Предыдущая публикация
Тропа у людей одна: мы все уйдем из жизни.
Вчера я, двадцатилетний, бегал по улице Горького — и вот уже завтра умирать. Без аллегорий. Страшно ли мне? Страшно. Дело ведь небывалое. Но интересно очень! Там же Господь, Вечность. Не готов. Очень много всякой гадости. Сидим мы как-то с Ванечкой Охлобыстиным на съемках фильма «Царь», гримируемся и разговариваем о том, кто что читал и слышал о вечной жизни. Гример говорит: «Ой, какие вы смешные!» Я ему: «А когда предстанем перед Творцом, вообще обхохочешься». Ведь с нашими совестями такими-сякими, с нашей жизнью такой-сякой надо будет глядеть в глаза Богу, Который за нас отдал жизнь Свою на кресте...
Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные ученые — верующие. Все мои знакомые врачи, которые имеют дело с жизнью и смертью, — веруют.
О клинической смерти оставлены тысячи свидетельств, доказывающих, что конца нет. Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: «Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть...» А ты почитай сначала, изучи вопрос, тогда и скажешь. Но она же этого не делает, просто языком болтает. Это как в метро вошел, увидел схему — кольцо какое- то, разноцветные точки. Махнул рукой: «А, фигня, поеду сам». Так и будешь по Кольцевой всю жизнь ездить.
Петр Мамонов
Следующая публикация
Нет комментариев