Предыдущая публикация
При проведении #карательных_акций в русской деревне большевики совершенно умышленно убивали русских детей миллионами, а в особенности самого беззащитного — ясельного возраста.
О детях до месяца здесь и разговор не идет: они умирали вообще все — их, как свидетельствуют очевидцы, просто как дохлых щенков выкидывали из вагонов конвойные на каждом полустанке десятками, сотнями и даже тысячами. По всей же стране убивали большевики детей столько, что преступления германских национал-социалистов, в сравнении с ними, зверствами уже не покажутся.
Так какое из этих двух социалистических государств все-таки справедливее было бы именовать фашистским по отношению к русскому населению?
«в августе 1999 г. в рамках деятельности общественного научного фонда “Исторические исследования” была предпринята специальная экспедиция по селам Кемеровского района: Подъяково, Черемушки, Балахонка, Барановка и п. Щегловский… Задача опроса всех жителей села, помнивших коллективизацию, оказалась выполнимой… Рассказы пяти человек опубликовать стало невозможно в связи с тем, что не удалось преодолеть их недоверия и расположить к иному разговору, чем междометия и восклицания. О трудностях склонить опрашиваемых к откровенному рассказу говорили нам и студенты, хотя они чаще всего беседовали со своими родственниками или знакомыми. Причину их излишней (а может быть и нелишней) настороженности легко понять из полушутливой фразы многих рассказчиков — “а что мне за это от властей будет?” Страх перед государством у людей еще сохранился. Поэтому некоторые респонденты просили не указывать их фамилии, а некоторые даже и деревни, в которых они проживают. В книге они идут под “фамилией” N (Насколько мудры и дальновидны были респонденты, не желающие откровенно рассказывать о прошлом в 2000е гг).
В 134 документальных рассказах данной книги представлены 149 чел. в основном из Кемеровской, отчасти Новосибирской обл. и Алтайского края (по современному территориальному делению). Для сравнения даны несколько типичных рассказов бывших жителей Украины, Белоруссии, и др. Среди этих почтенных людей: 15 чел. родились в 1904–1910 гг.; 54 чел. — в 1911 – 1920 гг.; 72 чел. — 1921 – 1930 гг., 8 чел. — после 1931 г. В числе респондентов 29 мужчин на 120 женщин. Их рассказы расположены по возрастному старшинству авторов. Сбор рассказов осуществлялся в 1996–2004 гг.» (Лопатин Л.Н., Лопатина Н.Л. Коллективизация и раскулачивание в воспоминаниях очевидцев. Документально-историческое издание — КГМА. М., 2006. С. 12–13).
Предлагаемый к просмотру сборник представляет собой научное издание «Коллективизация и раскулачивание (очевидцы и документы свидетельствуют)». Вот кто является его авторами:
Лопатин Леонид Николаевич доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории и психологии Кемеровской государственной медицинской академии. Педагогический стаж с 1966 г. Автор 200 книг и статей по историческим и политологическим проблемам. Лопатина Наталия Леонидовна кандидат культурологи, доцент Кемеровской государственной медицинской академии. Педагогический стаж с 1994 г. Автор 45 книг и статей по философским, культурологическим и историческим проблемам.
Док. 1
Рейник Елена Малофеевна родилась в 1904 г. в д. Мояны Яшкинского района нынешней Кемеровской области. Рассказ записал правнук Тризна Евгений в 1999 г. (п. Яшкино)
В нашей семье было шесть детей: три брата и три сестры. Работать начинали с малых лет. Помогали родителям. Мы знали, что работаем на себя, и поэтому на трудности никто не жаловался. Хозяйство у нас было среднее: четыре коровы, пять лошадей, свиньи, овцы, куры. Сколько их было точно, я не помню. Но помню, что отец со старшим братом успевали все сделать не только в своем хозяйстве, но еще нанимались на какую-нибудь работу к тому, кто был побогаче нас. Дом у нас был большой, добротный. В общем, жили небогато, но и не бедно… Стали нас в колхоз сгонять… До колхозов у нас кулаки, конечно, были… А как колхоз образовали, богатство у них и отобрали. А самих мужиков тут же за деревней расстреляли. Потом их тела в одну яму сбросили и землей засыпали. А нам сказали, что их богатство на темноте и крови нашей сколочено. Но мы-то знали, что они работали много, вот и разбогатели. А потом один из тех, кто расстреливал, как-то в лес пошел и сгинул. Искать его никто не пошел. А другому ночью брюхо вилами пропороли. Виновного так и не нашли…
Док. 2
Скопенко Варвара Петровна родилась в 1905 г. на украинском хуторе в Черниговской области. Рассказ записала правнучка Шайдирова Надежда в 1999 г.
...Ивана моего забрали в 1941 г. на войну. А в 1942 г. я получила на него похоронку. Так и осталась я в свои 37 лет одна с четырьмя детьми. Ох, и трудно без мужа! Деваться было некуда, пошла и я в колхоз. Дети хоть и ходили в школу, закончили по четыре класса, но работали в колхозе наравне со взрослыми. В войну был голод, дети ходили в лес за грибами, ягодами. Во время войны мужиков мало осталось в деревне. Не очень-то прибавилось их и после войны: большая часть мужиков погибла. Женщина в то время забыла про себя. Она была и трактористом и пахарем, и дояркой. Работали мы от зари до захода солнца. Некоторые не выдерживали, в город бежали. Да куда от власти убежишь?! Паспорта ведь нам не выдавали. Беглецов возвращали назад… В годы войны к этому добавился фактор отсутствия мужской рабочей силы. В годы первой мировой войны, в которой враг и союзники были одни и те же, женщина оставалась дома, в семье. Тогда мужчины справлялись со своей обязанностью и на фронте, и в тылу. Не было введено в 1914–1917 г. даже карточной системы. После войны вроде полегче стало. Старший сын и средняя дочь уехали в город... Как кто виноват, что деревня не может выбраться из нищеты до сих пор?! Да тот, кто делал советскую власть и виноват!
Док. 3
Михайлова Анастасия Захаровна родилась в 1906 г. в Алтайском крае. Беседу вела Лопатина Наталия в 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования» (д. Балахоновка Кемеровской области)
Я родилась в 1906 г. в Алтайском крае. Жила с матерью. Отец ушел служить на действительную. Служил семь лет, вернулся, а в 1914-м г. снова ушел. Воевал на германской. Мама держала 2 лошади, 3 коровы, 12 овечек, 12 гусей, 50 курей, 4 свиньи. Сама пахала. У нас было 16 десятин земли. Те, у кого 2–3 коровы, 2–3 лошади это самые бедняки и считались. Богатые же те, у кого было лошадей 10–15. А кулаками считались уже те, кто держал по 50–70 лошадей, коров… На отца мы получили похоронку. А вскоре мама умерла. Осталась я от нее девяти лет и брат, который родился в 1913 г. Жили у тетки. А отец оказался живой. Он был в плену. Вы помните, что было в гражданскую войну? После германской войны мужики шибко боролись. С вилами ходили. На кого — с вилами? То на беляков, то на красных… Красные придут то поросенка украдут, то овечку, а то и теленка сведут, белые, — то же самое. Ну, как жить христианину?! Сколько же работать надо! Кто такие красные, кто такие белые — мы не разбирали.
— Когда Вы вышли замуж, зажили богато?
— Какое там! Держали две лошади, корову, быка, 6–7 овечек. В 1926 г. мы с мужем вошли в коммуну «Завет Ильича». Из таких, как мы, бедняков, она и собралась. А отец мой вошел в нее еще в 1920 г. В коммуне мы жили хорошо. У нас и школа своя была — 11 классов. Работали с 8 утра до 8 вечера. Придешь домой, а там тебя ждет баня, ужин, белье, приготовленное техничкой. Скинешь грязное, помоешься, наденешь чистое. У каждой семьи была своя комната в бараке.
— Как в хорошей гостинице? Про гостиницу твою — не знаю, но в коммуне жили справно. Но в 1931 г. нашу коммуну разбили и перевели на колхоз. Богатая была коммуна.
— Кто разбил?
— Да власть и разбила. Знаете, такая борьба была! Людей убивали! Убили в 1928 г. и моего первого мужа. Прямо в грудь застрели, через окно в конторе. Он у меня писарем был. Сказали, что это сделали кулаки.
— А чем колхоз отличался от коммуны?
— В коммуну мы пришли сами, а в колхоз силой: кого задавили налогами, а кого раскулачили.
— Как деревня стала жить с образованием колхозов?
— Какая деревня! Всех же в колхоз загнали! Мы сразу же стали хуже жить. Да и как иначе? Можно ли жить над пропастью?! Скотина подохла... Начальство сразу стало воровать. Надо скотину колхозную кормить, а сена нет. Давай мы за начальством следить. Да, что там следить-то было! Воровал председатель наше сено и продавал. Он был из приезжих. Сено продаст, а скотина сдохнет. И спроса с него нет… в колхозе начальство всегда было из чужих.
— Вот и переизбрали бы председателя.
— Какое там! Тогда не переизбирали. Кого пришлют, тот и начальство! К нам прислали из Белоглазово. Он все сгубил. И скотину, и людей заморил. Тогда много людей с голоду поумирало. Зайдешь, бывало, в наш бывший коммунаровский барак, а там целыми семьями люди лежат, помирают. Мы со вторым мужем не вытерпели. Уехали в 1935 г. На искитимский кирпичный завод подались. Живы, слава Богу, остались! Весь наш колхоз так и разбежался.
— Но ведь из колхоза уехать было нельзя. Паспортов-то не давали.
— Можно! Если завербуешься. Завербованным по справке давали паспорт на год. Тогда по деревням ездили вербовщики. Помню, что ни зарплату, ни жилье на новом месте они не обещали. Только работу. Но мы и этому были рады. Лишь бы вырваться. Три года в кабале мы по вербовке отработали. Тяжелая жизнь была! Легкой жизни за свои годы я и не видывала. Смотрю я сейчас телевизор. О чем там говорят, не очень понимаю. Но чувствую, что нынешняя власть хочет перебить нашу тяжелую жизнь на доколхозную. На старину! Боюсь, однако, что трудно это сделать. Ведь молодежь работать не хочет. Да и то! Чего хотеть-то? Ведь уж сколько мы работали! А что, богато стали жить?! Вот, поди, они и думают что работай, что не работай. Одинаково босый. Испортились люди. Тяжелая нынче молодежь. Сдохнет, а не переработает. Что значит, нет работы? Что значит, не платят зарплату? А нам платили в колхозах? А на фабрике и заводе — это что, деньги были? Один только разговор, что зарплата. Так ты держи скотину, заколи, продай мясо, вот и будут у тебя деньги. И деды так жили. Деньги у людей всегда были. Даже у самого плохого хозяина в сундуке всегда, бывало, деньги найдутся. Мать моя керенки в стенку замазывала. А сейчас! Нет, он лучше на койке лежать будет, газетку читать, смотреть телевизор и ругать власть за плохую жизнь. Работать надо! Сколько поту, бывало, прольешь на работе, домой придешь, и тут работа убирать скотину.
— А когда испортились люди?
— Как это, когда! Я же тебе уже битых два часа толкую. При советской власти и испортились!
— Но люди хвалят советскую власть. Говорят, что она сильно помогала им жить.
— Так говорят лодыри. Какая помощь! Моя тетка родила 18 ребятишек: у нее все двойняшки и тройняшки шли. И все живые. А их раскулачили. Когда она умерла, советская власть принесла ей медали, а не тогда, когда она работала.
— Не любите Вы советскую власть.
— Не люблю! Вы меня хоть ругайте, хоть в тюрьму сажайте. Она не от Бога! А без Бога ни до порога! Вот я сейчас думаю, что и коммуна наша была не от Бога. Ведь в коммуне нас в церковь не пускали. Мы отреклись от церкви. Может, поэтому Бог нас с мужем и покарал: дочку отравили в школе (тогда 40 детей умерло), сын заболел и помер, а третьего сына (от первого мужа) убило на войне. О, Господи! Да, что же это такое?! Как мы с мужем молились, просили Господа! Да, и то подумать, сколько греха совершалось кругом. Даже я ходила к кулакам хлеб выгребать! Даже я! Это же надо так людей испортить, чтобы работать не хотеть, чтобы лежать и ждать богатство. Смотришь на которую женщину, а она прореху на себе зашить не умеет. Иная уже старуха, а все живет только на матерках да на водке. Вот как довели людей! Мне 93 года, я не пью и людям не велю. Вы сами содержите свою жизнь! Не надейтесь на власть! Я только недавно перестала скотину держать. Но курочки, собаки и кошки все же остались. Не могу жить без скотины. Мне трудно воду таскать, я и говорю соседу: «Выпить хочешь? Натаскай мне воды, я тебе заплачу». Я и плачу! Хотя велика ли моя пенсия? Но за все надо платить. Себя уважать! А советская власть отучила людей от этого. Вот и бродят ночью по огородам здоровенные дяденьки, воруют чужое. Советская власть в них и сидит! Колхозы и советская власть перебили хорошую жизнь, нищету привели. Раньше, бывало, не найдешь человека, чтобы милостыньку подать за помин души усопших родителей. У всех все было. Погляжу, сейчас в Кемерове старухи побираются. Лодыри, вы лодыри! Вот что я вам скажу! А вы говорите советская власть, советская власть...! Ох, и трудно повернуть людей. Дай, Бог, силы тем, кто это сейчас делает!
Док. 4
Ярокалова Евдокия Никифоровна родилась в 1906 г. в д. Холуи нынешней Кировской области. Рассказ записал Ковалев Максим в 1999 г. (г. Мыски)
Мы с мужем жили со свекром, свекровью и шестью детьми. Два брата мужа были женаты, имели по четверо детей, две дочери были замужем. Одна из них с мужем и ребенком жила тоже с нами. Жили одной семьей. Держали 12 коров с приплодом, много овец, свиней, гусей и кур... И поэтому, когда началась коллективизация, мы попали в список кулаков, подлежащих раскулачиванию… Запрягли наших же лошадей в сани и свезли нас на станцию. Там погрузили в вагоны для скота и повезли. Везли до Новосибирска целый месяц. Кормили редко, бросали нам только хлеб и воду. Свекровь и дети умерли в дороге. Их вынесли из вагона на какой-то остановке. Где и как они похоронены, мы не знали. Да и похоронены ли? В Новосибирске нас посадили в телеги, вывезли в тайгу и там сбросили вместе с нашими пожитками. Ночью было холодно. Мужики стали валить пихты, осины и рубить избы. Из нашей деревни согнали сюда же Рыловых, Жуковых. Мы с ними были родственниками. Из соседней деревни сюда же сослали еще три семьи. И стали мы вместе валить лес, корчевать пни. Взборонили землю, посадили хлеб, да картошку. Птиц убивали, разоряли их гнезда, варили похлебку, ели папоротник. Летом бабы пошли наниматься в соседний колхоз. Работали за трудодни…
Детей воспитывали в школе и дома. Старики украдкой молились. Бесплатно учились только первые 4 класса, а потом за учебу в школе платили. После войны до 7 классов от уплаты освобождались только дети погибших фронтовиков. В колхозе люди работали за килограмм зерна и тянули всю страну. Соседи между собой говорили только на бытовые темы. Боже сохрани — о политике...
(Лопатин Л.Н., Лопатина Н.Л. Коллективизация и раскулачивание в воспоминаниях очевидцев. Документально-историческое издание — КГМА. М., 2006. Документы № 1-4)
Следующая публикация
Нет комментариев