Петр Лефтаев

К 95-летию РОЗЫ МУХАМЕТЗЯНОВНЫ ЖАИХОВОЙ. БЫЛ ТАКОЙ КОСОБРОДСКИЙ СЕЛЬХОЗКОМБИНАТ. Часть третья ...«Центральное» - так называли Кособродский сельхозкомбинат жители близлежащих деревень. А с 1954 года, когда ему определили статус центральной усадьбы Кособродского зерносовхоза, он стал посёлком Целинный. После переезда нашей семьи сюда летом 1952 года мама устроилась на работу свинаркой. Этот небольшой участок производственной и жилой застройки, находящийся восточнее нашей деревни на гористом правом берегу речушки 2-й Осиповский лог, все называли «Свинарником». Он представлял собой довольно длинный свиноводческий комплекс, побелённый известью, и два просторных рубленных дома, в которых жили работники этого хозяйства. Рядом с домами стояли семейные баньки, стайки для содержания скота и лежали огороды, опоясанные ивовым плетнём. Справа «Свинарник» окружал берёзовый лес, а слева по глубокой низине, среди буйных зарослей ивы, вербы и реденько ольхи, текла речушка 2-ой Осиповский Лог. После особо снежных зим, в период обильного весеннего снеготаяния, она меняла свой мирный характер, превращаясь в бурный поток. Пруд выходил из берегов, вода подступала к огородным плетням и шла верхом через плотину с встроенной металлической трубой большого диаметра. По плотине в такое время можно было проехать только на конной повозке, тракторе или грузовом автомобиле. Сегодняшним жителям Целинного удивительно будет узнать, что летом воду для полива огородов в период нашего проживания на хуторе мы брали из этой речушки, черпая вёдрами с мостков. Нашими соседями по дому была семья Гладковых. Дядя Ваня, инвалид войны второй группы, имеющий сквозные ранения рук и ног, работал на мельнице электриком и мастером по ремонту оборудования. К сожалению, его фронтовые медали, как игрушки, растеряли дети. Тётя Клава, его жена, вместе с нашей мамой и хозяйкой дома напротив тётей Шурой Захарченко трудилась на свинарнике. В каждой из 3-х семей были одновозрастные дети. И мы дружили между собой. Наши старшие Клара, Володя и Валя с Гладковыми Тамарой и Лидой. Мой брат Лёня с Юрой Гладковым и Володей Захарченко. Я с Валерой и Геной Захарченко. Отдалённость от деревни нашего хутора, жизнь на природе, одни производственные, хозяйственные и огородные интересы родителей, совместное свободное времяпровождение – эти факторы сближали и взрослых, и детей до уровня простых, душевных, соседских отношений. Мельница, на которой трудился Иван Фёдорович Гладков была расположена на противоположном, северном, конце деревни. По соседству с берёзовой грачиной рощей, весовой, зерновым складом и большим домом, в котором проживала многодетная семья Докшиных. Вторую половину его занимала комбинатовская пекарня. Мельником в Комбинате с 1930 года работал Фёдоров Матвей Фёдорович. Жил он на Сербино, что в шести километрах от Центрального. У них с супругой Дарьей Кузьминичной было 12 детей. Весной и летом он трудился на тракторе и комбайне, а осенью и зимой молол зерно. Каждое утро в любую погоду, на лошади, когда жители Центрального ещё спали он приезжал на работу и поздно вечером, когда они уже спали, заканчивал её. Все поражались его ответственности и трудолюбию, граничащих с героизмом. Матвей Фёдорович всю свою трудовую жизнь работал без выходных и отпусков. И после выхода на пенсию по возрасту в 1966 году, он продолжал трудиться ещё на протяжении 10-ти лет. В знак признательности его трудовых заслуг администрация совхоза оставила за ним его работягу коня. Этот малограмотный человек и специалист-самоучка придумал и изготовил в первые месяцы войны оборудование для обдирки зерна проса, овса и ячменя. Благодаря ему жители Комбината и близлежащих деревень в лихие годы варили кашу из проса и овса. Мешая ячмень с пшеницей, мололи и пекли хлеб для рабочих своих хозяйств. Булки, выпеченные из такой муки, получались вкусными, но желтоватого цвета. Матвей Фёдорович был на фронте с 1943 по 1945 год. Командовал отделением 163 гаубично-артиллеристского полка и прошёл путь от Сталинграда до Берлина. Награждён медалью «За отвагу». ...Спустя два года после приезда, нас неожиданно выселили из обжитого дома и дали маленькую однокомнатную квартирку с сенцами и небольшим чуланчиком в 8-ми квартирном бараке. Мама очень переживала от этого несправедливого выселения, но правду искать не стала. Проглотила обиду и стала жить дальше. Она перешла работать на маслозавод, где заведующим был добрейшей души человек, дядя Федя Мутин. Принимая её на работу, он сказал: «Оля, здесь тебе легче будет прокормить своих детей». В стайке, покрытой соломой, мы держали корову, телёнка, двух свиней, а ещё овец и коз. Рядом, на самом берегу пруда, находился наш довольно большой огород, который в жаркое лето поливали каждый вечер. Черпали с Лёней вёдрами воду в пруду и руками или на коромысле подносили их маме. Она из железной банки, с многочисленными пробитыми гвоздём дырками, поливала грядки. Нам частенько не хотелось прерывать свои мальчишеские игры и идти на огород, но мама добрыми словами или длинным гибким прутом быстро и убедительно вдохновляла нас на этот маленький подвиг. В курятнике под кухонным окном и дощатой сараюшке перед бараком содержались куры, гуси, утки и индюшки. Интересные и смешные курьёзы случались в предзимье с индюшками. Мама, как обычно, к вечеру топила печь. Эти крупные птицы одна за другой, размахивая большими крыльями, взлетали на конёк дома и рассаживались греться вокруг кирпичной трубы и на неё, закрывая собой дымоход. Квартира быстро наполнялась густым, едким дымом. И мама просила Лёню или меня, чтобы мы поднялись на деревянную крышу и палкой согнали с неё этих теплолюбивых и непрошеных созданий. Тётя Роза Жаихова, наша соседка по бараку, — добрая и приветливая женщина, в погожие летние дни на поляне, что располагалась между нашими домами, под открытым небом в большом чугунном котле варила для всех затирюху (протёртые между ладоней комочки теста) на молоке и ставила ведёрный медный самовар на берёзовых коринках или углях. Эту бескорыстную услугу, большей частью для детей, она выполняла во время своего дневного отдыха. Роза Мухаметзяновна работала подсобной рабочей на телятнике, готовила для подрастающих телят искусственное молоко (в кипячёный обрат добавляется комбикорм, рыбий жир, мел и соль). Из воспоминаний Розы Мухаметзяновны Жаиховой: «После вашего переезда в 1952 году из Биткуево в Кособродский сельхозкомбинат мы около десяти лет прожили соседями по бараку. Ваша мама была для нас с Зинаидой Сарсембаевой как старшая сестра. Мы часто общались за пиалой (у нас их называли кисейками) чая, помогали друг другу во всём, в том числе делились молоком, сливками, сметаной, маслом, творогом во время стельности коровы у одной из хозяек". Её муж, Тюлеген Умарович Жаихов, был кормовозом и бойцом на скотобойне. Нередко он привозил сбой (ливер) матерям-одиночкам: тёте Фене Панасенко и нашей маме. С приездом целинников картина постепенно стала меняться. Все улицы превратились в проезжую часть для автомашин и тракторов. После сильного грозового дождя в течение нескольких дней и даже недели по улицам нашей деревни можно было пройти только в сапогах или закатав штанины до колен. Дороги были грунтовые и не имели сливных кюветов. Поэтому повсюду стояли большие и глубокие лужи, в которых довольно часто буксовали грузовые автомобили и даже лёгкие, малогабаритные советские тракторы на резиновом колёсном ходу. Тракт Троицк – Магнитогорск представлял собой двухполосную гравийную дорогу без сливных кюветов с многочисленными рытвинами и ухабами. Рядом с ним тянулась просёлочная дорога для гужевого транспорта. Первые автогрейдеры на наших дорогах появились только в начале 1960-х годов. Автобусное сообщение Троицк-Целинный было открыто осенью 1962 года. Несколько раз в неделю в Целинный ходил старенький автобус с носиком производства курганского автомобильного завода. Летом в автобусе в сухую погоду было очень пыльно, а в дождливую грязно. Пассажиры, выходя на своих остановках, чертыхаясь и ругаясь отряхивали одежду от пыли-грязи, протирали багаж специально захваченными из дома влажными тряпками и недовольные расходились по своим домам и делам. После сильных и проливных дождей в оврагах буксовали автомобили. На этот случай у водителя всегда имелся длинный стальной трос. Зимой дорогу часто переметало снегом. Мощные бульдозеры на гусеничном ходу в иные дни сутками пробивали путь на Троицк и Степное. Были случаи, когда водитель, оказавшись в ураганный ветер, метель и лютый холод в одиночестве у забуксовавшего автомобиля, бросал его и, по пояс в снегу, пытаясь добраться до ближайшей деревни, сбивался с пути и замерзал в открытом поле. ...Однажды летом в середине 50-х к нам в дом после дождя попросились «христа ради» обогреться и обсушиться две троицкие ягодницы, Григорьевна и тётя Зоя. Мама радушно их встретила, подтопила печку, напоила чаем. С этого дня между ними завязалась тёплая, искренняя и многолетняя женская дружба, а с Григорьевной (её почему-то все звали только по отчеству), её взрослой дочерью и двумя внуками мы в процессе последующих регулярных встреч просто сроднились. Тётя Лена работала учителем начальных классов в одной из троицких школ, а её сыновья Толя и Володя были нашими с Лёней ровесниками. В дальнейшем, каждое лето в период ягод и грибов, Григорьевна с тётей Зоей обычно приезжали к нам в середине недели, как тогда говорили «брать ягоды и по грибы», и мама водила нас по своим потаённым полянам и лесам. Валя и Лёня оставались дома на хозяйстве. Крутая в крестьянской работе мама значительно быстрее всех нас наполняла дарами полян и леса не только корзину, но и свой передник, а иногда и снимала с головы ситцевый платок. Часто досыпала из него мою неполную корзину. В отличие от меня - я любил собирать чисто, «ягодка к ягодке», мама рвала как хапугой (специальное приспособление для сбора ягод), всеми пятью пальцами. Второй рукой отделяла клубничные стебельки от травы, вишенные черенки от веток и придерживала их. Дома при чистке и сортировке ягод мусор, зелёную и слепую ягоду она удаляла. Она запрещала мне кушать ягоды во время их сбора, но когда садились в тени берёзы обедать, в её руках неожиданно появлялась крупная гроздь отборных краснющих ягод. И мне оставалось только с ломтем домашнего хлеба, запивая прохладным молоком из бутылки с самодельной бумажной пробкой, лопать их «за милую душу». Мама обычно приносила из леса домой в корзине сверху на ягодах несколько гроздей сверхспелой клубники. Мы доставали из подпола банку холодного молока, чистили ягоды и с удовольствием всей семьёй кушали это ароматное клубничное блюдо. Довольная мама улыбалась, добавляя нам в тарелки молока и подрезая хлеба. Её глаза светились тёплым солнечным светом. Такое было почти в каждой семье. Удивительно, что эти события происходили в период, когда жители нашей деревни категорически не привечали троицких ягодников и грибников. Даже нам, детям, наказывали, чтобы мы ни в коем случае не рассказывали им и не показывали ягодные поляны и грибные места. В урожайный брусникой год она с соседями уезжала на лошади под Верхнюю Санарку, которая в то время называлась Боровой, собирать эту чисто лесную ягоду. К концу лета в наших прохладных сенках стояли небольшие деревянные бочки с мочёной брусникой, солёными огурцами, помидорами и груздями. С первыми заморозками к ним добавлялся бочонок с капустой. ...Рано утром по субботам мама и я уезжали с гостьями в Троицк на базар. Автобусное сообщение в то время отсутствовало. До тракта мы с корзинами и большими вёдрами ягод или грибов на коромыслах добирались пешком. Там женщины «голосовали», и в кузове попутной машины добирались до Троицка. Машин ходило очень мало. Приходилось ездить в кузове с углём, зерном, картошкой и даже с лесом. У мамы в городе и на базаре были постоянные покупатели. Дело в том, что она возила на продажу только отборный товар: клубнику, вишню, грибы свежие и солёные груздочки. Поэтому часть его продавалась по предварительному заказу ещё до рынка. На базаре я обычно стоял рядом с мамой у прилавка и, помогая, ждал, когда она наторгует немного денег и даст мне на мороженое. До сих пор помню божественный вкус троицкого сливочного мороженого в больших прямоугольных брикетах. Ночевали в доме у Григорьевны, а в воскресенье после обеда с закупленными продуктами (колбасные изделия, всевозможные сладости, батоны из высшего сорта муки и т.п.) и обновками от Водонапорной башни возвращались на попутной грузовой машине домой. К концу лета у мамы скапливалась небольшая сумма денег, которую она использовала на приобретение школьной формы, обуви и учебных принадлежностей для меня, Лёни и Валентины… Шли годы, но двери гостеприимного дома наших троицких друзей по-прежнему оставались для нас открытыми. Будучи студентом, я часто оставался здесь на ночлег в ожидании утреннего поезда Оренбург-Свердловск. Из воспоминаний Розы Мухаметзяновны Жаиховой: «После вашего переезда в 1952 году из Биткуево в Кособродский сельхозкомбинат мы около десяти лет прожили соседями по бараку. Ваша мама была для нас с Зинаидой Сарсембаевой как старшая сестра. Мы часто общались за пиалой (у нас их называли кисейками) чая, помогали друг другу во всём, в том числе делились молоком, сливками, сметаной, маслом, творогом во время стельности коровы у одной из хозяек.

Петр Лефтаев

К 95-летию РОЗЫ МУХАМЕТЗЯНОВНЫ ЖАИХОВОЙ.

Комментарии 13

Петр Лефтаев

Все заметки