Предыдущая публикация
Внимание, байка.
Рассказывать подсвечивая лицо снизу фонариком
1997 год. Оренбургская область. В одном гарнизоне жили весело Джамал, Магомед, Зелимхан, Солтмурад и Таймураз – земляки из Владикавказа. С детства они занимались борьбой, с детства учились стоять за себя. В армии на почве землячества быстро сошлись и стали держаться вместе. Через год получили «замков» да «комодов», потому что парнями они были жесткими, роту держали крепко, и жизнь офицерам облегчали сильно.
За это облегчение офицеры на многое закрывали глаза в их делах, в том числе и на методы, которыми парни держали роту в послушании, а методы были очень жестокими. Каждый из вас может вспомнить десятки, если не сотни способов, как в армии можно унизить человека. Эти пятеро применяли их все.
Особенно тяжело приходилось Тушеву. Маленькому и невзрачному бойцу младшего призыва из какой-то глуши в Волгоградской области. Мытье туалетов стало для Тушева постоянным занятием, его посылки потрошили прямо на почте, а его поднос в столовой кто-то переворачивал едва ли не каждый день.
В какой-то момент Магомед неудачно толкнул Тушева и он свалился с лестницы, потерял сознание. Благо среагировали быстро, отвезли в больницу, откачали. Прошел слух, что Тушев пережил клиническую смерть. Однако парень он был хоть и хлипкий, но здоровый, в часть вернулся довольно быстро, и Магомед сотоварищи организовали ему торжественное шуточное построение, на котором вручили сортирные ведро и тряпку, как вручают государственные награды.
Тогда Тушев как-то странно посмотрел на Таймураза, из чьих рук принимал ведро и сказал «рыба». Даже непонятно было, к кому он обращался, но Магомед это услышал, хотя и не предал значения.
Уже через несколько часов за обедом, когда специально обученный «дух» принес пятерке земляков их подносы с борщом и тушеной капустой с мясом, Таймураз неожиданно поперхнулся, да так не удачно, что никак не мог вздохнуть. Хватался рукой за горло, кто-то пытался стукнуть его по спине, но безрезультатно. Наконец, он упал на пол столовой и стал извиваться всем телом, ударяясь о кафель, пока не затих окончательно.
Оставшиеся друзья были в шоке. Вечером «по-братски» договорились с дежурным офицером, чтобы посидеть в каптерке и помянуть земляка. Магомед никак не мог избавиться от этого зрелища.
Перед глазами стояла картина, как высокий и сильный Таймураз бьется об пол столовой словно рыба об лед…Рыба об лед…рыба…Так сказал Тушев Таймуразу. И глаза у него были очень странными.
Легли они поздно, а потому подъем вышел тяжелым. Командовавший зарядкой Солтмурад был расстроен смертью друга и зол на собственную усталость, а потому гонял роту изо всех сил. Тушеву, как всегда, доставалось тяжелее всех: берцем на спину – за то, что недостаточно низко отжимается, кулаком по почкам, потому что не может больше подтянуться, смачный пинок под зад – за то, что задохнулся и отстал от роты на 12-м круге по стадиону.
Сидевший на лавочке вместе с Зелимханом и Джамалом, Магомед внимательно следил за Тушевым и увидел, что он что-то бросил Солтмураду, что-то короткое. Но, что - было не слышно. Когда зарядка кончилась, Магомед спросил у друга:
- Что он тебе сказал?;
- Кто?
- Ну Туша, конечно же?
- Когда?
- Перед самым концом зарядки?
- Да он не мне сказал, брякнул что-то про себя, что-то про какой-то скат. Откуда скат? Я так и не понял, он видимо кукушкой отъезжает понемногу.
Никому ничего не говоря, Магомед проверил, что Солтмурад никак сегодня не может оказаться ни в парке, ни на строительных работах, а значит, ничего такого на него скатиться не может и успокоился.
Напрасно. Буквально через несколько часов после злосчастной зарядки Джамал попросил Солтмурада обновить ему лысину, благо как раз у одного из молодых была отнята новенькая электрическая машинка для стрижки волос, но видимо, что-то в ней было не так и как только Солтмурад вставил ее в 220 вольт, то резко затрясся на несколько секунду, а потом отлетел к противоположной стене.
Тяжелые электрические ожоги и обширные поражения тканей. Командир роты был настолько зол, что даже «по-братски» отказался узнавать для Магомеда о состоянии товарища в больнице, хотя раньше подобные просьбы были в порядке вещей
Рота гудела от полноты событий. В казарму постоянно приходили офицеры из других частей при больших звездах и рассказывали про технику безопасности, про правила обращения с электроприборами и солдаты постоянно расписывались, что «предупреждены» и «ознакомлены». #опусы В какой-то момент, один из лекторов, рассказывая об опасности электричества, помянул и случай на море с его приятелем.
Но после этого для Магомеда вообще перестало существовать все вокруг, кроме слов «ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СКАТ», - именно это Тушев сказал Солтмураду, как раньше сказал Таймуразу про рыбу. И предсказание сбылось, всего через несколько часов.
Перед отбоем Зелимхан проверял у бойцов состояние формы одежды, чтобы на утреннем смотре перед очередным проверяющим не было никаких вопросов: смотрел чистоту подвротничков, яркость ременных блях, наличие клейм на форме. В этот момент Магомед заметил, что Тушев, который раньше обычно старался спрятаться и держаться незаметно, стоит в конце строя в первом ряду и ремень у него расслаблен едва ли не до коленей. Это сделано настолько демонстративно, что Магомед видел это из противоположного конца казармы.
Сейчас Зелимхан подойдет к этому выродку и устроит ему по полной за такую халатность, а он это знает, знает и ждет. Магомед хотел было бросится прямо перед строем и остановить Зелимхана, заставить его не заметить провокации Тушева. Но как это сделать? Как это будет выглядеть?
Пока Магомед колебался, Зелимхан дошел до Тушева и увидев его ремень выписал тому несколько сильных и резких тычков в живот, назначил на уборку сортиров и повесил три кофе с пиццей к завтрашнему утру. Сделано это было автоматически, без всякой злобы, мысли Зелимхана были захвачены недавними трагедиями.
А вот Магомед следил за Тушевым очень внимательно, и по губам прочел, как тот говорит «Крот». Что можно было предпринять исходя из таких исходных данных, Магомед не понял, но решил, что будет наблюдать за Зелимханом весь следующий день и под любым предлогом из казармы его не выпустит.
Однако этой же ночью роту подняли на внеплановое построение и Зелимхан, впервые за полгода оказавшийся на втором ярусе кровати (из-за постоянных проверок всех принудили спать по прописанным кроватям, а не по тем, каким хотелось), с непривычки спрыгивая со второго яруса Зелимхан наступил на бойца внизу, не справился со своими габаритами и рухнул головой в груду табуретов.
Магомед и Джамал сами несли товарища в «скорую», поскольку прибывшие из городской больницы медсестры не смогли справиться с его 100-килограммовым телом. Пыхтя Джамал, обещал устроить темную рядовому Кротову, который так неудачно подставил спину под Зелимхана. Но услышав эту фамилию, Магомед сразу понял, что Кротов тут не причем.
До отбытия Магомеда из части оставалось всего две недели, и он твердо решил, что за эти две недели с ним ничего не случится. Тушева освободили от всех возможных работ, разрешили сидеть в классе и читать книги. Он всегда во время ложился спать и оставался в казарме заниматься какой-нибудь элементарной ерундой вместо зарядки. Магомед поручал молодым бойцам приносить ему еду из чапка, а за одно внимательно следить за его перемещениями и настроением.
В какой-то момент, когда Магомед и Джамал сидели в каптерке и обсуждали перипетии последних дней, к ним без стука вошел отоспавшийся и слегка отъевшийся Тушев, который без привычного «товарищ сержант, разрешите обратиться», попросил у Джамала сигареточку. Резкий и вспыльчивый по натуре Джамал осыпал Тушева серией ругательств и хотел было вскочить, но Магомед положил ему на плечо пудовую ладонь и крикнул: «Сиди! Сиди, я тебя прошу!».
От такого Джамал слегка опешил и действительно на секунду присел, но Тушев в этот момент добавил: «А кто ты такой, что у тебя уже и сигарету не спросить…крыса». После этого Джамала было уже не удержать. Следующие несколько часов до самого обеда Тушев ползал в противогазе, выполнял физические упражнения, чистил ботинки и туалеты. Когда объявили построение на обед, Магомед подошел к Джамалу, обнял его и сказал, что хочет побывать в карауле перед дембелем, а потому после обеда они не увидятся.
Магомед был почти уверен, что они не увидятся после обеда вообще никогда, но Джамал этого не понимал, а потому просто удивился таким нежностям. Магомед же решил, что теперь речь точно идет о нем самом, а потому, жестко надавил на ротного писаря, который формировал за офицеров команды на походы в караулы, чтобы следующие две с лишним недели до самого последнего дембельского дня, Магомед всегда был в составе караула, каждый день, а Тушев не появлялся там ни при каких обстоятельствах.
Строго говоря, заступать в караул две недели подряд было запрещено, но Магомед так напугал писаря, что тот послушался. Две недели подряд Магомед прятался в караульном помещении. Сам выходил на дальние посты, лишь бы как можно дольше находится в месте, где он встретит Тушева с самой малой вероятностью. В качестве страховки он постоянно просил под разными предлогами знакомых контрактников сообщать ему о составе смены на следующий караул, чтобы Тушева не оказалось в ней по ошибке, или случайности.
Примерно на третий день своего сидения, до него дошли вести, что Джамала в столовой, в горячем цеху, куда он забрел по какому-то делу, за палец укусила крыса, когда он наклонялся за выпавшей из кармана и закатившейся за котел зажигалкой. От этого громилу-сержанта взяла лихорадка и по слухам ему все хуже.
Магомеда это известие скорее обрадовало, чем огорчило, потому что он понял, что все делает правильно и не сошел с ума.
Так время шло. В последний перед уходом из части день, он через третьих лиц поручил писарю поставить в караул Тушева, причем в первую смену, а себя – в третью, разумеется на другом от Тушева посту, чтобы вернувшись в караульное помещение – ни при каких условиях не встретится.
Так и вышло. Вернувшись из караула в роту, Магомед быстро и холодно попрощался с остающимися, получил от них конверты с напутствиями, пожеланиями и деньгами, как было принято в той части. С облегчением покинув свой полк, он без приключений прибыл на станцию и сел в поезд. В поезде от скуки стал читать оставленные ему пожелания и пересчитывать вложенные деньги. В одном из конвертов денег не было, там был только лист бумаги, на котором небрежно, но уверенно, был нарисован рак.
#опусыирассказы
Следующая публикация
Нет комментариев