним из леса выбежала Дарья Ивановна.
- Даша?! - Максимов удивился искренне, бросил костыли и, держась за перила крыльца, заскакал вниз на одной ноге.
- Петя! - Дарья Ивановна подбежала к нему и тут же поправилась, напустив на себя строгости при посторонних. - Петр Сергеевич, как ваша нога?
- А что нога? Нога как нога! Не болит... почти.
- Вот, вот, почти...
Тем не менее милиционер и доктор не удержались даже при посторонних, обнялись и расцеловались.
***
Дальнейшие события на хуторе.
- Ой, что натворили-то, что натворили! - Верка ходила по дому плакала, не узнавая хутор, где родилась и выросла.
- Вер, да не переживай ты так! - Увещевал хозяйку дед Митрофан. - Смотри, мы с участковым здесь уже порядок маломальский навели.
- Порядок?! Да какой порядок! Разве это порядок?! - Верка завелась еще больше. Слова деда ее не успокоили, наоборот, только расстроили. - Что же здесь творилось-то? Кто же жил? Да разве можно так?
Митрофан только махнул рукой вышел из дома и закурил. Действительно, разор в доме был основательным и оставлял гнетущее впечатление. А Верка ходила из дома в сени, из сеней в сарай, потом обратно, брала в руки не дорогие, но памятные ей вещи и пыталась поставить на свои места. А иногда и просто возвращала их туда, где подобрала, не зная куда пристроить.
- Хорошо хоть мы тут прибрались. - Дед обратился к участковому, Тот только махнул в ответ рукой, решали как доставить задержанных в деревню, потом тот все же ответил:
- Ничего, хутор цел, жить можно. Здесь ведь сестра ее, Варька, жила?
- Она, вместе с Дроном.
- А Варька куда делась? - Максимов был еще не в курсе последних событий в деревне.
- Не знаю. - Ответил и Митрофан. Он и участковый не были в деревне несколько дней и не застали возвращение сумасшедшей Варьки.
- А ты спроси-ка у Верки про сестру, да присмотри там за ней... сам понимаешь.
Митрофан вернулся в дом. Пусть и без особого результата, но стал ходить за Веркой, помогать ей и просто разговаривать. Нельзя было ее оставлять одну. "Прав лейтенант, мало ли что. Вон она, вроде как и заговариваться начала," - Подумал Митрофан. Разговор зашел о сестре, как бы сам собой, и Верка рассказала, в каком состоянии та вернулась в деревню. Дед опять же поддакивал, сочувствовал, охал.
Верка вроде как начала понемногу успокаиваться. А потом вдруг вспомнила, как отец и мать вместе с дочерьми, еще маленькими, молились, прячась от людей. Хотя никаких людей на хуторе, да и в округе не было. Прятаться было не от кого.
- Вер, - Митрофан решил рассказать хозяйке о бункере, - А ведь мы с Сирым ночь просидели там. - Митрофан кивнул головой в сторону сарая, где был лаз в погреб.
Верка вздрогнула, сама не понимая от чего, все же наверное испугавшись. Ее глаза расширились.
- Что ты? - Митрофан не ожидал такой реакции. - Боишься что ли?
- Боюсь. - Призналась Верка и, подумав, добавила. - Сама не знаю чего.
- Не пойму, зачем твои родители прятались? Твой отец Василей, а мы с ним дружили, никогда мне не рассказывал, что у него есть подземная часовня.
- Часовня? - Переспросила Верка.
- А как ее еще назвать.
- При нас с Варькой ее так никогда не называли, наверное чтобы мы случайно не проговорились.
- А как называли?
- Никак. Строго настрого запрещали говорить, что мы вообще молимся. Ну, для нас с сестрой это вроде как игра какая была. А потом нас в интернат в Юзьву отправили, учиться надо было. Как-то о Боге и забыли, да и наказ родителей помнили - никому не говорить. Так и выросли.
- Спрятал я вход в тот бункер. Никто о нем не знает, только Сирый да Максимов.
- Максимов? - Верка перепугалась еще больше.
- А что? Он мне сам сказал больше никому не говорить и вход скрыть.
- Не врешь?
- Вот те крест! - Митрофан перекрестился.
- Крестишься не так.
- А как надо?
- Вот так. - Верка встала, даже оглянулась в поисках иконы, которой в доме и быть не могло, и перекрестилась двумя пальцами, указательным и средним, согнув остальные. - А ты фигушку Богу показываешь.
- Тебя так родители учили?
- Мама.
- А какая разница?
- Не знаю. Так правильно. А ты что сам, верующий?
- Много в жизни чего повидал, и смерть рядом ходила. Вот и верю. Только тоже, как и вы, никому не говорил. Не зачем.
- В душе вера, так мама говорила.
- Не знаю, в душе ли, или еще где... не важно все это.
- А что тогда важно?
- Важно не просто верить, а знать!
- Ты знаешь?
- Знаю.
- И я... Спустилась бы сейчас в подвал.
- Там хорошо. Только не время сейчас.
Между тем участковый Максимов, опера Костя Брагин и Коля Елохин решили двигаться в деревню все вместе, конечно в обход. Впереди должен был ехать трактор - на нем Митяй за тракториста, Максимов с вещдоками, изъятыми на хуторе и у задержанных. За трактором должны были идти в наручниках Фома и Тыпарь, для верности связанные друг с другом веревкой, следом опера в качестве конвоиров, потом Дарья Ивановна с Веркой. Замыкать колонну должен был дед Митрофан.
Верка понемногу успокоилась, разговор с Митрофаном подействовал, к тому же Дарья Ивановна налила ей из походной аптечки пахучих капелек, разбавленных водой. Верка выпила капли залпом, крякнула как следует и похоже пришла в себя. У ней зародилось желание переехать жить с семьей на хутор, конечно взять с собой и сестру. Была надежда на то, что Варька может прийти в себя, оказавшись в отчем доме. Кто знает, может она была права.
Пока же ставни на окнах закрыли, а дверь забили досками. Какая-никакая, а все же защита от случайных людей.
В сборах забыли о Дроне и очень удивились, когда увидели человека, заросшего, исхудавшего, вышедшего к хутору со стороны болота. Человек был ко всему безразличен, глаза потухли, хотя в них промелькнул интерес при виде людей. Фома первый отреагировал на Дрона, но отвернулся , как бы не узнав. А Дрон, дойдя до трактора, повалился ничком в снег, обессилев.
Опять Дарье Ивановне пришлось приводить незнакомца в чувство. Что человек, вышедший из леса, и есть Дрон, пожалуй никто кроме Фомы и не знал. А тот в своих интересах хранил молчание. Дрону дали в руки краюху каравая, и он принялся с жадностью есть, откусывая большие куски и, почти не пережёвывая, глотал их.
- Ты кто? - Спросил Максимов незнакомца.
- Андрон я, мочи больше нет, забирайте... все расскажу.
- Молчи, дурья башка! - Выдал себя Фома, но было уже поздно.
- Андрон? - к незнакомцу подошел и Митяй.
- Я. - Признался тот.
- Так это из тех шабашников, что на коровнике крышу перекрывали. - Митяй узнал человека.
- Значит ты Дрон и есть? - Спросил Максимов.
- Я. - Еле живой человек был готов на все. - Варьку ждал, так и не пришла. Есть нечего. Чуть не помер.
Пришлось Максимову и немощному Андрону размещаться в тракторе вместе. Вещдоки положили под ноги, разместились. Так и отправились в деревню.
Трактор еще не показался, за околицей был слышен лишь его рокот, а эта новость уже обогнала процессию и первой достигла конторы. Строгий, его люди, вышли навстречу и принялись за размещение задержанных.
- Максимов, молодец! - Строгий помог участковому выбраться из трактора и крепко обнял. - Всех задержал!
- Да это и не я, ребята, их поздравляйте. - Максимов вдруг засмущался. - Как бы я без них?
- Не скромничай! - Полковник отпустил Максимова, стоявшего на одной ноге. - Ладно, все завтра, отдыхай сегодня.
Можно было конечно и отдохнуть, хотя бы один вечер и ночь. Максимов и Дарья Ивановна, довольные, что остались одни, отправились на постой к гостеприимной Марковне.
***
Пока мы живем, события происходят.
- Опять завыл, слышишь? - Наста прижалась к мужу.
- Слышу. - Сирый обнял жену. - Не сплю.
- Тоскливо как что-то.
- На луну воет.
- На заднюю лапу так и прихрамывает. Болит может?
- Лечили же. Зажило. Говорится же: как на собаке все заживает.
- Так оно. Тоскует он похоже, и дом наш - ему не дом.
- Сам ко мне на болоте прибился. Позвал его - Сирко, он со мной и остался.
- А до этого в лесу жил?
- У староверов.
- Так их собака?
- Нет, пришлый он. А откуда - не знаю... ничейный, тоскует.
- И ты для него не хозяин.
- Выходит нет.
- А староверы эти, кто они?
- Семья, ребятишки у них, в тайге живут. Меня испугались, вроде как ушли, оказалось - спрятались. Когда с острова уходил, обернулся. А в их доме печка затопилась, дым из трубы шел.
- Ты мне не говорил.
- Никому не говорил... не надо, что бы о них знали.
- А мне сказал, - прошептала довольная Наста.
- Тебе можно.
- А я что, особенная? - Насте явно понравилось услышанное, и ей хотелось еще приятных слов.
- Особенная, моя...
Наста не ответила и только сильнее прижалась к мужу, раздумывая о чем-то своем.
- Что замолчала?
- Ребеночек у нас с тобой будет. - Наконец решилась сказать и замерла, не зная чего ждать.
Сирый же только крепче обнял жену и поцеловал. Сдержанный по своей натуре он не знал, что сказать, хотя внутри у него все бурлило от радости.
- Молчишь? - Теперь Наста спросила мужа, хотя уже поняла его молчаливый ответ.
- Дочка у нас с тобой будет. - Наконец прошептал Сирый.
- А ты знаешь? Рано ведь еще.
- Знаю и знаю, что назовем ее Марьей.
- Маша, хорошее имя, - согласилась Наста, не спрашивая мужа, как он узнал, что будет девочка. Зачем, когда любящим людям и так хорошо.
- Трое у нас ребятишек будет, большая семья. - Сирый размечтался. - Я Ваню всему научу, а ты девчонок по своей, женской надобности... Ваню и Олку надо бы из интерната погостить привезти.
- Каникулы скоро, тогда и привезем... Сирко что-то затих, не ушел бы...
- Не уйдет, и тоска его пройдет. - Уверенно ответил Сирый.
- Ну и хорошо. - Наста успокоилась и скоро заснула, задышала мерно и тихо, как спят счастливые женщины рядом с любящим мужем.
А Сирый, Сережа, от прежней клички надо было уже отвыкать, еще долго лежал с открытыми глазами, не о чем не думая, и теперь был вполне счастлив, видел свое будущее и будущее своей большой семьи. Правда была одна загвоздка - очень хотелось курить, но тревожить Насту он не хотел и решил потерпеть до утра.
_______
- Тоскуешь? - Дед Матвей присел рядом с Сирко на уже ошкуренное бревно. Хозяин, имеется в виду Сирый, заготовил лес для постройки нового хлева, собирался заняться разведением разной живности и расширить скотный двор. Матвей любил иногда предстать в своем прежнем облике.
Сирко тихо заскулил, суча передними лапами, сам говорить он не мог, но понимал деда.
- Хромаешь? - Спросил дед и, не дожидаясь реакции пса, сам же и ответил. - Знаю, хромаешь. Ничего, лет через двести пройдет. Долог твой век... Уйти хочешь? Потерпи, ты здесь нужен, помоги им. Дочка у них скоро родится. А кто, как не ты научит ее всему. Путь ее уже заказан... - Матвей провел рукой по густой и мягкой шерсти пса. - И фея к тебе тогда вернется, как же без нее. Ты главное жди, совсем немного осталось. Нельзя без добра, ох как нельзя. Что ж тогда в мире будет без добра. Нет, не может она не вернуться.
Сирко успокоился, зарылся в снег и уснул. Над снежным холмиком поднималась струйка теплого дыхания пса.
А дед Матвей в длинной домотканой рубахе, подпоясанный веревкой, босой встал с бревна, перекрестил дом Сирого и Насты и пошел дальше, опираясь на простую деревянную палку, конечно только с виду простую. Не было покоя деду на том свете. Уж очень много дел оставалось здесь у нас, на нашем белом свете. Без деда было никак не обойтись.
_________________
Строгий вызвал из Юзьвы машину с конвоем. Троих задержанных надо было оправлять в район и основные следственные действия проводить уже там. Концы запутанной истории с поиском золота тянулись дальше.
Вот, что удалось выяснить из показаний задержанных (приводятся обобщенные сведения из протоколов допроса).
Дрон, он же Андрон, так похожий на кавказца, сознался в изготовлении самогонного аппарата, установке самострела на лося, в результате чего пострадал местный староста Инютин.
Рассказал, как подговорил Варьку, свою сожительницу, отравить приехавшего для расследования участкового Максимова. А когда из этого ничего не получилось, то сам подпилил мостик через овраг, когда участковый через Верку, Варькину сестру, узнал о хуторе и проживающем там бывшем шабашнике.
Вот только о Гунявом и его подельниках, отправившихся на поиски пещеры с золотым кладом, знал очень мало. Вроде как и не знал, кто его послал. Да, Фому видел. Тот снабдил его всем необходимым инструментом, оборудованием и еще прошлым летом привез на хутор, где и познакомил с Варькой, бесноватой ведьмой.
Как человек мастеровой Дрон сначала устроился в бригаду шабашников. Потом прятался на хуторе у Варьки, где соорудил из привезенного оборудования генератор тока, а потом сварил самогонный аппарат. Зачем? Что-то ведь надо было делать.
В назначенное время Дрон включал привезенную радиостанцию, принимал сигналы, отправлял свои по приложенной таблице. Встретил Гунявого с подельниками, пустил переночевать, а потом просто ждал их возвращения с золотом. Что пошли искать золото, да, знал. Когда стало понятно, что на хуторе оставаться больше нельзя - переселились с Варькой на болото. Как туда пробраться по короткой дороге знала Варька.
Из показаний Фомы вообще ничего узнать не удалось. Вроде как мимо проходил. Какое золото? Ни о каком золоте не знал и не знаю. Дрон? Знакомый. Привез его к знахарке подлечиться. Раньше сам бывал у нее. Пистолет? А что пистолет? Нашел в лесу, хотел по возвращению в Юзьву тут же сдать в милицию. Тыпарь? Сам приблудился, вместе пошли на хутор старую знакомую проведать, Варьку. Расхворались оба, а она вроде как людей лечила. Все знали, что она знахарка. Вот и все!
Тыпарь, тот вроде вообще дурачком прикинулся, больше хихикал и отвечал невпопад. Обрез, ну обрез, не мой, нашел. Правда Тыпарь не смог так складно рассказать о том, что обрез хотел при первой возможности сдать в милицию. Срок ему конечно светил за незаконное ношение, но это было мелочью.
Хорошо, что Строгий, человек опытный, приказал взять с собой переносную криминалистическую лабораторию. Откатали пальцы задержанных, но в деревне с этими опечатками делать было нечего. Задержанные как-то назвались, только проверить, соответствует ли это действительности, было невозможно.
С обреза сняли отпечатки пальцев Тыпаря. А вот на пистолете ТТ, который Фома успел бросиьб в снег, отпечатков не осталось. Правда опять выручил Строгий. Достал из пистолета обойму, и с нее сняли отпечатки как Фомы, так и Тыпаря. К тому же в обойме не хватало одного патрона, а в стволе имелся свежий нагар. Как предполагалось, пуля должна была застрять в голове незнакомца. Правда ее извлечение откладывалось тоже до Юзьвы.
В общем - было над чем работать.
Вместе с конвоирами в Ражино вернулся староста Инютин и его жена. Был он еще слаб, из больницы его выписывать не хотели, но он настоял. Говорил, что от лежания в больнице ему только хуже. Надо на свежий воздух, домой в свою деревню, где накопилось много неотложных дел. Решать их по телефону, который работал не всегда, было невозможно.
Инютину помогли спуститься с машины. Опираясь на палку, он отмахнулся от Клавдии, своей жены, и тут же отправился в контору, куда созвал своих деревенских. Митяй, Петруня, Верка, Митрофан и другие важные жители прибежали тут же. Как же без начальника? Никак не обойтись!
Первым делом определились, как отремонтировать Пашин МАЗ. Машина срочно нужна была в районе, на ней развозили продукты по деревням. Подумали, обсудили. Митяй сказал, что сможет поправить топливный бак и трубку. Паша, с перевязанной после удара головой, еще плохо себя чувствовал, но тоже вызвался помогать. Вот только на водительском месте лобового стекла не было. Решили переставить с пассажирского. А там пока чем-то закрыть дыру.
Две милицейские машины уезжали в район с задержанными, собранными вещдоками и бумагами, написанными Максимовым. Весь милицейский состав ехал тоже, конечно и Максимов с Дарьей Ивановной, своей невестой. О предстоящей свадьбе знали уже все. А опер Коля Елохин, которому был доверен для сохранности чемоданчик с деньгами почтальонши Маши, не отходил от девушки, ловко подсадил ее в линейку. И сели Коля и Маша рядом. Конечно всю дорогу до района над ними подшучивали. Но это для парочки было уже не важно.
Отгремели события в Ражино, опустела деревня, стало сразу тихо и спокойно. Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею или русло. Это уж кто-как назовет.
А дальнейшие события, расследование теперь перемещались в район, в Юзьву.
***
Свадьба, налаживание семейной жизни и скорое расставание.
Гипс у Максимова скоро сняли, лодыжка срослась, но хромота еще оставалась. Участковый пока ходил с палкой и по своему району не ездил. Был бы он один, конечно уехал. Но намечалась свадьба с Дарьей Ивановной, Дашей. И жених, и невеста не хотели расставаться даже на день. Свадьба готовилась необычная, но для молодых это пока был сюрприз, который держали в строгом секрете.