Предыдущая публикация
Вряд ли кто-то не помнит крошечный эпизод из фильма «Москва слезам не верит», в котором наивные провинциалки-лимитчицы, стоя на ступенях кинозала, визжат от восторга, когда мимо них проходят артисты Леонид Харитонов, Татьяна Конюхова.
К какому-то высокому курчавому мужичку подходит Георгий Юматов, и спрашивает, почему тот не позвонил – он бы вынес пропуск. Мужичок что-то невнятно бормочет, девушки спрашивают, не артист ли он? Мужичок отвечает, что начинающий, девчонки говорят, что поздновато начинает, и спрашивают фамилию. Мужичок говорит, что фамилия его ничего не скажет – Смоктуновский. Дело происходило в 1959-м, и всё было правдой: Иннокентию Смоктуновскому было тогда 34 года – действительно, поздновато для начала кинокарьеры, и фамилия его в то время мало что говорила зрителям. Но вскоре о нём заговорил не только советский зритель, о нём заговорил весь мир.
Родился он 28 марта 1925 года в глухой сибирской деревне Татьяновка под фамилией Смоктунович. Предки – ссыльные из Белоруссии. В 1929-м, спасаясь от голода, семья переехала в Красноярск к родной сестре отца. Сытой жизни там тоже не было, чтобы хоть как-то прокормиться, маленький Кеша подворовывал на рынке. Однажды, взрослые дали ему тридцатку, чтобы он отнёс её в церковь на ремонт алтаря. Всю дорогу к храму мальчик боролся с искушением присвоить деньги. Старушка в церкви взяла деньги и сказала, что его Бог будет хранить всю жизнь – глаза у него ангельские. Через много лет на фронте Кеша вспомнил её слова. Когда его приглашали на роль князя Мышкина, эти светлые наивные глаза и решили его судьбу.
Первый театральный спектакль Кеша Смоктунович увидел, когда ему было 14, и был ошеломлён. Он уже ходил в школьный драмкружок, но там было всё не то, а тут! Скорее всего, этот культпоход в театр с классом и предопределил его дальнейший жизненный путь.
Когда началась война, Кешу послали на фельдшерско-акушерские курсы. Потом он окончил курсы киномехаников, и стал работать в госпитале, параллельно работая статистом в местном драмтеатре. В 1943-м, когда ему исполнилось 18, его направили в пехотное училище, но, не дав доучиться и получить офицерское звание, отправили на фронт рядовым. Попал он в самое пекло – на Курскую дугу. Из 130 человек в живых осталось лишь четверо. После Курска 212-й гвардейский полк участвовал в форсировании Днепра, 7 ноября 1943-го вошёл в Киев.
В декабре 1943-го Смоктунович попал в плен, скитался по лагерям, в начале января бежал. Истощённый и измученный он заполз на крыльцо украинской хаты. Хозяева, рискуя своей жизнью, укрыли и спасли его.
Когда он встал на ноги, тут же ушёл к партизанам, позже отряд влился в состав регулярных частей, и Смоктунович освобождал Варшаву, брал Берлин. До конца войны он был в пехоте и не получил ни одной царапины.
Выше всех наград в окопах почиталась солдатская медаль «За отвагу».
Первую Смоктунович получил на войне. Вторую – почти через 40 лет: документы на неё затерялись. Но военные заслуги не спасли Смоктуновича в послевоенной мирной жизни в Красноярске, где актёр делал свои первые шаги на сцене. В местном военкомате собрали фронтовиков, у которых в военной биографии было одно общее: все они побывали в немецком плену. Это было клеймо.
Умные люди сказали ему: «Беги, а то посадят!». И он бежал за Полярный круг в Норильск – дальше-то всё равно не сошлют.
Там его приняли в местный театр, сначала в массовку, потом стали давать роли побольше. Через пару месяцев главный режиссёр, предположив, что Иннокентий – еврей, посоветовал взять псевдоним – начиналась борьба с космополитизмом. Так он стал Смоктуновским.
В Норильске артист подружился с Георгием Жжёновым, в будущем великим актёром. Жжёнов уже изрядно отсидел на Колыме, в Норильске ждал амнистии. Жжёнов научил друга фотографировать, они стали снимать детишек в детсадах – деньги не великие, но вместе с актёрскими гонорарами это помогло им выжить. Будучи уже знаменитым, Смоктуновский уговорил Эльдара Рязанова взять Жжёнова на роль гаишника, и получился один из лучших эпизодов в фильме «Берегись автомобиля». Приглашение самого Смоктуновского вызвало недоумение: артист, только что сыгравший Гамлета и Ленина в картине «На одной планете», и вдруг – комедия, и образ полужулика, полупридурка, в общем, идиота, как сказала его невеста Люба, блистательно сыгранная Ольгой Аросевой. Сам Смоктуноский шутил, что согласился на эту роль потому, что там ему снова пришлось играть Гамлета, пусть и в самодеятельности.
Хотя в начале актёрской карьеры Смоктуновскому было совсем не до улыбок. Первая половина его жизни – это вечный бег по заштатным театрам. После Норильска был Сталинград, потом – Махачкала, где его случайно увидели столичные артисты брат и сестра Римма и Леонид Марковы, и сказали, что ему обязательно надо в Москву. Смоктуновский отмахнулся, но Римма заставила Смоктуновского показаться главрежу театра им. Ленинского Комсомола Софье Геоцинтовой. Она похвалила актёра, сказав в конце встречи, что ставок у неё нет. Маркова стала таскать его по всем театрам, подыгрывая ему на просмотрах. Смоктуновский жил на вокзалах, в заброшенных домах, денег не было – голодал до обмороков. Из одежды у него был только старый лыжный костюм. Знакомые Риммы спрашивали, что за парень рядом с ней – все были уверены, что она привезла себе жениха. Маркова только отшучивалась – Иннокентий был блондин, а она терпеть не могла блондинов.
В середине 50-х Смоктуновский с великим трудом попал «внештатником» в театр им. Ленинского Комсомола с окладом 7 рублей за выход. Заметных ролей он не получил, зато влюбился на всю жизнь в художницу по костюмам Суломифь Михайловну Кушнир, которую будет звать Соломкой. Он потом говорил, что автор Смоктуновского – его жена. Она посвятила ему всю себя, знала расписание репетиций, спектаклей съёмок, следила, чтобы он был сыт и хорошо одет. Как каждый великий артист, Смоктуновский был сложен, а, порой, и невыносим в быту. Он мог произнести страстный и обличительный монолог по поводу холодного чая или плохо сваренных яиц. Подлинного Смоктуновского знала только жена. Ходили слухи, что в семье Смоктуновский – деспот, но правдой это не было. Он говорил, что любимая его роль – быть отцом и мужем. Чаще он был любящим и добрым, баловал детей.
В 1956-м режиссёр Георгий Товстоногов начал в Большом драматическом театре в Ленинграде репетиции «Идиота» по Достоевскому. Играть в этом театре мечтали лучшие актёры страны, но мэтр, отсмотрев десятки театральных проб, не увидел никого, кто бы сыграл Льва Николаевича Мышкина. Он нашёл его на экране – в фильме «Солдаты» 1956 года по Виктору Некрасову. Смоктуновский играл лейтенанта Фарбера – весьма странного человека в разбитых круглых очках-велосипеде. И Товстоногов через эти разбитые очки разглядел глаза князя Мышкина. После нескольких репетиций скупой на похвалы Товстоногов сказал Смоктуновскому, что у него не только глаза удивительные, но и дарование, а вот характер тяжёлый. Репетируя князя, Смоктуновский настроил против себя всю труппу, с ним не здоровались, с ним никто работать не хотел, говорили, что он в жизни больной. После премьеры «Идиота» в 1957-м, даже самые злобные его недруги навсегда прикусили языки. В Ленинграде спектакль собирал аншлаги, и никто из зрителей даже не мог представить, как волнуется актёр перед каждым выходом на сцену, и как трудно этому гению даются даже самые маленькие киноэпизоды. Это волнение до мокрых рук, до дрожи в коленях, сохранилось у него до конца жизни.
Следующая публикация
Нет комментариев